Три желания

Глава 9.

Через два часа, оставив далеко позади деревню, мы вышли на звериную тропку, петляющую среди основательно подросших деревьев, почти смыкающихся своими кронами над нашими головами. Редкие лучи, низко висящего над горизонтом солнца, едва пробивались сквозь плотную листву, рассеиваясь и создавая легкий сумрак.

Оглянувшись на моих родителей, Митрофан извиняющимся тоном произнёс:

— До реки осталось немного, но если мы не прибавим шагу, придется ночевать в лесу, а это небезопасно. Оружия у нас нет, драться не умеем, самый сильный маг, на минуточку, не владеет собственными стихиями.

Это что сейчас было? Это в мой огород камешек? Я громко фыркнула и прибавила шагу. Отец с матерью тоже ускорились, но я видела, что родители очень устали и двигаться им становилось всё трудней и трудней.

Постепенно в просветах между макушками деревьев стали зажигаться бледные звёзды и казалось, что небо опускается все ниже и ниже, становясь бархатно тёмным. Звуки стали резче, а хруст веточек под ногами заставлял в страхе замирать мое сердечко. Тропинка потеряла четкие контуры, почти слившись с лесом и став неразличимой, а мне вновь пришлось сотворить маленький белый шарик света. На этот раз он мне дался намного легче, однако думать о том, почему они у меня всё же получаются, хотя и необычного цвета, я не стала. Всё потом. Я старалась ступать точно след в след, почти утыкаясь в спину впереди идущего парня, боясь отклониться к краю дорожки.

И вот наступил момент, когда темнота поглотила все краски и обступила нас плотной стеной. Не стало видно деревьев. Вместо них проявилась тёмная, сплошная масса, издающая пугающие звуки. Тропинка выхватывалась маленьким белым пятном, освещая только нашу небольшую группу. Мы остановились, чтобы отдышаться, потому что последние полчаса почти бежали, пытаясь выбраться из этого живого тоннеля. Как вдруг, над лесом пронесся жуткий рёв и с той стороны, откуда мы только что прибыли, послышался треск ломающихся кустов. Кто-то очень крупный продирался сквозь заросли, круша всё на своём пути и для нас время словно остановилось.

Развернувшись в сторону опасности, не сговариваясь, мужчины задвинули за спины матушку. Митрофан попытался проделать этот же трюк и со мной, но шагнув вперед, я встала рядом с ним и немного добавила яркости нашему магическому фонарику. Долго ждать не пришлось. Тьма кустов разверзлась, вывалив на тропинку одного из старых знакомых. Оранжевые глаза твари, потерявшей ошейник подчинения, горели плотоядным огнем. Обрубок хвоста бился из стороны в сторону в предвкушении вкусного ужина, кроша ветки и траву в кашу. Из приоткрытой пасти торчали перья и капала слюна.

"Мамочка, роди меня обратно!" — пронеслось у меня в голове, — "Всё, Люда, северный зверёк подкрался незаметно! Что ты можешь против этого монстра? Ветерком обдать да водичкой полить? Чтоб после перекуса ему было чем запить?" Но пока я занималась самобичеванием и тряслась от страха, в нашей маленькой компании вновь появился ещё один персонаж.

Воздух ощутимо загустел, посветлел и перед приготовившейся к нападению твари, на тропинке появился ангел! Да, да! По другому назвать это золотокрылое, прекрасное существо я не могла! Одно его движение рукой в останавливающем жесте и эта помесь страуса с динозавром успокоилась, села на попу, сложив передние лапки, как послушная собачонка и прикрыла глазки. Ангел начертил рукой перед тварью большой овал в воздухе. Щелкнул по нему пальцем, отчего тот лопнул как мыльный пузырь, образовав дыру в пространстве и отправил туда присмиревшего монстра. Только потом повернулся ко мне лицом.

— Здравствуй, Люда–Дарина!

А я натурально залипла, потому что никогда прежде не видела более прекрасного лица! Пшеничного цвета волосы завивались небольшими кольцами вокруг его высокого лба, кудрявились у мощной шеи. Яркие синие глаза смотрели в самую душу, вызывая трепет и восхищение. Светлые брови, идеальной дугой, изгибались под алебастрового цвета лбом. Чувственные губы улыбались чуть снисходительно. А сложенные крылья, немного выступали из-за спины, разливая вокруг золотое сияние.

