Точка зрения единорога

Глава 5 Беата

Для гарантии конфиденциальности они собрались во Владениях Прозрачного, под водой — неподалёку от Острова Западного Полюса. Бежевый с Беатой воспользовались водянистым пузырём, который послал им Прозрачный. Стремительно проплыв над лесами и равнинами Фазы, тот опустился в морские глубины. Девушка сохраняла такой же невозмутимый вид, что и её брат, однако в действительности от подобных путешествий по её спине пробегал холодок. Деля с Бежевым на двоих магию Дурного Глаза, она умела зачаровывать народ одним лишь взглядом, но физически с другими адептами равняться не могла. Её магия лежала в инфернальной сфере и отличалась куда большей тонкостью; когда дело касалось несговорчивых клиентов или убеждения кого-либо, другие адепты обращались за помощью к ней. И всё же Беата часто мечтала, чтобы ей были подвластны и другие виды магии тоже!

Пузырь медленно опускался сквозь толщу воды, раздвигая морские растения, до тех пор, пока не оказался перед скрытым дворцом. У входа он неподвижно застыл и лопнул, оставляя их стоять абсолютно сухими, хотя вокруг и над ними колыхалось море. Неплохой эффект; Прозрачный всегда умел впечатлить своих гостей.

Они вошли. Остальные адепты уже были здесь, добравшись сюда намного быстрее своими силами: Белая, применявшая руны и символы; Жёлтая — охотница за животными, которая предпочитала варить зелья; Чёрный, будто сотворённый из линий; Оранжевый со своими неизменными растениями; Зелёный, жестами управлявший огненной стихией; и Пурпурный, чьи силы поддерживала сама земля. Всего восемь адептов, если считать Бежевого с Беатой за одно целое — и, разумеется, хозяин. Прозрачный. Против них выступали всего трое: Голубой со своими напевами, Красный с амулетами и Коричнавая с големами. Но пока этим троим удавалось добиваться своего слишком часто. Это плачевное положение давно надо было исправить. А всё потому, что Красный Адепт, бывший троллем в буквальном смысле слова, обладал Книгой Магии, самым могущественным инструментом Фазы. Теперь доступ к ней восьмерым жаждущим власти вновь оказался закрыт, предвещая кризис.

Прозрачный без предисловий начал: — Голубой обманул нас. Он натаскал мальчика Флаша до уровня адепта, способного менять обличья естественным путём, унаследованным от матери-единорога. Мы только начали понимать, что к чему, когда мальчик сделал свой ход. Подменив себя големом, который вернулся в Голубые Владения вместо него, он сбежал. Стайл прождал достаточно долго, чтобы он мог спрятаться, и лишь потом объявил, что мы не выполнили своего обещания и не отправили Флаша к нему. По словам Бэйна, то же самое произошло на Протоне: девочка сбежала. Их план был таков: поскольку доступ к Книге Магии открывался нам лишь на то время, пока ребёнок проводил с дедом, теперь мы лишены его совсем. По крайней мере, до тех пор, пока мы не найдём мальчика и не доставим его в Голубой Замок. Он пошёл на этот шаг, понимая, что мы находимся на грани прорыва и вскоре склоним чашу весов власти в свою сторону; Голубой предпринял меры как раз вовремя. Мы собрались здесь, дабы обсудить альтернативы.

— Я так и знал, что ты напортачишь! — воскликнул Пурпурный. — Ты убеждал нас поладить с этим проклятым ровотом, чтобы тот работал на нас!

— Он и работал на нас, Пурпур! — рявкнула Белая. — И привёл к нам Бэйна. Эта парочка оправдала свой потенциал и не предала нас.

— Они точно в этом замешаны, — проворчал, не желая сдавать свои позиции, Пурпурный. — Как же иначе детишки действовали бы так слаженно?

— Маш с Бэйном ничего об этом не ведали, — покачал головой Прозрачный. — Оглядываясь назад, я лишь теперь осознаю: дети могли общаться между собой напрямую.

Это стало новостью для остальных.

— Так же, как Бэйн с ровотом? — уточнила Жёлтая.

— Похоже на то. Мы сами виноваты в узкомыслии; никогда не полагали сие возможным. Списывали на параллелизм или совпадения. Если бы мы поняли, что происходит, раньше, наверняка обезопасили бы себя от побега детей.

— Мы должны их найти! — воскликнула Белая.

— Я пришёл к тому же выводу, — сухо отозвался Прозрачный. — Подозревая, что мальчишка способен принимать больше обличий, нежели всего два: человека и единорога, я хотел послать к нему Бежевого — выведать остальные. Но Голубой каким-то образом догадался о моём намерении и выставил его отсталым. Даже его родители — и ровот, и единорог — сочли сына недоразвитым.

— Он провёл собственных родителей, — задумчиво отметила Белая. — Мальчик опасен.

— Что за властью он обладает! — нахмурился Пурпурный. — Но мы поймаем его, и кобыла с ровотом станут нам не нужны!

— Что и просчитал Голубой, — вздохнул Прозрачный. — Он знал… и, несомненно, преуспел, когда повесил на нас ответственность за исчезновение внука. Сумей мы его возвратить, и победа за нами. Вот настоящий вызов нашим способностям. Но думается мне, отыскать мальчишку будет не так-то просто.

— Проследи его маршрут! — сказал Пурпурный. — Он отправился в путь на спине кобылы; где именно он слез?

— Уже проследил и опросил свидетелей, — мрачно кивнул тот. — Наши маячки уловили магические всплески, а глаза наблюдали за Флашем и кобылой постоянно. Он спускался с неё всего четыре раза. Сначала — к западу от стаи оборотней, когда приспичило отлить. Второй раз — когда кобыла контр-атаковала напавшего на щенков стаи дракона; поскольку она связана с оборотнями узами дружбы, то сражалась за их детей, но внука при этом опасности не подвергла. Третий — возле собственного Табуна, когда тот спустился отдохнуть, и последний раз — в Голубых Владениях, ещё одна передышка. Я проверил всё, даже следы мочи, которые были только в кустах первой стоянки; исходя из этого, я предположил, что последние две остановки с неё уже слезал голем, притворяющийся человеком. Мы можем быть уверены в подлинности Флаша лишь до первой остановки, и в наличии голема на третьей. Сие ставит под вопрос вторую.

— Не мог ли он присоединиться к щенкам? — насторожилась Белая.

