Травник

Глава 18

На лужайке приземлилась виверна. С ее спины, глухо звякнув доспехами, спрыгнула долговязая черная фигура. Расправив свободно свисающий с плеч черный плащ, верховный назгул неторопливо направился к домику травника.

Наблюдавший за этой картиной в окно Андрей нервно сглотнул.

Его жизнь была не слишком длинной, но весьма насыщенной, наполненной предательствами, интригами, ударами в спину, издевательствами и унижениями, смертельным риском и страхом за сестру, но к такому она его все-таки не готовила. Зло, с которым Андрей сталкивался до сих пор, по большей части имело человеческую природу, а в этой черной фигуре, несмотря на ее вполне гуманоидное строение, уже не осталось ничего человеческого.

Даже с такого расстояния от нее веяло могильным холодом и тленом, сталью и огнем, смертью и… еще раз смертью. Андрея предупреждали об этом визите, его снабдили подробнейшими инструкциями, и тогда он даже думал, что справится, но сейчас уже не был в этом уверен.

Верховный назгул был воплощением истинного, первобытного зла, и по сравнению с ним даже князь Грозовой, предатель и убийца, казался всего лишь невинным шалунишкой.

Андрей глубоко задышал и постарался взять себя в руки.

— Тебе же не придется с ним биться, — пробормотал он себе под нос.

— Да ты бы и не смог, — прокомментировала банши, выплывая из стены. — Твоим огнем его не убить, а на мечах он и десяток таких, как ты, уделает одной рукой и даже не вспотев. Впрочем, умертвия в принципе не потеют.

— Разве ты не должна меня морально поддерживать? — спросил Андрей.

— Я всего лишь согласилась с твоим предыдущим высказыванием, — сказала банши и снова спряталась в стене.

Зная, что она здесь и присматривает за ним, Андрей почувствовал себя капельку увереннее. Пусть она призрак и нежить, но так все равно было лучше, чем если бы он остался в чужом мире совсем один. Главное, чтобы она не пела…

Назгул поднялся на крыльцо и стукнул железным кулаком по двери.

— Входи, — сказал Андрей, постаравшись, чтобы его голос не дрожал.

Назгул вошел.

Андрей почему-то думал, что от него будет разить плесенью и могильной гнилью, но ничего подобного в атмосфере комнаты не обнаружилось. Андрей ощутил только легкий запах земли, смешанный с ароматом ездовой виверны.

— Готов ли обещанный эликсир? — поинтересовался назгул.

— Да, конечно, — Андрей прошелся до стеллажа, взял бутылку из-под бренди, на этикетке которой рукой Магистра был начертан красный круг, чтобы Андрей ни в коем случае не перепутал, и вручил эликсир назгулу. — Все, как мы договаривались.

Назгул поднес бутылку к шлему, посмотрел на просвет, убрал под плащ.

— Надеюсь, что оно работает так же, как ты обещал, — сказал назгул.

— О, оно работает, — сказал Андрей.

Он надеялся, что, получив желаемое, страшная нежить сразу же покинет доверенную ему территорию, но верховный назгул и не думал уходить.

— И ты даже не спросишь, кого я выбрал для этого обмена? — поинтересовался он.

— Полагаю, это твое личное дело, — этим ответом Андрей чуть ли не гордился. По его мнению, сам Магистр бы ответил именно так.

У Андрея неплохо получилось играть роль городского травника. Он продавал эликсиры, сверяясь с прейскурантом, который оставил ему Магистр, бесцельно слонялся по лесу, срезая случайные травинки, которые все равно потом вываливал в компостную кучу на огороде, и периодически разжигал огонь в лаборатории, чтобы местные видели, как из домика травника выходит дым, и за эти полтора дня никто не заподозрил в нем самозванца.

Но играть роль Оберона оказалось куда сложнее.

Негромко всхлипнула сталь, Андрей ощутил легкое дуновение воздуха около своего лица. Он не уловил движения, наверное, моргнул в тот момент, когда моргульский клинок покинул ножны, и вот тонкое, длинное, слегка светящееся и исписанное незнакомыми рунами лезвие оказалось в опасной близости от графской шеи.

