Трое из Лукоморья

Глава 16

— Скажи мне, брат, начистоту:

Зачем, сомкнув уста,

Ты выбрал эту, а не ту,

Дорогу у креста?

— Земля щедра, и мир широк;

Загнав своих коней,

Я видел тысячу дорог,

Бывали и длинней.

В долину, в гору ли вела,

Вилась ли, как змея,

Но лишь одна из них была

Действительно моя.

— Скажи мне, брат, начистоту:

Что ж, волюшку любя,

Ты выбрал эту, но не ту

Невесту для себя?

— В дали далёкой и окрест,

Средь пастбищ и полей

Я видел тысячу невест,

Одна другой милей.

Та простодушна, та умна,

Та — царственных кровей…

Но оказалась лишь одна

Воистину моей.

— Ты до сих пор мне не соврал;

Будь честным до конца.

Зачем ты смерть себе избрал

От лютого свинца?

— Средь многочисленных путей,

Не обогнув преград,

Я видел тысячу смертей

И был тому не рад.

Когда огонь костей не грел,

В отчаянном бою,

Я смерть воочию узрел

И понял, что свою.

Я мог бы крест избрать иной

С судьбою-госпожой,

Но ведь и жизнь, прожита мной,

Была б тогда чужой.

Закончив песню, Ярослав принялся тушить огонь. Отвыкнув от регулярных переходов, мы с Дарой быстро устали, и время привала несколько затянулось. Но было пора продолжать путь.

Король Миргорода выполнил своё обещание. Переночевав в более уютном помещении, куда нас отвели вскоре после ухода Его Величества, мы отправились в дорогу на предоставленной им карете. К тому моменту, как мы вышли на улицу, насладившись плотным и вкусным завтраком, экипаж был уже подан. Окна кареты вновь оказались плотно занавешены, и таким образом мы добрались до границы Велиграда, никем неузнанные. Здесь мы распрощались с людьми Салеандра, предварительно убедившимися, что поблизости нет ни души, и продолжили путь пешком. Пока наше продвижение обходилось без приключений, что в нынешних обстоятельствах не могло не радовать.

— Да, правильный выбор — великое дело, — согласилась я, поднимаясь на ноги и принимаясь складывать сумку. — Даже в том, что касается смерти.

— И это говорит женщина, которая вышла замуж по чистой случайности! — ехидно заметила Дара.

— Ах, да! — воскликнула я. — Ещё одна вещь, которую мы не успели сделать из-за того, что так быстро покинули город. Мы же собирались сходить в мэрию и развестись!

Сказать по правде, времени на это было хоть отбавляй, ещё до того, как мы спешно сбежали из гостиницы. Но, неоднократно проходя мимо мэрии, мы оба как бы случайно пристально смотрели куда-то в сторону, и всё никак не заворачивали к хорошо знакомому зданию.

— Ну не беда, — беспечно ответил Ярослав. — С этим можно и подождать. Что-что, а развестись всегда успеем. Да и потом, учитывая наши планы, это, может быть, и не понадобится. У кого-нибудь из нас есть все шансы вскорости остаться вдовой или вдовцом, не проходя утомительную процедуру развода.

— Вот хорошо, что ты это сказал, — язвительно кивнула я. — Всегда знала, что мой муж — большой оптимист. Теперь понятно, на что ты надеешься. Только учти: на моё наследство можешь не рассчитывать.

— Почему? — притворно расстроился воин. — Ну хотя бы на маленькое? А как насчёт той милой избушки на лесной поляне?

— Избушка достанется Даре, — отрезала я. — Но если ты хорошо её попросишь, может быть, она сдаст тебе угол за печкой.

— Лучше погреб, — возразил Ярослав. — В такую жару не хочется даже думать о печке.

Мы замолчали и некоторое время шагали в тишине. Упоминание о жаркой погоде навеяло невесёлые мысли.

— Скажи, Ярослав, так ты всё-таки знаешь человека в оранжевом плаще? — спросила я у воина.

Ярослав, и без того мрачный, помрачнел ещё больше.

— Знаю, — нехотя сказал он.

— Ну? — спросила я спустя полминуты, так и не дождавшись продолжения.

— Что?

— Может, ты всё-таки объяснишь нам, с кем именно мы имеем дело?

— Если повезёт, мы с ним больше иметь дела не будем, — возразил Ярослав. — Мне думается, король Салеандр не их тех, кто бросает слова на ветер.

— Не из тех, — согласилась я. — Но полностью полагаться на удачу я считаю неразумным.

— Ладно, в этом ты права, — поморщился Ярослав. — В общем, это Элемир, мой помощник…бывший.

— Что значит "помощник"? — уточнила я.

