Трудовые будни Тёмных Властелинов

19

Ири потребовалось всё её самообладание, чтобы сохранить внешнее равнодушие и не позволить чувствам отразиться на лице. По спине, однако, холодом пробежали страх и бессильная злость.

Ижэ ходил по её территории, и она не слышала этого. И, что куда важнее, не ощущала.

Это наводило оторопь. Да, способность Призрачного Дома к сокрытию собственных действий вошла в легенды, но о таком не рассказывали даже семейные хроники. Она находила у кого-то из предков в дневниках предупреждение о том, что, коль уж раз позволил Призрачному войти, следить за его перемещениями будет сложнее, чем за любым другим драконом. Но нигде, ни единым словом не упоминались те, кто способен полностью скрыть своё присутствие. Какой уровень ментальной магии нужен для таких фокусов? Какой уровень контроля над инстинктами? Даже старые драконы не могут прятаться в чужой пещере, а тут…

— Это невежливо — подслушивать, — фыркнул Эт, ухитрившийся не растерять шутливый настрой.

— Как и обсуждать кого-то за спиной, — хмыкнул Ижэ. — Так что предлагаю назначить по этому поводу взаимозачёт. На самом деле, я не собирался вмешиваться, но время не терпит, а возможность поболтать с вами двумя одновременно — удача. Так что, позволите присоединиться?

Он говорил Эту, но смотрел вопросительно на Ири, будто назначил её главной в их тандеме. Впрочем, в этой реакции не было ничего удивительного: как ни крути, а это была её территория.

На которой он мог сделать что угодно, будучи незамеченным. Например, убить Ири и Ихора во сне. Но, надо отдать Ижэ должное, он не стал так поступать — по крайней мере, пока что. Хоть это и было бы, на взгляд драконицы, вполне закономерным наказанием за проявленную ею беспечность.

— Присаживайся, Ижэ, — сказала она сухо. — Было бы глупо делать вид, что тебя здесь нет.

— Спасибо, — он лучезарно улыбнулся. — Значит, Гунни всё же нашла способ рассказать тебе о моих делах?

— Это был её долг, — сказала Ири спокойно. — И сам ты, думаю, прекрасно это понимаешь.

Ижэ усмехнулся.

— Да-да… Тут мы с ней похожи: куда ни плюнь, всем должны. В этом даже есть некоторая ирония — не успеваешь родиться, а за тебя уже придумывают твою жизнь наперёд. И смерть — в особенно запущенных случаях.

— То есть, это правда? — уточнил Эт. — Твой отец действительно связался с демонами и отдал тебя им на воспитание? Что он убьёт тебя — действительно убьёт? Что в войну, которую он планирует, вовлечены не только драконы?

Ири сжала руки. Значит, всё же война… и Эт знал с самого начала. Но не сказал. Впрочем, с чего бы? Чудо уже, что Тэ Чёрный простил ей связь с Предгорьем. И, как ни парадоксально, кажется, имя этого чуда — Эт.

Ещё несколько недель назад в жизни бы не подумала, что этот капризный мальчишка умеет быть неплохим другом.

Ижэ между тем усмехнулся.

— Сколько вопросов… Вы же не ждёте, что я стану бесплатно на них отвечать, правда?

— Тебе нужны деньги? — сказать, что Ири удивилась — не сказать ничего.

— Ох, нет, — ухмыльнулся Ижэ. — Этого добра у меня и так навалом. Нет, ребята, мне от вас нужны гарантии, обоюдные клятвы и поддержка. Я, видите ли, собираюсь весело и задорно сунуть голову в петлю; такие трюки принято проделывать весело, со вкусом и оркестром. Иначе какой смысл?

Ири, как ни старалась, не смогла сдержать одобрительной усмешки. Ижэ ей нравился, и она ничего не могла с этим поделать. В нём, в отличие от дипломата-Эта, остро чувствовалась опасность матёрого, сильного, способного на всё хищника. Он был одновременно остёр, как кинжал, и в то же время вязок и неверен, как трясина (это, пожалуй, у них с Гун было общее — чем больше Ири узнавала Ижэ, тем больше убеждалась, что парой эти двое оказались совсем не зря).

— Таким причудливым образом ты просишь у нас помощи? — поинтересовался Эт.