Ладони Андрея вспыхнули. Это был скорее, рефлекс, чем осознанное действие. Так Андрей реагировал на любую опасность.

— Ты не Оберон, — сказал назгул. — Ты выглядишь, как он, но двигаешься и говоришь иначе. И, кроме того, я чувствую исходящие от тебя эманации страха, а Оберон меня не боялся. Кто ты? И где Первый Игрок?

— Я могу все объяснить, — сказал Андрей.

— И поскорее.

Запасной план у него отсутствовал. Инструкции Магистра были просты. «Вот флакон, придет назгул, отдаешь ему и пусть валит на все четыре стороны».

Но назгул почему-то не свалил, и теперь Андрею придется объясняться с одной из самых могущественных злобных сущностей этого мира.

— Дело в том, что…

— Дело в том, что присутствие здесь этого молодого человека в облике Оберона и есть лучшее доказательство эффективности обещанного тебе эликсира, о великий, — промурлыкала банши, плавно выплывая из стены. — Они оба приняли это снадобье и поменялись местами.

— Пожалуй, это было излишне, — сказал назгул. — Оберону я поверил бы и на слово. А где он сам?

— Он ушел, дабы сделать то, что сам этот молодой человек сделать не в состоянии, — беспощадно объяснила банши.

— Он молод, может быть, он еще научится, — сказал назгул, убирая клинок от графской шеи. — Убери уже свое пламя, юноша, а то еще устроишь здесь пожар, и Оберон по возвращении будет недоволен.

— А, да, конечно, — Андрей спешно погасил огонь.

— Против меня это бы тебе все равно не помогло, — сказал назгул. — Меня не дано убить смертному мужу.

— Э… хорошо, — сказал Андрей.

Чем больше Андрей узнавал об этом странном мире, тем более страшным он ему казался. Его предупреждали о визите назгула, но знать о существовании зла и стоять с этим самым злом лицом к лицу, ощущая холодную сталь совсем недалеко от своей сонной артерии — это все-таки немного разные вещи.

И ведь в этом безумии живут и обычные люди, подумал Андрей. И, судя по тому немногому, что ему довелось увидеть, живут они не хуже, чем те же крепостные в родном мире Андрея.

Он вспомнил, что Магистр говорил ему о балансе. На каждого темного властелина находится свой герой с зачарованным мечом, и здесь это не общие рассуждения и не пустые слова. Здесь это правила игры, и, несмотря на всю ее жестокость, она все равно более справедлива чем то, что творили князь Грозовой и ему подобные в родном мире Андрея.

— Когда Оберон вернется? — спросил назгул.

— Примерно через две недели, — сказал Андрей. — Уже чуть меньше.

— Пожалуй, я навещу его в своем новом облике. Это может быть любопытно, — он повернулся к банши. — Не хочешь ли ты присоединиться к моей армии, о дева? Подоспел новый выводок виверн, и я решил усилить мобильное боевое крыло.

— Нет, спасибо, — вежливо сказала банши. — Подозреваю, что мне не идут черные доспехи. Кроме того, разве ты не планировал заниматься в отпуске чем-то другим?

— Отпуска рано или поздно заканчиваются, — сказал назгул. — Зима близко.

— Это фраза из другой линейки квестов, — заметила банши.

— Что не делает ее менее справедливой, — сказал назгул. — Сколь бы теплым и ласковым ни казался тебе этот летний вечер, ты всегда должен помнить, что зима близко. Оберон понимает это, как никто другой.

Магистр перестарался.

Он бросал на меткость, так, как сделал бы это в мирах Системы, не приняв поправки на местные реалии. Разумеется, это был бросок не в полную силу, так сложнее было бы контролировать точность попадания, но эффект все равно получился не совсем такой, какого он ожидал.

Утяжеленная грязью и камнями рукавица угодила старому князю прямо в лицо. Что-то хрустнуло, его голова дернулась и откинулась назад, изо рта посыпались выбитые зубы, старческие и желтые, из носа хлынула кровь. Князь захрипел, конвульсивно дернул ногами, выгнулся в дугу, а потом обмяк.

Все присутствующие застыли, не понимая, что происходит, и не зная, что делать. Только гвардейцы, стоявшие позади Магистра, наставили на него свои молниеметы.

