Глава 17 Флета

Флета бежала удобной рысцой, неся на спине Беату, когда они достигли области Западного Полюса. Кобылка знала, что изначально та планировала соблазнить Бэйна и была союзницей враждебных адептов, к тому же, так что права возразить у Флеты не было. В конце концов, любовницы на Фазе Бэйн не имел, а Беата когда-то предназначалась ему в жёны — или наоборот, поскольку лишь они двое из своего поколения стали бы адептами. За Машем Беата никогда не гонялась, и поводов для ревности у кобылицы не было. Это хорошо, поскольку, хотя единороги и были защищены от большинства магических чар, противостоять адептам они не могли. Флета понимала, что не прямота и не страх перед её рогом толкают Беату на честность; та боялась утратить свой шанс быть с Бэйном, хоть единожды бросив взгляд на Маша. Щепетильностью она не отличалась, но и глупостью — тоже.

Затем постепенно произошло то, чего никто не ожидал. Бэйн оказался неподвластен чарам Беаты, весьма, надо сказать, значительным (для любителей), зато она поддалась его шарму. Она влюбилась в него и в процессе переняла его ценности. Флета наблюдала за этим, внутренне дивясь, но сомнений в его подлинности не оставалось. Её собственное отношение к Беате в итоге тоже претерпело перемены, от неприязни к дружбе; Кобылке было доподлинно известно, что та переживает.

Теперь они вместе перешли на другую сторону, и Флета радовалась этому; больше им не придётся враждовать. Они отлично ладили, работая бок о бок, поскольку успели неплохо друг друга узнать, и их способности тоже дополняли одни другие. Кобылка была опытной путешественницей, а Беата превосходно справлялась с угрозами. Но вопрос «Что будет с Беатой?» никуда не делся. Она была обречена на любовь без взаимности, и Флета опасалась худшего: того же шага, на который когда-то в отчаянии решилась она сама, не видя будущего для своей к Машу любви. Кобылица не хотела когда-либо увидеть нечто подобное, но что за альтернативу Бэйн мог предложить Беате?

Впрочем, она знала. Ей придётся делиться. При том, что любила она Маша, большую часть времени проводившего на Протоне, Бэйн оставался доступен на Фазе. Точно так же, как Маш был свободен в том, другом мире, для Беаты, которая тоже сменила сторону и немало им помогла. Вот только предложить это вслух Флета пока не могла.

Сейчас они скакали проверить состояние Прозрачного Адепта, таинственно исчезнувшего перед церемонией передачи Книги Магии. Были ли сему виной интриги среди адептов? Не исключено, и Стайл желал узнать истинную причину, поскольку предпочитал иметь дело именно с Прозрачным. Также Флаш оставался взаперти на подводном острове в компании суки Сириллет, и Флета надеялась с ним повидаться. Шансов на встречу было откровенно мало, ведь предполагалось, что их не заметят, но надежда не угасала. Красный Адепт снабдил их амулетом, предназначенным укрыть их от взоров всех, кроме адептов — но Прозрачный, конечно же, был адептом. Естественно, Флаша не спасти.

Перед носом Флета из ниоткуда возникла летучая мышь. Кобылица подпрыгнула, не заметив её приближения. Потом она распознала запах.

— Эл! — выдула она из рога восторженную ноту.

— Где ты, тётя Флета? — пискнул тот на языке летучих мышей, издававших звуки на столь высокой частоте, что даже её чуткое ухо едва могло их расслышать. — Я тебя не вижу!

В результате действия амулета. Шагнув вперёд, она пощекотала его кончиком рога. Теперь она стала для него видимой. Обернувшись мальчиком, он не отпустил остриё.

— О тётушка Флета, я воспользовался заклинанием отца, дабы тебя найти. Он околдован!

Флета превратилась в женщину так быстро, что Беата едва успела спрыгнуть наземь.

— Красного Адепта зачаровали?

