У роз нет запаха и вкуса

Глава 1

— Магистр Мортон Койно очень богат и ему нужна жена, Аля. Это выгодная и честная сделка. А нам нужны деньги! Нам очень нужны деньги!

Моя сестра Саманта была более чем настойчива. Я ничего не могла противопоставить её энтузиазму.

— Но не такой ценой! Ты хочешь продать меня старику… магу! Я его даже не знаю, Санти! Он старый, омерзительный и…

— Аля, это просто фиктивный брак. Не по-настоящему. Ненадолго! Сэру Койно нужно всего лишь занять должность старшего лейб-мага. Его Величество Дайгон не принимает на эту должность ни холостяков, ни вдовцов. Но он же не будет лезть в вашу постель и проверять, как часто вы исполняете супружеский долг! А через пару лет вы разведётесь, при отсутствии детей и согласии обеих сторон проблем не будет. Зато мы выплатим отцовские долги, сохраним дом, и потом будем жить в достатке. Сэр Мортон не обеднеет, да и с тебя не убудет. Тебе ещё только восемнадцать, Альяна! Богатая двадцатилетняя дама котируется на рынке невест ничуть не меньше, чем незамужняя невинная девушка, бедная, как церковная мышь.

— Богатая разведённая дама, Санти! И как я потом буду объяснять свою… нетронутость новому настоящему супруга? После двух лет замужества?!

— Мужской несостоятельностью магистра Койно, разумеется. Ох, Санти, можно подумать, никто не знает о практике договорных союзов. Кого сейчас этим можно удивить? К тому же двадцать лет — это не предел. Я вышла замуж в двадцать три.

«И считалась на редкость перезрелым товаром», — мысленно добавила я. Крючковатый нос, слишком тонкие губы и сварливый характер на корню убивали женскую привлекательность моей старшей сестры, с которой вот уже два года как мы остались совсем одни. Слуги по большей части разбежались, зато родительские долги хранили нам верность, росли и крепли. И с этим действительно надо было что-то делать.

Сама Санти вышла замуж за унылого, невыразительного ни внутренне, ни внешне капитана королевской гвардии, который, мягко говоря, вовсе не был богат — но ей было уже двадцать три! И обе мы понимали, что привередничать не приходится, хотя, сказать по правде, в глубине души мне казалось, что лучше остаться одинокой старой девой, чем связать свою жизнь с Тревером Бельтеймом, тем самым обрекая себя на прозябание в супружеском болоте.

— Сэр Койно — наше спасение! — твердила мне Саманта круглыми сутками напролёт, а я вспоминала мельком увиденного год назад высокого и крупного хмурого мужчину с бакенбардами и тёмной бородкой и не могла представить нас склоняющимися над каменной брачной чашей. Традиционный брачный ритуал заключался в том, что мы должны были одновременно отпить её содержимое, символизировавшее горести и радости семейной жизни. В зависимости от достатка брачующихся чашу наполняли водой — или вином.

… нет, не могу представить.

И, тем не менее, это произошло.

Саманте хватило двух месяцев, чтобы крепость под названием «Альяна» позорно пала. До церемонии заключения брака мы встретились с сэром Мортоном всего один раз — он нанёс гостевой визит в наш дом. Внёс авансовый платёж, на чём особенно настаивала Саманта, и побеседовал со мной.

Беседа походила на допрос — сухой, скупой, равнодушный. Будущий муж спрашивал меня о моих привычках, предпочтениях в еде, состоянии здоровья, желаемых тратах, друзьях, родственниках, сердечных привязанностях… Сначала мне пришло в голову сравнение с выбором дорогой элитной кобылы, потом — с пациентом чересчур дотошного лекаря, и наконец — с подозреваемой в каком-то преступлении.

— Простите, сэр Мортон, — я набралась смелости и почти что перебила строгого допросителя. — Но какое это всё имеет значение? Наш брак будет ненастоящим и продлится всего два года!

— Всё это время, леди Альяна, вы будете жить в моём доме и носить мою фамилию, — холодно отрапортовал жених. — Мне не нужны сюрпризы и неожиданности. Брак — это важно. Всё должно быть в рамках приличия. Всегда. Имейте это в виду на будущее.

Разговор явно не складывался, но я твердила себе, что это не имеет никакого значения. Однако вышло иначе.