— Какое-то неловкое молчание, — заметил Магистр. — Это был вызов на поединок, если кто не понял.

После этих его слов в комнате снова повисла гробовая тишина. Один из возрастных мужчин, тот самый, которого Магистр поначалу принял за самого князя, подошел к старику, приложил руку к его шее, потом — ухо к губам.

— Старый хрыч мертв, — сообщил он. — Похоже, сломаны шейные позвонки.

Присутствующие продолжали молчать, видимо, сразу не сообразив, как положено реагировать на подобные заявления.

— Похоже, пришло мое время, — сказал возрастной мужчина, снимая с шеи покойного тяжелую княжескую цепь и вешая ее на свою собственную шею. — Теперь я — князь Грозовой.

Кто-то жидко зааплодировал, кто-то выдавил не слишком искренние поздравления. Новоиспечённый князь повернулся к Магистру и сделал пару шагов в его направлении, но близко подходить не стал.

— Спасибо, молодой человек, — сказал он. — Я уж думал, что никогда этого не дождусь.

— Не стоит благодарности, — сказал Магистр.

— Убейте его, — приказал князь гвардейцам.

Вперед шагнул боец с алебардой, занося ее для удара.

— Да не здесь же, идиот, — сказал князь. — Пятно на паркете потом ничем не отмоешь.

— Постой, — сказал Магистр. — Ты правда хочешь начать свое княжение с подлого, низкого, бесчестного и неблагородного поступка?

— Почему бы и нет?

Магистр пожал плечами.

— Разговоры пойдут, сам ведь знаешь, — сказал он. — Слухи будут множиться, и уже скоро всюду будут говорить о том, что ты нанял меня для убийства своего отца, а потом велел казнить, спрятав таким образом концы в воду. Никуда не денешься от таких разговоров. Разве что в твои планы входит перебить всех, кто здесь присутствует…

Князь помрачнел. Присутствующие тоже.

Князь медленно обвел взглядом присутствующих, отчего те помрачнели еще больше. Видимо, исход, о котором говорил Магистр, был маловероятен, но все-таки не равен нулю.

— И чего же хочешь ты? — спросил князь. Судя по задумчивому выражению его лица, он все еще прикидывал варианты.

— Сатисфакции, разумеется, — сказал Магистр. — Я бросил вызов главе вашего рода и сделал это по всем законам рыцарской чести, и не моя вина, что он не сумел его принять. Я все еще не удовлетворен, и поскольку новым главой рода являешься ты… Кто-нибудь, подайте мне мою перчатку, пожалуйста.

— В этом нет необходимости, — сказал князь и снова бросил взгляд на присутствующих. — Знаешь, я ведь могу приказать всем рассказать другую версию того, что здесь произошло. Как ты предательски бросился и убил моего отца, а мне не хватило всего секунды, чтобы тебя остановить. Зато я сумел отомстить.

— Приказать-то ты можешь, — сказал Магистр. — Но как ты собираешься контролировать выполнение этого приказа? Не лучше ли сразиться со мной в поединке, прилюдно утвердить свою власть славной победой? Пресечь все кривотолки в зародыше?

— Ты безумен, Андрюша.

— Когда это кому мешало бросить вызов? — поинтересовался Магистр. — Итак, каким будет твой следующий ход?

— Будь по-твоему…

— Кирилл! Одумайся, прошу! — голос принадлежал женщине неопределенного возраста. — Посмотри, что он сделал с твоим отцом!

— Старик и так уже был одной ногой в могиле, — отмахнулся Кирилл. — Много ли ему было надо, чтобы сделать последний шаг? Я сильнее отца, и мои молнии горят ярче! Я принимаю твой вызов, Андрюша. Завтра ты умрешь.

— Но в том маловероятном случае, если я все-таки выживу, я хотел бы избавиться от опеки вашего рода, — сказал Магистр. — И, разумеется, избавить от нее свою сестру.

— Ты можешь пожелать эту усадьбу и еще гору золота в придачу, — сказал Кирилл. — Все равно ничем из перечисленного тебе воспользоваться не удастся.

— Тем не менее, я бы хотел, чтобы это мое желание было услышано, — сказал Магистр.

— Кирилл!