— Верно, кобылица. Это сделал Пурпурный. То есть Бежевый. Он забрал Книгу Магии, а потом…

— Мой брат! — воскликнула Беата. — Так и знала!

— Расскажи нам, что случилось, — попросила Флета. — Ничего не бойся; пока ты держишься за мой рог, никто нас не подслушает.

Элин приободрился. Он стал рассказывать медленней и более внятно.

— Пурпурный с Бежевым явились в Красные Владения, как и было положено, и Стайл ждал их там с моим отцом Трулем и матерью Сачеван, и они передали Книгу Магии. Потом Стайл попросил их вернуть моего друга Флаша, твоего жеребёнка, и Пурпурный отказался, решив использовать его для поддержания связи между мирами вместо Бэйна и Маша, поскольку дети более сговорчивы. Он напомнил условия договора, и ни Стайл, ни Красный не могли ему возразить, так они были разочарованы. Потом Стайл отбыл, и Бежевый с Пурпурным без предупреждения напали на Красного. Вместе они зачаровали его так, что он погрузился в глубокий сон. Моя мать крикнула, что они предатели, но Бежевый обратил на неё свой Дурной Глаз… Меня они не видели, я наблюдал из тайного укрытия. Потом они договорились отправить к Стайлу гоблина под маской Флаша, дабы адепт поверил в его побег, и снабдят его чарами, которые тот применит в Голубом Замке, выводя из строя Стайла с Бэйном и всех остальных. Так они не смогут больше противостоять Пурпурному. Но я знал, что вы не в замке, и прилетел остеречь.

— Но почему? — ошеломлённо спросила Флета. — Враждебные адепты уже победили! Что за нужда в предательстве?

— Я догадываюсь, — мрачно вступила Беата. — Ни Пурпурный, ни мой братец никогда не доверяли Прозрачному и хотели лишить его могущества. Должно быть, они расправились с ним первым, а затем нанесли удар по остальным, чтобы править без помех; дождались, наконец… Прозрачный у руля власти был бы щедрее. Вот они и устроили переворот, когда его никто не предвосхищал — и теперь адепты Красный, Стайл и Ровот в плену. Возможно, их убьют позже, когда Пурпурный утвердится в своём могуществе. Коричневая с ним не сравнится, а мы беспомощны.

— Но мы свободны, — запротестовала Флета. — Почему бы нам не отправиться туда и…

— И тоже попасть в западню, — закончила Беата. — Они думают, что мы так и поступим. Будь уверена, с их магией нам не справиться; тем более, по нашим следам уже наверняка идут гоблины, и наше время на исходе.

— Есть кое-что ещё… — вставил Элин.

Флета взглянула на него: — Что же?

— Когда-то давно отец снабдил меня амулетом, велев пробудить в случае несчастья. Сейчас, кажется, самое время?

— Верно, — хором подтвердили подруги.

Мальчик вытащил амулет, спрятанный на цепочке у него на груди. Тот был в виде крошечной трубочки.

— Пробуждают тебя.

Трубочка в его руке увеличилась, наливаясь серебром. Затем изогнулась таким образом, что один из концов указывал на юго-восток.

Они глазели на неё.

— Это же маленькая флейта, — определила кобылица. — Какая от неё польза?

Элин пожал плечами; больше отец ему ничего не говорил.

Но брови Беаты сдвинулись на переносице.

— Флейта… когда-то на Фазе уже была одна, ещё до того, как пришло наше время. Когда Стайл разделил миры. Возможно…

— Платиновая Флейта! — воскликнула кобылка. — Сотворённая эльфами, которые её и стерегут. Она… когда на ней играют, она…

— Сводит миры вместе, — заключила Беата. — Но лишь один способен так на ней сыграть, и он давно исчез как с Фазы, так и с Протона. Теперь, когда миры разделены навечно, она бесполезна. А даже будь оно иначе, какая в ней нужда? Здесь правят враждебные адепты, там — враждебные граждане.