Он немного помолчал, словно давая мне возможность прийти в себя от потрясения и продолжил, — У меня к тебе есть предложение! Если ты сейчас расскажешь новой семье, кто ты на самом деле, каким образом появилась в этом мире, то в награду получишь ещё один дар — умение мгновенно перемещаться сквозь пространство, то есть создавать порталы. Сможешь перемещаться сама, перемещать предметы, животных и людей. Согласна? Или же всё остаётся по-прежнему, но я тогда верну страгозавра и ты будешь нести полную ответственность за последствия, полагатясь только на свои силы. Что скажешь?

Вот же ж, крылатый! От такого заявления рейтинг восхищения этим субъектом у меня стремительно пополз вниз. И только сейчас я заметила, что мы с ним как бы выпали из времени. Что Митрофан, Меркул и Стешаня всё ещё стоят в напряженных позах с широко раскрытыми от страха глазами.

Так, Дарина, думай, думай! Что это? Щедрость или ловушка? Испытание? Где-то здесь должен быть подвох! Бесплатного сыра, как известно, не бывает. Чем мне грозит откровение? Где гарантия, что семья отнесется к иномирской душе с пониманием, сочувствием и любовью? Что смирятся с потерей последней дочери? А Митрофан? Не побежит ли первый сдавать бывшую невесту, чтоб заработать немного денег? Помнится мне, что попаданству тут слегка не рады. В причинах ещё не разобралась, но сути не меняет. Попадешься — сгинешь. Но если промолчать, вдруг, именно это предложение златокудрого избавит всех нас от лишних проблем? И, если откажусь, как справиться с вернувшимся монстром? Эх, если бы моя магия слушалась меня с полу мысли! Я в досаде сжала кулачки и с удивлением обнаружила, что на кончиках пальцев искрят маленькие разряды. Молнии! Пусть по своей глупости я лишилась полноценных огненных файерболов, но меня никто не лишал настоящих, грозовых молний!

Уже увереннее посмотрев на этого лживого спасителя, я покачала головой, — Сами справимся!

— Что ж, твоё право! — вздохнул он, — У тебя был выбор! — с этими словами, он взмыл вверх, черкнув по небу золотой искрой.

А потом произошло сразу три события. Все вокруг снова зашевелились, на тропе вновь проявился страгозавр, а у меня в руках сверкнул длинный зигзаг молнии, который я и запустила в тварь. Следом ещё одну и ещё одну! Молнии били зверюгу, не давая ей возможности приблизиться к нашей кучки. Меркул с Митрофаном тоже не стояли без дела. Они подняли огромный пласт земли под самыми лапами тварюги и обрушили ей на голову. Дезориентированная, подпаленная, она взревела и бросилась назад в кусты, напрочь забыв о том, что совсем недавно хотела нами поужинать. Мы тоже не стали стоять на месте, (мало ли кто ещё может позариться на наши вкусные тушки), развернувшись, пошатываясь от усталости и от переизбытка адреналина, вновь зашагали в сторону реки.

***

Серебристый месяц, вспомнивший о своем прямом предназначении, осветил потрясающую ночную картину, когда тропа вывела нас на берег Ключницы. Круглые камни "голыши", омываемые быстрым течением, блестели черными агатами на фоне отливающей сталью воды. Звериный брод, к которому вывела тропа, был неглубок, поэтому песня реки здесь звучала особенно громко, перекатывая басы и звеня колокольчиками. Пологий берег, поросший мягкой, сочной травой, плавно спускался к самой воде, оставляя у кромки узенькую полоску песка. Нам повезло, что именно здесь было самое узкое место реки и до другого берега было рукой подать, потому что мы дружно решили переночевать на другой стороне. Стремнина сильная, не всякий зверь рискнет перебраться ночью через реку, а мы всё же побаивались возвращения твари, да и вторая, вероятно, где-то неподалеку бродит. Так что, от греха подальше!

