Третий лишний

Глава 6 Романтиком больше

До станции метро я добрался быстро, но там притормозил на перекур и осмысление своих дальнейших действий. Дома меня ждала злая Алла — вернее, я очень надеялся, что она ждала и что делала это дома, а не у Ирки, — и мне как-то надо было налаживать с ней отношения. Тем более что я сам был виноват в том, что у неё испортилось настроение.

«Сокол» сейчас был центром районной или даже городской торговли — различные магазины, магазинчики и гастрономы оккупировали первые этажи сталинских домов и привлекали толпы народу, хотя был уже вечер, и скоро все эти заведения начнут закрываться одно за другим. Эта Москва по ночам спокойно спала, не зная другой жизни и, пожалуй, не особо её желая.

Мой взгляд упал на вывеску «Звукозаписи»; она была очень скромной по сравнению с висящей рядом «Рыбой», но в эту контору был отдельный вход с дверью со стеклянным окном. Я подошел поближе, убедился, что внутри никого из клиентов нет — и вошел в небольшое помещение, в котором было окошко в другое помещение, побольше. За окошком скучал молодой мужчина в джинсовой «вареной» курточке и с начесанными волосами, по которым какой-то мастер аккуратно прошелся перекисью. Он явно читал — что-то, спрятанное под прилавком, вне поля зрения потенциальных покупателей.

— Привет, — сказал я, чтобы привлечь его внимание.

— Привет, — недовольно буркнул он и поднял на меня взгляд. — Чего желаете?

— А что можете предложить?

— Можно музыкальное поздравление сделать, на гибкой пластинке. Есть большой выбор музыки на магнитофонных кассетах и бобинах, — заученно пробубнил он. — Прейскурант — вон там.

— А что-то по моему выбору записать? — я чуть понизил голос.

Он быстро оглянулся по сторонам.

— А что интересует?

— Западный рок. «Слейд», «Ти-Рекс»… такого типа.

— Глэм-рок, — определил парень. — Сейчас, подожди.

Он нырнул куда-то под прилавок, пошумел там и вынырнул с большой общей тетрадкой. Полистал её, нашёл нужную страницу и положил тетрадь на прилавок.

Это был написанный аккуратным крупным почерком список групп и названия их альбомов; среди них были и те команды, что я назвал. Я не был большим любителем именно «Слейда», у «Ти-Рекса» меня вдохновляли вообще две песни, но спрашивать про них было безопасно — одни, кажется, ещё трепыхались, а другие давно закончились по причине смерти солиста. Про остальных западных музыкантов я такой уверенности не испытывал, хотя большинство рок-классики к этому году уже было спето и даже забыто.

Я перелистнул пару страниц. В принципе, выбор был не слишком богатый, но это было легко объяснимо. Пластинки в Союз попадали странными и не всегда прямыми путями; насколько я помнил, имелись какие-то налаженные каналы распространения записей с них — у одного я стоял прямо сейчас, — но всё зависело от вкусов и предпочтений конкретного дилера, как назвали бы этого паренька в моем будущем. Например, этот паренёк вроде бы ценил битлов — в списке были все альбомы великих британцев, но упор был на хард-рок. Я подумал, что тут можно будет выгодно сдать доставшуюся мне в качестве трофея пластинку «Back in Black» металлической группы AC/DC. Вряд ли Лёха вернется за своим добром… хотя и этого исключать нельзя.

— И сколько будет стоить записать пару кассет? — спросил я.

— По червонцу, если на фирменную. Но есть «свема», за неё восемь. На бобину если — пятерка.

Я снова уставился в список и задумался.

