Трое из Лукоморья

Глава 13

Замок графа Рональда Сонфолка производил менее гнетущее впечатление, нежели крепость Кощея. Возможно, причиной тому служила окружающая обстановка. Кощей жил среди дремучих лесов; замок же Сонфолка уютно расположился в окружении роскошных зелёных холмов. Несмотря на пасторальную красоту этой местности, идти сюда пешком было бы утомительно, тем более что, как и всякий уважающий себя граф, Сонфолк жил за пределами городской черты. Для пешего путника дорога была бы слишком долгой, а мы не могли терять столько времени. Поэтому предпочли нанять в Миргороде карету, что позволило добраться до места не более, чем за час.

Оставив кучера присматривать за лошадьми, мы втроём направились ко входу в замок с твёрдым намерением нанести графу визит. Но, как вскоре выяснилось, нашим планам не суждено было осуществиться.

У порога нас встретил лакей, невысокий, аккуратно одетый мужчина лет пятидесяти пяти.

— Что вам угодно, господа?

— Мы хотели бы видеть графа Рональда Сонфолка, — сказал Ярослав. — У нас к нему срочное дело.

— Так ведь это никак невозможно, — растерянно развёл руками лакей. — Разве же вы не слышали? Умер он. Уже месяц тому назад.

— Вот так так, — пробормотал Ярослав.

Мы взволнованно переглянулись. И что же прикажете делать дальше?

— А…кто сейчас управляет замком?

— Графиня, матушка покойного графа. Да только в трауре она. Никого теперь не принимает. Поминки и те прошли в тесном кругу ближайших родственников. Она даже супругу господина Рональда в дом не пустила, — доверительно добавил он, понизив голос.

— А что же, супруга графа не жила вместе с ним в замке? — удивлённо спросила я.

— Так не успела она к нам перебраться, — ответил лакей. — Молодой господин — он ведь прямо в день собственной свадьбы и преставился. Почитай, аккурат после венчания.

— Ничего себе, — присвистнула Дара.

— Да, дела, — протянул Ярослав.

Я ничего не сказала, прислушиваясь к собственным ощущениям. Затылок прямо-таки пекло от чужого взгляда. Я подняла голову, как бы для того, чтобы взглянуть на пролетающих над замком птиц. И увидела в одном из узких высоких окон женский силуэт.

— Ну что ж, боюсь, нам ничего не остаётся, кроме как удалиться, — проговорил Ярослав, нарушая нависшую над замковым двором тишину.

— А может быть… — начала было Дара, но я покачала головой:

— Мы и вправду пойдём. Передайте графине наши соболезнования.

Я не видела никакого смысла в том, чтобы силой врываться в дом.

Лакей поклонился, и мы зашагали обратно. Но далеко уйти не успели. До кареты оставалось не более двадцати шагов, когда сзади послышался топот, и нас окликнул запыхавшийся лакей:

— Господа! Постойте, господа!

Мы послушно остановились. Отдышавшись, лакей продолжил:

— Госпожа просит вас пройти в дом.

Причин отказываться от приглашения у нас не было; напротив, встреча с графиней была целиком и полностью в наших интересах. Поэтому мы проследовали за лакеем обратно к замку и далее вверх по крутой узкой лестнице, на второй этаж. Распахнув перед нами одну из многочисленных дверей, лакей пропустил нас внутрь.

Дверь с лёгким скрипом закрылась за спиной. Графиня, стоявшая у окна, обернулась и окинула нас ничего не выражающим взглядом. Это была высокая, худая женщина лет пятидесяти, с аристократическими, немного резкими чертами лица и безупречной осанкой. Тёмные волосы были собраны в пучок на затылке; их прикрывала полупрозрачная накидка, чёрная, как и всё одеяние графини.

— Я видела из окна, как вы разговаривали с лакеем, — произнесла она ровным голосом, выражавшим столь же мало, сколь и её взгляд. — Вы хотели встретиться с моим сыном, не так ли?

— Совершенно верно, — склонил голову Ярослав. — Мы хотели обсудить с ним одно дело…Мы не знали о том, что произошло.

— Я понимаю, — кивнула графиня. Её тон оставался по-прежнему ровным, но от моего взгляда не ускользнуло то, как крепко она сцепила длинные пальцы. — Мы старались не поднимать вокруг этого лишнего шума. Мой сын скончался месяц назад от сердечного приступа.

— Сколько же ему было лет? — нахмурилась я.

— Тридцать один.

Всё тот же холодный голос и равнодушный взгляд. Только чуть крепче сцепились руки.

— У него что же, с детства было больное сердце?

Графиня покачала головой.

— Нет, он всегда был здоровым мальчиком.

— В таком случае это довольно странно, — заметила я, сама не зная, зачем. — Сердечные приступы действительно случаются у, казалось бы, абсолютно здоровых мужчин, но в более позднем возрасте.

— Я знаю только то, что сказал осматривавший его врач, — сказала графиня. — Это произошло не здесь, а в городе. В мэрии.

— Во время венчания?

— Немного позднее. Как вам известно, после обряда жениха и невесту по традиции отводят в разные комнаты, где они могут в спокойной обстановке свыкнуться со своим новым статусом. В такой комнате и нашли моего сына. Он лежал на кушетке…как будто спал.