Брачная церемония оказалась выматывающе-долгой. Радовало только одно — гостей как со стороны невесты, так и со стороны жениха присутствовало предельно мало. По сути дела, кроме Саманты и её Тревера, с тоской поглядывающего в сторону выхода — видимо, он вспоминал собственную свадьбу, и воспоминания его не слишком-то радовали — проводить меня в замужнюю жизнь не пришёл никто. От сэра Мортона была какая-то тихая, забитая на вид дама лет сорока на вид, непрестанно осеняющая себя защитным знамением, словно её пригласили не на свадьбу, а на чёрную мессу, и ещё пара совершенно отстранённых от происходящего мужчин.

Саманта вытерла платочком проступившие на глазах слёзы и прощебетала, что будет рада видеть меня в гостях в любое время. Я кивнула, как механическая кукла, но внутри меня нарастало тревожное, почти обречённое предвкушение.

Родовое имение Койно, на пару лет ставшее моим пристанищем, оказалось довольно мрачным трёхэтажным особняком, окружённым роскошных садом.

— Какие у вас прекрасные розы! — не сдержалась я. Цветы и в самом деле поражали воображение. Никаких новомодных оттенков осенней листвы, чая или чего-то подобного, но все оттенки розового и красного сливались в восхитительную, радующую глаз палитру. Завтра с утра непременно прогуляюсь здесь…

— Это дармасские сорта, — неожиданно охотно отозвался новоявленный супруг. — Очень редкие и дорогостоящие. Цветут с апреля по август. И у них нет запаха.

Я даже закашлялась.

— Но… почему именно эти? Разве аромат не является неотъемлемой частью…

— Я лишён обоняния с юношеских лет, — ответствовал Мортон.

— Но… — я изумилась ещё больше, не в силах даже сформулировать, что именно вызвало моё недоумение, однако сэр Койно уже отвернулся, отдавая какие-то указания вытянувшимся в струнку слугам.

Кроме восхитительных цветов без аромата второе, что я отметила для себя в первые минуты в Койнохолле — слуги боялись своего хозяина. В отличие от слуг в родительском доме, которые могли позволить себе сделать вид, будто не услышали, не поняли, не приняли на свой счёт какие-то распоряжения, местная прислуга была вышколена отменно. Встречая нас, слуги в холле выстроились полукругом.

Религиозная женщина, присутствовавшая на церемонии бракосочетания, неожиданно оказалась здесь же. Вероятно, приехала во втором экипаже. В полукруг она не встала, опустилась в кресло и прижала к груди моток с тёмно-коричневой шерстью, из которого торчали две спицы.

— Это моя двоюродная сестра, леди Элона, — сухо сказал Мортон. — Она не слишком-то общительна, но в некоторых случаях незаменима.

Мне показалось, что дама слегка побледнела, услышав подобную характеристику, но в тот момент меня больше интересовала комната, в которую проводит меня супруг. Личные покои оказались очаровательными — окно с видом на сад, большая кровать, стеллажи с пустыми полками, которые я сразу захотела наполнить книгами.

— Послезавтра мы поедем в Артвикс, — произнёс за моей спиной Мортон. — Вы купите всё необходимое. Я взял на себя смелость приобрести вам кое-какую домашнюю одежду.

Да… мои вещи за годы безденежья оставляли желать лучшего. Когда Мортон ушёл, я не без удовольствия переоделась — забавные пушистые тапочки резко контрастировали с полупрозрачной сорочкой и шёлковым халатиком. Никогда ещё я не носила таких дорогих, элегантных и откровенных вещей.

Ужин подали в комнату, и я была только рада: пожалуй, для фиктивного брака совместные приёмы пищи вовсе не требовались, а сэр Мортон не казался мне человеком, с которым было бы приятно просто проводить время. Уединение меня никогда не пугало…

В замке тихо лязгнул ключ, и я резко повернулась: после того, как служанка убрала со стола, я заперла дверь. Однако вечернего визитёра это не остановило. Я отступила к окну, инстинктивно скрещивая на груди руки.

На пороге стоял магистр Мортон.

— Пришли пожелать доброй ночи? — никогда нельзя показывать страх, это я знала доподлинно.

— Ночь будет доброй, — отозвался он. Медленно закрыл дверь за собой и сделал несколько шагов по направлению ко мне. Снова остановился и стал расстёгивать рубашку.