— Нет. Четверо покинули стаю и четверо в неё вступили; присоединись он к группе, их число возросло бы до пяти. Поменяйся он с одним местами, на кобыле сидел бы оборотень, а не голем.

— Тогда куда же именно он направился? — требовательно нахмурилась Белая.

— Думается мне, он сменил обличье одновременно с кобылой; наши маяки не отличают всплески похожего рода магии один от другого. Следов, за исключением царапин на коре дерева, под которым он стоял, мы не нашли. Я считаю, он превратился в птицу и улетел, а где он может быть сейчас… — Прозрачный неопределённо пожал плечами.

— Обличье птицы! — воскликнула Жёлтая. — Значит, сейчас он может оказаться где угодно!

— Верно. Следовательно, наши попытки его отследить обречены на провал. Мы недооценили его, полагая, что мальчик способен принимать всего два обличья вместо четырёх, и в результате он от нас ускользнул.

— Четыре? — переспросил Пурпурный. — Человек, единорог, птица… и какое ещё?

— Любое, на которое он впоследствии сменил птичий облик. Долго пребывать в нём опасно для жизни, да и возможности птиц ограничены.

— Почему бы ему не превратиться в человека или единорога? И слиться с жителями какой-нибудь деревни или табуна, — предположил Пурпурный. — Мы можем прочесать их все и найдём его.

— Для этого ему и понадобилось четвёртое обличье, — сказал Прозрачный. — Он пошёл на такой хитрый побег не для того, чтобы мы с лёгкостью его обнаружили.

— Но ему всего четыре года! Его вид способен принимать всего три личины!

Прозрачный покачал головой.

— Однажды мы уже недооценили его, не стоит повторять ошибку. Он может быть кем угодно.

— Значит, отыскать его надежды нет? — с вызовом осведомился Пурпурный.

— Есть, просто возникнут сложности. Мы должны методично прочёсывать поселение каждого вида на Фазе, пока его не обнаружим.

— А как мы собираемся его узнать? — поинтересовался Пурпурный. — Всё равно что искать иголку в стоге сена.

— Бежевый поговорит с каждым, кого мы заподозрим. Нам известен возраст мальчика, и проверять будем лишь подходящих по возрасту детей. Едва мы поймём, кем именно он стал, как разыскать его не составит труда, справимся за несколько недель или месяцев. Но сейчас поиски могут занять месяцы или даже годы. Но мы должны пытаться.

— Месяцы и годы? — Глаза Бежевого полезли на лоб. — У меня нет времени шататься по деревням!

— Тогда пусть поисками займётся твоя сестра. Лишь ты либо она наделены талантом узнать мальчишку.

Беата кивнула.

— Я могу этим заняться, но при одном условии.

Прозрачный метнул на неё грозный взгляд: — То есть общей нужды адептов тебе недостаточно? Ты выдвигаешь условия!..

— Давайте обойдёмся без критики, — холодно фыркнула она. — Кем из нас движет не эгоизм? Мы способны сплотиться лишь перед лицом врага. Изнурительный труд требует надлежащей компенсации.

Прозрачный кивнул.

— Твоя правда. Говори.

— Когда-то меня прочили в супруги Бэйну, дабы объединить наши силы с Голубым. До тех пор, пока он не обрёл иной мир, и его двойник-ровот не связал себя узами брака с кобылой. Думается мне, мы стали бы более удачной парой.

— Ты уже пробовала на нём свои чары, — напомнил Прозрачный. — За моей спиной. Бэйн отверг тебя, и я принёс ему клятву: больше подобного не повторится. Теперь его мощь такова, что тебе не очаровать его даже с помощью Глаза. Мы не можем заплатить тебе такую цену.

— Я прошу только позволить мне делать с ним, что пожелаю, не используя Глаз. Если он придёт ко мне добровольно, нарушением клятвы сие не назовёшь.

Прозрачный обдумал её предложение, не доверяя ему целиком.

— Ради сей призрачной возможности ты согласна посвятить себя поискам Флаша?

— Да. Мне нужен хотя бы шанс. Если я преуспею, сие принесёт мне союз с адептом, чего я жажду больше всего на свете.

Прозрачный пожал плечами.

— Пусть будет так. Наш договор в силе, пока не проявятся результаты.

— Молодняк, — вступила в беседу Жёлтая. — Сейчас — время их массовых перемещений. Малыми группами они направляются в свои новые дома. Следует проверять лишь путешествующих, иначе новичку никак не попасть в племя без испытания.

— Всё равно это займёт чёртову кучу времени, — пробурчал Пурпурный. — Думается мне, человеческих ублюдков надо проверить первыми, а потом и жеребят единорогов.

— Согласна, — кивнула Беата. — Заручаюсь вашей поддержкой на случай, если моим поискам кто-нибудь воспрепятствует.

— Согласен, — ответил за всех Прозрачный.

Начала девушка с Бэйна, который сейчас был рядом с кобылой Флетой. Это могло случиться лишь по одной причине.

— Вы ищете мальчика, — констатировала факт Беата.

— А у вас возникли сложности? — резко поинтересовалась Флета.

Беата обратила взгляд на единорога. В человеческом облике кобылка была миниатюрной молодой женщиной с пышными формами и шелковистыми чёрными волосами, подобными гриве. На лбу мягко сияла жемчужина-рог. Её можно было назвать привлекательной… если вы были мужчиной, которым нравится такой типаж. Бэйн, похоже, обладал к нему иммунитетом, а вот Маша она очаровала. Значит, Бэйн тоже подвержен влиянию подобного типа женской внешности, однако признавать это юноша не захотел. В былые дни он вообще интересовался всеми девушками подряд, особенно Беате запомнились истории о его похождениях с кобылицей-единорогом, сукой-оборотнем и вампиршей.

Ну, в привлекательности Беата могла с ними посоревноваться. Теперь она жалела о том, что не озаботилась этим тогда, в дни экспериментов Бэйна; тогда она бы с лёгкостью прибрала его к рукам и сэкономила бы себе кучу времени и нервов. Однако тогда девушка надеялась на лучшие перспективы, которые так и не появились. Теперь она стала старше и умнее. Близость творит чудеса. Разумеется, он прекрасно знал о её характере, что представляло собой проблему, но ведь и животных он подпускал к себе близко, ведая их суть. Кажется, для пробуждения его страсти имело значение лишь человеческое обличье.