— Что же говорит его жена? Ведь комнаты молодых супругов как правило расположены по соседству. Может быть, она что-нибудь слышала?

— Не знаю, — жёстко ответила графиня, — я с ней не беседовала. И не собираюсь иметь с этой женщиной ничего общего.

— У неё что же, плохой характер?

— Да не знаю я, какой у неё характер, — устало сказала графиня, и в её голосе впервые отразились нормальные человеческие чувства. — Это был неравный брак. Она не аристократка. В этой ситуации мне попросту не положено поддерживать с ней отношения… Но, как я понимаю, у вас было какое-то дело к моему сыну. — Самообладание возвратилось к женщине вместе с маской холодности и равнодушия. — Могу ли я чем-нибудь вам помочь? Мы как раз находимся сейчас в его кабинете.

Я машинально окинула комнату взглядом. Тёмные гардины, два гобелена на стенах, несколько стульев и рабочий стол, на котором по-прежнему лежали стопки бумаг, а также стояла полупустая чернильница с гусиным пером.

— Мы разыскиваем древний кинжал, называемый Керисом, — объяснил Ярослав. — Нам говорили, что ваш сын приобрёл его в Миргородском университете полтора месяца назад.

— Всё верно, — кивнула графиня, как мне показалось, несколько разочарованно. — Этот кинжал висел у него на поясе во время бракосочетания. Ведь на церемонию положено надевать наиболее древние и ценные безделицы.

— А где теперь этот кинжал? — спросил Ярослав, преодолевая некоторую неловкость. Не слишком приятно было расспрашивать о куске металла женщину, потерявшую единственного сына.

— Его похоронили вместе с Рональдом, — ответила графиня. — Положили в гроб.

Не знаю, как Дара и Ярослав, а лично я с трудом удержалась от того, чтобы не застонать.

И тем не менее, когда мы собрались уходить, отметив, что и так отняли у графини слишком много драгоценного времени, я спросила о другом:

— Мой вопрос может показаться вам бестактным, и всё же отчего вы велели своему лакею привести нас в замок?

Кажется, вопрос не только не оскорбил графиню, но также нисколько её не удивил.

— В моём роду всегда было принято уважительно относиться к ведьмам, — с достоинством ответила она. — Меня учили этому с детства. И я прошу вас об одном. В случае, если вам что-либо станет известно об обстоятельствах смерти моего сына, дайте мне знать.

На этом мы и расстались.

— Если она не уверена, что её сын умер от сердечного приступа, то почему не обратится к городским властям? — недоумённо спросила Дара, когда мы снова тряслись в карете, возвращаясь в Миргород.

— Потому что она — представительница древнего и знатного рода, — объяснила я. — И не может допустить, чтобы имя её сына вертелось у всех на устах в связи с мутной криминальной историей.

— Разве найти преступника не важнее?

— Для неё — нет. С её точки зрения, чистая, ничем незапятнанная память сына — дороже всего.

— Ерунда какая-то.

— Для кого ерунда, а для кого, как видишь, нет. Правда у каждого своя… — Я резко хлопнула себя по лбу. — Что же мы не спросили, где похоронили графа?!

— Ну, это как раз и без того понятно, — заметил Ярослав. — На городском кладбище, разумеется. Аристократов хоронят именно там.

— А не в семейном склепе? — засомневалась я.

Воин уверенно покачал головой.

— Здесь это не принято. Ты что, хочешь сказать, что мы пойдём за кинжалом на кладбище?! — воскликнул он, только сейчас сообразив, в чём причина моего интереса к месту захоронения.

— Ну разумеется, — ответила я. — Нам ведь по-прежнему нужен кинжал.

— Мы что же, будет грабить могилу?! — в ужасе спросил он.

Дару такая перспектива явно не пугала; напротив, она ждала моего ответа с весёлым любопытством.

— Ну зачем же? — успокоила Ярослава я. — Мы никого не станем грабить. Напротив, мы попросим по-хорошему.

— Кого попросим? — нахмурился воин.

— Как кого? Покойника, разумеется.

Мы попросили кучера высадить нас возле главного городского рынка, а дальше пошли пешком, по дороге кое-что прикупив.

— Ой, это вы! А где же Мэгги? — спросил Карасик, неожиданно отделившийся от толпы, привычно текущей мимо рыночных рядов.

В руке он нёс небольшой свёрток, из которого вкусно пахло ветчиной. Я улыбнулась. Надо же, он даже запомнил, как зовут собаку! Интересно, а наши имена он тоже помнит? Или тут дело не в хорошей памяти, а в том впечатлении, которое произвела на него Мэгги?

— Она осталась дома, — ответила я.

— Жалко, — вздохнул Карасик. — А как ваши дела? Как вы устроились? А я здесь недалеко работаю, — продолжал он, не прерываясь, чтобы дать нам возможность ответить. — Ну, то есть у меня здесь большой заказ, работы недели на две. Хотите посмотреть?

Я уже собиралась вежливо извиниться и сказать, что, дескать, мы уж лучше как-нибудь в другой раз. Но к моему удивлению Ярослав приглашение принял.

