Травник

Глава 19

Прогноз Савелия оказался довольно точен — за Магистром пришли уже после полудня.

Их было пятеро: четверо гвардейцев и капитан княжеской стражи. Сегодня воины нарядились в парадную форму, а капитан даже нацепил шлем с плюмажем. Видимо, событие для этой глуши было неординарное.

А может быть, они вовсе не из-за грядущего поединка так нарядились, а в честь празднования нового князя. Магистр не разбирался в подобных тонкостях, и ему, в общем-то, было все равно.

Гвардейцы отвязали Магистра от столба. Он сделал вид, что поднимается с сырой земли с большим трудом, и тело его затекло от неудобной позы. Если ты сильный, притворись слабым. Если ты слабый, притворись сильным. Если ты Магистр, изо всех сил делай вид, что это не так.

— Чудесный день для смерти, не так ли, Андрюша?

— Запомни эту мысль, — сказал Магистр капитану гвардейцев.

На бедре у капитана висела парадная сабля в богатых, по меркам этого мира, ножнах, но, когда Магистра выводили из амбара, почти у самых дверей, капитан наклонился, вытащил из-за голенища сапога грубо сработанный нож и дважды им ударил проходящего мимо Магистра в бок.

— Князь передает привет, — сказал капитан.

Магистр покачнулся и приложил обе руки к ранам. Именно так, по его мнению, и должен был вести себя внезапно атакованный человек. Атакованный с низким коварством и предательством.

Он хотел сообщить капитану, что запомнил его, но не стал. Это выбивалось бы из образа.

Есть люди, которые считают, что, если тебя ударили молотком, не стоит винить в этом молоток. Магистр к их числу не принадлежал. Когда дело касалось лично него, он предпочитал пройтись во всей цепочке причастных — от инструмента и непосредственного исполнителя до заказчика. Если между таковыми окажется целая толпа посредников, то тем хуже для них.

В таких вопросах Магистр мог быть очень дотошен.

И капитана он таки запомнил.

Гвардейцы дернули цепь, прикрепленную к его кандалам, и потащили Магистра к месту проведения поединка. Удары ножом были не смертельны, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Они должны были лишь ослабить поединщика и помешать его концентрации.

Новый князь перестраховывался. Магистр мог его понять. У Кирилла Александровича был подходящий для правления склад ума, и, вполне возможно, что за нападением на род Пламеневых стоял именно он, а не старый хрыч, померший после первого же инцидента, который Магистр и за атаку-то не считал. В общем, в новом князе чувствовался потенциал. Магистр не любил разбрасываться ценными кадрами, и в других обстоятельствах наверняка попытался бы использовать Кирилла.

Но в этих обстоятельствах никакой князь не был ему нужен.

Регенерация взяла свое. Когда они добрались до места поединка, нанесенные ножом раны полностью исцелились, и Магистр даже легкого неудобства не испытывал, но все равно кривился при каждом шаге и держался рукой за бок.

Пусть князь думает, что все идет по его плану.

Перед главным домом усадьбы была разбита зеленая лужайка, предназначенная для светских раутов на свежем воздухе. По одному ее краю, тому, что был ближе к дому, выставили мебель, там, за укрытыми зонтами от солнца столиками сидели аристократы, члены семьи и приглашенные из соседних поместий гости. Там лилось шампанское, мелодично звенели бокалы, черпалась ложками икра, хрустела французская булка и велись великосветские разговоры.

На противоположном краю лужайки, за двумя рядами гвардейцев, толпились крепостные. Рваная и грязная одежда, стоптанные лапти, кто-то и вовсе без обуви. Там тоже беседовали, и Магистр даже подозревал, о чем. Среди суровых бородатых лиц он узнал физиономию Савелия, который рассказывал о чем-то группе слушателей, от удивления открывших рот.

На свободном пространстве посреди лужайки были намечены два небольших круга, их разделяло всего около тридцати метров. Магистра поставили на одном из них и сняли с него кандалы. Антимагический ошейник пока оставался на месте.

