Тренировочный день 7

Глава 9

— Ну и кого мы тут имеем? — вонючее дыхание прямо в лицо. Наполи поворачивает шею, чтобы не дышать этим смрадом гнилых зубов и ацетона. Голова болит от удара, его взяли как кутенка, ударили сзади по голове, выключив на некоторое время. Связали и притащили… куда? Судя по закопченным сводам — пещера. Одна из тех, что образовались тут на месте провалов в известняке. Именно сюда при хорошем раскладе он и должен был бы притащить этого физрука для последующей ликвидации. Иронично. Теперь уже он лежит на каменистом полу со связанными за спиной руками. А вопросы, перемежаемые пинками под ребра ему задает весьма неприятный тип. Довольно большой… навскидку он бы сказал, что около метра восьмидесяти ростом и под девяносто килограмм веса. Не толстый, но и не худой. Если бы у него не были бы связаны руки, то он бы выдавил этому амбалу кадык на раз-два, но руки связаны весьма прочно и уже начали затекать. Связывать эти дилетанты конечно же не умеют, перетянули проволокой со всей дури, если в ближайшее время не ослабить, то он без рук останется, кисти уже начали неметь.

— Он мусор. — раздается голос откуда-то сбоку. Наполи скашивает туда глаза, ему приходится чуть выгнуться в спине, чтобы увидеть говорящего. Азиат, плоское словно блюдце лицо, прищуренные щелочки глаз. Большое лицо, большая голова, наверное, якут. Или эвенк. И если это эвенк, тогда все становится на свои места, вот почему он не заметил ничего подозрительного, не услышал никакого шума, голосов или треска веток. И вот почему его смогли застать врасплох. Эвенк, ну конечно же. Эвенки, якуты, буряты… кто-то из тех, кто умеет ходить по лесу «скрадывая» свои следы. Те, что умеют двигаться так, что ты не увидишь движения, даже если смотришь прямо на них… когда он еще служил в армии у них в разведроте был такой якут. Как-то раз он на спор сделал зарубку на деревянном столе и положил руку на доску так, чтобы ребро ладони лежало как раз на зарубке. Чтобы было видно. И сказал, что если Наполи увидит, как он двигает рукой — то тут же выигрывает. А если нет…

И Наполи смотрел на руку. Долго смотрел. Минут пять. А может и десять, время текло медленно, смотреть на неподвижно лежащую руку было скучно, так что он через некоторое время уже собрался сказать что-то вроде «ну и толку? Лежит твоя рука и что?», но тут он вдруг увидел, что оставленная ножом зарубка на деревянной доске находится уже в добрых пяти сантиметрах левее от ребра ладони разведчика. Все это время его рука двигалась! Но двигалась так, что глаз не мог уловить это движение, таким движениям нужно учиться всю жизнь, тех, кто умеет так двигаться не замечают даже животные. Легенды про мастеров восточных боевых искусств гласят что когда те упражнялись на поляне, то птицы безбоязненно садятся на них.

Якут, сидящий тут не был мастером с большой буквы, Наполи все же услышал шорох, заметил движение, но только в последнюю секунду, когда было уже поздно. Настоящего мастера он бы не заметил до последнего…

— Мусора ходят парами. — возражает здоровяк своему товарищу-якуту: — они же как дети. Мамочка не отпускает их по одному. Один должен следить за другим, легавые как крысы — обожают стучать друг на друга. А этот в лесу один. Слышь… ты чего один в лесу делаешь, а? — снова пинок под ребра. Наполи привычно напрягается и сгибается пополам на полу, краем глаза замечая еще одного. Трое, думает он, трое. Кто они такие и что тут делают — он конечно же знал, ориентировки были разосланы по отделениям две недели назад, все же побег из Южлага не совсем рядовое событие. Вернее — совсем не рядовое. Южлаг был местным Алькатрацем, просто так оттуда сбежать не получилось бы. Это на Колымских лагерях охрана скорее номинальная была, потому что оттуда бежать — дело гиблое. Все равно что смертный приговор себе подписать. Сотни километров безлюдия, зимой холод, летом жара и мошкара, а еды достать в тундре без ружья и знаний — хрен достанешь. Местные наверное бы смогли, но местные в этих лагерях не сидели. В отличие от Колымских лагерей Южлаг неподалеку от Колокамска был эдаким промежуточным этапом, вроде уже и Сибирь, но все еще не Дальний Восток. Да и город областного значения рядом, так что Южлаг был окружен двумя трехметровыми заборами и через внутренний даже был пропущен ток и подведена сигнализация. Между заборами — несколько метров «мертвой земли», вышки с автоматчиками, все как положено. И от поселений далеко, снаружи только несколько административных зданий да магазинчик. Строгая охрана, проверки всего что въезжает-выезжает, досмотр, передачи в другом здании принимают, снаружи, два раза досматривают… но все равно ушли в побег эти трое, а потому ушли, что перевели их на СИЗО по этапу, а СИЗО это не Южлаг, здание следственного изолятора в свое время еще декабристов наверное помнило. Не потому что они в нем сидели, нет. В бытность свою там были каменные апартаменты купца Вежминского, известного в Колокамске мецената. Пришла революция и купца раскулачили, дом забрали под государственные нужды и сперва там находился райсовет, а потом и тюрьма. К семидесятым тюремных перевели в Южлаг, а в «каменных апартаментах» разместился следственный изолятор, куда по этапу и попали зека из Южлага. Как именно они сбежали — Наполи не знал, не интересовался, если бы захотел — конечно бы узнал, слава богу есть знакомства в местном МВД и у него самого и у дяди. Но на тот момент трое беглых зеков интересовали его так пятна на солнце и коронация королевы Виктории в одна тысяча восемьсот тридцать восьмом году, то есть — никак.