— А точно недалеко? — спросил он.

— Да в двух шагах! — радостно заверил нас Карасик.

— Ну тогда пошли.

Карасик шагал впереди, прокладывая дорогу сквозь разношёрстную толпу. В центре города в середине дня народу было немало.

— Зачем ты согласился к нему идти? — шёпотом спросила я.

— Чтобы убедиться в том, что он говорит правду, — так же тихо ответил Ярослав. — И что наша встреча действительно случайна.

Только теперь я заметила, что рука воина не отрывается от рукояти меча. Осторожно перевернув кисти рук ладонями вверх, я принялась на всякий случай впитывать солнечную энергию, одновременно легонько разминая пальцы.

Однако наши предосторожности оказались излишними. Мы пересекли небольшую площадь, свернули в узкий переулок и, спустившись по лестнице, вошли в подвальное помещение двухэтажного дома.

Под потолком располагались длинные зарешёченные окна, что позволяло просторной комнате быть достаточно светлой, как минимум в это время суток. Здесь было абсолютно пусто, если не считать лестницы, нескольких вёдер с краской, разбросанных по полу кистей и ещё некоторых инструментов непонятного для меня назначения. Голые стены были пока ещё покрыты неровным слоем белой краски. В комнате стоял соответствующий едкий запах, заставивший меня поморщиться, а Дару чихнуть. Карасика запах нисколько не смущал; вероятнее всего, юноша давно уже привык к такому побочному эффекту своей работы и перестал его замечать. Зато он с немалой гордостью указал нам на потолок. Задрав головы, мы действительно застыли от восхищения. На нежно-голубом фоне расположились белоснежные пушистые облака, такие объёмные, что рука сама тянулась кверху, чтобы их потрогать. Одно облако постепенно расползалось на две части, подчинённое прихоти невидимого ветра. В правом углу в нашем направлении устремлялась стая перелётных птиц. Первая из них была самой крупной, остальные — всё более и более маленькими, что создавало впечатление, будто они находились существенно дальше от нас.

— Красота! — отметила я, по-новому глядя на Карасика. — Тебе действительно надо поступать на художественное отделение.

— Зачем ему куда-то поступать? Он и так всё умеет! — восторженно возразила Дара.

Карасик весь раскраснелся от смущения и удовольствия.

— Ну что ты, какое там умею! — отмахнулся он. — Я пока так, только пробую. Мне бы технику подучить, секреты, премудрости всякие. Но вообще клиентам нравится.

Дара, которой вообще свойственна была аллергическая реакция, жестоко расчихалась, и мы покинули помещение. Вновь оказавшись на свежем воздухе, я спросила:

— Скажи, Карасик, а ты знаешь, где находится городское кладбище?

— Знаю, конечно, — охотно ответил он.

— А внутри тебе приходилось бывать?

— Она имеет в виду внутри кладбища, не внутри могилы, — доверительно пояснила Дара.

— Не умничай, — отозвалась я.

— Да приходилось, конечно, что уж тут поделаешь, — кивнул Карасик.

— А ты знаешь, где находится участок, на котором обычно хоронят дворян?

Маляр снова кивнул.

Я немного подумала, прикусив губу, а потом решилась:

— Скажи-ка, а ты не смог бы быть нашим провожатым? За плату, разумеется. Дело в том, что нам надо попасть на кладбище в немного неурочное время. Когда спросить, как пройти, будет не у кого.

— Да я-то с радостью, и платы никакой не надо. Если хотите, так прямо сегодня и сходим.

— Вот всё-таки не зря тобой отец недоволен, — заметила я. — Непрактичный ты человек, как и все творческие личности. Если тебе деньги предлагают, отказывайся только в одном случае. Когда предлагают мало.

— Ой, да ладно! — фыркнула Дара. — Когда вы сами-то с кого-нибудь деньги брали?

Я мысленно отметила, что девочка становится всё более и более наглой, а вслух сказала:

— Тоже мне сравнила! Мне деньги по большей части ни к чему. Что с ними в лесной глуши делать прикажешь? Солить, или на порошки засушивать?

— А когда вы на кладбище-то попасть хотите, если там даже дорогу спросить не у кого будет? — простодушно поинтересовался Карасик.

— Да, думаю, что-то около полуночи, — буднично ответила я. — Годится?

Вид у Карасика был донельзя растерянный.

— В полночь? На кладбище? — переспросил он, непонимающе хлопая глазами.

— А когда же ещё? — вздохнула я. — Но ты смотри, коли не хочешь, не ходи. Мы другого провожатого найдём, ты не беспокойся.

— Да нет, отчего же, — возразил Карасик. — Я провожу, конечно. В полночь, так в полночь.

В одиннадцать часов вечера мы с Ярославом сцепились не на жизнь, а на смерть. На этот раз камнем преткновения стала ничего не подозревающая Дара, мирно дремавшая в кровати.

— А я говорю, никуда она не пойдёт! — в который раз категорично заявлял Ярослав.

Степень раздражения воина не позволяла ему стоять на одном месте, и он стремительно ходил из угла в угол, меряя комнату широкими шагами.