— Загадка, — согласилась Флета. — Но конечно же, Красный Адепт ведал об этом, когда передал её сыну! К чему она Элу, если не является ключом первостепенной важности?

Беата кивнула.

— Значит, наша единственная надежда кроется в ней, и нам следует направиться, куда указывает амулет, дабы отыскать Флейту.

— Но это займёт время, а его и так мало! — возразила кобылица.

— Это всё, чем мы обладаем, — печально вздохнула Беата. — Но, возможно, твоей матери известно о сём предзнаменовании больше. Она всегда была близка к Стайлу.

Лицо Флеты просветлело.

— Верно! Исполнись её желание, я стала бы жеребёнком Стайла вместо Жеребца! Если кто и знает ключ к разгадке тайны, то Нейса.

— Но идти далеко, а я не умею менять обличье. Если хочешь отправиться одна…

— Нет, — решительно мотнула головой Флета. — Повстречайся нам злые чары, твой Глаз пригодится. Я понесу тебя, как и раньше.

— Я надеялась это услышать, — призналась Беата. — Эл, смени облик и держись поблизости; иначе нам тебя не защитить.

Затем Флета превратилась в единорога, Элин — в летучую мышь, а Беата, оставшаяся сама собой, села на спину подруги. Мышь, в свою очередь, примостилась между ушами кобылицы. И та пустилась галопом. К счастью, она уже успела отдохнуть; передвигались они осторожно, и недавно она как раз попаслась. В любом случае, укрывающий их амулет медленно, но верно выдыхался; они становились зримыми и могли быть услышаны. Вероятно, его силы можно поддержать ещё одной просьбой пробудиться, но лучше приберечь их на крайний случай.

Она следовала в направлении, куда указывала маленькая флейты, отклоняясь лишь затем, чтобы выбрать как можно более ровную местность. Это привело её во владения звероголовых, что было пробемой, поскольку те являлись союзниками враждебных адептов. И верно, вороноголов высмотрел её, и на пути встали остальные, вооружённые палицами и пиками; обогнуть их без вреда не удастся.

Флета замедлила шаг. Беата выпрямилась и обратила свой Дурной Глаз на предводителя — львиноголова с великолепной гривой.

— Мы тут по особому заданию, — заявила она. — Прикажи своим подчинённым пропустить нас, и пусть один пойдёт впереди, указывая лучший путь.

Всё было просто. Загипнотизированный Дурным Глазом львиноголов жестом велел своим подданным отойти. Сокологолов побежал впереди Флеты, и некоторое время спустя они уже миновали лесную чащу, и перед ними открылась равнина.

— Благодарим тебя, лев! — крикнула Беата, когда кобылка набрала скорость.

Беата уже оправдала своё присутствие, помимо хорошей компании. И всё же Флета не могла заставить себя сказать то, что требовалось: что она больше не возражает против отношений Бэйна с Беатой. Она подумала, что становится такой же по-дурацки упрямой, как мать!

Бежать без передышки она тоже не могла. Вечером пришлось остановиться. Но у Эла имелось предложение.

— Если ты превратишься в колибри, Беата понесёт тебя, а мои глаза пригодятся для прокладывания пути сквозь мрак.

— Но я должна и поесть, — напомнила Флета.

— Я могу найти и пищу, — тут же вскинулся он. — Что ты предпочитаешь?

— Немного цветочного нектара насытит мой птичий желудок, но его трудно отыскать.

— У меня получится! — пообещал Эл. Обернувшись летучей мышью, он скрылся в сумерках.

Вскоре он вернулся, неся в когтях нечто, затрудняющее полёт. Это оказался лист, свёрнутый конвертиком, внутри которого был нектар.

— Как тебе удалось набрать так много за столь короткий срок? — удивилась Беата. — В каждом цветке ведь его совсем чуть-чуть!

— Я нашёл большой цветок, — гордо сказал мальчик.

Превратившись в колибри, Флета попробовала нектар. Тот был восхитителен — и его поистине хватило с избытком, который она приберегла на будущее.