— Нечего сказать? — презрительно фыркнула кобылица, принимая молчание Беаты за признание вины.

Ох, как же хотелось взять и сглазить её прямо сейчас!

Но Беата обещала не пользоваться Дурным Глазом, это лишь оттолкнёт Бэйна. Да и вообще, может привести его в ярость, а он всё-таки полноправный адепт; девушка легко может угодить в неприятности. Надо как-то снять напряжение…

— Нет, кобыла; его отсутствие тревожит нас так же, как и вас, мы ведь надеялись на содействие с его стороны. Сперва мы заподозрили в его исчезновении тебя…

— Я не имею к сему никакого отношения! — вспыхнула Флета. — Он мой сын, моя плоть и кровь; я люблю его и опасаюсь за его жизнь!

— Приношу извинения за то, что в тебе усомнилась, — пожала плечами Беата, добившись, чего хотела: обратив нападение кобылицы в защиту. — Но если твои интересы лежат в семейном кругу, то наши сугубо практичны; мы желаем воспользоваться могуществом мальчика. Посему будьте уверены, что мы не причиним ему вреда и тоже беспокоимся за его целость и сохранность. Мы жаждем его возвращения не меньше вас, и я здесь для того, чтобы присоединиться к вашим поискам.

— Мы не ищем его, — ответила кобылица. — Флаш задумал свой побег самостоятельно, и хотя моё сердце разрывается от боли, я вряд ли смогу вернуть жеребёнка, не желающего возвращаться домой.

— Самостоятельно? — Изобразила удивление Беата. — Разве он не любил свою мать?

— Мой отец разработал побег, — сказал Бэйн. — Поскольку ведал, что враждебные адепты вскоре осознают пользу мальчика. Теперь договор нарушен. То же творится и на Протоне; они действовали совместно.

Беата постаралась выглядеть так, будто понятия об этом не имела.

— Твой отец противостоит нам. Добрая ли сия весть для тебя или дурная?

— Я присоединился к вашей стороне, проиграв на турнире двойнику. Иначе я служил бы интересам своего отца, но остаюсь верен слову. Я не ведал о подлинном могуществе детей и считал обоих замедленными в развитии. Добрая весть для меня — найти детей, дурная — потерять их.

— Но как насчёт того, что они переменят расстановку сил? — направила его в нужное русло Беата.

— Я верно служу твоему лагерю, но сердце моё принадлежит иному. Вы всегда это знали.

— Тогда ты должен приложить все усилия, чтобы найти своего племянника для нас, — заключила она.

— Верно, — угрюмо согласился Бэйн.

— Следовательно, мы будем действовать вместе, и к поискам по возвращении присоединится твой двойник. Ваша служба нам заслуживает лишь похвал, особенно когда вы обладали доступом к Книге Магии; пусть так остаётся и дальше — на сей раз в поисках ребёнка.

— Я буду его искать. Но не вижу нужды работать вместе с тобой. Ищи сама по себе.

— Нет, это не эффективно. Проверить предстоит всю Фазу; вдвоём мы справимся быстрее, вне всяких сомнений. Также некоторые местности опасны, и один всегда должен стоять на страже.

Бэйн поморщился.

— Кажется, я недостаточно ясно выразился. Я не хочу работать с тобой.

— Нет, это я недостаточно ясно выразилась: я буду работать с тобой, и остальные поддерживают меня в этом намерении.

— Значит, ты не возражаешь, если я проверю твоё утверждение.

— Не возражаю, — ровно отозвалась Беата, уже чувствуя, что загоняет его в угол.

Он что-то пропел и исчез. Они с Флетой остались наедине.

— А ты, кобылица, присоединишься ли к поискам?

— Да, — сквозь зубы выдавила Флета.

— Почему же с такой яростью? Я-то думала, ты обрадуешься любой помощи в поисках жеребёнка.

— Тебя больше интересует Бэйн, нежели Флаш!

— А что если и так? Разве Бэйн принадлежит тебе?

— Агапе! Нам не следует вмешиваться!

— Думается мне, Бэйн сам разберётся, с кем он желает быть. Не наше дело — мешать его окончательному выбору.

Флета готова была проткнуть кое-кого своим рогом, хотя в этом образе ему и недоставало остроты. Но тут вновь появился Бэйн, прекращая спор, который только-только начал перерастать во что-то животрепещущее.

— Будем искать вместе, — коротко сказал он. — Но удовольствия от этого ты не получишь.

— Посмотрим, — довольно пробормотала Беата себе под нос. Адепты приняли её условие, как и было обещано.

Сначала они проверили людские посёлки. Те были разбросаны по всей Фазе; большая их часть — совсем мелкие, скрытые от глаз деревушки, чьи жители пробивались охотой и фермерством. Бэйн наколдовал подробную карту, и они решили вычёркивать каждую проверенную деревню.

Первое селение было очень типичным. Бэйн перенёс всех троих в деревню Гномовон, находившуюся во владениях гномов. Название получилось каламбуром по чистой случайности; на самом деле оно имело отношение только к признанию людьми превосходства гномов в данной области. В ответ гномы терпели человеческое присутствие и даже торговали с крестьянами.

Прибытие незнакомцев на площадь с колодцем посреди домов мгновенно вызвало переполох. Слухи быстро долетели до деревенского головы, который вышел им навстречу.

— Вы адепты? — нервно поинтересовался он. — Мы не ищем ссор с адептами!

— Частично, — уклонился от прямого ответа Бэйн, не желая его пугать. — Я сын адепта Стайла из Голубых Владений, это Беата, сестра Бежевого, а это Флета, жена Ровота-адепта. Мы пришли расспросить вас о чужаках в ваших краях.

— Мы не принимаем ничью сторону в битвах адептов! — запротестовал голова. — Мы далеки от войны и желаем жить в мире и дальше!

— Удовлетворите наше любопытство, и мы оставим вашу деревню в покое, — пообещал юноша. — Пожалуйста, созовите всех, чтобы мы могли их опросить.

— Но они разбрелись по своим делам! — возразил несчастный голова. — Некоторые работают в полях, другие выполняют поручения гномов, третьи ушли торговать с иными селениями…

Заговорила Беата.

— Посмотри мне в глаза, — велела она старику.

Тот послушался. Её глаза слегка расширились, и всё. Однако Дурной Глаз поразил голову.