Он скрипнул зубами. Так просчитаться… случайность на случайности, все на тонкой ниточке, однако его обучали тому, что случайность — это следствие того, что ты не просчитал до конца. Самое страшное это когда ты даже не брал в расчет такой поворот, это значит, что ты облажался. Он знал что в жизни может быть всякое, все может пойти вкривь и вкось, он просчитывал варианты того, что Полищука будут прикрывать, что он не поедет в поход, что он будет сопротивляться силовому захвату, что у него с собой может быть оружие, что в этой местности могут отдыхать и другие люди…

Но он совершенно забыл про троих беглых зеков. Если бы он помнил, если бы держал в уме вероятность их появления — он бы ни за что не попался так глупо! Ладно МВД расслабилось, отменили план «Перехват», решили, что троица ушла из области, что давно уже «железкой» на запад рванули, туда, где искать их будет сложно. На юго-запад, если точнее. А они — решили систему обмануть, пережидали тут пока «Перехват» отменят. Умно. И это очень плохо, потому что иметь дело с умным противником всегда хуже. С другой стороны, будь они идиотами их бы уже поймали.

Еще удар! Жгучая боль расплывается в боку, он кряхтит и стонет, делая вид что ему хуже чем на самом деле. Убивать его они пока не собираются, хотят выведать информацию. Что с ним будет после того, как они получат всю интересующую их информацию? Будь это отряд спецназа в глубоком вражеском тылу и гадать не нужно было бы. Перерезали бы ему глотку или вон, сразу в провал скинули связанным. Однако даже если они не были солдатами войск спецподразделения на задании, это вовсе не значило что он отсюда живой выйдет. Они — беглые зека и им-то свидетель вовсе без надобности. Глотку перерезать… кто-то может и поколеблется, но вот этот здоровяк, который его по ребрам пинает — вряд ли. И второй, который якут — тоже нет. Тот вообще охотник и всякое повидывал, для людей такого склада что свинье горло перерезать, что человеку — раз плюнуть. Ну и… как обычно, благими намерениями дорога в ад устлана, видел он когда дом обносили, да решили «мокруху» на себя не брать. Дали по сопатке мужику и связали. Рот завязали, кляп вставили, дескать пусть живет, с утра его найдут… да вот только не учли, что нос ему разбили, а через рот он дышать не мог — кляп же. И мееедленно задохнулся, изгибаясь в агонии.

— Я не слышу. — через ватный туман в голове до него доносится голос здоровяка: — ты кто такой, дятел? И чего ты в лесу делаешь один?

— Я… — соображать требовалось очень быстро! От ответа сейчас зависела его жизнь, обычный ответ вроде «я в лес по грибы пошел» — не годится! Этот якут видит все насквозь, он видел и схрон, который он лапником пытался замаскировать и винтовку со спиленными номерами, и бинокль… а за поясом у него был старенький «ТТ» сорок четвертого года выпуска. Так по грибы не ходят, да и не сезон. Думай! Нужно что-то, что не даст им прямо сейчас перерезать ему глотку и бросить в провал, а в идеале что-то, что изменит их мнение о нем… сделает их его союзниками.

