Том II: "Слои власти"

Глава 6: "Грифель и перо"

Лето 1760 года в Петербурге выдалось на редкость душным. Белые ночи, которые обычно восхищали Антона Глебова, теперь казались ему бесконечными и тяжелыми. Он сидел в своем кабинете в Школе горных наук, окруженный стопками бумаг, и размышлял о том, как кардинально изменилась его жизнь за последние месяцы.

После запрета на социальные эксперименты Антон был вынужден сосредоточиться исключительно на технических аспектах своей деятельности. Но даже в этих рамках он находил способы помочь людям. Если нельзя было открыто улучшать условия труда, можно было делать это через повышение безопасности производства, через обучение новым навыкам, через создание более эффективных технологий.

За окном слышались звуки строительства — в городе возводили новые дворцы, прокладывали каналы, мостили дороги. Российская империя росла и богатела, во многом благодаря доходам от промышленности, которую помогал развивать Антон. Но плоды этого богатства доставались далеко не всем.

В дверь постучали, и вошел Федор Сопин. Молодой человек приехал в Петербург по делам школы и остановился у Антона.

— Антон Кузьмич, — сказал он, присаживаясь в кресло напротив стола, — получил письма с Урала. Новости тревожные.

— Что случилось?

— Несколько наших выпускников арестованы. Обвиняют в "распространении вредных идей среди рабочих".

Антон почувствовал, как сжалось сердце. Он давно ждал, что преследования коснутся не только его, но и его учеников.

— Кого именно арестовали?

— Ивана Рогожина, того самого крестьянского сына из Тверской губернии. И еще двоих — Петра Волконского и Алексея Мещерского.

— За что конкретно?

— Говорят, что они организовывали "тайные собрания" рабочих, обучали их "неподобающим вещам". А один из доносчиков утверждает, что они читали какие-то "подрывные сочинения".

Антон задумался. Он знал всех троих лично — это были способные, честные люди, которые действительно заботились о благе рабочих. Но в нынешних условиях любое стремление улучшить жизнь простых людей могло быть истолковано как государственная измена.

— А что это за "подрывные сочинения"?

— Вот в том-то и дело, — Федор достал из сумки несколько листов бумаги, — это записи ваших лекций. Те самые, которые вы читали в школе о справедливом управлении производством.

Антон взял листы и пробежал глазами знакомые строки. Это действительно были конспекты его лекций, где он говорил о необходимости уважать достоинство рабочих, обеспечивать им достойные условия труда, учитывать их мнение при организации производства.

— И это считается подрывной деятельностью?

— В нынешние времена — да. Любые разговоры о правах простых людей рассматриваются как покушение на государственный строй.

— А кто донес?

— Один из управляющих, которого недавно уволили за некомпетентность. Решил отомстить таким способом.

Антон понял, что ситуация серьезная. Если власти признают его лекции "подрывными", то под удар попадут все выпускники школы, а возможно, и сама школа.

— Нужно что-то делать, — сказал он. — Этих людей надо спасать.

— А как? У нас нет влиятельных покровителей, которые могли бы вмешаться.

— Есть. Граф Шувалов, Ломоносов. Но сначала нужно подготовить почву.

Антон начал разрабатывать план действий. Прямое обращение к властям было бесполезно — в нынешней обстановке это только ухудшило бы положение арестованных. Нужно было действовать тонко и осторожно.

Первым шагом стало написание подробного отчета о деятельности арестованных. Антон собрал все данные об их профессиональных достижениях, о найденных ими месторождениях, о внедренных технологиях. Цифры были впечатляющими — трое арестованных за два года работы принесли государству доходы на сумму более полумиллиона рублей.

— Видите, — говорил он Федору, показывая расчеты, — если смотреть на них как на государственных преступников, то получается, что преступники приносят казне огромную пользу. Абсурд.

— А если смотреть как на патриотов, которые служат Отечеству?

— Тогда их арест — ошибка, которую нужно исправить.

Вторым шагом стало обращение к общественному мнению. Антон не мог открыто выступать в защиту арестованных, но мог делать это косвенно.