— Сделай это, — коротко бросила она, отворачиваясь.

Будто в тумане, тот заковылял прочь, созывая жителей. Вскоре к ним приблизился молодой человек.

— Мы отправили гонцов, скоро сюда прибудут все. Но некоторые смогут явиться лишь дня через два.

— В таком случае, приготовьте для нас покои, — почти любезно приказала Беата. — И принесите хорошей еды.

Местные поспешили подчиниться. Поисковая группа знала, что так оно и будет; только признанные адепты могли добиться чего-то практически сразу. Вот почему поиск обещал быть ужасно трудным. На Фазе насчитывалось около сотни деревень, и если проверка каждой займёт по паре дней, на одни только людские поселения придётся потратить более полугода. Беата была заранее уверена в тщетности их общих стараний — мальчик выказал недюжинный интеллект, вряд ли он рискнёт появиться где-то в человеческом облике. Однако она не сомневалась, что выдержит, ведь это означало, что она проведёт целых полгода бок о бок с Бэйном или Машем.

Они разделили предоставленную хижину на троих. К этому привело понимание: лучшая защита от нападения извне — постоянно выставлять часового. Также все трое отлично знали, что Беата постарается соблазнить Бэйна, а Флета — предотвратить это, защищая интересы своего двойника на Протоне. Таким образом, они были словно скованы незримой цепью, хотя и не узами дружбы. В интересах Бэйна с Флетой также было закончить миссию как можно скорее — это же являлось частью стратегии Беаты. Она хотела, чтобы их поиски увенчались успехом… а к кому придёт стосковавшийся мальчик, если вдруг не выдержит внезапного сиротства, если не к родителям? Да, её подход к Бэйну можно было назвать мастерским, и она даже не пыталась скрывать что-то от кобылицы.

После наступления сумерек она разыграла свою первую партию.

— Почему бы тебе не выйти на дежурство первой, животное, пока мы, люди, будем спать? — Прежде чем Флета, сохранявшая человеческий облик, успела парировать нахальный выпад, Беата повернулась к юноше. — А поскольку сейчас прохладно, мы можем укрыться одним одеялом или согревать друг друга собственным теплом. Так будет удобней. — И, прежде чем он успел отказаться, сдёрнула с себя бежевое одеяние, обнажая роскошное тело под ним.

— Я сотворю чары теплоты, — сказал Бэйн. — С твоего разрешения могу закутать в них и тебя.

— Необязательно тратить драгоценные запасы магии, когда есть более подходящий способ, предложенный самой природой, — улыбнулась Беата. — Почему бы тебе просто не раздеться и не составить мне компанию?

— Нет, спасибо. Лучше я обогрею всю хижину, чтобы удобно было всем. — Он пропел заклинание, и холод втянулся обратно в щели стен.

— Как пожелаешь, — пожала плечами девушка, укладываясь на один из тюфяков и набрасывая на себя плащ вместо покрывала. — Но думается мне, сие — пустая трата магии. — Первой своей цели Беата добилась: показала ему своё тело. Может, он и не показал вида, но в подсознание образ впечатался и останется там провокационным видением надолго. Перевёртыши (к ним она относила и единорогов) всегда лепили из себя писаных красавцев и красоток, но настоящим людям приходилось мириться с тем, что им дала природа. Её матушка-природа просто благословила. Беата отлично знала, какой эффект производит на мужчин любого возраста; они часто ей это доказывали. Главной её слабостью являлось простоватое личико. Девушка могла лишь приукрасить его, обрамляя изящными причёсками, но для близкого контакта всё-таки выбирала полумрак. Разумеется, она могла привораживать к себе мужчин властью взгляда, но обычно не тратила на это сил, поскольку срабатывали чары всего однажды, и Беата приберегала их на крайний случай. Бэйн и так скоро захочет большего, чем мимолётное созерцания её отточенных форм. Она подождёт.

Через три часа Флета вернулась. Естественно, снаружи она паслась в своём истинном обличье. Беате было всё равно; она знала, что уши, глаза и нос единорогов куда более чутки, нежели человеческие, и если бы кто-то приблизился к этой хижине, кобылица остановила бы врага вовремя. Может, благополучие Беаты её и не заботит, но собственная честь — да.

А ещё Флета немедленно узнала бы, случись что в хижине между Бэйном и Беатой. Как-нибудь ночью она обязательно даст ей повод для ревности. Но это займёт какое-то время вследствие запрета пользоваться Взглядом. А даже если бы запрета не было, бесполезно применять приворот на Бэйне; любовь к иномирке снизит силу чар, а затем ещё и иммунитетом к ним его наделит. Нет, завоёвывать юношу следовало тяжёлым способом.

Беата поднялась.

— Очень хорошо, животное; теперь я постою на страже.

Уши кобылицы на мгновение прижались к голове, хотя она снова приняла образ девушки. Флета снова ушла пастись, на сей раз намереваясь одновременно и поспать.

Своё дежурство Беата провела, размышляя над их квестом. Куда могло подеваться это отродье? Если мальчишка превратился в птицу, он мог улететь куда угодно — но вряд ли ему хватило выносливости и опыта полётов, чтобы удалиться на большое расстояние, ведь никто его раньше в новом образе не видел. Какое убежище он мог найти поблизости от места побега? Может, Пурпурную Гряду… но единорогов там было мало, и людей тоже, зато хищников хватало. Скорее всего, Прозрачный был прав: он надел четвёртую личину. Какую же? Эльф или гном? А может быть, дракон?

Во всём этом не было особого смысла. Нет, ну пришлось же ему кем-то становиться, и она этого кого-то найдёт. Своим чередом.

Она уставилась на спящего Бэйна. Красавчик! И талантливый заодно. Превосходная пара для неё. Ужасно бесил этот театр абсурда с обменом телами и обретённой на Протоне любовью — всё произошло так быстро, что Беата не успела ухватиться за свой шанс его пленить. Её заверили в том, что сын Голубого будет принадлежать ей, потому она и не торопила события, предпочитая, чтобы инициатива исходила от него, а не наоборот. Чтобы он трижды поклялся ей в своих чувствах и надавал кучу обещаний… Кому нужен другой мир? Привяжи она его к себе вовремя, и конфликт между адептами разрешился бы в пользу Бежевых Владений, прежде чем дело дошло бы до открытого противостояния. Но всё пошло псу под хвост, и только сейчас, воспользовавшись перерывом в договоре, Беате досталась возможность загнать его в свои сети снова.