Затем она спряталась в кудрях Беаты, и та пошла в ночь с летящим впереди Элом. Птичка уснула.

Она пробудилась на рассвете, хорошо отдохнув. Упорхнув в сторону, чтобы оглядеть окрестности, она уронила несколько катышков — делать это прямо над головой Беаты ей не хотелось.

Они значительно приблизились к Пурпурному Хребту и владениям гарпий. Беата, наверное, давно выбилась из сил, но продолжала идти! И в самом деле, подлетев к ней, Флета увидела, что та изнемогает; она быстро шагала всю ночь.

Флета обернулась женщиной.

— Достаточно! Перекуси, а я тебя сменю.

— Я поела по дороге. Эл нашёл фрукты.

Флета снова была впечатлена. Мальчик и впрямь вносил свой вклад в общее дело! Приняв своё истинное обличье, она подождала, пока подруга взберётся на её спину, и вернётся Эл. Он тоже утомился, продержавшись всю ночь в воздухе.

Она рысцой снялась с места и устремилась к очертаниям великих гор. По позам седоков она сразу поняла, что те почти мгновенно уснули. Они заслужили свой отдых!

К середине утра Флета высмотрела высоко в небе хищника; к югу от гор располагались драконьи владения. Поколебавшись, она пришла к решению, что лучше предотвратить опасность, нежели рисковать жизнями, и вновь пробудила силу амулета. Теперь дракона можно было игнорировать, зная, что он их не увидит, не услышит и не почует. Тем не менее, Флета потрудилась скакать по каменистой земле, чтобы не оставлять за собой следов копыт, хорошо различимых с воздуха. Больше амулет им не понадобится; его магия была исчерпана.

Так и продолжалось их путешествие. Через два дня они достигли Табуна, где паслась Нейса, и сделались для неё зримыми.

— И мы не знаем, что он означает, — завершила свой рассказ Флета. — Мы можем раздобыть Флейту, если эльфы доверят её нам, но лишь Адепт Клеф способен на ней играть — а он давно затерялся в пространстве и времени и не может к нам присоединиться.

Нейса поразмыслила.

— Я задумывалась и раньше о подобных вещах, — наконец, сказала она. — И обсуждала их со Стайлом. В конце концов мне удалось доказать свою точку зрения, которую он со своим чувством юмора назвал острОтой единорога, и мы посмеялись, сочтя, что она давно уже несвоевременна. Теперь, думается мне, он принял её всерьёз, и это стало причиной создания амулета Эла.

— Острота? — непонимающе переспросила Флета.

— Она звучит так: фундаментальная сила обоих миров одинакова, и разница между ними — в восприятии. На Фазе мы верим в магию, обитатели Протона верят в науку, но эти две силы ничем не отличаются друг от друга. Если бы мы умели, мы бы занимались здесь наукой, а они там — магией. Чары — то же самое, что и программа; правило, которое применяется разными способами.

Флета обменялась взглядами с Беатой и Элой. Все трое были сбиты с толку.

— Но наука здесь не действует, — напомнила Флета. — А магия не работает там. Я побывала в обоих мирах и испробовала оба варианта.

— Потому что таково твоё мировосприятие, — терпеливо повторила Нейса. — И так считают все. Чары неразрушимы. Но если миры сольются вновь, будут действовать и магия, и наука, в зависимости от истолкования природы найденных камней: фазита-протонита. Завеса между измерениями — просто окно, такое же, как экран компьютера. В слиянии ответ: вот что означает амулет Эла. Лишь когда миры сойдутся воедино, наступит мир и покой.

— Но мы можем свести их воедино, ведь здесь только Флейта, а играть на ней некому, — напомнила, в свой черёд, Беата.

— Думается мне, Стайл бы смог, — твёрдо сказала Нейса. — Но он зачарован, и вам предстоит занять его место.