— Не-а, — вальяжно ухмыльнулся Ижэ. — Что, похоже, что я прошу? Нет, я предлагаю сделку. С выгодой для всех троих, обменом информацией и вариативным пактом о ненападении. На этих условиях я готов делиться информацией — при условии, что вы мне ответите тем же. И поможете спасти мою пару. Ну, и мою задницу — но это если очень-очень сильно повезёт, потому что да, Чёрный, я не шутил касаемо папочкиной реакции. Моего брата, который попытался убежать от клятв, он убил с особенной жестокостью, продемонстрировав нам все детали процесса.

Самообладание изменило Ири — подлокотник брызнул во все стороны щепками. Эт резко посерьёзнел, его лицо, белое от природы, приобрело серебристо-серый отлив, какой проявлялся у представителей его семьи только при очень сильном волнении.

— Поклянись, что так оно и было, — сказал Чёрный холодно и повелительно. — Сейчас же!

— А ты ничего не перепутал? — Ижэ вопросительно поднял брови. — С чего бы…

— Я соглашусь на твоё предложение, и, уверен, отец тоже — если ты докажешь, что не лжёшь, — отрезал Эт. — Мы поможем тебе, если ты говоришь правду.

— Вот так запросто? — Призрачный явно удивился.

— Да. Мы с тобой, как ни крути, родственники, пусть и дальние.

— Серьёзно? — кажется, Ижэ не знал.

— Да, — подтвердила Ири. — Общеизвестно, что Чёрный и Призрачный Дома несколько раз смешивали свою кровь, состояли в кровном, магическом и духовном родстве.

— Забавно… а с тобой, Ири, мы тоже родня?

— Нет, — Ири качнула головой. — Хотя, если договор между нами будет достигнут, мы станем неким подобием триады. Учитывая историю Клановых Войн, это будет весьма иронично… Но я солидарна с Этом. Поклянись, что сказал правду.

Если честно, Ири надеялась, что Ижэ не сможет поклясться. Ей просто не хотелось верить, что такое возможно. Да, порой драконы бывали категоричны в воспитании потомства, могли отправить детей в битву или взвалить им на плечи груз долга. Но убить своего же ребёнка… Ни один дракон на подобное не способен.

Как минимум, нормальный дракон.

А по-настоящему безумный Призрачный — это плохая новость не только для Предгорья, но и для мира в целом. Сей факт, к сожалению, доказан исторически. Разумеется, из официальных документов вымарали причину принятия "Закона о Потерях", запрещающего утратившим пару драконам занимать должности где-либо, кроме Совета Старейшин. Но Ири, будучи знатной драконицей, изучала не официально-парадный, а максимально честный, подробный и неприукрашенный вариант истории. Так, она знала, что некогда благодаря Первому Советнику, потерявшему пару Призрачному, чьё имя ныне запрещено упоминать, прекратили своё существование все крылатые Кланы. Орлы, Соколы, Журавли, Грифоны, Рух… тысячи тысяч оборотней. Когда истинная картина происходящего стала очевидна, даже Лао Золотой, славившийся своей жёсткостью Князь, ужаснулся произошедшему.

Официально считается — крылатые ушли в другие миры. Так пишут в учебниках. Разумеется, как могли бы драконы признать, что радушное приглашение "создать свою страну на территории Предгорья, дабы объединить крылатые Кланы в одних горах" обернулось для тысяч оборотней ловушкой?

"Теперь мы — единственный Клан оборотней, способный летать. Как и должно было быть с самого начала", — сообщил Призрачный психопат во время допросов. Он так и не раскаялся. Впрочем… глупо полагать, что он провернул это все в одиночку. Как ни крути, а произошло это с молчаливого попустительства, деятельного участия или преступного равнодушия драконов. И Ири считала это самой позорной страницей истории Предгорья.

История Ижэ… Драконы сами по себе — существа весьма своеобразные, понятие нормальности у них может варьироваться крайне широко — как, в принципе, у большинства других рас, особенно долгоживущих. Опять же, благодаря высокой регенерации (как физиологической, так и ментальной) они почти никогда не сходят с ума по причине болезней или повреждений. Исключением тут могут быть только особенно хитро выкрученные проклятия, которые наложить способно крайне ограниченное число существ, и энергетически-ментальные травмы. К последним относили потерю пары, ребёнка или энергетически связанного существа. Туда же подпадали психологические травмы, последствия ментальных пыток и прочие воздействия, влияющие не на магическую, а на эмоциональную сторону личности.