Девушка погрузилась в мечты о том, как всё произойдёт. Возможно, она даже позволит ему получить удовольствие — до того, как направит в нужное русло. Позволит ему удовлетворить сексуальный аппетит её роскошным телом. Только он, разумеется, будет считать внезапно возникшую страсть своей идеей. Затем — медленно, шаг за шагом — она начнёт его контролировать и удовлетворит уже свой сексуальный аппетит его телом. Если всё сделать, как надо, мужчина испытает невыразимую боль… и не только телесную. Она вскрикнет в притворном ужасе, когда он возьмёт её, но позже он будет кричать безо всяких симуляций — он будет биться в агонии, когда она возьмёт его. Но о своих планах Беата, разумеется, предпочитала загадочно молчать.

— Да, у меня имеются на тебя планы, красавчик, — прошептала она, устремив на него нежный взгляд.

Но сначала надо отбить его у инопланетной любовницы с Протона. Это будет нелегко — но от испытания она собиралась получить дополнительное удовольствие.

Когда дежурство подошло к концу, Беата устроилась в лунном свете, падавшем сквозь окошко, самым выгодным для себя образом, задрапировала одеждой тело так, чтобы приоткрыть одну грудь и чуть-чуть — бёдра, и окликнула его: — Бэйн… твой черёд.

Он проснулся. Глаза открылись, изучая потолок, затем его взгляд сфокусировался на ней. Беата приподняла колени так, чтобы пространство между ногами маскировала лишь тень; он увидит только самый мучительный намёк.

— Твоя очередь, — невинно напомнила она.

Бэйн прищурился, пытаясь взором проникнуть вглубь тени; затем опомнился и отвернулся, делая вид, что вообще туда не смотрел.

— Понял, — согласился он, вставая. — Где Флета?

— Пасётся снаружи, где ей ещё быть?.. Чтобы поддерживать её внушительное тело в надлежащем состоянии, корма уходит много.

Юноша не ответил. Он обошёл комнату, разминаясь. Беата легла, дабы возобновить сон, небрежно накинув на себя плащ таким образом, чтобы из-под него выглядывали и грудь, и бёдра. Пусть глазеет на неё, пока она спит, так же, как она смотрела на него! Он будет отрицать это, спорить с собой, но страсть к ней пробудится в нём. Страсть — крючок, которым Беата собиралась цепко его держать, ночь за ночью, пока он наконец не признает себя побеждённым. Она поймает его на древнейшую из мужских слабостей: неспособность контролировать свою похоть.

На рассвете она проснулась и, окончательно разлепив веки, обнаружила, что укрыта плащом до самого подбородка. Сама ли она закуталась во сне или это сделал Бэйн? Вряд ли это имело значение, но ей было жутко любопытно.

Беата села и потянулась, от чего её талия утончилась, а грудь приподнялась. Разумеется, она выбрала момент, когда Бэйн взглянул в её сторону. Потом девушка встала, накинула на себя одежду и тряхнула кудрями. На минуту уединившись, она отправилась на короткую прогулку к источнику рядом с деревней, где могла умыться. Конечно, до Бежевых Владений этой местности было далеко, но вообще-то здесь царило приятное умиротворение, и Беате даже нравилось. Увидев неподалёку пасущуюся Флету, она снова задалась вопросом: и как ровот мог полюбить подобное создание, зная, что перед ним животное? Бэйн, будучи молодым и неопытным, всего лишь удовлетворял с ней свои физические потребности, загораясь буквально от каждой встречной девушки. Так же поступала в юности и она; Беата практиковалась на крестьянах и в своей сексуальной привлекательности, и в ворожбе, оттачивая свои таланты. Теперь она точно знала, как вызвать в мужчине отклик. Но любовь? Супружество? Потомство? Это смешно!

Беата возвратилась в хижину, едва не столкнувшись с человеком, который нёс им завтрак: фрукты, орехи и молоко. Как гостеприимно с их стороны! Интересно, это благодаря Дурному Глазу — или местные просто не хотят ссориться с адептами, чтобы те мимоходом не разрушили деревню? Вероятно, и то, и другое, довольно подытожила она. Беата и забыла, что это за удовольствие — запугивать мужичков!

Флета вошла в хижину, чтобы разделить с ними трапезу, вновь приняв человеческий облик.

— А что, здесь мало травы? — легко поинтересовалась Беата. — Я-то думала, ты уже набила живот!

— Верно, — согласилась кобылица, глядя ей прямо в глаза. Бэйн сидел с каменным лицом. Беата улыбнулась, скрывая досаду. Животное парировало её выпад достаточно эффективно. Ладно, будет урок: она могла обращаться с кобылой презрительно, сколько угодно, но не следовало забывать о хитрости этого создания, чей интеллект временами равнялся полноценному человеческому разуму. Король снежных демонов говорил, что она умеет играть в шахматы. Беата в них не разбиралась, находя подобное времяпрепровождение скучным, но знала, что для стратегий требуется особое мышление. Надо избавиться от предрассудков, иначе в один далеко не прекрасный день они её подведут.

И, разумеется, Беата знала истинную причину появления кобылы: проведённых на пастбище шести часов не хватит, чтобы нести на себе седока весь последующий день и ночь, разве что корм уж очень хорош, а здесь трава была так себе. А ещё она собиралась предотвратить флирт Беаты с Бэйном за столом. «Удачи тебе, кобылка!» — подумала девушка. Дразнить единорога было почти так же весело, как и соблазнять мужчин.

Так продолжалось ещё сутки, пока в деревню не вернулись все жители. Бэйн не подавал знаков, что поддаётся соблазну, но Беата знала, что вид её тела так или иначе на него влияет. Капля камень точит; со временем он сдастся.

Утром третьего дня крестьяне собрались на площади: разношёрстная коллекция мужчин, юнцов, женщин и детей. На всех — отрёпья. Даже если бы они очень постарались, то и всем селением не могли бы найти один приличный костюм. Встав перед ними, Беата объявила: — Мы ищем ребёнка, который мог присоединиться к вам на прошлой неделе. Пусть дети выйдут вперёд.

Со страхом в глазах они вытолкнули детей ей навстречу. Беата проверила мальчишек и каждому задала один и тот же вопрос: — Ты родился в этой деревне? А знаешь кого-нибудь не отсюда?