— Я не адепт! — запротестовала Флета. — Я лишь кобыла в тоске по своему жеребёнку!

— Ты — нечто большее, — покачала головой Нейса. — Миры уже — одно целое, мы лишь откладываем неизбежное. Со времён разделения параллелей число параллелей росло, вероятно, из-за отсутствия иного способа уравновесить дисбаланс, порождённый человеческими деяниями. Когда-то существовали две Голубые Леди, по одной в каждом мире, но когда та, что на Протоне, умерла, другая могла пересечь Занавес и занять её место. Теперь, когда никто не переходит границу, пустота заполняется другими, как показал пример Леди Шины. Все адепты и большинство других людей имеют двойников — или когда-нибудь те появятся. События тоже повторяют одно другое: то, что происходит в одном мире, отражается в другом. Каждое состязание было выиграно той же стороной; иначе и быть не могло. Таким образом, твой двойник проделывает на Протоне то же, что ты — здесь. Если тебе не удастся одержать победу на Фазе, она потерпит поражение и там, и путь будет открыт. О твоих достижениях узнают и на Протоне, хотя видимой связи между тобой и иномирянкой нет. Всё, чего ты способна добиться тут, обладает двойным весом. Вот тебе точка зрения единорога.

Флета поняла, что ей сказали правду. Осознание её потрясло; очевидности параллелей наблюдались с самого начала, но она никогда не видела их с этой новой грани. Ей обязательно надо преуспеть!

— Но если каким-то образом миры совместятся, что станется с нами со всеми? — спросила она. — Мы тоже сольёмся друг с другом?

— Верно.

— Но я…

— Станешь одним целым с Агапой, думается мне. И все остальные со своими двойниками — тоже. Чудовищная мысль.

— Чудовищная! — эхом повторила Флета, заинтригованная и в смятении. Ей нравилась Агапа, но как они могли стать одним целым? Что тогда будет с Машем и Бэйном? С Беатой? С их треугольником?

Больше Нейса ничего не сказала. Она никогда не отличалась многословием, и, высказав свою точку зрения, обычно умолкала. Кобыла была стара, и они не хотели рисковать её жизнью в суровых условиях своей миссии (или, что так и осталось непроизнесённым, чтобы она всех тормозила), поэтому оставили её в Табуне, продолжая обдумывать услышанное. Острота единорога — какое смешанное обещание и хаос в ней крылись!

Следующий день пути привёл их к цели — и там ничего не оказалось. Место, на которое указывал амулет в виде флейты, находилось на склоне Пурпурного Хребта, во владениях эльфов, и там росли только серебристые цветы. Они смущённо остановились. Сперва тайна остроты единорога, потом это!

Загадку разгадал Элин.

— Флейта под землёй! Маленький народец не держит её на виду, как и свои дома. Мы должны найти вход!

Побродив по окрестностям, вскоре они действительно обнаружили вход в пещеру. Приняв человеческое обличье, Флета достала амулет и протянула его Беате.

— Надеюсь, он тебя защитит. Я приступлю к главному. Мы с Элом войдём, а ты на всякий случай спрячься.

— На случай чего? — поинтересовался мальчик.

— Эльфы не всегда дружелюбны.

Он понимающе кивнул. Затем Флета постучала по стенке пещере, чтобы эльфы услышали её.

Перед ними появился человечек — ростом с Элина, но значительно плотнее. Его одежда отливала платиной, а кожа — голубизной.

— Смотрите-ка, двое узников! — воскликнул он, извлекая меч. — Пригожая дамочка и её паж.

— Нет! — вскрикнула Флета. — Мы — единорог и летучая мышь, с миссией чрезвычайной важности!

— Больше нет, — угрюмо усмехнулся эльф.

Сражаться с ним кобылице не хотелось, но и узницей считать себя она тоже отказывалась. Надо превратиться в единорога — лишь так она способна разобраться с мечом.

Тут эльф потрясённо обернулся и выпучил глаза.