Он написал статью для "Санкт-Петербургских ведомостей" о важности горного дела для обороны страны. В статье он, не называя имен, рассказывал о достижениях молодых специалистов, о их вкладе в развитие промышленности.

— "Отечество наше богато полезными ископаемыми, — писал он, — но богатства эти не сами собой добываются. Нужны люди знающие, преданные делу, готовые трудиться на благо государства. Таких людей у нас немного, и каждый из них на вес золота."

Статью напечатали, и она вызвала интерес у читающей публики. Многие поняли, о ком идет речь, и стали задаваться вопросом: почему арестовали людей, которые приносят такую пользу стране?

Третьим шагом стала работа с влиятельными людьми. Антон обратился к Ломоносову, который имел связи в Академии наук и при дворе.

— Михаил Васильевич, — сказал он, — нужна ваша помощь. Арестованы лучшие наши выпускники, и не за какие-то преступления, а за то, что они честно служили Отечеству.

— Что конкретно вы хотите?

— Чтобы Академия наук дала официальную оценку их деятельности. Подтвердила, что они занимались наукой, а не политикой.

Ломоносов согласился. Через неделю Академия наук выпустила официальное заключение, в котором деятельность арестованных характеризовалась как "полезная для развития естественных наук и промышленности империи".

Но этого было недостаточно. Нужна была поддержка военного ведомства, которое в условиях продолжающейся войны имело особое влияние.

Антон обратился к капитану Суворову, который к тому времени уже дослужился до подполковника и командовал полком.

— Александр Васильевич, — сказал он, — помните наши совместные работы над порохом? Так вот, трое людей, которые помогали внедрять новые технологии на заводах, арестованы по ложному обвинению.

— В чем их обвиняют?

— В том, что они якобы подрывают государственный строй. А на самом деле они просто учили рабочих лучше делать свое дело.

Суворов, который всегда ценил практические результаты выше формальностей, заинтересовался.

— А металл они добывали хороший?

— Отличный. Из руды, которую нашел Рогожин, делают сталь для ваших сабель.

— Тогда это глупость какая-то. Зачем арестовывать людей, которые помогают армии?

— Затем, что кому-то не нравится, что простые люди начинают думать и требовать справедливости.

Суворов написал рапорт военному министру, в котором указывал на важность арестованных специалистов для обороны страны. Рапорт был краток и конкретен: "Прошу освободить горных инженеров Рогожина, Волконского и Мещерского, поскольку их деятельность необходима для обеспечения армии качественным металлом".

Одновременно Антон вел более рискованную игру. Он решил использовать силу общественного мнения, но не открыто, а через систему анонимных писем.

Каждую ночь он садился за стол и писал письма различным влиятельным людям — сенаторам, генералам, придворным, купцам. В письмах он рассказывал о деятельности арестованных, приводил факты и цифры, задавал неудобные вопросы.

— "Ваше превосходительство, — писал он одному из сенаторов, — доводится ли до вашего сведения, что в темницах содержатся люди, единственная вина которых состоит в том, что они слишком хорошо служили Отечеству? Иван Рогожин за два года работы нашел железной руды на сумму двести тысяч рублей. Петр Волконский открыл месторождение меди, которое обеспечивает работой тысячу человек. Алексей Мещерский создал новую технологию выплавки стали, превосходящей европейскую. И вот за эти заслуги их арестовали..."

Письма он подписывал по-разному: "Верный слуга Отечества", "Радеющий о государственной пользе", "Заботящийся о справедливости". Главное было в том, чтобы информация дошла до как можно большего числа людей.

Постепенно общественное мнение начало меняться. Все больше людей задавались вопросом: правильно ли арестовывать специалистов, которые приносят пользу государству?

Но Антон понимал, что одной общественной поддержки недостаточно. Нужно было найти конкретную юридическую зацепку, которая позволила бы освободить арестованных.

Он обратился к своему старому знакомому, коллежскому асессору Ивану Ивановичу Неплюеву — не тому Неплюеву, который интриговал против него, а его племяннику, молодому чиновнику, который работал в юстиц-коллегии.

— Иван Иванович, — сказал он, — мне нужна ваша помощь в юридическом вопросе.

— Слушаю, Антон Кузьмич.

— Можно ли оспорить арест, если обвинения основаны на ложных показаниях?