— Где это слыхано, чтобы девочка в её возрасте шлялась ночью по кладбищу? Да ещё смотрела, как поднимают покойников?

— А что в этом такого? — снова возражала я. — Пусть с малых лет набирается опыта. В конце-то концов, она учится на ведьму.

— Может быть, она ещё передумает!

— Ну и прекрасно, захочет, так передумает. Вот уж не слышала, будто человек, раз увидевший призрака, не может после этого стать никем, кроме ведьмы!

— Да ты хотя бы понимаешь, как это может подействовать на её рассудок?

— При чём тут её рассудок?

— Она ещё всего лишь ребёнок! У неё уязвимая детская психика!

— Её уязвимая психика будет раза в два крепче, чем у нас с тобой.

— А тебе не приходит в голову, что ей может быть просто-напросто страшно?

— Да чего же тут страшного? — растерялась я.

— В ожившем покойнике??? Сама, что ли, не понимаешь?

— Нет, не понимаю. Во-первых, никакой он будет не оживший, призрак как призрак. Во-вторых, он же умер от сердечного приступа. Никаких шрамов на шее, отрезанных ушей, обугленных частей тела у него не будет. Ну, чего тут бояться???

— Но он же призрак, ПРИЗРАК, понимаешь!

— Ну и — ?

Я действительно никак не могла взять в толк, чего он кипятится. Ну хорошо, наверное, он, в отличие от меня, никогда прежде не видел призраков. Но разве это повод так заводиться? Ну, встретил же он не так давно первого в своей жизни тролля, и что? Ничего такого страшного не случилось.

Дара села на кровати и громко зевнула.

— Вы так вошли в роль моих родителей, что мне прямо неловко вмешиваться, — заметила она, потягиваясь. — А всё-таки, может быть, спросите меня, хочу я идти на кладбище или нет?

— Помолчи! — хором приказали мы с Ярославом.

В конечном счёте победила дружба. Если говорить точнее, то победила наша с Дарой дружба против Ярослава. Девочка заявила, что ни за что не пропустит такое зрелище, даже если после этого умрёт от страха. В крайнем случае, сразу же составит компанию покойному графу. Хоть будет с кем поговорить, так сказать, перемыть косточки соседям. Однако она пообещала Ярославу, что не отойдёт от него ни на шаг и будет вести себя тихо и послушно. Насчёт последнего я сильно сомневалась, но ни слова на этот счёт не сказала. Если такое обещание немного успокоит воина, то почему бы нет? Ничего плохого я в этом не видела. Кто сказал, что правда всегда хороша? Этот человек ничего не понимал в психологии людей.

— Зачем вообще надо было отправляться на кладбище именно ночью? — спросил всё ещё раздражённый Ярослав, пока мы поджидали Карасика в условленном месте. — Что, призрак никак не может появиться в другое время?

— Может, конечно, — отозвалась я. — Ему в сущности всё равно. В отличие от нас. Ты как, хотел бы беседовать с призраком в окружении толпы до смерти перепуганных, но оттого не менее любопытных зрителей? Ночью на кладбище никого нет, и это нам на руку.

Встретившись с Карасиком, мы вместе отправились на кладбище. Улицы города были непривычно пусты; тишину нарушало лишь стрекотание сверчков, шум наших шагов, да изредка кошачье мяуканье. Фонари горели только в центральной части города; по мере того, как мы удалялись от центра, улицы всё больше погружались во тьму. Впрочем, ночь была лунная и звёздная, так что жаловаться на кромешную темноту не приходилось. К тому же мои глаза легонько светились в темноте — не так сильно, как в начале нашего пути, а самую капельку, достаточно для того, чтобы дать мне возможность ориентироваться, даже если небесные светила скроются за облаками. Такое свечение не приводило к растрате энергии и не требовало специальной подготовки; оно возникало автоматически, стоило мне оказаться в темноте.

Когда-то кладбище находилось за чертой города. Но Миргород расширялся, строились всё новые и новые районы, и постепенно город поглотил кладбище. Впрочем, и территория последнего тоже, увы, со временем увеличивалась. На сегодняшний день кладбищенские ворота находились в южной части Миргорода, куда и привёл нас Карасик. Ворота были не заперты, лишь плотно прикрыты, и мы без труда вошли внутрь, не встретив по дороге ни души.

Гравий скрипел под ногами, и этот звук казался чрезвычайно громким в окружавшей нас тишине. Социальное неравенство проявлялось на территории кладбища в не меньшей степени, нежели за его пределами, создавая ложное впечатление, будто классовые различия не теряют актуальности и после смерти. Могилы простых людей были бедными, плиты — простенькими, зачастую без надписи, а вокруг росли самые обыкновенные полевые цветы. Зато когда мы прошли в ту часть кладбища, где хоронили аристократов, картина в корне изменилась. Огромные мраморные памятники, казалось, ставились родственниками с единственной целью перещеголять друг друга. Надгробные надписи были длинными и пространными, нередко включая в себя цитаты из священных книг; красивые круглые буквы с всевозможными завитушками указывали на то, что надписи исполнены большими мастерами своего дела. От сладкого запаха роз кружилась голова.