Видимо, осторожный князь решил снять его перед самым началом поединка, когда он займет свое место на ристалище. И отряд охранения отступит на безопасное расстояние тоже в самый последний момент.

Магистр повернулся лицом к крепостным и помахал рукой. Ответом ему был нестройный гул голосов.

— Не особливо там тебя любят, Андрюша, — прокомментировал капитан. — И там ты чужой, и там, — он кивнул на ряды аристократов. — Ты тоже никому не нужен. Лишний ты человек, Андрюша, и сегодня твоему бессмысленному существованию придет конец.

— Философия не прикроет тебя зонтом в дождливый день, — заметил Магистр.

— Что? — переспросил капитан.

— Погода, говорю, хорошая, — сказал Магистр.

Погода и впрямь была чудесная. На небе ни облачка, подстриженную траву колышет легким ветерком, воздух теплый, солнечные лучи ласкают кожу, но пока еще не обжигают.

— Подходящий день для…

— Да, ты уже говорил, — сказал Магистр.

К ним подошел приказчик. Пожилой мужчина явно нервничал и желал как можно быстрее оказаться как можно дальше отсюда. Он скоренько показал Магистру документы, выводящие графа Андрея и сестру его Екатерину из-под княжеской опеки, формально пожелал Магистру принять свою участь достойно и ретировался в сторону аристократии, где он и подобные ему занимали задние стоячие ряды.

Наконец-то появился сам князь. Он был в парадном мундире своего рода, украшенном эмблемами молний на всех доступных для этого местах. Он спокойно вышел в центр ристалища и занял своё место во втором круге. Со стороны аристократов послышались аплодисменты и подбадривающие выкрики. Крепостные тоже что-то выкрикивали, пока гвардейцы не заставили их замолчать.

Распорядителем дуэли оказался младший брат князя и первым делом он предложил противникам примириться. Предложение было чисто номинальным, исключительно для демонстрации того, что все идет по правилам.

Разумеется, оба противника отказались.

Распорядитель объявил высшую дуэль до смерти одного из противников, пожелал удачи своему брату и поднял правую руку над головой. В руке был зажат платок.

Капитан стражи сделал шаг к Магистру, отомкнул замок, запирающий его ошейник, и с неприличной для человека в мундире скоростью отступил на безопасное расстояние.

Распорядитель махнул своей тряпкой.

— Начинайте, господа.

Кирилл Александрович принял одну из классических поз кастующего. Кажется, это была позиция номер шесть: корпус вполоборота к противнику, ноги чуть согнуты, руки воздеты над головой, ладони обращены друг к другу. Магистр улыбнулся и просто пошел в его сторону, неторопливо и вальяжно, как на прогулке. Собственно, это и было для него легкой прогулкой.

По сути, у высшей дуэли было только одно правило: проигравший умирает. Противники выходили на поединок без оружия (да и зачем оно им? Ведь главным оружием были они сами) и пытались задавить друг друга своей силой. Покидать круг было вполне допустимо, дуэлянты имели право на любые маневры.

В тех редких случаях, когда возможности противников оказывались настолько равны, что запас силы иссякал раньше смерти одного из участников, не возбранялось решить исход дела и в рукопашной схватке, однако, с некоторых пор это считалось моветоном, и по обоюдному согласию дуэль могли перенести.

Магистр не успел сделать и десятка шагов, когда Кирилл Александрович резко выбросил обе руки вперед. Очевидно, по его замыслу в этот миг с ладоней должна была сорваться молния, ярче, чем у его отца, которая уничтожила бы наглого выскочку, оставив от него только дымящийся труп, а то и вовсе выжженное пятно на траве, но с испепелением что-то пошло не так.

Молнии не случилось.

Магистр оскалился еще шире и перестал хромать.

Но князь еще не понял, что произошло. Он снова воздел руки над головой, лицо его исказилось от напряжения, с которым он пытался собрать подконтрольную ему энергию.

Магистр перешел на бег.