— Второй человек в службе царской охраны. Мы вместе служили, должно быть, последние лет пять. Характеристика у него всегда была только самая лучшая. Отважен, силён, ловок, умён. Помогал соратникам, нескольким на моей памяти спас жизнь. Умеет находить нестандартные решения. У него действительно оранжевый плащ, но мне и в голову не приходило, что это может быть он. Когда в первый раз, помните, тролль рассказал нам о преследователе в оранжевом плаще, он говорил о нём как о человеке знатном, и видимо это меня тогда и сбило. Элемир — он из самых низов, в общем-то простой парень, просто очень старательный, упорный, талантливый, вот и пробился так высоко. И у нас с ним никогда не было никаких трений, — добавил он, предвосхищая мой вопрос. — Для того, чтобы попасть на моё место, благородное происхождение необходимо. Поэтому так получалось, что делить нам было нечего.

— А вот и оно, — заметила я. — Значит, всё это время он холил и лелеял свою тайную злобу. Обиду на тебя, на царя, на весь мир, который оказался к нему так несправедлив. Он, такой, как ты сам говоришь, талантливый, умный, храбрый — а достиг "потолка", выше которого ему забраться не дают. А ведь он так этого заслуживает. Вот он и растил эту свою обиду, ревностно её оберегал от посторонних глаз, и ждал удобного случая.

— Почему тебе обязательно надо так судить о людях? — вспылил Ярослав.

— Как "так"? — невозмутимо спросила я.

— Чем хуже, тем лучше. Ты тут рассказываешь целую историю — аж заслушаешься! — про человека, которого никогда в своей жизни не видела. Ну, разве что краем глаза.

— Вот-вот, краем глаза, — кивнула я. — И то, что я увидела, КРАЙне мне не понравилось.

— Ну и что с того, что тебе не понравилось?! — резко бросил он, вымещая на мне то зло и разочарование, которое в действительности предназначалось кому-то другому. Я в общем-то не имела ничего против. — Он никогда, слышишь, никогда никому ничего худого не сделал. Никогда за чужими спинами не прятался. Всё, чего он достиг, он заслужил, от начала и до конца. По-твоему, человек непременно должен другим завидовать. А что если он наоборот был горд тем, что достиг этого самого потолка? Добился всего, чего только может добиться человек в его положении. Такого, по-твоему, быть не может?

— Может, — ответила я. — Очень даже может. Только вряд ли такой человек, какого ты сейчас описал, стал бы бегать через весь остров за своим бывшим соратником, пытаясь ликвидировать его при помощи десятка убийц.

Ярослав тяжело дышал, его лицо раскраснелось, руки были сжаты в кулаки. Он ничего не сказал, просто зашагал быстрее, постепенно отрываясь от нас с Дарой. Время от времени до нас доносились какие-то звуки; видимо, он продолжал что-то бурчать себе под нос.

— Чего он так? — тихо спросила Дара. — Вы же не его ругали, а этого, как его, Элемира.

— Ну, а если тебе про меня начнут рассказывать, какая я нехорошая, тебе понравится?

Дара пожала плечами.

— Смотря что будут рассказывать. Если о том, какая вы вредная, я ещё, может, и добавлю.

— Спасибо, буду иметь в виду, — насмешливо кивнула я.

— Ну, а если будут рассказывать, как вы на метле летаете и младенческую кровь пьёте, так я просто покручу пальцем у виска и дальше пойду, — продолжала девочка. — А заводиться точно не буду.

— Это-то хорошо, — согласилась я. — А теперь представь себе, что тебе не только расскажут, дескать, пьёт Элена кровь младенцев, а отведут к избушке и через щёлку покажут, как я сама, на твоих глазах, младенца зарезаю и выпиваю кровь. Так что сомнений остаться уже и не может. Что тогда? Скажешь ты рассказчику спасибо за такое открытие?

— Надо подумать, — кивнула Дара.

Некоторое время она действительно продолжала путь в задумчивости. Потом мотнула головой и махнула рукой, как бы о чём-то договорившись сама с собой, и сменила тему разговора.

— А самое-то главное вы в беседе пропустили! — хитро заметила она, когда мы прибавили шаг, нагоняя Ярослава.

Сам он уже шагал медленнее, так что вскоре мы должны были с ним поравняться.

— Ярослав-то у нас благородного происхождения, вы слышали? — возбуждённо прошептала девочка.

— Ну и что? — пожала плечами я.

— Вы что, не понимаете?! Вам же муж знатный попался! Небось ещё и богатый! Может, всё-таки не будете с ним разводиться, а? — Дара умоляюще сложила перед собой руки.

Такая просьба меня насмешила.

— Слышала, что Ярослав сказал? До развода ещё дожить надо. А там поглядим.

— Ну, поглядим — и на том спасибо, — вздохнула Дара. — Ой, а что это там такое?

Впереди и вправду виднелось что-то непонятное. Высокие ели с густой хвоей росли полукругом, образовывая что-то вроде небольшой поляны. Один из стволов располагался прямо на нашем пути, тропинка же ощутимо забирала направо, огибая вереницу деревьев. И вот там-то, за елями, и показалось что-то невероятно странное. Обогнув деревья вместе с тропинкой, мы с Дарой поняли, что не ошиблись, и остановились, как вкопанные, рядом с не менее удивлённым Ярославом.