Все дети родились тут. Беата направилась к ряду взрослых, устремляя свой Взгляд на каждого по очереди, чтобы убедиться в их искренности.

— Известен ли тебе вновь прибывший или только что ушедший отсюда ребёнка, которого я ищу?

Никто не смог такого припомнить. Как она и ожидала: проверка одной деревни отняла у них целых два дня. Селение оказалось чистым.

Осталось всего девяносто девять деревенек!

Ну, вообще-то проверка займёт меньше полугода: слухи об их поисках распространятся быстро, и каждое селение захочет, чтобы его миновали как можно скорее. Их группу наверняка будут ждать все жители сразу — либо возвращаться как раз к их появлению, чтобы работа была проделана за день. Разумеется, само проведённое в поисках время ставило результат под вопрос, всё больше его отдаляя. Но, поскольку жители знали суть поисков, то могли и вспомнить что-нибудь нужное. Обмануть или скрыть что-то крестьянам не позволял Взгляд Беаты. Ни один ни избежал подробных расспросов, и пока никто ничего не ведал; все были вне подозрений.

Как она и думала. По мнению Беаты, Пурпурный зря и совершенно по-дурацки настоял на том, чтобы людские поселения проверили первыми. Прозрачный был прав: мальчишка не стал бы превращаться в человека, зная, что все деревни перетряхнут в первую очередь.

— А теперь перейдём к единорогам, — сказала Беата, когда они покончили с последней. — Ещё одна колоссальная потеря времени.

— Верно, — согласилась Флета. — Моего сына среди жеребят не будет.

— И всё же вышестоящие вынуждают нас проверить и их, — фыркнула Беата. В этом они сходились во мнении: их ждали ещё несколько долгих пустых месяцев.

На протяжение всего этого времени Беата продолжала свои атаки на Бэйна, который отказывался сдавать позиции. Тем не менее, она застукала его за тем, как он смотрел на неё, пока девушка предположительно спала, и как притворялся, что её игнорирует, когда она прижималась к нему или касалась будто невзначай, вместо того, чтобы оттолкнуть. Он желал её, однако не признавался в этом. Она бы преуспела ещё больше, не меняйся они ежемесячно местами с ровотом. Бэйн отправлялся на Протон, к своей любовнице-чужачке, а его тело занимал Маш. Это усложняло ситуацию, поскольку Маш с Флетой любили друг друга; Беату просто передёргивало от их лобзаний и от того, что приходилось делить очередной приют с ними, спящими вместе. Хуже того, Маш являлся полноценным адептом, чьё могущество во много раз превосходило её; ни соблазнять его, ни злить Беата не осмеливалась. В течение этого месяца она была третьей лишней, и жутко бесилась.

И всё же ровот помогал им в поисках — и потому, что действовал в интересах враждебных адептом, и потому, что хотел вновь увидеть сына. Он призывал чары, способные проверить деревню моментально, вместо затрачиваемых Беатой часов. Он стремительно переносил их с места на место — гораздо аккуратней, чем это делал Бэйн, которому каждый раз требовалось новое заклинание. С ним они сначала разрабатывали маршрут, а потом шли или ехали верхом в новое селение, беря для Беаты лошадь, тогда как Флета принимала обличье единорога и несла юношу на себе. Таким образом, сэкономленное в деревнях время уходило на путешествия. С Машем всё происходило в разы быстрее.

Они занялись проверкой единорогов. Табуны сопротивлялись поискам упорней, чем люди, но после того, как Беата призвала на помощь Прозрачного, и он наслал на особо упёртый табун скверную погоду — очень сильный ливень, заливший их пастбище и потопивший трёх жеребят, — главный жеребец передумал и скрипя зубами пошёл на содействие. Единорогы обладали магией, и магия табунов была достаточно могущественной, но противостоять адептам не могли даже они. Одного этого напоминания оказалось достаточно.

С Машем у неё шансов не было, но в месяцы присутствия Бэйна она продолжала свои попытки его соблазнить. Когда во сне у него возникала эрекция, она беспощадно дразнила юношу, предполагая, что он подавляет бессознательные потребности организма. Иногда она ложилась к нему под одеяло.

Попытки игнорировать её приводили к обратному: Беата прижималась ещё теснее, пока он не готов был взорваться от невозможности заняться сексом. Это вынуждало его вставать и уходить с поднятым членом, что весьма её забавляло. Какое-то время Бэйн спал с Флетой, лёжа на её спине, пока та щипала траву. Но это утомляло кобылицу — к тому же, с его стороны контактировать слишком тесно с возлюбленной двойника было неблагородно, пришлось искать другой выход. Да, Беата явно подбиралась к своей цели. Ирония заключалась в том, что, будь Бэйн менее порядочным человеком, проблем возникало бы гораздо меньше: он мог бы рявкнуть на неё, пригрозить, ударить при посягательстве на свою территорию, и девушке пришлось бы молча терпеть всё это, лишь бы не утратить перспективы на будущее.

Но происходило другое. Первоначальным намерением Беаты было увести Бэйна у инопланетянки, но чем больше он сопротивлялся, тем более личным становилось это состязание. Чем дольше он вёл себя вежливо, уважая её достоинство, несмотря на постоянные отказы, тем большим почтением она проникалась к его постоянству. Дни развлечений явно остались для Бэйна в далёком прошлом, но и обижать её он не желал, держась с неизменной холодной любезностью и показным равнодушием, даже если внутри него бушевала буря. Беата не могла не заметить и не оценить этот самоконтроль. Однажды она поняла, что это была дорога в обе стороны: пока она возбуждала страсть в нём, он разжигал пламя в ней. Она влюблялась в него.

Осознание не уменьшило её усилий; напротив, она начала стараться ещё усердней. Новоявленная любовь лишь добавилась к предыдущим причинам им обладать. К её удивлению, влюбляться оказалось приятно. Беата будто скользила со снежной горы, наслаждаясь ощущениями. Теперь, вместо тщательно просчитанных действий, она вела себя вполне естественно. Вместо того, чтобы искушать его своим телом, Беата обнаружила, что выдвигает на первое место свои лучшие моральные качества. Радость от его общества поддерживала её в процессе поисков. Больше её не волновало, как долго они протянутся; девушка не возражала бы, если бы те продолжались бесконечно. Она просто хотела быть с ним рядом. Укладываясь рядом с ним под одеяло, она уже не пыталась его возбудить, просто лежала рядом, радуясь, что от неё не уходят. Беата мечтала о поцелуе, но знала, что он отнесётся к нему хуже, чем к сексу, поскольку тогда ему придётся признаться себе в том, что девушка ему нравится. Для мужчин секс и любовь были разными понятиями, и внушить любовь к себе было гораздо сложнее, чем страсть.