Наполи знал свои ограничения, он не был полевым агентом, не был диверсантом, не был подготовлен для того, чтобы со связанными за спиной руками вскочить и раскидать в стороны этих троих ударами ног… есть те кто смогли бы, но он — не такой. Однако его учили именно взаимодействовать с людьми, а эти трое — люди, со своими желаниями, страхами и мечтами. Значит… сперва выдохнуть. Успокоиться. Смириться с возможностью неудачи. Выбрать роль. Выбрать слова. Проникнуться. И…

— Эй, козел, ты чего, оглох? А ну…

— Да пошел ты! — отвечает он, поднимая голову и в его глазах горит ненависть: — пошел ты к черту! Ничего я тебе не скажу, Витькин приспешник! — он сплевывает в песок. Плевок собирается алым, но он — не обращает внимания.

— Слышишь, ты! — повышает он голос: — так и скажи ему, что я его все равно убью! Убью, суку такую! Как он посмел… — новый удар выбивает из него дух и он корчится на полу пещеры, перед глазами расплываются фиолетовые круги. Получилось? Они должны клюнуть на приманку! Любопытство и время… у них полно времени, они могут «развлекаться» с ним еще долго, а ведь они провели в этих пещерах почти две недели! Отсюда — жажда информации, скука, тоска. А тут такое развлечение… нет, они должны клюнуть!

— … слышь, ты. Берега попутал? Какой еще Витька? — раздается голос здоровяка и Наполи ликует — клюнули! Если бы на месте здоровяка был профессионал, то допрос шел бы по другому сценарию, из него вытащили бы все что нужно и перерезали горло. Потом — бултых в провал и все. Быстро и эффективно, без эмоций. Но это были не профессионалы, этим любопытно. Результат — они дают ему вести диалог, вести направление «беседы». А для беседы нужны двое, как минимум двое. Вовлекаться в разговор с разведчиком, с офицером ГРУ… это ошибка. Лучше бы сразу ему голову камнем проломить, но дать ему свободно говорить…

Он сделал вид что откашливается. Все под контролем. Теперь — все под контролем. Он — справится. Все что ему нужно — это убедительная легенда и она у него есть. Легенда, которая не только все объяснит, но еще и сделает этих людей его союзниками. Он откашливается и начинает говорить. Сперва — с ненавистью глядя на своих собеседников. Обзываясь и осыпая их проклятиями, за что получает еще несколько ударов. Наконец здоровяк не выдерживает и достает нож, узкое лезвие «финки» блестит в свете костра. И вот тут Наполи дергается вперед.

— Ну же! — кричит он: — давай! Я не боюсь смерти! А Витьку я на том свете зубами загрызу! Давай! Бей! Ну же!

— … определенно ты ебнутый. — качает головой здоровяк: — да кто такой этот Витька-то? Ты чего свиристишь на него?

— Витька. Полищук. — Наполи расслабляется и опускает голову, так, словно бы его охватило отчаяние. Его учили не играть, а быть и сейчас отчаяние и правда накатывает на него: — чертов Полищук. И чего она в нем нашла, а? Она такая хорошая, а он скотина и кобель, у него девушек штук сто наверное, он их всех обманывает! А Марина не такая!

— Бля, мужик, охолони. Погоди. — здоровяк потирает подбородок и бросает задумчивый взгляд на своего товарища, который сидит рядом и поправляет веткой угольки в костре: — так ты чего… типа ревнуешь?

— Не просто ревнует. — коротко бросает якут от костра: — мотоцикл. Веревки. Схрон. Винтовка. С собой пассатижи. Паяльная лампа. Знает, что делает. Мусор. Подготовка.

— Легавые так не делают. — говорит здоровяк и хватает Наполи за шиворот. Поднимает его с пола и прислоняет к стене пещеры, так что теперь он — полусидит, полулежит. Сам садится напротив, на корточки и заглядывает ему в глаза.

— Не, не мент. — говорит он: — менты так не умеют. Винтовка со спиленными номерами, у патронов головки крест-накрест надпилены. Так ты скажешь, что ты в лесу делал, а, Дата Туташхе? Или мне уголек из костра взять и в глазницу тебе вставить?

— Грибы собирал. — буркает в ответ Наполи, отводя взгляд. Он и так дал достаточно подсказок, если выложить все как на ладони, то это будет его версия, в которую могут поверить, а могут не поверить. А вот если этот здоровяк сам догадается, то в эту версию он поверит сразу же. Люди обожают считать себя умными, это в том, что скажет Наполи, они будут искать несостыковки и несоответствия, а в то что он сам себе придумает, здоровяк будет верить отметая любые мелкие детали. А еше… еще Наполи подмечает что никто не упоминает пистолет «ТТ», который у него был за поясом. Что это значит? А это значит, что якут утаил пистолет от здоровяка. И это в свою очередь значит, что эта троица вовсе не является спаянным коллективом, у них тут свои терки. Якут не доверяет здоровяку и в случае чего можно вбить между ними клин. А что третий? Это же этап на СИЗО, они все — случайные люди, никто друг другу… и это нужно использовать!