Могила графа Рональда Сонфолка нашлась достаточно быстро. Я принялась извлекать из сумки необходимые ингредиенты. Смешав несколько компонентов в заранее приготовленном флаконе, выпила получившуюся смесь. Вкус был не слишком приятным, к тому же жидкость немного жгла язык, но жаловаться не приходилось. Мне предстояло проделать совсем нелёгкую работу, а зелье должно было помочь настроиться на правильную волну.

— Ну что ж, Карасик, спасибо тебе за помощь, — сказала я затем. — Теперь ты можешь возвращаться домой. Дальше мы справимся сами.

— То есть как это домой? — испуганно спросил Карасик. — Да вы что? Нет, я один назад не пойду.

— Это ещё почему? — удивилась я.

— Вот сам посуди: она вообще неспособна понять чувства нормального человека, — заметил Ярослав тоном спорщика, наконец-то нашедшего неопровержимый аргумент.

— Карасик, объясни пожалуйста, почему ты не хочешь идти домой? — спросила я, старательно игнорируя Ярослава.

— Страшно, — признался юноша.

— А чего ты боишься?

— Покойников, — шёпотом ответил он.

— Тех, которые в земле? — уточнила я.

— А вдруг они поднимутся из могил?

— Карасик, ты пойми, — стала терпеливо объяснять я, — мы сюда как раз для того и пришли, чтобы поднять из могилы одного покойника и с ним поговорить. Поэтому именно здесь, с нами, тебе и будет страшнее всего. А больше на кладбище никто не проснётся, уверяю тебя. Можешь смело идти назад. До ворот тебе никто не повстречается.

— Я всё-таки лучше с вами посижу, — нахмурился Карасик.

— Почему? — Его упрямство начинало меня раздражать.

— А возвращаться — плохая примета, — нашёлся он.

— Прекрасная поговорка, особенно применительно к кладбищу, — оценила я. — А не возвращаться, что же, хорошая примета?

Тут уж усмехнулся даже серьёзный Ярослав.

— Ладно, Карасик, хочешь, я провожу тебя до ворот? — предложила Дара.

— Даже и не думай, — отрезал Ярослав. — Тебя я никуда одну не отпущу.

— Ладно, заканчивайте пререкаться, — шикнула я. — Карасик, если хочешь, то оставайся, но в таком случае не обессудь. Мы тебя предупредили. Будем начинать.

Я опустилась на землю, принимая позу лотоса, закрыла глаза и начала мерно раскачиваться из стороны в сторону. Окружающий мир с отвлекающими разум раздражителями уходил всё дальше, в глубину, почти в небытие. Достигнув нужного состояния сознания, я перестала раскачиваться, выпрямила спину и подняла голову с закрытыми по-прежнему глазами как можно выше, настолько, насколько могла её поднять, не перенапрягая шею. Перед глазами простирался беспрестанно меняющийся узор из тёмных тонов. Я постаралась настроиться на нужную волну, очень слабую, едва ощутимую, ибо это были даже не колебания энергии, а лишь смутный отголосок тех колебаний, которые возникали в совершенно другом мире. Их природа была не до конца понятной, но мне и не нужно было понимать. Я только должна была достучаться.

Глубже. Ещё глубже. Она уже маячила впереди, та грань, переходить которую было нельзя, ибо оттуда уже можно было и не вернуться. И тут я почувствовала лёгкий толчок, дунувший в лицо порыв энергетического ветра. Мне ответили.

Я сделала глубокий вдох, медленный выдох, и лишь после этого открыла глаза. В воздухе над могилой застыла человеческая фигура, слегка светящаяся изнутри. Сомневаться в том, чей перед нами призрак, не приходилось. Внешнее сходство графа Рональда с его матерью не возможно было не заметить.

— Граф Рональд Сонфолк, — начала я традиционное ритуальное приветствие, — мы просим прощения за то, что прервали твой полуночный Путь. Мы пришли с миром и хотим обратиться к тебе лишь с одной просьбой.

— Вы не прервали мой путь, — ответил граф. Голос не был ни тихим, ни приглушённым, ни замогильным в общепринятом смысле этого слова; однако нечто неуловимое в его звучании оставалось необычным, отличным от голосов живущих. — Я ждал вас.

— Нас?

— Вас, или кого-нибудь другого, — безразлично ответил призрак. — У меня тоже есть одно дело к живущим в этом мире. Но не будем нарушать порядок. Сначала говорите вы.

— Миру, из которого ты ушёл, угрожает опасность, — продолжила я. — В Лукоморье пришёл демон, и его присутствие — угроза существованию острова. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Кое-что слышал, — утвердительно кивнул призрак. — Ну и что? Какое мне дело до мира, из которого я уже ушёл?

— То есть как это какое дело?! — возмутилась Дара. — Ушёл, значит, и всё? А то, что мама ваша здесь живёт, и ваша жена тоже — это как?

— Не жена, а вдова, — поправил её призрак.

— Жена, вдова, какая разница? — не унималась девочка.

— Дара, опомнись, — процедила я сквозь зубы. — Разница огромная.

Теперь я была полностью согласна с Ярославом: надо было оставить эту девчонку в гостинице. Ну, почему я всегда бываю чересчур уверена в собственных решениях? Почему никогда, хотя бы разнообразия ради, не сделаю то, что мне говорят???