Флета, благодаря интуиции, которой обладает каждая женщина, вскоре поняла чувства Беаты по отношению к Бэйну, но сердиться не стала. Почему? Поразмыслив, Беата сообразила: кобылица считала, что это всё равно ни к чему плохому не приведёт. Если Бэйн полюбит её, а Беата останется равнодушной, преимущество получает она; если же всё сложится ровным счётом наоборот, то и преимущество на его стороне. Надеялась ли кобылка на то, что однажды Беата покинет ряды враждебных адептов? Не исключено.

Но возникали и новые сложности. Однажды, оставшись в одиночестве, девушка увидела жабу. Взглядом приковав её к земле, Беата собралась на неё наступить. Она любила мучить всяких мерзких созданий: так, чтобы они не умерли сразу, но страдали ещё несколько часов, а то и дней. Однако на сей раз, поставив на жабу ногу, Беата не смогла придавить её к земле. Не то чтобы стопе недоставало силы, просто не хотелось. Девушка не желала вреда живому существу.

Замерев, она ошеломлённо обдумывала это новое для себя чувство. Потом, постепенно, уразумела, в чём причина. В любви к Бэйну: он бы никогда не стал истязать жабу или другое животное. Она не могла любить его, не переняв некоторые из его душевных качеств, вот ей и не удавалось сделать с жабой то, чего не сделал бы он. Не могла действовать против говорившей в ней любви. Побоялась его оттолкнуть. Ого! Оказывается, ей хочется выглядеть достойной любви в его глазах.

Досадная помеха, однако вместо того, чтобы отказаться от странного чувства, Беата решила подчиниться его диктату.

— Приношу тебе извинения, жаба, за Дурной Глаз, — неловко пробормотала она. — Ты придёшь в себя через минуту. Вот, возьми муху. — И она обратила свой взгляд на жирную муху, как раз в этот момент пролетавшую мимо. Та упала прямо перед жабой. Она очнётся до мухи и как раз успеет ею полакомиться.

Затем девушка пошла прочь, испытывая смешанные чувства от данного инцидента и его значения для неё. Она становилась милой! Придётся прятать это новое качество от брата, который точно её не поймёт и вряд ли обрадуется.

Покончив с проверкой единорогов, среди которых мальчика, разумеется, не нашли, они обнаружили, что миновала большая часть года. К этому времени трио сплотилось, они стали почти товарищами, и Беата как-то поймала себя на том, что кобылица ей даже нравится. Та была искренней и надёжной, и у неё было замечательное чувство юмора, которое частенько делало их будни ярче. В первые недели Флета расстраивалась от утраты сына и недолюбливала Беату, но затем постепенно привыкла к положению, в котором они оказались и вновь стала сама собой. Её ни в коем случае нельзя было назвать глупым животным; её разум был живым и любознательным, и она воспринимала вызовы с таким же энтузиазмом, как Беата. Ей пришлись по душе Игры Протона, и она желала вернуться туда, чтобы поиграть ещё, но знала, что это невозможно. В свободное время она обучала Беату основам и правилам Игр, и они не скучали. Подражая компьютерам, девушки рисовали таблицы на земле и загадывали друг другу загадки или рассказывали истории; время летело незаметно. Больше Беата не удивлялась тому, как это ровот с Протона полюбил животное. Флета оказалась достойным любви созданием.

Обсудив продвижение поисков, они решили дальше взяться за вампиров. Идею подала Флета: — Быть может, он превратился не в птицу, а в летучую мышь! Среди вампиров он может летать и оставаться самим собой. И облик для него внове!

— Верно! — воскликнула Беата, обрадованная этим открытием. От счастья она забылась настолько, что даже обняла кобылицу, что смутило обеих. Не то чтобы прикосновения к животным вызывали у неё отвращение, такого не было; просто раньше Беата никогда не позволяла эмоциям вырваться наружу.

Но позже, обдумав свой поступок, на ум девушке пришла ещё одна мысль: Флета не отстранилась. Раньше она бы обязательно сменила обличье и проткнула её своим смертоносным рогом. Вместо этого Флета обняла её в ответ, хотя и смутилась не меньше. Кажется, она тоже начинала испытывать дружеские чувства к Беате.

Несколько дней спустя, путешествуя между стаями, когда они остались наедине, Беата высказала своё предположение вслух: — Думается мне, мы становимся друзьями.

— Мне известна твоя суть! — вспыхнула кобылица. — Что за глупостью сие было бы с моей стороны! — Но затем, после паузы, во время которой Беата продолжала ждать, она коротко признала: — Верно. — Честность тоже входила в число её достоинств.

— Я считала тебя обычным животным, но твой образ жизни невольно вызывает уважение.

— Я ненавидела тебя и весь твой род, — фыркнула Флета. — Но в последнее время ты изменилась или так оно выглядит. Ты стала мягче, щедрее и больше не обижаешь слабых.

— Тебе известно почему.

— Верно.

Дальше они тему развивать не стали. Любовь к Бэйну изменила Беату, но отношения между ними могли начаться только за счёт брошенной Агапы, и этого Флета допустить не могла. У Агапы появилось множество друзей на Фазе после того, как она побывала здесь в теле Флеты. Говорили, что благодаря ей Красный Адепт сошёлся с прекрасной вампиршей Сачеван, и в её честь они назвали своего сына. Ин, сокращённо от Иномир: комплимент, не оскорбление. Нет, любовь Беаты к Бэйну и её дружба с Флетой были несовместимы между собой — и всё же существовали. До тех пор, пока её любовь оставалась неразделённой.

Ряды вампиров тоже были чисты. Мальчик — или, вероятней всего, адепт Стайл — перехитрили всех, придумав такое место для укрытия, которое никто не мог угадать.

Поэтому поисковая группа продолжала методично прочёсывать племена разнообразных обитателей Фазы, зная, что Флаш мог набросить на себя любую личину и присоединиться к любому из племён. Тролли, огры, эльфы, гоблины, даже демоны: проверить следовало всех, неважно, чьими союзниками те себя называли.