В моей памяти причудливо смешались смутные воспоминания про магазинчики звукозаписи из разных лет застоя, перестройки и начала девяностых. В бытность студентом я никогда ими не интересовался, поскольку не имел магнитофона. Много позже, когда у меня дома появился музыкальный комбайн от «Панасоника», а в машине — относительно современная магнитола, кассеты продавались буквально везде и относительно недорого, причем и с записями, и без. Иногда я брал у приятелей и знакомых новомодные компакт-диски и переписывал себе то, что понравилось, но чаще пользовался готовой продукцией, считая их чем-то вроде расходного материала. Затирались они при интенсивном использовании быстро, возни с ними была прорва, но вождение под музыку компенсировало эти неудобства. Да и клиенты той поры были не так разборчивы, хотя кто-то и просил включить радио — правда, моя магнитола была не настолько продвинутой, принимала только УКВ, а вот новомодное FM ловить отказывалось.

Эти воспоминания навели меня на мысль про ещё одну возможность заработать, которая сейчас была просто неактуальной. Появление радиостанций в FM-диапазоне в Москве случилось лишь в девяностые, в этом году там царила пустота и запустение, и дешевые радиоприемники на небольшой, сантиметров пять в поперечнике, плате, которые можно было подключить, например, к магнитофону, были бы никому не нужны. Собирать УКВ было бессмысленно — этого добра в магазинах была прорва, причем в заводском исполнении. Правда, я не понимал, что народ там сейчас случаешь — радио «Маяк»? В общем, идею с радиоприемниками я отложил в долгий ящик до лучших времен и сосредоточился на делах насущных.

А дела эти обстояли так — в обычной «Звукозаписи», в насквозь советском 1984-м, можно было просто попросить и получил кассеты с кучей альбомов отечественных и западных исполнителей. Разумеется, за деньги — бесплатно никто ничего записывать не будет. Деньги, кстати, не самые маленькие, учитывая то, что на червонец наш брат студент обычно жил неделю, ни в чем себе не отказывая. Но у меня имелось некоторое количество бабла, с которым я готов был расстаться, и я начал всерьез обдумывать, стоит ли оно того или ну его нахер. Кроме того, я не представлял, что из представленного репертуара способно меня заинтересовать.

Осенило меня, как это обычно бывает, внезапно — мне нужно было выбирать не на свой вкус, а на вкус Аллы. Это был бы идеальный подарок для этого времени и для этих обстоятельств, который способен загладить любую вину. Проблема была в том, что я смутно представлял, что нравилось моей девушке. То, что она ходила на разные сейшены и слушала советский рок, не значило ничего — особого выбора не было. Не исключено, что с таким же энтузиазмом она будет отплясывать на концертах… я напрягся, чтобы вспомнить, кто из западных музыкантов приезжал в СССР в конце восьмидесятых. У нас точно побывали Билли Джоэл и Андриано Челентано, были ещё какие-то итальянцы из Сан-Ремо, в каком-то году студенты ломились на вполне хардовый Uriah Heep, а чуть позже — и на заслуженных монстров из Pink Floyd. И любой из этих музыкантов мог понравиться Алле.

Я полистал тетрадку. Челентано в списке имелся, причем с пометкой «лучшее». Но потом мой взгляд упал на Bee Gees, и я понял, что нужно брать, пока дают. Мне лично творчество этой группы не особенно заходило, и даже культовая вроде вещь «Stayin' Alive» вызывала оскомину — настолько она была заезжена и затерта до дыр. Но здесь и сейчас да ещё и для молодой девушки диско вполне подходило. Я ещё полистал тетрадку — ABBA тут тоже имелась, как и Boney M.

— Би Джис, Аббу и Бони М, сборники, — сказал я продавцу, возвращая ему тетрадку. — А из «Кино» что-то есть?

— «45», — не задумываясь ответил он. — Но… не советую.

— Почему?

— По сравнению с тем, что ты выбрал, наши будут звучать не слишком удачно. Лучше на их концерт попасть, если подходы есть, — последнюю фразу он сказал с таким намеком, что ежу было понятно — подход у него имеется.