Между ладоней Кирилла Александровича проскользнула одна-единственная одинокая искорка. Магистр прыгнул, словно всю жизнь играл в американский футбол, и ударил плечом в грудь князя. С удовлетворением отметил хруст, с которым треснула грудная клетка аристократа.

Они рухнули на траву в нескольких метрах от дуэльного круга Кирилла Александровича, и Магистр оказался сверху. Привычным движением он нащупал голову князя, взял ее в захват и легко, словно цыпленку, свернул его аристократическую шею.

Жил, как Кирилл, и умер, как Кирилл.

Ставка Магистра сыграла.

За свою долгую и полную опасностей жизнь он видел такое всего лишь один раз, и, разумеется, речь шла о чертовой Земле после первого отката, который устроил для родной планеты чертов физрук. После инициированной физруком процедуры на планете остались наноботы Системы (да и куда они могли бы деться), но там не было ни одного Вычислителя, и игра пошла по другим правилам. Кто-то смог совладать со своим комплектом наноботов и овладел недоступными обычным людям способностями, кто-то не смог, и, несмотря на все усилия Магистра, отправившего туда одного из лучших своих конструктов, цивилизация едва не свалилась в хаос.

Здесь происходило примерно то же самое. В мире Андрея присутствовали наноботы, проникшие сюда через порталы между вселенными, занесенные в том числе и такими добытчиками, как сам Андрей, но не было Вычислителей, поскольку связь с миром оказалась неустойчивой и не было элементарной технической возможности подключить его к Системе Дефрагментации в качестве полноценной локации.

У людей здесь не было интерфейса. Отсутствовали устоявшиеся школы магии и наборы предлагаемых ими заклинаний. Местные недоигроки оперировали голой силой, порой действуя наощупь и до конца не понимая, как это все вообще работает.

В таких условиях решал не скилл, а контроль.

И Магистру, в свое время прокачивавшему все свои способности до тех пор, пока ему не стало лень, в этой области среди местных равных не нашлось.

Что и доказал князь Кирилл Александрович, не сумевший испустить из своих дланей ни единого грозового разряда.

За столиками аристократов, впрочем, как и в задних рядах, где стояли особо приближенные, царило гробовое молчание. Даже супруга свежепреставленного Кирилла Александровича не спешила заламывать руки и рыдать по убиенному супругу. Может быть, была в шоке.

Зато крепостные оживились, и гвардейцам уже стоило некоторого труда сдерживать их попытки подойти поближе и рассмотреть все в подробностях.

Магистр поднялся с травы, не спеша отряхнул одежду и направился к аристократической стороне лужайки. Рядом тут же выросли гвардейцы во главе с капитаном. Гвардейцы выглядели испуганными, а капитан — скорее раздраженным.

Гвардейцы наставили на Магистра свои молниеметы, а капитан обнажил саблю. Не обращая на них никакого внимания, Магистр дошел до местной аристократии и остановился в нескольких метрах от столика, за которым, как он подозревал, восседал новый князь Грозовой.

Уже третий за неполные сутки.

Рядом находился еще десяток стражников, что внушало очередному князю ложное ощущение безопасности.

— Теперь я удовлетворён, — сказал Магистр и протянул вперед правую руку. — Где мои бумаги?

— Ты убил моего отца, — негромко проговорил Михаил Кириллович. — Неужели ты надеешься, что я позволю тебе уйти?

— Была такая мысль.

Губы Михаила Кирилловича изогнулись в презрительной улыбке. Он взял со стола лежащие перед ним бумаги, показал их Магистру, а потом демонстративно разорвал пополам. И еще раз.

Треск бумаги был хорошо слышен в окружающей их гробовой тишине.

Магистр пожал плечами и опустил руку.

— Пока еще не произошло ничего необратимого, — миролюбиво сказал он. — Ты теперь князь и можешь выписать новые.

— И с чего бы я стал делать такую глупость? — осведомился тот.