— Теоретически можно. Но нужны доказательства того, что показания ложные.

— А если свидетель заинтересован в том, чтобы оговорить обвиняемых?

— Это может быть основанием для пересмотра дела. Но опять же, нужны доказательства заинтересованности.

Антон начал собирать информацию о доносчике — том самом управляющем, который оговорил его учеников. Выяснилось много интересного.

Управляющий по фамилии Скуратов был уволен с завода за хищения и жестокое обращение с рабочими. Увольнение произошло по рекомендации как раз тех людей, которых он теперь обвинял. Кроме того, у него были долги перед несколькими кредиторами, и он нуждался в деньгах.

— Вот и мотив, — сказал Неплюев, изучив собранные материалы. — Месть и корысть. Это может серьезно подорвать доверие к его показаниям.

— А как это использовать?

— Нужно подать прошение о пересмотре дела. Указать на заинтересованность свидетеля, приложить доказательства его недобросовестности.

— А кто может подать такое прошение?

— Родственники арестованных или их официальные представители.

Антон связался с семьями арестованных. Родители Рогожина, простые крестьяне из Тверской губернии, были готовы на все, чтобы спасти сына. Родственники Волконского, потомственные дворяне, тоже не желали видеть свою фамилию опороченной.

Прошение о пересмотре дела готовили тщательно. Неплюев помог составить его в соответствии со всеми юридическими требованиями. К прошению приложили документы о заслугах арестованных, о недобросовестности доносчика, о пользе, которую они приносили государству.

— Это хорошо составленный документ, — сказал Неплюев, перечитывая прошение. — Но нужно понимать, что формальная правота не всегда побеждает политические соображения.

— Что вы имеете в виду?

— Власти могут не захотеть признавать ошибку. Это подорвет их авторитет.

— А что тогда делать?

— Нужно дать им возможность "сохранить лицо". Найти формулировку, которая позволит освободить арестованных, не признавая ошибочность самого ареста.

Антон понял, что нужна дипломатия. Он обратился за советом к графу Шувалову.

— Петр Иванович, — сказал он, — прошу вашей помощи в деликатном деле.

Граф выслушал рассказ Антона и задумался.

— Дело действительно деликатное, — сказал он наконец. — С одной стороны, эти люди нужны государству. С другой стороны, нельзя создавать прецедент, когда арестованных освобождают под давлением общественности.

— А какой выход вы видите?

— Нужно представить дело так, что арест был необходимой мерой для проверки, а проверка показала невиновность арестованных.

— Это возможно?

— Все возможно, если правильно подать. Я поговорю с нужными людьми.

Граф Шувалов сдержал слово. Через две недели после подачи прошения в Тайной канцелярии было объявлено о завершении "проверки деятельности" Рогожина, Волконского и Мещерского. Проверка показала, что обвинения против них необоснованны, а их деятельность направлена исключительно на пользу государства.

— "В ходе тщательного расследования, — говорилось в официальном сообщении, — установлено, что господа Рогожин, Волконский и Мещерский занимались исключительно научной и производственной деятельностью, направленной на развитие горнозаводского дела в империи. Показания против них основаны на ложных сведениях, распространенных заинтересованными лицами. В связи с этим названные лица освобождаются из-под стражи с полным восстановлением в правах."

Антон был счастлив. Его план сработал. Но он понимал, что победа досталась дорогой ценой. Теперь власти будут еще внимательнее следить за его деятельностью и деятельностью его учеников.

В день освобождения арестованных Антон встретился с ними в своем кабинете. Все трое выглядели измученными месяцами заключения, но не сломленными.

— Антон Кузьмич, — сказал Рогожин, — спасибо вам за то, что не бросили нас.

— Я не мог иначе. Вы пострадали за то, что честно выполняли свой долг.

— А что теперь будет? — спросил Волконский. — Можем ли мы продолжать работу?

— Можете и должны. Но нужно быть очень осторожными. Никаких разговоров о социальных вопросах, никаких собраний рабочих, никаких экспериментов с управлением.

— Только техника?

— Только техника. По крайней мере, пока.

— А надолго ли это "пока"?