Недолго думая, я подошла к реке и мысленно поклонившись, попросила воду расступиться, обращаясь к ее стихии. Совсем как у библейского персонажа, водный поток вдруг остановился, волны вздыбились вверх и река раздалась в стороны, обнажив мокрое дно, а мои ошарашенные спутники, с опаской поглядывая на водяные стены, осторожно последовали за мной. Только на другом берегу, когда река приняла свой прежний вид, отец протянул: "Да-а!" и с уважением посмотрел на меня, а Митрошка вновь озадаченно почесал затылок.

Ночь уже давно властвовала над миром, угомонив даже самых беспокойных обитателей леса, но мы всё же рисковать не стали, а выбрав склон повыше и дерево потолще, с помощью магии воздуха забрались на нижние ветки, словно специально предназначенные для ночлега, крепкие, широкие, разлапистые и моментально провалились в сон.

Мне снилась моя "трёшка". Зеркала занавешены простынями, по коридору туда-сюда снуют незнакомые люди, в моей маленькой, любимой кухоньке хозяйничает какая-то посторонняя женщина, сортируя многочисленные пакеты с фруктами, овощами, тушками птиц… Что происходит? Силюсь возмутиться, спросить "по какому праву…?", но меня подхватывает воздухом и выносит в гостиную. Здрасте, приехали! Опять похороны! И опять мои же!

Посередине зала, на двух табуретках, стоит гроб со старым образцом меня. Располневшее тело, приукрашенное для такого случая и пергаментная жёлтая кожа, обтянувшая острые скулы, несуразно смотрятся на фоне многочисленных цветов, усыпавших последнее ложе. Мои кривые варикозные косолапки, обутые в домашние тапочки (видимо не смогли подобрать туфли на отекшие ступни, хихикнула я), выглядывают из-под простыни кончиками этих самых тапочек. Рядом с гробом сидят мои преданные подружки, изредка шмыгая носами и поднося платочки к слезящимся глазам.

А дети где? Я оглядываюсь по сторонам. Нету! Ни дочери, ни сына, ни внуков! Не приехали! Обещали, но не приехали! Почему? Посчитали, что на старуху напала блажь и не восприняли всерьез? И так мне горько стало, так обидно! Вот, Никифоровна, вот он результат твоей никчемной жизни! Пыжилась, чего-то добивалась, куда-то бежала, всегда и везде хотела все успеть… Чтобы только самое лучшее! Чтобы не ударить в грязь лицом! Для кого, зачем? Те, кто тебя искренне любил и принимал со всеми недостатками, вот они, сидят на диванчике, шмыгая носами и сокрушаясь об утрате. Подружки! Даже не родственники! А ведь дети обещали приехать… Родная кровь... Отмахнулись! Забыли! По щекам покатились горькие слезы.

Вдруг, Семёновна, сидевшая ближе к изголовью, наклонилась над телом, поправляя что-то у меня на груди и произнесла скрипучим голосом, — А кто это у нас тут такой хорошенький? Такой искристый и молоденький?

Абсурдность ситуации и несоответствие голоса с моей подружкой, заставило волосинки на теле встать дыбом, а меня подкинуло к самому потолку, где я больно ударилась макушкой и... проснулась. Ещё толком не очухавшись, но продрав глаза, я тут же снова зажмурилась, потому что луч встающего солнца бил прямо в лицо, минуя густую листву моего ночного убежища. Собственно, он меня-то и разбудил. Немного сдвинув голову на бок, чтоб уйти от обстрела наглого светила, я потянулась всем телом, разгоняя кровь по затекшим членам, да так и замерла от восторга.

Все-таки рассвет, это нечто в любом из миров!... Золотисто малиновый шар несмело выглядывал из-за горизонта, окрашивая воздух и край неба в нежный розовый цвет. Первый луч, тот наглец, что разбудил меня, словно разведчик совершающий диверсию в стане врага, прокладывал путь своим сородичам. Вот он скользнул по макушкам деревьев, задержался, поджидая собратьев. К нему присоединился второй, третий... Засияли золотом исполины. Уже наполовину высунувшееся из-за черты, отделяющей землю от неба, любопытное светило расправило свою корону и глянуло царственным взглядом вниз на кусты, траву, ленту реки, прогоняя остатки ночи. Воздух покрылся золотистым загаром и заиграл в каплях росы. Солнечные ладошки прикоснулись к листочкам, травинкам, цветкам. И сразу заискрилась вода. Сбрасывая мглу, вздрогнули веточки. Распрямилась травка, защебетали птички.