Однако, даже в этих случаях подлинное безумие навещало драконов редко; да, обзаводились странностями; да, ожесточались; да, проявлялись деструктивные поведенческие паттерны и портился характер. Но непробиваемая рациональная жила, свойственная всем представителям их расы без исключения, служила предохранителем, не позволяющим скатиться в откровенное безумие.

Но, если уж таковое случалось, то предавались ему драконы с той же страстью и самоотдачей, которая в принципе была свойственна их расе.

У драконьего безумия было несколько признаков. Некоторые из них, по сути, были общими для всех рас: тут вам и ощущение ложного просветления, и потеря сна, и осознание какой-нибудь великой миссии, и проблемы с логическим или волевым аспектом, и желание причинять боль не по каким-то объективным или практическим причинам, а просто так, чтобы было. Однако, существовало несколько индивидуальных индикаторов утраты разума, свойственных лишь драконам, и способность причинить реальный физический вред паре или ребёнку была ярчайшим из них. Если у тех же людей ещё были возможны некоторые варианты, то в случае с драконами такой поступок был фактически диагнозом.

Потому-то Ири искренне надеялась…

Но, право, когда это реальности было дело до чьих-то там надежд? Ижэ проговорил клятву без единой запинки, и это стало окончательным приговором. Ири с Этом мрачно переглянулись.

— Что же, — сказал Эт. — Я ещё переговорю с отцом, но уверен, он меня поддержит. Ты можешь остаться здесь, в Бажен-Шабе, стать Властелином одного из городов. Тебе придётся, конечно, считаться с общими уложениями Содружества и терпеть под боком Наместника, но в остальном ты будешь совершенно свободен. Что скажешь?

Пожалуй, долю секунды Ижэ выглядел поистине изумлённым. Это чувство промелькнуло в его глазах и пропало, как золотистый карп из лисьего пруда, но было настоящим, неподдельным.

Ири и сама, признаться, в последнее время только и делала, что удивлялась Эту. Взглянуть со стороны — избалованный, эгоистичный мальчишка из тех, кого Фьорд тактично называл занозой в заднице. Да так оно и есть, если разобраться — как ни крути, а характер у Чёрного наследника весьма мерзкий. С другой стороны, что — характер? Он не определяет суть, а всего лишь является банальным защитным механизмом. Не зря матушка Рои говорила в своё время: "Не бывает характеров хороших или плохих. Под хорошими, милыми, покладистыми разумные обычно подразумевают свойства чужого характера, удобные лично им, соответствующие их целям и представлениям. Если тебе говорят, что у тебя хороший характер — поздравляю, тебе сели на шею. И да, фразу "Ты очень добрая!" следует трактовать точно таким же образом.".

— Спасибо за предложение, — сказал Ижэ. — Но я буду вынужден сегодня вернуться к отцу.

— Так сильно хочешь повоевать с Предгорьем? — уточнила Ири вкрадчиво.

— Так сильно хочу жить, — отрезал Призрачный. — Знаешь ли, твой дедушка — не единственный любитель навешивать клятвы на обнаглевшую (по его меркам, разумеется) молодёжь.

— Значит, ты оказался меж двух клятв…

— Именно.

Что же, Ири ему не завидовала, видит Небо. С другой стороны, дедушка не стал прибегать к жёсткой формулировке, так что…

— Я могла бы сделать это и сама, но для безопасности Гун будет лучше, если ты лично отправишь господину Ису вестника, — сказала она. Про себя подумала, что ещё и продублирует — чтобы Ижэ не опустил никаких деталей.

— С вестниками пока не выйдет, они перехватываются, — отозвался Ижэ лениво. — Это чтобы вы знали. Можете пробовать отправить, конечно, но самоуничтожающихся.

— Это шутка?

— Нет, — усмехнулся Ижэ. — И я много чего ещё могу рассказать. Но, как уже говорил, не бесплатно. Мне нужна от вас очень серьёзная услуга…

Ижен устало привалился к стене и прикрыл глаза.

Разговор с новыми союзниками выпил его до дна. Казалось, даже на допросах у Лаари он так не выматывался. Слишком много информации за жалкие пару дней, слишком сложно лавировать между правдой и ложью, точнее, говорить правду и лгать одновременно. Почти невозможно ориентироваться в морали, реакциях и мотивации существ, которых ни разу не понимаешь, даже если по идее они — твои соплеменники и чуть ли не родственники.