— Не знаю. Может быть, на годы, может быть, на десятилетия. Но главное — сохранить знания и людей, которые их носят.

Освобождение арестованных стало важной победой, но Антон понимал, что война еще не выиграна. Против него и его дела действовали влиятельные силы, которые не успокоятся после одной неудачи.

Статский советник Елагин, который заменил Неплюева в роли главного противника Антона, не собирался сдаваться.

— Этот Глебов слишком ловко выкрутился, — говорил он своим сторонникам. — Но мы найдем на него управу. Рано или поздно он совершит ошибку.

— А что, если не совершит? — спрашивали его.

— Тогда мы ему поможем ее совершить.

Елагин начал новую интригу. Если нельзя было атаковать Антона в лоб, можно было действовать исподтишка.

Он начал распространять слухи о том, что Школа горных наук — это рассадник вольнодумства, что там обучают не только техническим знаниям, но и "опасным идеям" о равенстве людей.

— В этой школе, — говорил он, — дворянских детей учат вместе с крестьянскими. Это разрушает основы сословного строя.

— Но ведь результаты обучения хорошие, — возражали ему.

— Результаты могут быть какими угодно, но принцип важнее. Нельзя размывать границы между сословиями.

Слухи дошли до императрицы. Елизавета Петровна потребовала доклада о деятельности школы.

— Что будем делать? — спросил Ломоносов у Антона. — Если императрица поверит этим слухам, школу могут закрыть.

— Не поверит, если мы представим правильные факты.

— Какие факты?

— Список выпускников и их достижения. Пусть императрица сама судит, вредны ли люди, которые приносят казне миллионы рублей.

Доклад о деятельности школы готовили всей командой. Ломоносов писал теоретическое обоснование, Антон — практические результаты, другие преподаватели — характеристики выпускников.

Цифры были впечатляющими. За девять лет существования школа выпустила двести специалистов. Они нашли месторождений на общую сумму более десяти миллионов рублей, внедрили технологии, позволившие увеличить производство на треть, обучили тысячи рабочих новым методам труда.

— Видите, — говорил Антон Ломоносову, — независимо от социального происхождения наши выпускники служат государству верой и правдой.

— Это хороший аргумент. Но противники могут сказать, что результаты достигнуты ценой разрушения традиций.

— Тогда спросим: что важнее — традиции или процветание страны?

Доклад был представлен императрице в декабре 1760 года. Елизавета Петровна изучала его долго, вызывала дополнительные материалы, расспрашивала свидетелей.

Наконец она приняла решение. Школа горных наук получила официальное одобрение и дополнительное финансирование. Но при одном условии — в программу обучения должны быть включены предметы, укрепляющие лояльность к существующему строю.

— Что это означает практически? — спросил Антон у графа Шувалова.

— Означает, что нужно добавить курсы истории отечества, закона божьего, основ государственного устройства.

— А это не помешает техническому образованию?

— Не должно, если правильно организовать. Главное — показать, что школа воспитывает не только специалистов, но и верных подданных.

Антон согласился на эти условия. Он понимал, что это компромисс, но компромисс необходимый для сохранения главного — возможности давать людям знания.

В программу школы добавили новые предметы. Преподавать их пригласили людей, лояльных к существующему строю. Но основа обучения — технические и естественнонаучные дисциплины — осталась неизменной.

— Пусть учат тому, что хотят, — говорил Антон своим коллегам. — Главное, что мы продолжаем учить тому, что нужно.

Новая программа начала действовать с 1761 года. К удивлению Антона, дополнительные предметы не только не мешали обучению, но в некоторых случаях даже помогали.

Изучение истории Отечества показывало ученикам, как развивалась Россия, какую роль играла промышленность в ее становлении. Основы государственного устройства помогали понимать, как функционирует страна, какое место в ней занимают различные сословия.

— Знаете, Антон Кузьмич, — сказал один из учеников, крестьянский сын из Олонецкой губернии, — раньше я думал, что образование — это только знание ремесла. А теперь понимаю, что нужно знать и свою страну, и свое место в ней.

— И какое же ваше место?

— Служить Отечеству своими знаниями и трудом. Не важно, дворянин я или крестьянин. Важно, что я могу дать стране.