Но призрак ответил вполне добродушно; более того, на его лице даже появилось некое подобие улыбки.

— Мне нравится эта девочка. И она где-то права. Не всё ли равно, говорить ли о моей жене или вдове? Ну, так чего же вы хотите? Что такого я должен сделать на благо родного острова?

— Кинжал Керис, — ответила я. — Он должен помочь уничтожить демона. Мы просим вас отдать нам этот кинжал.

— Ах, вот оно что, — проговорил призрак. — Кинжал, который я приобрёл незадолго до смерти… Ну что ж. Я думаю, мы с вами сможем договориться. Я отдам вам кинжал, но за это вы должны будете кое-что сделать.

Это было резонно. Он, разумеется, вправе требовать платы за услугу. Будем надеяться, что эта плата не окажется слишком высокой.

— Каковы твои условия?

— Что вам известно о моей смерти?

— Мы знаем, что это случилось из-за сердечного приступа в день твоей свадьбы, когда ты находился в отдельной комнате после бракосочетания.

— Это не был сердечный приступ, — сказал призрак. — Меня отравили.

— Кто? — спросил Ярослав, впервые вступая в разговор.

— Этого я не знаю. Но точно знаю, что это был яд. В комнате, в которую меня проводили, стояла ваза с фруктами и бутылка вина. Вино было отравлено. Именно это привело к остановке сердца.

— И ты хочешь узнать, кто стоит за убийством? — предположила я.

— Да. А главное, я хочу выяснить, имеет ли к этому какое-то отношение моя жена.

— Есть причины предполагать, что она приложила к этому руку?

— Если бы я думал так до свадьбы, то не стал бы на ней жениться, — резко ответил он. Мысль о том, что молодая вдова могла иметь отношение к его смерти, явно причиняла графу боль, даже сейчас, когда он уже принадлежал к другому миру. — Однако факт остаётся фактом: она успела стать моей женой. И наследницей.

Последние слова без сомнения дались ему с большим трудом.

Я поймала взгляд Ярослава и вопросительно подняла брови. "Будем соглашаться?" — спрашивали мои глаза. "А разве у нас есть выбор?" — говорил его взгляд.

— Хорошо, мы постараемся разобраться в этом деле, — сказала я. — Хотя думаю, что уже сейчас могу успокоить тебя касательно твоей жены. Насколько мне известно, после того, что произошло, она возвратилась в свой дом и не получила никаких благ в качестве наследницы. Графиня ни разу не пустила её в ваш фамильный замок.

Он посмотрел на меня очень внимательно, кивнул, принимая информацию, но ничего не сказал.

— Можешь ли ты сообщить нам что-нибудь ещё, что могло бы оказаться полезно в поисках? — спросила я.

— Разве что только одно. Во время венчания у меня на пальце был магический перстень. Когда я поднялся в комнату, он всё ещё был при мне. Потом он пропал.

— Что это был за перстень?

— Он выглядит как обыкновенная серебряная печатка с изображённой на ней руной. Этот перстень давно уже передавался в нашей семье из поколения в поколение, но я не знаю ничего о его природе, кроме того, что он имеет отношение к магии. Во время церемонии он ярко вспыхнул перед алтарём. Насколько я понимаю, это говорит о большой магической силе. Впрочем, полагаю, об этом ты знаешь больше меня.

Я кивнула. Тут было о чём подумать.

— Распутайте этот клубок. Выясните, что произошло в день моей свадьбы, и я отдам вам кинжал.

С этими словами призрак стал быстро таять в воздухе и вскоре окончательно исчез.

Я чувствовала себя выжатой, как лимон; всё-таки подобные заклинания применяются крайне редко и требуют огромных энергетических затрат. Для того, чтобы пообщаться с мёртвым, надо самому чуть-чуть умереть. А это вам не шуточки.

Поэтому далеко от могилы я не ушла; опустилась на первую же попавшуюся по дороге скамейку. Дара села рядом; Ярослав с Карасиком остановились напротив. Надо отдать должное Карасику: всё это время он вёл себя вполне по-мужски. Бояться, может, боялся, но от страха не кричал, в бега не бросался, на жизнь не жаловался. Теперь он и вовсе казался вполне успокоившимся.

— Да, дела… — сказал он, усаживаясь прямо на землю рядышком со скамейкой.

Ярослав последовал его примеру.

— Соскучиться нам точно не удастся, — отметила я, откидываясь на спинку. Спинка была неудобная, но уж какая есть.

Сил совершенно не осталось. Не помню, когда я в последний раз чувствовала себя настолько выпотрошенной. А впереди столько дел. Хотелось разлечься на скамейке и соснуть прямо здесь, на кладбище.

— А это хорошо, что нельзя соскучиться, — заметил вдруг Ярослав.

Бодрость в его голосе так меня удивила, что я даже приподняла голову и приоткрыла один глаз.

— Терпеть не могу безделья, — пояснил воин. — А тут расследование. Убийство аристократа, совершённое в городе. Это, можно сказать, по моей части. Правда, времени многовато прошло. Но ничего, справимся. Тем более, у нас вон какой свидетель есть. В каком ещё расследовании убийства в качестве свидетеля выступал сам потерпевший?