— А ведь и верно, — произнёс он. — Вы — посланцы.

В пещеру вошла Беата. Не поддерживая с ней физического контакта, Флета видела и слышала её приближение невнятно; угасающая сила амулета всё ещё была способна скрыть одного. Она явно коснулась эльфа и использовала свой Глаз, чтобы его зачаровать. Теперь он стал их узником.

Эльф провёл их внутрь горы. Смутный свет струился из стен, так что тьма не была кромешной, но оставалась неприятно близка к этому. Здесь Флета не сможет вернуть себе истинный вид; стены мгновенно сдавят её. По крайней мере, Эл своего проворства не утратит; в качестве летучей мыши он бы запросто обследовал пещеры.

Они вошли в комнату, где сидел невероятно ссохшийся эльф — предводитель. Тратить время на обмен приветствиями он не стал.

— Ваша магия враждебна. Знайте, о незваные гости, мы сохраням нейтралитет, но в душе склоняемся к стороне Стайла, и вам помогать не будем.

Флета с облегчением улыбнулась.

— Ты — Пирефордж, друг деда моего жеребёнка? Я Флета, это — Элин, сын…

— И вы помогаете не той стороне! — сердито прервал её старик. — Радуйтесь, что я соблюдаю букву договора, иначе…

— Нет, мы перешли на другую! — закричала кобылица. — Теперь мы с Машем поддерживаем Стайла, и лишь мой жеребёнок пребывает в плену враждебных адептов, заколдовавших к тому же Голубого, Красного и Бэйна. Мы одни остались на свободе, дабы отыскать…

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Дурной Глаз…

— Беата теперь тоже на стороне Стайла!

Пирефордж уставился на неё.

— Если вам удастся убедить меня, когда она закроет глаза капюшоном, может, я вам и помогу.

Это заняло какое-то время, но в итоге древнего эльфа удовлетворил их рассказ. Он протянул им бесценную Платиновую Флейту — разобранную на части и в ящичке, но в случае нужды её легко было снова собрать.

— Но мы не знаем, как ею воспользоваться, — призналась кобылица. — Амулет привёл нас сюда, к ней, и моя мать утверждает, что мы должны свести оба мира воедино, однако…

— Дай-ка мне покопаться в источниках.

Прошло ещё некоторое время. Эльфы обеспечивали их хлебом и водой, пока путники ждали, обращаясь с ними более любезно теперь, когда их верность Стайлу подтвердилась. Могущество амулета, наконец, перестало скрывать Беату.

— А, теперь я вижу! — воскликнул эльф, когда она стала полностью видимой. — На тебе лежит печать любви к Бэйну! Вот почему ты сменила сторону!

Его слова захватили Беату врасплох.

— Неужели сие столь очевидно?

— Для обычных людей и прочих существ — нет. Но вся твоя натура изменилась, и это заметно. Но если миры сольются, что станется с тобой?

— Со мной?

— Ты любишь человека от мира сего, который не принадлежит Флете. Твоя сестра из другого мира любви ровота, не скованного узами любви с иномирянкой. Стоит двум мирам совместиться, сольётесь воедино и вы… останется лишь один мужчина с одной женщиной. Бэйн получит иномирянку, Флета — Маша, всё один к одному, и тебе так и не выпадет удачный шанс. Так как насчёт тебя?

Беата упала духом.

— Я не знаю, — слабо произнесла она.

Вопрос, который так и не смогла поднять Флета. Разделение Маша с Бэйном делало компромисс возможным, но без него и без двух различных миров свободного мужчины — или его свободной части — не останется.

— И всё же ты утрудишь себя помощью в слиянии миров, если это будет возможно?

Беата погрузилась в размышления.

— Я жаждала заполучить Бэйна, дабы переманить его на свою сторону — то есть к враждебным адептам — и обеспечить себя парой. Не желала выходить замуж за кого-то ниже меня по статусу. Но замысел обернулся против меня. Теперь я служу его стороне, выступая за Стайла, и он переделал меня, согласно своему вкусу, без единого прикосновения. Я должна поступать так, как он желал бы, чтобы я поступала, и спасу его, хотя и потеряю. Иначе объяснить не могу.