Антон был доволен таким ответом. Именно к этому он и стремился — воспитать людей, которые видят в образовании и труде служение общему благу.

Но не все шло гладко. В начале 1761 года произошло событие, которое изменило всю политическую ситуацию в стране. Императрица Елизавета Петровна умерла, и на престол взошел ее племянник Петр III.

Новый император был человеком непредсказуемым и во многом чуждым российским традициям. Он преклонялся перед Пруссией и ее королем Фридрихом II, с которым Россия воевала уже несколько лет.

— Что теперь будет? — с тревогой спрашивали друг друга преподаватели школы.

— Посмотрим, — отвечал Антон. — Новое правление может принести как новые возможности, так и новые опасности.

Первые месяцы царствования Петра III показали, что опасения были не напрасными. Император заключил мир с Пруссией на условиях, невыгодных для России, начал реформы по прусскому образцу, демонстративно пренебрегал российскими традициями.

В этих условиях любая деятельность, связанная с образованием простого народа, могла быть истолкована как подготовка к бунту против непопулярного императора.

— Нужно быть предельно осторожными, — предупреждал Ломоносов. — Петр подозрителен и вспыльчив. Любая неосторожность может стоить нам всего.

— А что вы предлагаете?

— Временно снизить активность. Не привлекать внимания. Переждать, пока ситуация прояснится.

Но Антон не мог просто переждать. Слишком много людей зависело от его поддержки, слишком многое было поставлено на карту.

Он решил использовать переходный период для подготовки к будущему. Если нельзя было открыто действовать, можно было готовить кадры и планы для лучших времен.

Антон начал писать подробные инструкции по организации горного дела, по обучению специалистов, по управлению производством. Эти документы должны были стать основой для будущего развития отрасли.

— Зачем вы это делаете? — спрашивал Федор Сопин.

— Готовлю наследство для потомков. Если со мной что-то случится, знания не должны пропасть.

— А если ничего не случится?

— Тогда эти записи помогут работать более эффективно.

Работа над инструкциями заняла несколько месяцев. Антон писал по ночам, после основных дел. Он описывал все — от простейших методов поиска руды до сложных технологий металлургии.

Особое внимание он уделял вопросам обучения. Подробно расписал, как организовать школы для горняков, какие предметы преподавать, как отбирать учеников.

— "Главный принцип обучения, — писал он, — состоит в том, что способности не зависят от происхождения. Талантливый крестьянин может стать лучшим специалистом, чем посредственный дворянин. Поэтому отбор должен основываться только на способностях."

Но самой важной частью его записей были размышления о будущем горного дела в России.

— "Наша страна обладает неисчерпаемыми богатствами недр, — писал он. — Но эти богатства сами собой не добываются. Нужны знания, технологии, образованные люди. И главное — нужно справедливое отношение к тем, кто трудится в шахтах и на заводах.

Человек, который чувствует уважение к себе, работает лучше того, кто трудится из-под палки. Это не просто гуманность — это экономическая целесообразность. Довольный работник производительнее недовольного.

Поэтому будущее горного дела связано не только с техническим прогрессом, но и с социальным. Нужно создать такие условия, при которых люди будут заинтересованы в хорошей работе, будут стремиться к знаниям, будут гордиться своим трудом."

Эти записи Антон хранил в секрете. Он понимал, что в нынешних условиях такие мысли могут быть восприняты как крамольные.

Летом 1762 года произошло новое потрясение. Петр III был свергнут в результате дворцового переворота, и на престол взошла его жена Екатерина II.

— Что это означает для нас? — спрашивали коллеги у Антона.

— Пока неясно. Нужно изучить взгляды новой императрицы.

Екатерина II оказалась правительницей совершенно иного склада, чем ее предшественники. Она была образованной, читала произведения французских просветителей, интересовалась новыми идеями.

Первые указы новой императрицы вселяли осторожную надежду. Она говорила о необходимости развития наук и промышленности, о важности образования, о заботе о благе подданных.

— Может быть, наступают лучшие времена, — говорил Ломоносов, изучая тексты императорских манифестов.

— Посмотрим, — осторожно отвечал Антон. — Слова — это одно, а дела — другое.