— Думаешь, справимся? — спросила я, усилием воли заставляя себя открыть и второй глаз тоже.

— А как же иначе? — пожал плечами Ярослав.

А плечи у него ничего. Я так привыкла к его присутствию, что как-то перестала обращать на это внимание. Вообще в некоторых случаях иметь рядом крепкое мужское плечо бывает приятно…Хотя более крамольную мысль для ведьмы трудно себе представить.

— Завтра с утречка составим план действий — куда пойти, кого опросить, — и во всём разберёмся, — заверил меня воин.

— А знаете, я кое-что вспомнил, — взволнованно вмешался Карасик. — Был уже такой случай! Года два назад. Или нет, полтора. Был один человек, тоже богатый и знатный, который тоже умер в день своего венчания. Герцог это был, как же его звали…позабыл, но коли надо, я вспомню! Так вот, у того герцога тоже вроде бы как что-то с сердцем случилось. Но ходили слухи, будто бы у него с груди пропал медальон, наделённый магической силой. Хотя про убийство речи не припомню. Говорили всё больше, что тут нечистая сила замешана, и что ото всяких магических штук лучше простым людям держаться подальше.

— Так-так-так… — У Ярослава прямо-таки загорелись глаза. Вот уж не думала, что что-то заинтересует его больше, чем размахивание мечом. — Что же у нас получается? Два человека, оба представители знатных фамилий, приходят на собственную свадьбу в одну и ту же мэрию. Ведь мэрия в городе одна, так?

— В пригородах есть свои собственные, и деревенские женятся в другом месте, — ответил Карасик. — Но благородные — только в одной, той, что возле центральной площади.

— Отлично. Стало быть, они женятся в одном и том же месте. Поскольку на свадьбу полагается надевать свои наиболее древние и ценные украшения, оба имеют при себе предметы, обладающие магической силой. Затем, оказавшись в отдельной комнате, оба умирают при сходных обстоятельствах, якобы от сердечного приступа. Магические украшения в обоих случаях пропадают.

— Не просто магические, — вмешалась я, — а сильные артефакты, наделённые серьёзной магической силой. Судя по описанию графа, именно таким являлся его перстень. Это подтверждается и тем, что перстень сверкнул, когда его хозяин приблизился к алтарю. Алтарь тоже обладает магической силой, хоть и весьма специфического свойства. Рядом с ним мощные артефакты проявляют себя посредством такого вот блеска. В своё время такие алтари специально использовались для того, чтобы определить силу магических предметов.

— Ты не знаешь, Карасик, сверкал ли медальон герцога при приближении к алтарю? — спросил Ярослав у маляра.

— Не знаю, — с сожалением сказал тот. — Об этом ничего не говорили.

— Всё равно, мы можем как минимум предположить, что нечто подобное произошло, — заметил Ярослав. — И в этом случае получается, что магические украшения обнаруживали себя перед алтарём. Вполне вероятно, что кто-то это видел и затем предпринимал определённые шаги для того, чтобы заполучить артефакты. Судя по тому, что он присутствовал на бракосочетании и в обоих случаях имел возможность отравить вино, вероятнее всего, это кто-то из работников мэрии.

— Не слишком ли много выводов, учитывая, что у нас очень мало достоверной информации? — усомнилась я.

— Возможно, — согласился Ярослав. — Это пока не выводы, это — гипотеза. Которая стоит того, чтобы её проверить.

— Если два человека умерли при таких похожих обстоятельствах в одном и том же месте, то почему никто не обратил на это внимания? — нахмурилась Дара. — Почему не подняли шум?

— Во-первых, как ты видела, аристократы очень не любят поднимать шум вокруг подобных вещей, — заметил Ярослав. — Во-вторых, между двумя смертями прошло достаточно много времени, целых полтора года.

— Герцог был довольно-таки старый, — добавил Карасик. — А женился на молодой. Никого особо не удивило, что у него сдало сердце.

— К тому же, — воодушевлённо подхватил Ярослав, — историю с медальоном списали на нечистую силу. Кстати сказать, слух о нечисти вполне мог пустить тот самый работник мэрии, который за всем этим стоит. Люди с лёгкостью подхватывают сплетни такого рода.

— Что правда, то правда, — фыркнула я.

— А в случае с графом, — продолжил Ярослав, — никто не обратил внимания на пропажу кольца. Мы так бы и не узнали о его исчезновении, если бы нам не рассказал об этом сам покойник.

— Хорошо, как мы можем проверить эту гипотезу? — спросила я, невольно увлекшись процессом разгадывания загадки.

— Для начала следует проверить, были ли другие подобные случаи, помимо этих двух, — ответил Ярослав.

— Но как это узнать? — спросил Карасик.

— Сейчас разберёмся, — уверенно сказал воин. — Что нам нужно? Нужно выяснить, были ли за последние несколько лет люди, которые женились в центральной мэрии и умерли там же, вскоре после церемонии.

— Навряд ли где-нибудь существуют такие списки, — заметила я. — И полагаться на слухи тоже не приходится.