Прямо перед нами из земли торчала огромная голова. Огромная — это значит почти в половину моего роста. Если под землёй располагалось всё остальное, мы имели дело с великаном, какого при иных обстоятельствах предпочтительно было бы обойти стороной. А то наступит и не заметит. Если же никакого тела под землёй на самом деле не было, то голова производило впечатление на удивление живой. Во всяком случае, она с видимым удовольствием пожёвывала растущую перед ней траву, предварительно тщательно обнюхивая травинки. Что ни говори, а зрелище было довольно-таки безумное, даже для меня, успевшей навидаться всякого.

— Эй, ты кто? — изумлённо спросил Ярослав.

Голова продолжала сосредоточенно жевать, полностью игнорируя наше присутствие.

— А может, это иллюзия? — спросила Дара.

— Может быть, — неуверенно сказала я, разглядывая голову и в то же время прислушиваясь к собственным ощущениям.

Применения магии я не чувствовала. Или, может быть, самую малость?

— Как-то это странно, — призналась я. — Для иллюзии третьего уровня слишком реалистично. То есть если бы она по-настоящему не ела траву, всё бы ничего…Но трава-то действительно исчезает! И смотрите, у него рот соком измазан. На такую интеракцию с окружающей средой иллюзия неспособна. Да и потом, магический фон слабоват для проработанной иллюзии… Подождите, дайте-ка я посмотрю…

Я шагнула в траву, окружавшую голову, наклонилась, чтобы получше её рассмотреть…От резкого всплеска мощнейшей магии в ушах зазвенело и стало темно в глазах. Я покачнулась и с трудом удержалась на ногах. Через несколько секунд всё стихло и я открыла глаза — только для того, чтобы заморгать от изумления.

Можно было подумать, что за эти несколько мгновений нас перенесли на другое место, столько всего изменилось вокруг. Начать с того, что никакой головы не было и в помине, хотя трава передо мной оставалась примята, а в некоторых местах и пообкусана. Дара и Ярослав сидели на земле в десятке шагов друг от друга. По-видимому, во время магического всплеска их попросту отбросило в разные стороны, а сейчас они только начинали возвращаться в вертикальное положение. Всю нашу поляну окружала полупрозрачная сфера, искажая цвета окружающих елей и вообще делая внешний мир немного блёклым и расплывчатым. Сфера была без сомнения магической природы; я даже не была уверена, мог ли её увидеть человек, нечувствительный к магии. И, наконец, самое неприятное: помимо нас на поляне находилось полдюжины человек в лёгких воинских доспехах и ещё один мужчина, одетый в дорогой штатский костюм; поскольку он стоял ко мне спиной, его лица я пока не видела. Ну, и в дополнение ко всему прочему (как будто бы этого было мало!) мои ступни были словно приклеены к земле. Я быстро обнаружила, что не могу не только отступить хотя бы на шаг в сторону, но и просто приподнять ногу.

— Я так и думал, что ты непременно купишься на такую наживку, Элена, — сказал человек в штатском.

Я нахмурилась, не сразу узнав его голос. И только когда он обернулся, и я увидела аккуратно подстриженную седую бороду, чуть полноватое лицо и проницательные серые глаза, стало понятно, с кем мы имеем дело.

— Магистр Освальд?! — воскликнула я, не скрывая собственного изумления.

Величайшего мага, учителя многих из нас, старейшего и мудрейшего из живущих, хорошо знали все, кто имел хотя бы малейшее отношение к магическому искусству.

— Он самый, девочка, он самый, — с улыбкой закивал он, утирая рукой вспотевший лоб. — Признаюсь, я долго и тщательно готовился к этой встрече. И должен с гордостью сказать, что ловушка была разработана на славу.

— Вы имеете в виду травоядную голову? — нахмурилась я. — Что это было, неужели иллюзия?

— Именно иллюзия, — подтвердил он. — Очень хорошо сработанная, добротная, пятого уровня.

— Иллюзий пятого уровня не бывает, — возразила я.

— Бывают, детка, как видишь, бывают. Другое дело, что их почти никто не умеет создавать. А я вот, как видишь, сумел. Я вообще очень многому успел научиться за те сто шестьдесят восемь лет, что живу на этом свете.

— Сто шестьдесят восемь?! — воскликнул Ярослав.

— Представьте себе, юноша, — не без удовольствия кивнул Освальд.

— Да не может такого быть! — уверенно заявила Дара.

— Эх, девочка, в жизни может быть очень многое. Я бы даже сказал, почти всё. Вот только не для всех. Тебе ещё очень многое предстоит узнать об устройстве мира. Ну да ничего, у нас ещё будет время на разговоры.

— Хотите переманить у меня ученицу? — спросила я, снова пытаясь освободить ноги. Увы, они словно пустили корни и вросли в землю.

— Приходится, — развёл руками маг. — Не то чтобы я был очень рад, что всё именно так получилось, но…

Он не закончил предложение и вместо этого многозначительно развёл руками.