— Сойдёт, — кивнул старик. — Отнесите флейту Голубому. Она пробудит его и заставит сбросить с себя враждебные чары. Он будет знать, что делать дальше.

— Вот и ответ! — воскликнула Флета. — Достать флейту и принести ему!

— Иначе мы бы вам её не отдали, — согласился Пирефордж. — Попади сей инструмент в руки врага…

— Я буду сражаться за неё до последней капли крови, — поклялась кобылица, и воздух вокруг неё зарябил.

— Верно, — согласился старый вождь.

Вскоре они уже снова были в пути, направляясь на север, в Голубую Обитель. Они миновали владения оборотней, но не стали задерживаться из страха перед вражескими лазутчиками.

Флета несла платиновую флейту в её ящичке, привязав её к брюху. Даже сквозь деревянные стенки чувствовалось могущество артефакта, согревавшее её и придававшее сил. На Стайла она точно подействует!

Через два дня они были уже возле стен Голубого Замка. Но как пробраться внутрь? Путники знали, что дорогу им преграждает чужая магия, и амулет не защитит их от обнаружения, даже если ещё не выдохся окончательно.

— Может, они заняты в другом месте, и сие не сторожат, — с надеждой предположил Эл. — Я могу влететь внутрь и посмотреть, и если со мной ничего не случится…

— Верно, лети, — не стала спорить Флета. Ей не нравилось подвергать ребёнка опасности, но и рисковать артефактом, предварительно не убедившись в безопасности замковых стен, она не могла.

Элин превратился в летучую мышь и низко, кругами приблизился к замку. Скоро он вернулся.

— Там Бежевый, но он спит!

Не проронив ни слова, Флета устремилась к замку прямо в своём человеческом облике. В природном виде она достигла бы его быстрее, но тогда адепта разбудил бы перестук копыт. Беата следовала за ней.

Подруги пересекли ров и вошли в замок. Тот был необычайно молчалив; животные, приходившие сюда за исцелением, пропали. Не слышалось и привычной возни на кухне и во дворе. Чары, лежавшие на замке, способствовали возникновению эффекта заброшенности.

Флета вступила в главный зал. Там восседал замерший на месте Стайл, лишь его взгляд оставался живым. Его магию пробуждало рифмованное пение, без него адепт был беспомощен. Подавив ужас, Флета на цыпочках приблизилась к нему.

— Стой, кобыла.

Подпрыгнув, она обернулась на голос. Бежевый всё-таки проснулся! Разумеется, он лишь изображал из себя спящего, чтобы одурачить Эла и завлечь их сюда; ловушка захлопнулась.

— Не смотри на него! — закричала Беата.

Но предупреждение опоздало. Взгляд адепта сосредоточился на ней, встретив её собственный. Сила воли покинула Флету, когда его глаза расширились.

На Бежевого налетела летучая мышь, целясь ему в глаза. Но адепту хватило бросить на Элина короткий взгляд, как тот оцепенел и упал на пол. Будучи единорогом, Флета изначально обладала сопротивлением к магии. Вампиры — нет. Мальчик совершил храбрый и глупый поступок, и теперь заплатил за него. Ужасный взгляд продолжал ломать природную защиту Флеты; адепт даже не вспотел.

Беата встала между ними.

— Я его остановлю! — крикнула она. — Доставь флейту Стайлу!

Но Флета, которую продолжал преследовать Дурной Глаз, едва могла двигаться. Она чувствовала, как возрождается её воля. К сожалению, очень-очень медленно. Полностью функционировала только правая рука, сжимавшая флейту. По всей видимости, та и служила источником возрождения. Ранее кобылица считала мощь Дурного Глаза преувеличенной; теперь знала, что её даже преуменьшали. Беата ни разу не применила свои чары на ней, и уважение девушки к подруге возросло.