Шли годы. Любовь Беаты к Бэйну, получая в ответ терпимость вместо взаимности, разгорелась ещё сильнее. Её больше нельзя было назвать одержимой и склонной к разрушению. Девушка радовалась тому, что находится с ним рядом, и вела себя так, как ему нравилось. Это означало прекращение частичной обнажёнки, в том числе, поскольку в его понимании так себя вели только легкодоступные девушки; жизнь на Протоне приучила его к виду нагой женской плоти. Также она перестала ложиться с ним под одно одеяло; это оказалось контрпродуктивным. Да, ему нравилось, что могла предложить Беата, но сам факт предложения вызывал в нём сопротивление вместо тяги. В самом начале она казалась ему животным: существом, которым можно пользоваться, но не любить, и пользоваться ограниченно. Поэтому Беата постоянно трудилась над тем, чтобы превратиться в его идеал женщины, и испытание это становилось всё легче. Самым тревожным было то, что она стала больше нравиться и себе.

В какой-то момент Беата осознала, что ещё происходит: Бэйн применил магию для иммунитета к её чарам. Вероятно, Ровот-Адепт накрыл общим заклинанием их обоих. Так что она проиграла — при чём ещё до того, как начала игру. Почему она раньше об этом не подумала? Да просто не хотела. Смотрела на мир сквозь розовые очки.

Казалось, поиск продлится вечно… но и ему подошёл конец. Проверяя оборотней, они вдруг обнаружили одного лишнего волчонка, пришедшего в Стаю Каррелгира из другой несколько лет назад — в тот самый год. Это точно был Флаш, который теперь стал на четыре года старше и умнее.

Они остановились на ночлег. Сейчас с ними был Маш, что означало возможность удостовериться в результате практически мгновенно.

— Думаю, мы его нашли, — кивнул юноша. — Наш сын снова будет с нами.

— Верно, — согласилась Флета, испытывая от этого известия смешанные чувства. — Но провести четыре года среди волков… каким мы его увидим?

— Воинственным, — предположил Маш. — И хитроумным. Даже в четырёхлетнем возрасте они с Нипи обвели нас вокруг пальца. Теперь мы можем получить по полной.

— Если бы он желал помочь адептам, он бы не прятался, — заметила она. — Имеем ли мы право его заставлять?

— Эта мысль беспокоит и меня, — кивнул он. — Пока мы не могли его найти, вопрос оставался спорным. Теперь, на пороге встречи, мы должны принять решение. Хотим ли мы вернуть его силой?

Флета не ответила. Ею завладели эмоции: она любила своего сына и терпеть не могла враждебных адептов с их эгоизмом, но всё же обязалась им служить.

Маш обернулся к Беате: — Что насчёт тебя?

Беата пыталась сохранить обычное выражение лица, но от потрясения глаза её наполнились слезами, и она не могла вымолвить ни слова.

— Что ещё за игры? — нахмурился Маш.

— Не будь с ней суров, возлюбленный мой; сие нехорошо.

— О чём ты? — непонимающе спросил он. — Я задал простой вопрос.

— Она любит Бэйна.

Его брови сошлись на переносице. Подобно большинству мужчин, намёков Маш не понимал. — Ну, и что? Мы с ним поддерживаем связь. Я снабдил его заклинанием иммунитета к её уловкам, когда сам пострадал от её двойника на Протоне. Если она попалась в собственную западню, пусть себя и винит.

— Возможно. Но она изменилась. Обращайся с ней подобающе.

— А-а-а, — протянул он, наконец-то посмотрев на Беату иначе. — Да. Тогда, полагаю, она в шоке. Прости за то, что был с тобой резок.

Девушка, наконец, обрела дар речи.

— Сие не то, что вы подумали. Просто наши поиски окончены, и мы больше не должны проводить время вместе.

— И ты больше не будешь с ним рядом, — опечаленно вздохнула Флета.

— Ей и не надо! — отрезал Маш. — Он любит Агапу!

— На Протоне, — уточнила Флета.

— Этого достаточно. Ты бы хотела, чтобы я любил Беату с Протона?

Это заставило кобылку ненадолго умолкнуть.

— Если она такая, как здесь…

— Нет! — вскрикнула Беата. — Мы все знаем, что это будет ловушка! Я намеревалась заманить в сети Бэйна, а в итоге угодила в них сама. Судьба справедлива ко мне. Я сомневаюсь, стоит ли передавать твоего сына адептам, Флета, поскольку хочу, чтобы поиск не заканчивался никогда… и какая же я дура, что сознаюсь в этом.

Маш изумился ещё больше. — Ты хочешь сказать, Беата, что не возражаешь оставить и это племя позади?

— Нет! Сие означало бы предательство моих принципов! — Однако она сказала лишь часть правды. — Но если бы меня попросил Бэйн…

— Да, теперь я вижу, что ты говоришь искренне. Но я поклялся служить твоей стороне и соглашению не изменю, хотя моё сердце и молит об обратном. Я найду своего сына и передам его враждебным адептам, какими бы последствиями это ни грозило. Тогда, возможно, мой долг будет исполнен.

— Разумеется, — с печалью в голосе произнесла Беата.

— Верно, — в тон ей согласилась Флета.

— Это дело чести, — напомнил им обеим Маш. — Прозрачный доверяет мне и Бэйну, потому что мы оба придерживаемся клятвы. Так уж сложилась наша судьба.

— Верно, — повторили они вместе и отвернулись.

— Утром мы перейдём от слов к делу. — Затем Маш сотворил целый дом с необходимой для жизни утварью, не забыв про отдельную спальню для Беаты.

Но прежде чем все заснули, в её дверь постучалась Флета.

— Да, я бы разделила его с тобой, с твоим двойником на Протоне, — сказала она. — Но сие, как говорит Маш, спорный вопрос.

— Ты славная.

— Как ты собираешься поступить?

— Однажды ты уже показала способ. — Флета, веря, что её любовь обречена, шагнула вниз со скалы.

Кобылка ужаснулась.

— Но он же не появится, дабы тебя спасти!

— Верно. И всё завершится.

— Молю тебя, не делай этого!

Беата пожала плечами. — Сомневаюсь, что мне хватит смелости, в любом случае.

Больше сказать было нечего. Обе девушки молча плакали.