— Честно говоря, я не совсем понимаю, на что вы намекаете, — не без раздражения призналась я. — Если вам так приглянулась моя ученица, могли бы просто назначить мне встречу и спокойно об этом сказать. А не обставлять всё таким своеобразным образом.

— Всё не так просто, — ответил он почти извиняющимся тоном. — Я действительно предполагаю продолжить образование твоей воспитанницы, но моя главная цель — совсем другая. А роль будущего наставника — это так, можно сказать, побочный эффект. А вот это зря, — добавил он, увидев, что я пытаюсь освободить свои ноги при помощи лёгкой магии. — Ничего не получится. Перебороть мою магию невозможно.

— Ну тогда почему бы вам самому не вернуть мне свободу передвижения?

Моё раздражение всё усиливалось. Что здесь, в конце-то концов, происходит? Тот же самый вопрос читался и в глазах Ярослава.

— Никак нельзя, — развёл руками Освальд. — Потерпи пока. Осталось совсем недолго.

— Это как-то связано с демоном? — предположила я.

— Ты умеешь делать выводы, — одобрительно кивнул маг. — Ты вообще всегда была умной девочкой. Возможно, лет через семьдесят из тебя получилась бы сильнейшая ведьма. Да что там "может быть". Обязательно бы получилась. У тебя очень хорошие данные. И ум, и характер, и талант. Не хватает, правда, сосредоточенности. Распыляешься по мелочам. Вот и сейчас. Зачем тебе понесло в Миргород? Впрочем, я понимаю, пророчество. Трудно идти против него.

— Значит, про пророчество вам тоже известно.

— Ты меня, кажется, недооцениваешь. Я ведь не зря так долго живу. Всё это время — должно быть, начиная лет с шести, хотя детство вспоминается очень смутно, — я работал. Тяжело, кропотливо, сосредоточенно. Сперва я постигал ту часть искусства, которую знают все. Потом перешёл на изучение более сложной магии, всё дальше и дальше расширяя её возможности, порою — путём титанических усилий. Знаешь сколько раз мне приходилось испытывать нервный срыв и полнейшее истощение? О, неоднократно, поверь мне. Я прошёл через все возможные неврозы и даже парочку психозов. Но ничего. Тем быстрее я разработал средства, способные всё это излечить.

— Похоже, какой-то один психоз всё-таки остался. — Дара говорила тихо, но маг её тем не менее услышал.

— А ты, девочка, не вмешивайся, — строго сказал он. — Не видишь, взрослые маги разговаривают. К таким, как мы, следует относиться с почтением.

— А таким, как вы, — это каким? — вызывающе спросила Дара.

Пожалуй, я и сама была не прочь услышать ответ на этот вопрос. Хотя кое-какие подозрения у меня уже возникли.

— Это избранным, — веско ответил маг. — Только не надо кривиться и поджимать губки, — добавил он, обращаясь не то к Даре, не то ко мне, а может быть, и к обеим. — Говоря об избранности, я имею в виду не расу, не пол, не доставшееся от родителей наследство, не какие-то там глупые общественные предрассудки вроде званий и титулов. Я говорю о редчайшем, благороднейшем сочетании таланта, трудоспособности, знаний и мудрости. Я говорю о тех, кто способен на всё или почти на всё, не благодаря какому-нибудь богатому дядюшке, а исключительно за счёт своих собственных умений и сил. Таких, как мы, очень мало, девочка. И нас очень мало ценят в этом мире. В мире глупцов, не способных отличить истинно важное от бессмысленной мишуры.

— Одно из непременных качеств ведьмы в том, что ей всё равно, что о ней думают, — возразила я. — Ценят или не ценят, уважают или не уважают. Мы живём так, как считаем нужным; какое нам дело до чьих бы то ни было оценок? Разве вы сами не говорили мне это когда-то?

— Возможно, возможно, — не стал спорить Освальд. — Ты просто ещё слишком молода, чтобы понять. Когда тебе исполняется лет сто двадцать — сто тридцать, то начинаешь понимать, как много вокруг тебя ничтожных букашек, не способных даже сформулировать собственных стремлений, не говоря уже о том, чтобы упорно и уверенно двигаться к цели. Ты думаешь, я сам не понимаю, как неприглядно это звучит? Мне поначалу тоже было не по себе от подобных мыслей. До тех пор, пока я не понял: это не гордыня, не эгоизм и не мания величия. Это Истина. Если хочешь, откровение. Понимание правды. Ты начинаешь осознавать, что тебе действительно положено больше — не по твоей собственной прихоти, а по праву. По справедливости. Я работал долгие и долгие годы. Я совершил множество открытий и научился творить такую магию, о которой прежде никто даже не смел помыслить. Я сделал себя совершенно неуязвимым для любого, даже самого сильного магического удара. Да-да, представь себе, я практически неуязвим, даже и без этой сферы. Но у меня по-прежнему есть цель, и я по-прежнему готов сделать всё для того, чтобы её достигнуть.

— И в чём же эта цель? — поинтересовалась я. — В том, чтобы властвовать над теми, кого вы считаете букашками? Но зачем? Разве царь букашек сам может быть кем-нибудь иным?