Но и мы были не лыком шиты — у нас имелся Дима Врубель. Пусть не у меня, а у Аллы, но это тонкости, которые никого не интересуют.

— Учту, — улыбнулся я. — Тогда «Кино» не надо.

— Фирму или «Свему»?

Слово «фирму» он произносил с ударением на «у», и получалось забавно. Я снова задумался.

— А тут поблизости кассетник есть где купить сейчас? — уточнил я, посмотрев на часы.

Полшестого, время ещё есть.

— За углом, большой магазин электроники. Им вчера «Романтиков» привезли, в обед ещё не распродали. Сейчас не знаю.

— Что ж… — я почесал затылок. — Понадеемся на удачу. Давай на «фирмЕ».

Удача была на моей стороне. Магазин за углом ещё работал, а «Романтики» марки «М-306» имелись в наличии. Усталая продавщица достаточно быстро оформила мне покупку, причем она заметно оживилась, когда я не стал просить рассрочку. Стоило это чудо советской техники 180 рублей — почти всё, что у меня оставалось после того, как большую часть своих денег я вложил в бабушкину шкатулку, — но, насколько я помнил, агрегат был достаточно надежным — при соответствующем уходе, разумеется. Но ухаживать за подобными штуками я когда-то умел хорошо и надеялся, что сумею оживить нужные навыки.

Так что на Новоалексеевскую я приехал с покупками. Меня подмывало опробовать своё приобретение ещё в метро, поставив попутчикам хоть и «Stayin' Alive», но я не стал искушать судьбу. Сейчас — да и в мои времена тоже — подобный поступок был слишком явным вызовом обществу, который бдительные милиционеры наверняка постарались бы прекратить. Снова разбираться с местными правоохранительными органами мне не хотелось.

Алла была дома, и настроение у неё было очень отрицательным. Елизавета Петровна, с которой я столкнулся в коридоре, заговорщицки прошептала, что её внучка разбила две тарелки, пока пыталась пообедать, и это очень нехороший знак. Но на её вопрос, не знаю ли я, что случилось, я соврал, что понятия не имею. Хотя точно знал, что произошло.

Аллу я нашел в комнате. Она стояла у стола и раскладывала стопку учебников и тетрадей по отдельным кучкам. Судя по всему, её мысли были далеки от этого процесса, потому что уже при мне она на секунду остановилась, снова сгребла всё в одну стопку и опять начала разбирать.

— Алла, смотри, что я купил! — я был сама жизнерадостность.

Она повернулась ко мне, но даже не улыбнулась. Я был уверен, что она слышала, как я вошел в квартиру и шептался с бабушкой. Но, похоже, четыре часа наедине с собой взрастили её обиду до космических высот.

Алла посмотрела на коробку в моих руках.

— Что это? — спросила она тусклым голосом.

— Магнитофон, кассетный, на батарейках, — тоном жизнерадостного дебила объявил я. — Я и кассеты купил, тебе понравится.

— Да?

— Точно!

Я подошел к столу, решительно отодвинул в сторону её учебники, открыл коробку и достал «Романтик». Воткнул шнур в разъем, а вилку — в свободную розетку на стене, вставил кассету с Bee Gees и нажал кнопку воспроизведения. Комнату заполнил хорошо знакомый мне классический медляк «How Deep Is Your Love» — почему-то сборник начинался именно с неё. Головка у магнитофона была новенькой и незаезженной, кассета — золотой «Maxell XLII», и запись была нормальной. Так что звук был приятный и чистый. Жаль, что у «Романтиков» это ненадолго.

Я повернулся к Алле и протянул ей руку.

— Позвольте пригласить вас на танец? — я посмотрел ей прямо в глаза.

Она хотела что-то сказать, но я просто шагнул вперед, обнял её за талию и медленно закружил. В комнате было светло, никакого интима не предполагалось, но мы топтались вплотную друг к другу, я уткнулся носом в макушку Аллы и чувствовал приятный запах её волос. Правда, мне было щекотно.