Но моё восторженное созерцание было бесцеремонно нарушено наглой белкой, которая появилась у меня прямо перед лицом, вися вниз головой и цепляясь за раскачивающуюся ветку острыми коготками. Она очень пристально смотрела на меня совсем не беличьими глазками. Они горели, словно два уголька, раздуваемые небольшим ветерком.

— Кыш! Кыш! — махнула я на неё руками.

— Сама ты, "Кыш"! — ответила она странно знакомым скрипом, балансируя хвостом, как парусом, — Я к ней по-хорошему, познакомиться, а она, "Кыш"! Вот обижусь, уйду, как выбираться из моего дома будете? Заплутаю, закружу, заморочу!

Я легонько впала в ступор, а шестерёнки моей памяти закрутились с немыслимой скоростью, выуживая на поверхность информацию об этом странном существе. И чем это знакомство может нам грозить. "Лесной дух. Может показаться понравившимся путникам в виде любого лесного зверя с горящим взором или мужичка, в надетой обуви задом наперед. Может одарить или наказать по своему разумению." — выдала на поверхность моя улучшенная память. — Ага! Леший, значит, по-нашему! Правитель здешних мест. Интересно, чем это его привлекла наша компания? — метались в моей голове мысли, словно растревоженный пчелиный улей. Но внешне совершенно спокойно я выдала:

— Простите! Сразу не признала! — и склонив голову в знак почтения, продолжила, — Не сердитесь на нас, пожалуйста. Нам бы до города добраться… Вы позволите?

— Так, а чего я к тебе вышел-то? Как раз помочь! — раздалось немного в стороне.

А я и не заметила, как белка так быстро переместилась ко мне за спину. Обернувшись, вместо пушистого зверька я обнаружила коренастого мужичка, в тёплом ватнике, облепленным пожухлой травой, листьями, веточками и различной корой. Такими же штанами. В лаптях, надетых на босую ногу пятками вперед. С большим вороньим гнездом на голове и семейкой грибов, что выросла у него на плече. Тёмная, сморщенная кожа на лице, глубоко посаженные глаза с цепким взглядом, немного длинноватый тонкий нос, смахивающий на сучок от дерева и щелевидный рот, дополняли облик лесного духа.

— Понравилась ты мне! — прищурился он, — Дерзкая! Храбрая! На, вот, держи! — леший сорвал с ветки небольшой резной листик, похожий на кленовый и сунул мне в руки, — Оберег! Не потеряй! Он и выведет вас, и от лихого глаза скроет!

А потом с размаху влепил своей рукой, похожей на корягу, мне по лбу, оставляя кровавые борозды от когтей, — А это лично тебе подарочек! Будет теперь любая травка силу тебе отдавать, любой корешок станет послушным, а любое дерево укрытием. Видеть будешь, слышать станешь. Единственное условие — любить!

— Кого? — шёпотом спросила я, ужаснувшись перспективе любови с лешим.

— Всех! — припечатала опять уже белка, — Мир, природу, близких… А ты что подумала?

Тут, просыпаясь, зашевелились мои родители и мне не пришлось краснеть и отвечать на вопрос лесного духа. Он попросту испарился, исчез, оставив у меня в руках листочек, как напоминание, что это был не сон.

Когда вся наша проснувшаяся компания спустилась вниз и собралась позавтракать остатками припасов, обнаружился ещё один сюрприз. У самых корней нашего дерева, аккуратной кучкой лежал небольшой самострел с запасом болтов, моток прочной веревки, кинжал и топорик. Мне пришлось рассказать удивленным родителям и парню о встречи с лесным духом и его подарке — листике. Всполошившуюся было матушку, я успокоила. Сказала, что духу мы понравились. Препятствовать он нам не будет, если мы, в свою очередь, бережно отнесемся к его владениям. А в доказательство своего расположения, вот они, подарки.