— По сути мне нет до букашек никакого дела, — отмахнулся маг, — если только они не путаются под ногами. Впрочем, и в этом случае у меня с ними разговор короткий. Меня приводит в ярость другое. Почему я должен быть подвержен тем же законам, тем же ограничениям, что и они? Разве это справедливо?

— Попробую угадать. Вы говорите о законах природы? Они ограничивают вас так же, как и всех остальных людей?

— В некотором роде. Вернее, отчасти. С законами природы тоже можно бороться и победить. Да-да, можно, и не спорь: я знаю об этом гораздо больше тебя. Можно повернуть вспять реку, можно погасить солнце, и можно даже ненадолго остановить время, пусть это и требует огромных усилий. Пожалуй, есть лишь один закон, который мне до сих пор не удалось перебороть. Но это тоже можно исправить.

— Бессмертие? — насмешливо спросила я.

— Оно самое, — кивнул Освальд, нисколько не обескураженный столь быстрой догадкой. — Продлевать жизнь я, как ты понимаешь, научился. Но это ещё не полная победа над смертью.

— До чего же банально, — пробормотала я. — Столько красивых слов, столько великих открытий, долгие годы огромнейшего труда — и всё это для того, чтобы повторить сказанное прежде тысячи раз. Власть и бессмертие. Хорошо, что хотя бы не деньги. Одной банальностью меньше.

— Ты бы ещё о любви вспомнила, — фыркнул маг. — Ну что ж, коли ты настолько глупа, что неспособна понять всю глубину и новизну моих стремлений, то туда тебе и дорога.

— Ну, меня много раз посылали по всяким разным дорогам, — заметила я. — Не так чтобы я каждый раз спешила туда идти. И всё-таки, не могу понять одного: при чём же тут демон?

Маг улыбнулся. Это была самодовольная улыбка человека, который знает тайну, недоступную другим.

— Демон имеет к этому самое непосредственное отношение. Ты ведь направлялась в Проклятый Замок затем, чтобы его убить? Не спорь; я знаю, что это так. Я очень внимательно следил за тобой всё это время. Так вот, с твоей стороны это была большая глупость. Я бы даже сказал, непростительная расточительность. Уж если нам повезло и в наш мир попало такое могущественное орудие, грех им не воспользоваться.

— Какое же может получиться орудие из демона? — воскликнула я. Похоже, маг действительно не в себе, раз несёт подобную чушь. — В этом мире демон никому не подвластен; он сам решает, как ему действовать. Им невозможно управлять.

— Опять это страшное слово "невозможно", — разочарованно вздохнул он. — Увы, я всё же в тебе ошибался. Ты неспособна отступить от общепринятых правил и устоев. А, значит, подлинное величие тебе не по плечу. Демоном, конечно же, можно управлять. Именно для этого мне и нужна эта девочка.

С этими словами он указал на Дару, ласково ей улыбнувшись. Девочка инстинктивно сделала шаг назад.

— Это ещё как понимать? — нахмурилась я.

— Ты же знаешь о пророчестве. Там сказано, что Дарина сделает демона уязвимым. А это всё, что мне нужно. Как только демон станет уязвим, я сумею одолеть его и подчинить своей воле. А уж имея такого мощного — и, заметь, бессмертного — союзника, я добьюсь всего, чего не смог добиться до этого дня.

— Ты сумасшедший, — пробормотала я, даже не осознавая, что перешла на "ты" с бывшим мудрецом и наставником.

— Так что прости, но девочку я забираю с собой, — заключил он, игнорируя мои последние слова.

— Я тебе её не отдам, — жёстко сказала я. — Только не сейчас, когда я вижу, насколько ослаб твой разум.

— Мой разум?! — Мага буквально перекосило от гнева. — Ты смеешь что-то говорить мне о разуме? Мне, самому мудрому и самому знающему человеку на этой земле?

— Ты, возможно, самый умный, но никак не самый мудрый, — возразила я, незаметно набирая магические силы для удара.

— Какая разница? — пожал плечами старик.

— Разница огромна, — ответила я. — Ум — это не более чем один из ресурсов, которым человек наделяется, или же не наделяется, от рождения. Мудрость заключает в себе много больше. Человек, который оторван от мира так, как ты, не может быть мудрым. Ты давно уже не видишь того, что творится вокруг. Ты сосредоточен лишь на своих собственных амбициях и желаниях. Во всех остальных существах ты видишь лишь досадную помеху для достижения своих целей, или, напротив, мостик, по которому можно перебраться к ней поближе. Когда-то давно ты поселился в башне для того, чтобы заниматься магическим искусством. Ты так из неё и не вышел. Тебе только кажется, будто ты ходишь вместе со всеми нами по земле. На самом деле ты так и сидишь там, в башне, полностью отделённый от мира, полностью во власти собственных фантазий.

— Ты можешь думать всё, что угодно, — пожал плечами он. — Мне нужна эта девочка, и я пришёл сюда, чтобы её забрать.