— Потом, дорогая, — отмахнулся князь. — Я услышал тебя, Андрюша. Я подпишу нужные бумаги и покажу их тебе перед поединком.

— С тобой приятно иметь дело, — сказал Магистр.

— А теперь заприте его в старом амбаре, — приказал князь гвардейцам. — И поучите немного уму-разуму. Только не по лицу.

Магистра отвели в старый амбар, приковали цепями к опорному столбу и немного побуцкали по ребрам. Видимо, в этом, по мнению князя, и состояло обучение уму-разуму, но Магистр все такие уроки выучил уже давным-давно, и никаких новых горизонтов гвардейцы ему не открыли. Он не сопротивлялся и даже не пытался прикрываться от ударов, ведь наносимый ему голыми кулаками и грязными сапогами урон был минимален и напрочь перекрывался его собственной скоростью регенерации. Немного притомившись, гвардейцы пожелали Магистру сдохнуть, желательно вместе с князем и всеми аристократами разом, навесили на двери амбара тяжелый замок и удалились в казарму.

Магистр подгреб под себя немного сена и улегся на импровизированную лежанку с максимально доступным в его положении комфортом. Немного мешали цепи, но Магистр решил их не снимать на случай внезапной проверки. Вызов на поединок прошел не совсем так, как он задумывал, но все двигалось в правильном направлении, и Магистр был доволен собой.

Он даже позволил себе задремать и проснулся только через несколько часов, услышав подозрительное шебуршание в заваленном сеном углу амбара. Для крысы издающий шорохи объект был великоват. Лисица? Барсук? Медведь?

Савелий.

Он выбрался из сена, подкрался к столбу, к которому был прикован Магистр, и сел рядом.

— Вашбродь, я вам покушать принес, — сказал он, протягивая Магистру нехитрую снедь. — И водички немного.

— Спасибо, — Магистр из вежливости откусил от черствого куска хлеба и глотнул воды из принесенной Савелием бутыли. Вода была не первой свежести.

— Это что же теперь будет, вашбродь?

— Поединок, — сказал Магистр.

— Бежать вам надо, вот что, — сказал Савелий. Он подергал обернутую вокруг столба цепь, убедился, что она ему не поддается, и принялся озираться по сторонам в поисках чего-нибудь, что помогло бы ему решить эту проблему.

— Если бы я хотел сбежать, Савелий, то использовал бы для этого кучу возможностей, которые у меня были до нынешнего момента, — сказал Магистр. — Пусть все идет так, как идет.

— В усадьбе болтают, что вы старого князя прикончили, вашбродь.

— Я не хотел, — сказал Магистр. — В смысле, я хотел, но не так. Нелепо как-то получилось.

— И нового князя на дуэль вызвали.

— Так и было.

— Но ведь Кирилл Александрович, он же зверь лютый, вашбродь, — сказал Савелий. — И молнии у него ярче, чем у его отца.

— Я тебе уже говорил, что не боюсь их молний, — сказал Магистр.

— Вашбродь, я к вам, конечно, со всем уважением, но вы на Изнанке ни обо что головой-то не бились? Супротив Кирилла Александровича и ваш батюшка, царство ему небесное, на поединке бы не выстоял, а вы…

— А я — не мой батюшка, — сказал Магистр. — Доверься мне, Савелий, все будет хорошо. А что еще в усадьбе говорят?

— Говорят, что вы, простите, вашбродь, с глузду съехали, — сказал Савелий. — И что завтра Кирилл Александрович вас убьет, и правильно сделает, потому как вы старого князя прикончили, при котором хоть какая-то жизнь была, а новый-то куда похуже будет.

— Не будет, — сказал Магистр. — А если и будет, то недолго. В котором часу у вас тут обычно поединки проводятся?

Савелий озадаченно почесал бороду.

— Так ведь это, не было еще у нас таких поединков-то, — сказал он. — Но думаю, что не раньше полудня.

— А точно не на рассвете?

— Да вы что, вашбродь? — удивился Савелий. — Их сиятельства в такое время не просыпаются. Их сиятельства, бывает, в такое время только спать ложатся.

— И в этом и заключается их фатальная ошибка, — сказал Магистр. — Если они хотят одолеть меня в честном поединке, им следовало бы вообще забыть про сон.