— Рассказывай, чем я тебя обидел, — тихо сказал я, склонившись к её уху.

— Ничем, — буркнула она.

— Не обманывай меня, девочка, — прошептал я. — Я же не слепой. И ты обещала, что будешь всегда говорить со мной честно.

Ничего подобного Алла не обещала, но вряд ли она сейчас способна вспомнить это.

Я почувствовал, как она засопела мне в плечо.

— Ты на неё смотрел! — наконец выдала она.

— На кого? — уточнил я.

Я прекрасно знал, что она имеет в виду, но мне нужно было, чтобы она выговорилась.

— На ту девушку, которая пришла с подругами позже всех. Ты на экран почти не обращал внимания…

— Вообще-то обращал. Смотрел не отрываясь, — перебил я её, чтобы увести разговор в нужную сторону.

— Ты даже не сможешь пересказать, о чем фильм…

— Сирота, которого в детстве взяли в рабство, вырос в могучего Шварценеггера, научился обращаться с мечом и отправился мстить темному волшебнику, который убил его родителей. С помощью случайных друзей он нашел своего врага и снёс ему голову так, как тот когда-то убил его мать. Я ничего не пропустил?

В своем далеком будущем я читал какую-то глубокомысленную статью, в которой сравнивались культовые хиты, которые покоряли зрителей в конце XX века. Автор этого исследования продвигал нехитрую мысль, что главный герой должен быть сиротой, пережить в детстве издевательства, а потом обзавестись друзьями и победить всех врагов — это обязательные составляющие, необходимые для того, чтобы добиться того успеха, о котором мечтает любой писатель или режиссер. В качестве примера приводились «Звездные войны», «Гарри Поттер», «Властелин колец» — этот с оговорками — и да, «Конан». Поэтому я просто пересказал Алле условный и упрощенный донельзя типовой сюжет сказки, в котором действительно можно было опознать фабулу приключений Люка Скайуокера или Гарри Поттера. Ну и киммерийца Конана, разумеется.

— Н-нет, — голос Аллы немного дрогнул. Она резко подняла голову: — Но я видела, что ты смотрел не на экран! Как ты мог всё увидеть? Может, ты ещё и имя главного злодея запомнил?

— Тоже мне, бином Ньютона, — я улыбнулся. — Тулса Дум. Его, кстати, играет тот актер, который Дарт Вейдера в «Звездных войнах» озвучивал. А сценарий…

Я запнулся, поскольку совершенно не помнил, известен в этом времени Оливер Стоун или же он ещё не снял свои лучшие фильмы и поэтому всего лишь пишет сценарии к второсортным фэнтези-боевикам. Но мне опять помогли Bee Gees. Медленная песня закончилась, началось что-то мне незнакомое и бодрое, я выключил магнитофон и увел Аллу на диван. Мы сели, я обнял её одной рукой за плечи и продолжил:

— Сценарий, говорю, основан на очень популярной книге… ну, у них там популярной. У нас её не переводили, я не читал… собственно, там сотня книг или около того, им лет пятьдесят…

Меня потянуло что-то сказать про вторую часть, но и тут я мог попасть пальцем в небо — «Конан-разрушитель», кажется, ещё не вышел даже на Западе, не говоря уже про наших доморощенных пиратов[5].

Алла растерянно посмотрела на меня, и я хорошо понимал её состояние. Она уже убедила себя, что мне понравилась другая девушка, она сложила в голове некую логичную картину того, что видела в импровизированном кинозале у Снежаны — а я парой предложений взял и всё разрушил. Обвинять меня вроде бы теперь не в чем, фильм я пересказал, злодея поименовал, да ещё и пару подробностей выдал, о которых она точно не знала.

— Но…

— Никаких «но», Ал. В принципе, ты права… я поглядывал на ту девушку, но по причине, которая мне самому кажется слишком детской.