— Всё верно, таких списков, конечно же, нет, — согласился Ярослав. — Но есть другие. В любой мэрии хранятся книги со списком новорождённых, вступающих в брак и умерших. Значит…

— Значит, всё, что нам нужно, — это выписать оттуда имена людей, которые женились и умерли в один и тот же день, — заключила Дара. — А когда у нас будут имена, мы сможем подробнее разузнать, что с ними случилось.

— Но книги не дадут посмотреть всем, кому попало, — заметил Карасик.

— Даже ведьме, если она очень попросит? — хмыкнул Ярослав.

— Если очень попрошу, то дадут, — задумчиво согласилась я. — Но меня беспокоит другое. Раз в этом деле замешан кто-то из мэрии, то в открытую попросив, или потребовав, эти книги, мы можем его спугнуть. Он начнёт заметать следы или попросту сбежит прежде, чем мы успеем во всём разобраться.

— Это резонно, — согласился Ярослав. — Стало быть, надо посмотреть эти книги так, чтобы никто об этом не узнал.

— Зелье невидимости закончилось, — поспешила напомнить я.

— Это нестрашно, — улыбнулся Ярослав. — Ночью нас всё равно никто не заметит.

— Ушам своим не верю, — восхитилась я. — Господин Правильность, вы что же, предлагаете взломать замок и незаконно порыться в закрытых для доступа документах? И всё это — на территории суверенного государства?

— Цель оправдывает средства, разве тебе не доводилось об этом слышать? — парировал он.

— О ужас, с кем я связалась?! — схватилась за голову я.

— Разве ты не согласна?

— Совершенно не согласна, — ответила я, на этот раз серьёзно. — Никакая цель не оправдает грязных средств.

Ярослав, Дара и даже Карасик уставились на меня в удивлении.

— Однако, — продолжила я, вдоволь насладившись их замешательством, — я никогда не видела ничего зазорного в том, чтобы проникнуть в запертый дом и немного порыться в запретных документах.

— Значит, решено? — спросила Дара.

Мы все по очереди кивнули.

— Меня одно беспокоит, — проговорил помрачневший Ярослав. — Боюсь, просмотр списков может занять слишком много времени. Мало ли сколько людей успело пожениться за последние несколько лет? А ведь каждого из них придётся затем искать в списке умерших, проверяя, фигурирует ли он там и если да, то какова дата смерти.

— Вообще-то проверять надо будет не всех, — заметил Карасик. — Всё-таки не все женятся в центре Миргорода. К тому же, нас интересуют только аристократы, ведь верно? У простых людей вроде меня не валяются в сундуках древние магические предметы. А запись аристократов ведётся в отдельных книгах. Значит, искать придётся меньше.

— Это хорошо, — кивнул Ярослав. — Но всё равно, успеем ли мы всё сделать за одну ночь? И не застанут ли нас на месте преступления, если мы просидим там несколько часов подряд?

— Можно выкрасть книги, — неуверенно предложил Карасик. Как же плохо мы влияем на людей! А ведь ещё несколько часов назад это был вполне порядочный творческий человек, далёкий от интриг и политики. — Но тогда наутро поднимется страшный шум.

— Да уж, этого нам не надо, — согласилась я. — Но вместо того, чтобы красть книги, мы можем скопировать нужные нам страницы.

— Но это займёт не меньше времени, чем если мы станем всё делать на месте, — возразил Ярослав. — Пока мы будем переписывать имена и даты, с тем же успехом можно было бы всё проверить, не выходя из здания.

— Я не сказала "переписать", — ухмыльнулась я. — Я сказала "скопировать".

— Понял. — Ярослав выставил руки ладонями вперёд. — Вопросов больше нет.

— Только учтите: сегодня меня ни на какое проявление магии уже не хватит, — предупредила я, снова откидываясь на спинку скамейки. Что же у неё форма-то такая неудобная? — И вообще, я, пожалуй, вздремнула бы здесь до утра.

— На кладбище? Тоже мне нашла место, — насмешливо заметил Ярослав.

— А что такого? Если хочешь знать, то более спокойного, тихого места не сыскать. Поверь ведьме со стажем.

— Ладно, спорить не буду, — заявил Ярослав, поднимаясь на ноги. — Ну что, все, кроме ведьмы со стажем, готовы идти домой?

Дара и Карасик кивнули, тоже вставая. А я прикрыла глаза, и правда намереваясь немного поспать. Уж меня-то выбранное место никак не смущало. Мне ли не знать, насколько трудно бывает вызвать из другого мира даже наиболее безобидное проявление его обитателей? Опасаться того, что они ни с того ни с сего начнут появляться здесь самостоятельно, по собственной инициативе, было просто глупо.

Однако моим планам не дано было осуществиться. Чьи-то крепкие руки бесцеремонно обхватили меня, нагло оспаривая у Морфея право на мои объятия. Ярослав подхватил меня легко, как пушинку, и привычным широким шагом направился к кладбищенским воротам. Остальные шагали следом. Ну вот, а ещё говорил, будто я толстая. Или это я про него говорила?.. Я решила не отменять своего решения немного вздремнуть и быстро уснула, используя плечо Ярослава в качестве не слишком мягкой, но зато вполне тёплой подушки.