Но не это самое плохое. Хуже то, что Ижен не знал, на что решиться, кого предать, на какую карту поставить. Он оказался в совершенно дурацкой ситуации и сам себе напоминал пьяного идиота, который забрёл в Проклятые Болота. И вот идёт он такой, приплясывая, не тонет лишь благодаря куражу и придури, а трясина булькает с разных сторон, отсвечивает обманчивыми зелёными огоньками, шепчет насмешливым голосом болотницы. Надолго ли хватит куража и удачи? Скоро ли нога соскользнёт в Бездну? Ижен не знал.

Он медленно скользнул вперёд и присел на край кровати, наблюдая за своей спящей душой.

Судьба и Хозяин зеркала, нынче надёжно спрятанного у Ижена в пространственном кармане, даровали им очень мало времени вместе. Преступно мало, если честно. Уйти молча? Или разбудить её и рассказать всё в лицо? Едва ли это будет просто. Если честно, одна мысль о разлуке причиняла почти физическую боль. Пары у драконов — как сокровища, верно? Имущество, которое принято всегда иметь при себе. С этой точки зрения, может, и хорошо, что Ижен вырос в демонской культуре. Демоны относительно спокойно переносили расставание с душами; считалось, что свободолюбивая, самостоятельная, сильная душа — истинный подарок Аштарити. Свободу души принято уважать… если она достаточно сильна, чтобы отстоять её, конечно. И вот тогда демону достаточно знать, что душа есть, что есть существо, подобное и противоположное, которое сможет удержать его на грани всех возможных безумий.

Или разделить их на двоих.

Ижен перебирал волосы Гунни, красивые и яркие, как языки пламени. Это успокаивало, но ясности не добавляло. Что делать дальше? Лаари с его идеями… Ижен не знал, как к ним относиться — катастрофически не хватало информации. Одно было точно: он так или иначе примкнёт к заговору против отца. Закопать урода как можно глубже, сплясать на могиле, а после забыть к ней дорогу — звучало как отличный план. За себя, за неведомую маму, имя которой ублюдок даже не удосужился запомнить (да куда уж ему!), за годы наглой, грязной, мерзкой лжи, за то, что даже больной на голову садист Лаари обходился с ними лучше, за муку в глазах умирающего, изломанного на части Ажара, самого свободолюбивого и смелого из них… за то, что милый папочка сделал с ними… сделал с ним, Иженом… зато, что он сделал из него… За всё.

Княжеский престол? Смешно. Ха-ха. Хотя честнее сказать — слишком туманно и очень уж спорно. Все вокруг играют в какие-то игры, и как знать, что планирует Лаари на самом деле? Он легко мог пообещать титул Князя всем братьям, с него станется; да и вообще, рановато расчленять неубитого зомби. На самом деле, нет никакой гарантии, что Ижен вообще доживёт до конца этой войны.

Если честно, то чудо будет, если доживёт.

Ижен криво усмехнулся. Да, он пока не знал, чью сторону принять, но с некоторыми решениями всё же определился. Гунни он защитит, это раз. Второе — парочка местных дракончиков-Властелинчиков. Называть их Властелинами у него всё же не поворачивался язык: младше его, да и по сути — сущие дети, пусть и пытающиеся играть во взрослые игры. Такие, случись оказия, будут Лаари на один зуб.

Но Лаари подавится — Ижен их не отдаст. Странная энергетическая связь, которая возникла между ними, была… интересной. Приятной, пожалуй. Нечто подобное Ижен смутно ощущал в присутствии Ажара, когда тот приходил порой поболтать. Ну, и во время особенно азартных тренировок с Жакрамом.

Но эти двое были куда более открытыми в ментальном смысле, Ижену удавалось даже исподволь манипулировать ими через эту связь, которую они едва ли вообще могли ощущать. Разве что Чёрный, и то… Беда, совсем беда у драконов с ментальной магией. И с воспитанием. "Мы — родственники", — заявил Эт. И вполне серьёзно предложил Ижену… город. Нормально ли это — быть таким лопухом? Ладно Ижен. А если до Эта доберётся кто-то из братьев, тот же Жакрам? Этот быстро разберётся в ситуации и использует по полной маленького и наивного родича. А после прикончит. Чтобы неповадно было.

Ижен и сам использует, конечно. Но в мерах разумного, осторожненько. И другим — не позволит!