Он был молод, наверное, совсем недавно достиг местного возраста совершеннолетия, и хотя и считался потенциальным наследником, вряд ли мог рассчитывать на титул главы рода в обозримой перспективе. Впрочем, Магистр всегда считал молодость легко исправимым недостатком, и у князя были бы все шансы легко его исправить, если бы он нашел в себе мудрости, чтобы пережить сегодняшний день.

Магистр уже видел, что не найдет, но решил дать аристократику еще один шанс.

— Ну там, из верности к слову своего отца, например, — сказал он. — Или подобная чушь ныне аристократические умы совсем не заботит?

— Как ты верно подметил, Андрюша, это было слово моего отца, а не мое.

Магистр, которого это вот снисходительное «Андрюша» из уст каждого, кто считал себя выше по положению, сначала забавляло, а теперь начало раздражать, слегка нахмурился. Сам того не подозревая, князь действовал на руку Магистру, увеличивая энтропию, но Оберон решил предоставить ему последнюю попытку.

— Хотя я и убил твоего отца, а до этого — еще и твоего деда, хочу заметить, что все это произошло в рамках правового поля, — сказал Магистр. — А то, что ты сейчас пытаешься начать, называется форменным беспределом.

— Прикончите его! — приказал Михаил Кириллович своим, теперь уже своим, гвардейцам, и несколько пальцев одновременно потянули за спусковые крючки молниеметов.

Как Магистр и ожидал, ничего не произошло.

Глухие щелки и никаких молний. Кто-то даже потряс свое оружие, как будто его могло попросту заклинить.

Магистр задрал голову и посмотрел в безоблачное голубое небо.

— Сегодня неподходящий день для молний.

— Это какой-то трюк? — спросил побледневший Михаил Кириллович, выписывая руками в воздухе сложные фигуры, которые ни к чему, кроме возмущения этого самого воздуха, не приводили. — Как ты это делаешь?

— Но я ничего не делаю, — сказал Магистр. — Я просто стою. Возможно, молнии отказываются служить тому, кто сам служит неправедному делу.

— Миша! — голос был женский.

— Потом, маменька, — буркнул князь даже не оборачиваясь.

Папенька тоже отказался выслушать, и чем все закончилось? Возможно, над княгиней висело какое-то проклятие Кассандры или что-то вроде того.

— Я бы выслушал, — заметил Магистр. — Возможно, женщина дело говорит…

— Убейте его! — взвизгнул князь. — Убейте же его наконец!

Кольцо гвардейцев вокруг Магистра постепенно сужалось. Они побросали на землю свои бесполезные молниеметы, их руки потянулись к алебардам и обнажали сабли. Сам новоиспеченный князь выхватил из ножен на поясе длинный кинжал.

Жест это был, скорее, символическим. Вряд ли новоявленный князь горел желанием броситься в низкую битву.

Хотя Магистр не имел ничего против.

Нельзя сказать, что Магистр любил насилие.

Оно было одним из инструментов в его достаточно богатом арсенале, и он использовал его по мере необходимости. В мирах Системы такая необходимость возникала не слишком часто, в большинстве случаев он мог просто назвать свое имя, и репутация делала основную работу за него.

Иногда он прибегал к услугам посредников, и платил им золотом, знаниями и опытом, очень редко — обещанием ответных услуг.

Нельзя сказать, что Магистр не любил насилие.

Но он никогда не бежал, когда оно становилось неизбежным.

— Вы нарушили свое слово! — во всю глотку возопил Магистр, и этот крик был предназначен не людям за столиками, хотя и обращался к ним, а слушателям на другой половине поля. Магистр старался расставить все точки над «Ё», пока еще не началось.

И вот оно началось.

Капитан стражи начал первым. Магистр легко увернулся от его замаха — для него движения стражников были так неторопливы, словно они действовали под толстым слоем воды — и позволил инерции увести саблю подальше.

— Значит, вы выбрали смерть, — пробормотал он, делая сложный пасс левым запястьем и тем самым активируя ячейку быстрого доступа.

Рукоять Отца Всех Мечей привычно легла в его ладонь.