Ага. Она была моей первой женой, и с месяц назад я всерьез рассчитывал снова повторить этот брак, потому что у её родителей есть квартира в хорошем районе, и они прилично зарабатывают. Конечно, я не собирался признаваться в том, что являюсь настоящей меркантильной свиньей.

— Почему детской?

— Хм… — я сделал вид, что смущен. — Просто она очень похожа на тебя. Вот я и думал, что у меня глюки… и пытался убедиться, что всё взаправду.

Это было почти честно. Алла действительно была похожа на ту девушку, которая когда-то стала моей женой — прической, типажом, выражением глаз, и меня удивляло, что я не сразу разглядел это сходство. Но одновременно они были совершенно разными, это я могу утверждать наверняка, поскольку хорошо знал их обоих — вернее, Аллу я пока узнал не до конца, но далеко продвинулся в этом направлении. Впрочем, обычно так и бывает. Вторая и третья мои жены, скорее всего, тоже были из этого же типа женщин, но их я как раз помнил плохо, хотя и не понимал, почему; просто их лица буквально стерлись из памяти, и я не смог бы их описать даже под угрозой смерти. Но в целом человек слишком предсказуемое животное, склонное к привыканию и не меняющее свои привычки на протяжении всей жизни, особенно если эти привычки не связаны с чем-то опасным.

Но на Аллу мои слова произвели нужный эффект — она оттаяла, а потом уткнулась мне в плечо и еле слышно прошептала «прости».

— За что? — с недоумением спросил я. — Ерунда это всё… твой препод прав, надо честно всё проговаривать — и проблем будет меньше, а согласия — больше. Но вообще тебе не стоит волноваться, что я решу мучить кого-то другого. Я уже выбрал тебя, так что не отвертишься.

Она шмыгнула носом и — я не видел, но почувствовал — улыбнулась.

— И никогда не ревнуй, — добавил я. — Ревность чувство иррациональное и небезопасное. Твой Боб тому живое доказательство.

— Он не мой… — пробормотала она.

— Вот и хорошо, — одобрительно кивнул я.

Пожалуй, мне действительно не стоило так беззастенчиво смотреть на ту девушку. Сейчас она мне никто и звать её никак; я не собирался лезть к ней и знакомиться, а представить нас Снежана забыла. Я, конечно, знал её имя, знал и адрес, где она обитает, знал, где она учится и какие у неё оценки. С её подружками у меня как-то не сложилось — я их тупо не знал или хорошо забыл.

С точки зрения вечности наш брак продлился мгновение, не больше, и большую часть времени мы были заняты ребенком, ссорами с родителями, а потом — и между собой. Тут уже не до подружек; со своими приятелями я её тоже не познакомил. Кажется, Жасым её и не видел ни разу — гостями на свадьбе занимались её родители, а им бы и в голову не пришло звать каких-то казахов.

На той свадьбе была куча каких-то незнакомых мне личностей, которые считались родственниками невесты; мне они запомнились чинным пьянством и вежливыми криками «горько», которые издавали по команде тёщи. В целом это было так себе торжество и так себе семейная жизнь. И пусть я теперь знал, что нужно делать, а чего делать ни в коем случае нельзя, я не хотел подниматься на эту Голгофу второй раз. К тому же я и в самом деле уже выбрал Аллу — и не хотел менять своё решение. Тем более — по такому незначительному поводу.

Но вообще-то Аллу надо было воспитывать, воспитывать и ещё раз воспитывать. Не в домостроевском смысле, а в более спокойном отношении к различным жизненным коллизиям. Мало ли на кого я посмотрю за свою новую жизнь? Мне не хотелось бы провести часть её, придумывая для своей жены некую параллельную реальность, сотканную из лжи и недоговорок. Между мной и Аллой и так имеется стена, которую воплощает моя глобальная ложь. Но рассказывать ей про своё попаданство я собирался только в самом крайнем случае.