Первая проверка отношения новой власти к деятельности Антона не заставила себя ждать. В сентябре 1762 года он получил вызов в Зимний дворец для доклада о состоянии горного дела в России.

— Это может быть как хорошим знаком, так и плохим, — предупреждал граф Шувалов. — Екатерина Алексеевна пока изучает всех ключевых людей в государстве.

— А что мне говорить?

— Только факты. Никаких теорий, никакой политики. Чистая техника и экономика.

Антон готовился к аудиенции тщательно. Он составил подробный отчет о состоянии горнозаводской промышленности, о достижениях последних лет, о планах развития.

Встреча с Екатериной II состоялась в ее рабочем кабинете. Императрица, женщина тридцати трех лет, произвела на Антона сильное впечатление своим умом и энергией.

— Господин Глебов, — сказала она, внимательно изучив поданные документы, — говорят, что вы совершили революцию в русском горном деле.

— Ваше величество, я просто применил научные методы к поиску полезных ископаемых.

— И каковы результаты?

— За десять лет добыча металлов в России увеличилась вдвое, качество улучшилось, затраты на производство снизились.

— Впечатляет. А что дальше? Какие у вас планы?

Антон глубоко вздохнул. Настал момент, когда нужно было рискнуть и сказать то, что он действительно думал.

— Ваше величество, Россия может стать ведущей горнодобывающей державой мира. У нас есть богатейшие недра, много способных людей. Не хватает только правильной организации.

— Что вы имеете в виду под правильной организацией?

— Образование специалистов, внедрение новых технологий, справедливое отношение к рабочим.

— Справедливое отношение? — Екатерина насторожилась. — Что это означает?

— Это означает, ваше величество, что людей нужно заинтересовывать в хорошей работе, а не принуждать к ней. Довольный работник производительнее недовольного.

— Интересная мысль. А как это осуществить практически?

— Обеспечить достойные условия труда, справедливую оплату, возможности для обучения и роста.

Императрица задумалась. Антон видел, что его слова заинтересовали ее, но также понимал, что идет по тонкому льду.

— А не опасно ли слишком баловать простой народ? — спросила наконец Екатерина.

— Ваше величество, это не баловство, а разумная политика. В Европе уже поняли, что образованные и довольные работники — залог процветания страны.

— В какой именно Европе?

— В Англии, например. Там рабочие получают хорошую зарплату и работают с энтузиазмом. Результат — быстрое развитие промышленности.

— А во Франции?

— Во Франции пока по-другому. Но умные люди уже понимают, что перемены неизбежны.

Екатерина кивнула. Она действительно читала работы французских просветителей и понимала, о чем говорит Антон.

— Хорошо, господин Глебов. Подготовьте для меня подробный план развития горного дела на ближайшие десять лет. Хочу видеть конкретные предложения.

— Слушаюсь, ваше величество.

— И еще одно. Слышала, что вы обучаете крестьянских детей наравне с дворянскими. Это правда?

— Правда, ваше величество. Способности не зависят от происхождения.

— Смелая позиция. Но, пожалуй, правильная. Продолжайте в том же духе.

Антон вышел из дворца окрыленным. Впервые за долгое время он встретил правителя, который понимал важность образования и справедливости.

Работа над планом развития горного дела заняла два месяца. Антон привлек к этой работе всех лучших специалистов — Ломоносова, выпускников своей школы, опытных горных инженеров.

План получился грандиозным. Предлагалось создать сеть горных школ по всей стране, построить новые заводы с современным оборудованием, организовать геологическую разведку в неизученных районах.

Особое внимание уделялось социальным вопросам. Антон предлагал улучшить условия труда горняков, создать систему медицинского обслуживания, организовать пенсии для ветеранов.

— Смело, — сказал Ломоносов, изучив проект. — Но не слишком ли? Может, стоит быть осторожнее?

— Михаил Васильевич, новая императрица — человек прогрессивный. Она поймет целесообразность наших предложений.

— Дай Бог. Но помните — даже прогрессивные правители не любят слишком радикальных перемен.

План был представлен Екатерине II в декабре 1762 года. Императрица изучала его долго, привлекала экспертов, просчитывала затраты и доходы.