— Вы, кажется, что-то напутали. Наше соглашение не предполагает…

— Мне плевать на соглашения. Сегодня я буду спать с тобой. Здесь. Раздевайся.

— Нет!

— Спорить со мной не нужно. В этом доме все делают только то, что говорю я. Раздевайся, ложись, раздвигай ноги и только попробуй пикнуть.

Я схватила стоящий на столике чугунный подсвечник, всё ещё не в силах поверить в то, что это происходит на самом деле. Этого… этого просто не могло происходить! Но сэр Мортон уже стянул и бросил на пол рубашку, демонстрируя широкую мощную грудь, покрытую обильной тёмной растительностью.

— Я не люблю, когда со мной спорят. Не люблю, когда в постели кричат или слишком много болтают. Ты должна быть молчаливой, исполнительной и аккуратной, поняла, шлюшка малолетняя? И хватит тыкать мне каким-то там соглашением. Теперь ты моя жена, а значит, обязана делать всё, что я тебе скажу, сразу же. Детей у нас не будет, дети мне не нужны. Попробуешь забеременеть обманом — пожалеешь.

Внезапно моё горло будто стянули невидимыми ремнями, я захрипела, уронила подсвечник, заскребла ногтями кожу шеи, ощущая один только всепоглощающий ужас.

— Всё зависит от твоего послушания, Альяна. Мне сорок три года, я уже не так молод, чтобы тратиться на любовниц, когда у меня есть жена. Будешь вести себя смирно — проживёшь дольше.

Меня отпустило резко, я закашлялась, воздух с трудом проходил по освобождённому ноющему горлу.

— Ложись. Молча. Или мне повторить?

Горло снова сдавила незримая безжалостная рука, но только на мгновение.

— Есть много способов заставить строптивых сучек быть тихими и знать своё место. Ложись.

Сэр Мортон успел стянуть свои брюки и теперь стоял передо мной голым, помахивая очень толстым коротким членом в обрамлении густых тёмных волос.

— Послушайте…

— Ещё я очень не люблю слёзы, — наставительно сказал Мортон.

Он подошёл ко мне, резко толкнул на кровать, а мне всё казалось, что это или дурацкий розыгрыш, или дурацкий сон…

С тех пор прошло шесть лет, и первая брачная ночь стала далеко не самым худшим воспоминанием из череды воспоминаний, которые я с удовольствием стёрла бы из памяти. Стёрла, чтобы насладиться таким тёплым майским утром, как сегодня, когда я прогуливалась в саду, не то что бы радуясь жизни, но пребывая в относительном мире с самой собой. Первый год в Койнохолле дался мне нелегко — были и слёзы, и истерики, и попытки сбежать, достучаться до Саманты и её мужа, и перед открытым окном своей спальни я тоже стояла — остановило меня тогда только сомнение в том, что высота падения не критична. Спасут, а потом я позавидую мёртвым.

Мортон умел быть убедительным.

Однако жизнь устоялась, и теперь мою спальню муж навещал довольно редко. Пусть после каждого такого посещения мне хотелось отмыться так, что я едва не сдирала кожу, всё же эти унизительные и омерзительные визиты можно было перетерпеть. Мортон получил вожделенную должность при дворе и часто уезжал, оставляя меня бездумно бродить по замку. Сегодня муж тоже уедет, и я получу несколько дней покоя, которые можно будет посвятить вышивке, книгам, рисованию, прогулкам и прочим праздным глупостям, доступным для одинокой замужней женщины, пленницы в собственном доме.

Я осторожно погладила бархатный лепесток дармасской розы — красивые, но действительно не пахнут. Как будто искусственные, из бархата, долговечные и дорогие, но ненастоящие. Кажется, очень похожи на мою жизнь.

— Леди Койно! — Мия, одна из горничных, замаячила вдали. — Леди Койно, господин требует вас к себе.

— Что случилось?

Обычно Мортон никогда не требовал меня «к себе». За супружеским долгом он приходил ко мне в комнату, в его апартаментах я даже не побывала ни разу за шесть прошедших лет. Что ему надо? Сейчас уже утро… А мой муж, как любая нечисть, активизировался обычно с приходом темноты.

— У нас гости, леди, — с поклоном сказала Мия.