— Не посмеешь, — прошипела я, будто выгнувшая спину кошка, встающая на защиту своих котят.

Я собрала столько сил, столько энергии, сколько могла, и рывком метнула её в Освальда. При других обстоятельствах его бы просто разорвало на части. Но ничего не произошло. Он продолжал стоять на том же самом месте, целый и невредимый, тихонько посмеиваясь в седую бороду.

— Всё-таки ты донельзя предсказуема, — заметил он, качая головой. — Я и не сомневался, что ты попробуешь это сделать. Но я ведь предупреждал: магия не может мне навредить. Я потратил на это долгие годы. И теперь я полностью, абсолютно, идеально неуязвим.

— Если ты настолько неуязвим, зачем же тебе бессмертие? — спросила я, тяжело дыша.

— Старость, — развёл руками Освальд. — От неё пока ещё нет средства. Можно продлить свои дни, можно оттянуть её приход, но рано или поздно все мы стареем. И смерть приходит даже за тем, кто неуязвим для мощнейшего из ударов.

— Пожалуй, настало самое время это проверить.

Мы принялись оглядываться в поисках того, кто произнёс эти слова. Ещё прежде, чем мне удалось найти говорящего взглядом, раздался громкий взрыв. Огромный зелёный шар врезался в сферу, проделывая в ней огромную дыру с неровными краями. Сфера тонко, почти неслышно для человеческого уха, зазвенела и мгновением позже рассыпалась на тысячи крохотных осколков, сверкающих всеми цветами радуги. Они растаяли в воздухе, не успев коснуться земли.

Следующий шар оказался красным. Гелла — а это была именно она — метнула его в сторону Освальда. Один из шести охранников мага инстинктивно бросился на его защиту — и дико, отчаянно закричал. Дара зажала уши. Но крики стихли почти мгновенно. На землю упало обугленное до неузнаваемости тело. Освальд и глазом не повёл. А Гелла тем временем успела создать ещё один шар. Я всё-таки была права насчёт этой ведьмы: сил ей по-прежнему было не занимать. Распущенные рыжие волосы развевались на ветру, как и длинная чёрная юбка; глаза горели красным огнём; с пальцев срывались голубоватые молнии. Третий шар вновь устремился в сторону Освальда, но тот даже не попытался отступить. Просто стоял и ждал, когда смертоносное оружие достигнет его груди. И вновь — ничего. Шар как будто впитался в тело мага, не причинив ему никакого вреда. Гелла застыла в лёгком замешательстве. Освальд торжествующе улыбнулся — и вытянул вперёд руку.

Нельзя сказать, что он застал Геллу врасплох: ведьма ждала удара и вовремя выставила защиту. Вот только магия Освальда оказалась слишком мощной. Чёрный смерч, внутри которого посверкивали молнии, с лёгкостью снёс защиту, поглотил пытающуюся сопротивляться колдунью и втянул её на поляну. Смерч быстро стих, а Гелла оказалась сидящей у подножия одной из елей, привязанная к стволу длинной верёвкой. Природа верёвки была магическая, но это не делало её менее крепкой; скорее наоборот. Гелла попыталась уничтожить путы, пустив в них молнию из глаз, но ничего не вышло: молния погасла с громким шипением.

— Гелла, Гелла, и ты туда же, — печально произнёс маг. В эту минуту он без сомнения чувствовал себя великим философом, которого не поняли и предали все его ученики и коллеги. — Хоть ты могла бы слушать более внимательно. Я ведь сказал, что неуязвим. Нет, ты всё равно решила попробовать.

— Искушение было уж больно велико, — призналась Гелла, откидывая назад непослушную прядь волос.

— Да, бороться с искушением мы умеем плохо, — преподавательским тоном констатировал Освальд. — Так на чём мы остановились? — задумался он, снова поворачиваясь ко мне. — Ах, да. Я говорил о том, что мне нужна твоя девочка. Я тщательно оберегал её, а заодно и вас, во время вашего пребывания в Миргороде. Полагаю, ты пару раз замечала моё вмешательство, хоть я и старался маскировать его как можно более тщательно.

— Так это было твоих рук дело? — выдохнула я. — Но зачем?..

— Необходимо было проследить, что с девочкой ничего не случится до тех пор, пока я не приму её у вас с рук на руки. Вы привели её сюда как нельзя вовремя. Мне стало известно, что завтра демон появится в Проклятом Замке. Раз в несколько недель он вынужден приезжать туда, чтобы черпать энергию из Мёртвой Яблони. Вот завтра-то мы с ним и разберёмся. Правда, Дара? Вот только, к сожалению, это ещё не всё.

В том, что намерения Освальда — самые что ни на есть враждебные, трудно было сомневаться и раньше. Тем не менее мне стало здорово не по себе от того сочувственного взгляда, которым он наградил меня сейчас.