Касаемо же Ири, тут вообще разговоров быть не может. Ири с Гунни связаны, красная спасла его душу от клятв и заботится о ней, а ещё — симпатизирует ему. Не в каком-то интимном смысле, она скорее хочет с ним подраться, и он всей шкурой ощущает её одобрение и сочувствие. Вообще, для дракона-менталиста вроде него Ири была, как открытая книга. Неприятная особенность, хотя и вполне понятная: огненная магия в принципе не может сочетаться с ментальной, а драконы, судя по всему, не особенно умеют скрывать свои ментальные потоки от себе подобных. Более того, по всему выходило, что у них это дополнительный способ общения, как язык жестов. А Ижен, спасибо Лаари за тренировки, владел этим языком в совершенстве и легко мог транслировать не те эмоции и намеренья, которые ощущал — но те, которые хотел.

Удобно. И, что уж там, полезно — особенно с молодыми драконами.

Ижен провёл пальцами по губам души. Много ли понадобится Ири времени, чтобы отыскать необходимое? Едва ли.

Пора прощаться. Время не ждёт.

Гун проснулась от поцелуя.

По сути, в этом не было ничего для неё удивительного — у всех огненных дракониц тот ещё темперамент, а она, ко всему прочему, любила эксперименты. Бывали в её жизни разные поцелуи. Томные, полные сонливости и неги; мимолётные, сорванные украдкой, оставляющие на губах привкус обещания; страстные, заставляющие думать о смятых простынях и выгнувшихся телах; дежурные, дарованные небрежно и равнодушно, предвещающие любым отношениям скорый финал; демонстративные, природой и сутью своей напоминающие представление на публику; яростные, оставляющие после себя солоноватый привкус крови и острый прилив желания…

Много поцелуев, разных. Но ещё никогда в жизни её не целовали так. Со страстью и тоской, горечью и неожиданной нежностью, это был поцелуй-прощание, поцелуй-сожаление, декларация сложенного оружия, ответ на все молитвы. Её целовали, будто хотели навсегда запомнить это мгновение, потому что другого может уже не быть.

— Ты уходишь… — прошептала Гун. — Ты оставляешь меня, не так ли?

Он не ответил, поцеловал снова, но ей и не требовались слова. Во имя Неба! Он — её пара, и она знала ответ, чувствовала его.

Вроде бы стоило обрадоваться. Наверняка стоило, но она не могла.

— Ты же собирался забрать меня. Помнишь?

— Я передумал, — прошептал он. — Ты останешься. И не смей меня признавать, иначе отец узнает о тебе раньше времени. У меня и так предостаточно проблем из-за тебя, мой хитрый драконолисёнок.

О, Гун прекрасно знала, чего стоят его слова. Отец узнает, как же… Слабо верится, что кто-то вроде Ижена не сможет скрыть Обретение. "Не смей меня признавать, потому что я, скорей всего, умру", — вот как это должно было прозвучать, если честно.

Но он пощадил её чувства.

А вот она не пощадила его, когда выполняла приказ Алого Старейшины. Поистине важный приказ, но почему от этого не легче?! Гун прикусила губу, чувствуя ком в горле.

Хотелось реветь, как обиженная на мир девочка, которой эгоистично хочется получить желаемое вопреки всему. Но нельзя. Нельзя плакать, это она уяснила давно. Ещё тогда, когда прощалась с семьёй. Бессмысленно, глупо и испортит их последние мгновения вместе. Она судорожно вздохнула, потянулась к нему и поцеловала сама.

— Не думай об этом, — прошептал он.

И мир исчез.

Много позже Гун притворилась спящей и слушала, как он уходит. Он знал, что она не спит; она знала, что он знает. Но у неё не хватило бы сил, правда не хватило бы. Она не смогла бы сказать "прощай", не смогла бы удержать лицо, не смогла бы не молить о прощении.

Проклятое зеркало… лучше бы она его никогда, никогда не находила! Таким, как она — закостенелым, верным долгу, серьёзным девочкам — нельзя играть с судьбой, нельзя бросаться сломя голову в авантюры. Ей не стоило с самого начала рассчитывать на благосклонность Мастера Треснувших Масок. Не стоило… и вот он, результат.

Закрылась дверь. Она честно дождалась, пока он отойдёт достаточно далеко, считая вдохи и выдохи: драконий слух — не шутка. И только тогда, когда растаяло малейшее эхо его шагов, Гун разрыдалась, судорожно и отчаянно.