— Грибы говоришь… — здоровяк подбрасывает «финку» на ладони: — слышь, Понтовый, чего скажешь? Верим мы этому обсосу или как?

— Не сезон на грибы. — раздается голос сбоку. Наполи с трудом поворачивает шею и находит третьего. Тот сухощав и невысок, носит очки.

— Чингачгук сказал же что у него винтовка без номеров и головки пуль крест-накрест надпилены. Такое вот… превращает пули в «дум-дум». — поправляет очки третий зека: — запрещено Женевской конвенцией, потому как плоть в фарш превращает.

— Вот как. — здоровяк переводит взгляд на Наполи: — хочешь в Шерлока Холмса поиграть? Так поиграем. Винниту, кто там под скалой лагерем встал?

— Четверо. Белая «Нива». Трое мааны кыыс и один уолтаар. Такие кыыс, что… — якут жмурится: — ай, пальчики оближешь, кэрэ кыыс.

— Эй, Чингачгук, по-русски говори.

— Я говорю трое молодых. Девчонок. Не женщины, но и не дети уже. Это… мааны кыыс…

— Девушки?

— Вот! Девушки. Мааны кыыс. Кэрэ… красивые и молодые. Трое. С ними — мужик. Здоровый… плечистый. В лесу понимает, палатку правильно поставил, место нашел. И… глазами так водит… — якут показывает, как именно «водит глазами»: — нехорошо. Глазастый. Пришлось низом уходить. Но все равно городской.

— Хм. — здоровяк перевел взгляд обратно и уперся им в Наполи: — думаешь самый умный? Да ты у меня как на ладони. Ясно же что ты сделать хотел. Этот Витька у тебя бабу увел, а ты решил их тут подкараулить. С винтовкой. Вот только что ты хотел сделать, а? Вряд ли просто попугать…

— … тебе какое дело…

— Он уже делал так. — говорит якут, вытягивая ноги к костру: — дальше в пещере есть следы. Кого-то уже в воду бросали.

— Ты смотри-ка. Да у нас богатая добыча. Думал что ты сопля, а ты оказывается маньяк готовый. По сто второй часть три идешь. — рот здоровяка перекашивает злорадная ухмылка: — я так понимаю, что ты собирался этого Витьку не просто кончить, а сюда затащить. Иначе зачем тебе пассатижи и паяльная лампа? Или… или ты так со своей девкой решил развлечься? Или со всеми тремя?

— Да не стал бы я! Я только Витьку! — выдыхает Наполи, окончательно входя в роль. Ему легко, его этому обучали. Нельзя врать по-большому, представляясь тем, кем ты не являешься, это бросается в глаза. Желательно чтобы твоя ложь была совсем рядом с правдой. Вот и сейчас — он не врал. Да, он собирался вытащить Полищука в пещеры и провести полевой допрос, после чего ликвидировать… а мотивы… что мотивы. И на самом деле ему Марина нравится и даже ревность немного есть, чего уж там. Сейчас нужно прости эти чувства из глубины души вытащить, оттуда, где все подавленные чувства хранятся. Вытащить и выбросить наружу.

— Он, падла такая, Маринку у меня увел! Видели, как она ему улыбается⁈ Ненавижу! — забился он, пытаясь разорвать веревку и приподнимаясь вперед: — да я…

Удар! В глазах темнеет и он падает назад, ударившись спиной о стену пещеры. Некоторое время он не понимает, где находится, в ушах стоит высокий звон…

… остынь, горячий парень… — хмыкает здоровяк: — остынь и возрадуйся. «Нива» нам пригодится. Так что если хорошо попросишь, то мы за тебя твоего Витьку на ножик посадим. А девок его тоже посадим. На кое-что другое. Можем тебе даже твою Маринку оставить, нам двоих хватит. О, гляди, как глазами сверкнул! — здоровяк хохочет. Наполи с ненавистью глядит на него снизу вверх. Где-то в уголке сознания бьется мысль, что все он делает правильно, что если так и дальше будет, то он сможет выбраться отсюда живым… главное сделано, контакт установлен. Еще немного и они станут ему сочувствовать, а он…

— Если так сделаете, то я второй схрон вам отдам. — говорит он: — там у меня еще оружие лежит и патроны. И одежда гражданская… но с условием.

— Условия ставить нам будешь?

— Витька — мой! Я лично хочу эту сволочь в ад отправить!