— Есть одна маленькая деталь, — продолжал он. — Самая малость, но, увы, без неё никак. В пророчестве также сказано, что ты, Элена, уничтожишь демона. Это никак не входит в мои планы. Я ведь хочу, чтобы он стал уязвимым, но отнюдь не умер и не исчез из нашего мира. Поэтому уйти из этого мира придётся тебе. Поверь, мне искренне жаль. Из тебя действительно могла бы получиться хорошая ведьма. Не великая, конечно, теперь я это понял. Для величия тебе не хватает широты взглядов и свободы мышления. Но по-настоящему хорошая ведьма — это тоже немало. Увы — не судьба.

— Неужели ты сам не понимаешь, какую ерунду говоришь? — спросила я, просто для того, чтобы потянуть время.

Ждала ли я неожиданного спасения? Разумеется, нет. Откуда оно могло бы прийти? Но оказавшись над пропастью, инстинктивно хватаешься даже за соломинку. Может быть, на неё хотя бы будет мягче падать.

— Ты же знаешь, что пророчество нельзя обмануть, — продолжала я. — Там ведь вовсе не сказано, кто именно уничтожит демона. Если погибну я, это окажется кто-нибудь другой.

— Значит, мне придётся проследить за тем, чтобы ни одна женщина не проникла в Проклятый Замок вместе с Дарой, — развёл руками Освальд. — Только и всего. И между прочим пророчества можно обмануть. Они не так всесильны, как принято считать. Я даже бывал в мире, где их вовсе не существует.

— Что же это за такой мир? — скептически спросила я.

— Безвременье, — спокойно ответил тот. — Тонкая-претонкая плоскость между прошлым и будущим. Седьмой градус от Источника. Туда вполне реально проникнуть. Правда, выйти оттуда не так уж просто, а ведь неприятно было бы навсегда оказаться в клетке одного застывшего мгновения. Но это возможно; я сам бывал там несколько раз. Безвременье даёт возможность исправить некоторые вещи…тому, кто достаточно силён и не боится нарушить законы природы. Но, так или иначе, ты представляешь для демона слишком большую опасность. Поэтому прости, но отпустить тебя я не смогу.

— А остальных? — спросила я.

— Девочка нужна мне по известным тебе причинам. Не беспокойся; ничего плохого с ней не случится. Когда всё будет кончено, она сама сможет выбирать, оставаться со мной или нет. Гелла…с ней мне ещё предстоит разобраться.

В ответ на это Гелла лишь грубо выругалась сквозь зубы.

— А он? — Я кивнула в сторону позабытого всеми Ярослава. — Это всего лишь наш сопровождающий; он не имеет к нам никакого отношения. Ему ты дашь спокойно уйти?

— Ты напрасно меня обманываешь, — поморщился Освальд. — Я прекрасно знаю, что этот человек — твой муж. Вы поженились в центральной миргородской мэрии. Но это ничего не меняет. Он действительно может идти на все четыре стороны. Он мне не нужен. В пророчестве о нём ничего не сказано.

Не успела я испытать чувство облегчения в связи с тем, что хотя бы Ярославу ничего не угрожает, как меня огорошила новая догадка.

— Откуда ты знаешь о нашей свадьбе? Неужели, — я судорожно сглотнула, шокированная собственным предположением, — неужели именно ты стоишь за теми убийствами?

— Ты про то, как этот парнишка из мэрии добывал для меня магические артефакты? Ну да, разумеется, я, — спокойно ответил он. — Говорю же: я долго и тщательно накапливал силу. Качественные артефакты бывают для этого весьма полезны. А эти людишки, понятия не имея, как ими пользоваться, хранят их веками в своих пылящихся сундуках, будто никому не нужные безделицы. Но продолжать этот разговор не имеет смысла, — вздохнул он. — К тому же нам пора спешить, иначе мы не успеем своевременно попасть в замок, и придётся ждать ещё несколько недель. Так что прощай.

Он поднял руку, и вокруг его пальцев заклубилась незнакомая мне энергия. Мне стоило огромных усилий оставаться стоять в прежней позе вместо того, чтобы упасть на землю и сжаться в маленький дрожащий комок. Если бы это могло меня спасти, я бы, пожалуй, отбросила гордость и так и поступила. Но помочь мне ничто не могло, и я осталась стоять по-прежнему прямо, хорошо понимая, что энергетический удар готовится именно для меня, и мне нечего ему противопоставить.

Раздался воинственный возглас, и на солнце сверкнуло лезвие меча. Ярослав, успевший постепенно, шаг за шагом, подойти к Освальду совсем близко, рывком вытащил клинок из ножен и размахнулся, чтобы нанести удар. Сердце сжалось в ожидании того, что последует за этой попыткой. С воином, который являлся в представлении Освальда "букашкой", маг не станет даже разговаривать, как со мной. Просто сотрёт в порошок одним мановением руки.

А Ярослав со всей силы ударил Освальда мечом в грудь. У меня вытянулось лицо от удивления. Клинок без труда вошёл в тело мага и пронзил его насквозь, так, что из-за спины Освальда показалось остриё. По одежде мага быстро расползалось тёмно-красное пятно. Кровь вскоре закапала и на землю. Освальд не кричал, не стонал, лишь с невыразимым удивлением взирал на пронзившее грудь лезвие. Потом он медленно перевёл взгляд на Ярослава и качнул головой, как бы говоря "Этого не может быть!". Ярослав выдернул клинок, и маг безжизненно рухнул на траву.