Наконец в январе 1763 года состоялась новая аудиенция.

— Господин Глебов, — сказала Екатерина, — ваш план впечатляет своими масштабами. Но у меня есть вопросы.

— Слушаю, ваше величество.

— Во-первых, откуда взять средства на все эти предприятия?

— Ваше величество, план предусматривает поэтапную реализацию. Первые проекты окупятся и дадут средства для следующих.

— Во-вторых, где взять столько специалистов?

— Подготовим. В плане предусмотрено создание системы обучения.

— В-третьих, не вызовут ли социальные новшества беспокойство среди дворянства?

— Ваше величество, дворяне получат выгоду от развития промышленности. Доходы от заводов и рудников увеличатся.

— Но что, если они не захотят делиться этими доходами с рабочими?

— Тогда придется их убеждать. Показывать на примерах, что справедливость выгодна.

Екатерина задумалась. Антон видел, что она взвешивает все "за" и "против".

— Хорошо, — сказала наконец императрица. — Попробуем. Но начнем с малого. Выберите один регион для эксперимента.

— Какой регион, ваше величество?

— На ваше усмотрение. Но помните — от результатов этого эксперимента будет зависеть судьба всего плана.

Антон выбрал Олонецкий край — регион на севере России, богатый железной рудой, но отстававший в развитии от Урала. Здесь можно было начать с чистого листа, не сталкиваясь с укоренившимися традициями.

Подготовка к эксперименту началась весной 1763 года. Антон лично выехал в Петрозаводск, чтобы изучить местные условия и возможности.

Олонецкий край действительно имел большой потенциал. Здесь были богатые месторождения железной руды, обширные леса для топлива, многочисленные реки для транспорта. Но заводы работали по старинке, рабочие были малообразованны, управление велось примитивными методами.

— Идеальное место для демонстрации новых подходов, — сказал Антон Федору Сопину, который сопровождал его в поездке.

— А местные власти как отнесутся к переменам?

— Посмотрим. Если покажем выгоду, должны поддержать.

Переговоры с местным руководством прошли успешно. Олонецкий губернатор, опытный администратор по фамилии Сиверс, заинтересовался планами Антона.

— Если ваши методы действительно увеличат доходы края, я готов их поддержать, — сказал он. — Но хочу видеть конкретные результаты.

— Увидите, ваше превосходительство. Через год этот край станет одним из самых процветающих в России.

— Громкие слова. Посмотрим, сможете ли их подтвердить делами.

Работа в Олонецком крае началась сразу по нескольким направлениям. Антон организовал геологическую разведку для поиска новых месторождений, начал модернизацию существующих заводов, открыл школу для обучения местных жителей.

Особое внимание он уделял работе с людьми. В отличие от Урала, где приходилось преодолевать сопротивление укоренившихся порядков, здесь можно было сразу внедрять справедливые принципы управления.

— Запомните, — говорил он назначенным управляющим, — люди — не машины. У каждого есть свои потребности, свои мечты, свои возможности. Ваша задача — помочь им реализовать эти возможности.

— А как это сделать практически? — спрашивали управляющие.

— Слушать людей, понимать их проблемы, помогать решать эти проблемы. И главное — справедливо оценивать труд.

Первые результаты появились уже через полгода. Новые месторождения, найденные командой Антона, оказались богаче ожидаемых. Модернизированные заводы увеличили производство на треть. Обученные рабочие стали работать более эффективно и с меньшим количеством аварий.

— Невероятно, — говорил губернатор Сиверс, изучая отчеты. — За полгода доходы края выросли на сорок процентов.

— И это только начало, ваше превосходительство. Через год рост будет еще больше.

— А что думают люди? Довольны ли они переменами?

— Судите сами.

Сиверс лично объехал заводы и рудники, беседовал с рабочими и мастерами. То, что он увидел, поразило его.

Люди работали с энтузиазмом, который не встречался на других предприятиях. Они гордились своим трудом, стремились к знаниям, активно участвовали в улучшении производства.

— Как вам удалось добиться такого отношения к работе? — спросил губернатор у Антона.

— Очень просто. Мы показали людям, что их труд ценится, что они не просто рабочие руки, а участники общего дела.

— И это работает?

— Как видите, прекрасно работает.

Успех олонецкого эксперимента быстро стал известен в Петербурге. Екатерина II получала регулярные отчеты о ходе работ и была довольна результатами.

В конце 1763 года она приняла решение о расширении эксперимента. Методы Антона должны были быть внедрены еще в нескольких регионах.

— Господин Глебов, — сказала императрица на аудиенции, — ваш эксперимент превзошел все ожидания. Готовы ли вы к работе в более широких масштабах?

— Готов, ваше величество. Но нужно будет подготовить больше специалистов.

— Подготовьте. Средства будут выделены.

— И еще одна просьба, ваше величество.

— Какая?

— Нужны законодательные изменения, которые закрепили бы права рабочих на справедливое обращение.

Екатерина задумалась. Это была очень деликатная просьба, затрагивающая основы существующего строя.

— Это сложный вопрос, — сказала она наконец. — Но я подумаю. Возможно, со временем такие изменения станут возможными.

Антон понял, что это максимум того, на что можно было рассчитывать. Екатерина II, при всей своей прогрессивности, не была готова к радикальным социальным реформам.

Но и то, что было достигнуто, казалось невероятным успехом. Впервые в истории России правительство официально поддержало идею справедливого отношения к рабочим.

1764 год стал годом триумфа для Антона Глебова. Его методы внедрялись в пяти регионах, количество учеников школы горных наук увеличилось до трехсот человек, доходы от горной промышленности выросли в полтора раза.

Но главным достижением было не экономическое, а социальное. Тысячи людей получили возможность работать в достойных условиях, учиться, развиваться, чувствовать себя полноценными участниками общественной жизни.

— Знаете, Антон Кузьмич, — сказал ему один из рабочих олонецких заводов, — мой дед всю жизнь работал на руднике и умер в нищете. Отец тоже работал и тоже бедствовал. А я работаю, и у меня есть деньги, есть дом, дети учатся грамоте. Это ведь вы нам такую жизнь дали.

— Не я, — ответил Антон. — Это вы сами заслужили своим трудом. Я только помог создать справедливые условия.

— А разве это не одно и то же?

— Нет, не одно и то же. Справедливость должна быть нормой, а не исключением.

Эти слова стали девизом всей деятельности Антона. Он мечтал о времени, когда справедливое отношение к людям станет естественным, когда не нужно будет бороться за право каждого человека на достойную жизнь.

Но пока это была только мечта. Реальность требовала постоянной борьбы, постоянных усилий, постоянного преодоления сопротивления тех, кто был заинтересован в сохранении старых порядков.

И эта борьба продолжалась. Каждый день Антон писал новые инструкции, обучал новых людей, убеждал новых чиновников, искал новые возможности для улучшения жизни простых людей.

Грифель и перо — его оружие в этой борьбе. Словом и знанием он менял мир, медленно, постепенно, но неуклонно. И верил, что когда-нибудь этот мир станет справедливее и лучше.

В своем дневнике он записал:

"Сегодня исполняется пятнадцать лет с момента моего попадания в это время. За эти годы я многое понял, многого добился, но еще больше предстоит сделать.

Я научился терпению. Понял, что изменения должны происходить постепенно, что нельзя силой навязывать людям даже самые справедливые идеи. Каждое поколение должно само дойти до понимания необходимости перемен.

Я научился находить союзников. Даже в самой консервативной среде есть люди, готовые к разумным изменениям. Нужно только найти правильные аргументы и правильный подход.

Я научился не отчаиваться от неудач. Каждая неудача — это урок, каждая ошибка — опыт. Главное — не останавливаться, продолжать двигаться к цели.

И я верю, что цель будет достигнута. Может быть, не в моей жизни, может быть, не в жизни моих учеников. Но когда-нибудь справедливость восторжествует, и люди будут жить в мире, где каждый имеет право на достойную жизнь."

Так завершалась очередная глава в жизни Антона Глебова — человека, который пытался изменить мир к лучшему. Впереди его ждали новые испытания, новые возможности, новые надежды. Но он был готов к ним, вооруженный знаниями, опытом и непоколебимой верой в торжество справедливости.