Чары, сковывавшие мои ноги, тут же рассеялись, и я осела на землю, долее не поддерживаемая заклинанием. Ноги затекли и отказывались удерживать тело. Потом наступила боль, как будто в икры вонзились десятки клинков. Но я по-прежнему смотрела туда, где на траве, во всё увеличивающейся луже крови, лежал тот, кто был когда-то величайшим на свете магом.

— Невероятно, — прошептала я. — Невероятно. Он был настолько оторван от мира, так погружён в свои магические изыскания, что даже не подумал о такой малости. Сделал себя совершенно неуязвимым для магии и не предусмотрел простой удар обыкновенного меча.

Пятеро охранников Освальда сперва застыли в растерянности, но затем всё-таки обнажили мечи. Ярослав приготовился обороняться. Но он был уже не один. Гелла, которую долее не сковывало колдовство мага, вытянула вперёд руку, и с её пальцев сорвалась волна пламени, мгновенно поглотившая одного из воинов. Дара слепила в ладонях маленькую шаровую молнию, как дети обычно лепят зимой снежки, и запустила ею в одного из нападающих. Я не могла присоединиться к схватке, поскольку ноги всё ещё отказывались действовать. Для того, чтобы метать во врагов магическое оружие, я находилось слишком далеко; мои огненные шары или молнии могли по ошибке достаться друзьям. Поэтому я прислонилась спиной к еловому стволу и мысленно спустилась вниз, под землю, туда, где древесные корни вытягивались в разные стороны, соприкасаясь с корнями других деревьев. По этой паутине переплетающихся корней я устремилась туда, где происходила сейчас схватка. Следуя моему указанию, корни, немного напоминающие узловатые пальцы подземного великана, стали выбираться из-под земли. Они обвивались вокруг ног наших врагов, заставляя тех терять равновесие и падать на землю.

Всё закончилось очень быстро. В итоге два воина остались лежать на поляне вместе со своим господином, а ещё трое, один из которых был серьёзно ранен, оказались достаточно умны, чтобы устремиться прочь с поляны. Мы победили, но праздновать победу не хотелось. Особенно после того, как стало понятно, отчего Гелла всё время приживает руку к левому боку. Между прижатых к телу пальцев медленно расплывалось кровавое пятно. Гелла со стоном опустилась на землю.

— Давай я посмотрю.

Я подковыляла к ней на начинающих худо-бедно слушаться ногах. Гелла нехотя убрала руку. Я принялась осторожно разрывать ткань рубашки вокруг полученной ведьмой раны.

— Нехорошо, — честно сказала я, проникая внутрь магическим зрением.

— Ты мне рассказываешь? — хмыкнула Гелла. — Ничего, справлюсь. На мне всё заживает, как на кошке.

— Такой раной надо как следует заняться, иначе не заживёт, — возразила я.

— У меня есть всё, что нужно, — отмахнулась Гелла. — В том числе и некоторые средства, которые я позаимствовала у драконов. У тебя таких нет. Кстати сказать, если бы я не пожалела расходовать их на нашу недавнюю дуэль, ты бы никогда не победила.

— Ну да, конечно, легко размахивать мечом после боя, — усмехнулась я, держа руку около раны и направляя вглубь волну энергии, которая должна была обеспечить первичную помощь.

— Я говорю всё это к тому, — продолжала Гелла, — что вам не следует здесь засиживаться. — Ведьма замолкала между каждыми несколькими словами, чтобы отдышаться. — Я действительно справлюсь сама. А вы должны остановить демона. Ты же слышала, что сказал Освальд. Завтра демон прибудет в Проклятый Замок. У вас остаётся не слишком много времени. Если не поспешите, можете не успеть.

— Мне не нравится идея бросать тебя здесь в таком состоянии, — поморщилась я.

— Мало ли кому что не нравится. — Гелла выдавила из себя слабую улыбку. — Хватит меня недооценивать. Не забывай: я ведьма, и очень даже неплохая. Хоть и не настолько сильная, как Освальд. Зато и не сумасшедшая. Так что со мной всё будет в порядке. А вы торопитесь.

— У тебя есть всё, что нужно? — спросила я.

Она молча кивнула. Я поднялась на ноги и неуверенно оглянулась на остальных.

— Пожалуй, она права, — сказал Ярослав. — Мне тоже не нравится так её оставлять. Но она действительно сильный маг, сегодня мы имели возможность в этом убедиться. А если мы не успеем, на днях начнётся война. И погибнут тысячи людей.

— Вы ещё здесь? — негромко спросила Гелла. — Когда же вы, наконец, оставите меня в покое? Никакой личной жизни…

— Уже уходим, — грустно пообещала я, всё ещё не уверенная, что поступаю правильно.

Но выхода действительно не было.