Тем временем Беата блокировала Бежевого, скрестя с ним взгляд. Ни один не двигался; поединок происходил лишь на уровне глаз.

— Думаешь, будто справишься со мной, перебежчица? — язвительно осведомился Бежевый. — Не видать тебе победы, и я скажу почему. Меня назвали Бежевым Адептом, не тебя, и не потому, что я мужчина, но потому что могущество моё больше твоего.

Флета, глядевшая Беате в спину, увидела, как та задрожала. Тот говорил правду!

— Более того, ты утратила и что имела, — неумолимо продолжал он. — Как дура позволила Бэйну запустить червячок сомнения в твою душу, и он лишил тебя твоего хладнокровия. Теперь ты стала мягкой, подобно червивому грибу, а твой Взгляд ослабел.

Тело Беаты затряслось. Она проигрывала, а Флете всё ещё не подчинялись ноги. Даже на иммунного к магии единорога адепт потратил лишь мгновение. Если она попытается пройти к Стайлу, то просто упадёт.

— Не будь ты моей сестрой, я бы круто с тобой обошёлся. А так ты уснёшь, пока я занимаюсь этими животными. По крайней мере, одно ты сделала правильно: принесла мне платиновую флейту — единственное, что они ещё могли нам противопоставить.

Флета ткнула ящиком с артефактом в спину Беаты.

— Возьми! — выпалила она. — Она придаст тебе сил! — И, проведя им подмышкой женщины, передала ей в руку.

Прикосновение флейты и впрямь придало ей сил. Спина Беаты выпрямилась. Могущество артефакта вливалось в её тело! Несмотря на жестокие слова Бежевого, она вполне могла сравниться с ним по силе и сражаться — тоже. Беата взяла ящичек, продолжая смотреть брату в глаза, и медленно открыла его. Одну часть за другой, она собрала флейту. Её поза указывала на то, что Беата по-прежнему набирается сил. Наконец, она выставила артефакт впереди себя.

Настал черёд Бежевого дрогнуть. Флейта склонила чашу весов на противоположную сторону, и мощь Беаты росла! Её Взгляд становился сильнее, чем его.

Бежевый попытался было сражаться, но мгновение спустя беспомощно прислонился к стене. Беата следовала за ним, ни на миг не отводя глаз. Его надо было зачаровать — или он околдует их всех и заберёт флейту.

Элин шевельнулся. Кобылка, почти совсем оправившись, направилась к нему и подняла. Живое тепло помогло ему; летучая мышь помотала головой и заморгала.

Теперь Флета могла отнести артефакт Стайлу, но не обладала им и не могла забрать у Беаты, пока та не покончила с Бежевым. Она побеждала, но бой явно был изнурительным; никогда ещё один Дурной Глаз не обращался против другого.

Наконец, Бежевый сполз на пол, и его глаза подёрнулись дымкой. Он проиграл; его разум подчинился безмолвному приказу сестры. Однако и сама Беата находилась не в лучшем состоянии. Она пошатнулась, и Флета поспешила поддержать её, прежде чем та упадёт. Беата пребывала на краю обморока. Её волосы блестели от пота, а в глазах появились кровавые прожилки. Даже с помощью флейты ей понадобилось приложить все силы для того, чтобы победить адепта.

Замок затрясся. Из-под его стен раздался грохот. Затем каменный пол раскололся, и снизу поднялся Пурпурный, окружённый клубами дыма.

Не было времени думать. Флета с Элином одновременно поняли, что делать. Они набросились на адепта, при чём кобылица успела принять свой истинный вид.

Пурпурный поднял руку, и пол вздыбился, отбросив Флету в сторону. Из широкой щели среди камней выстрелил пурпурный гейзер, попавший в летучую мышь и сбивший её с курса. Оба приземлились у ног Стайла, наполовину оглушённые. И впрямь: у обычных людей и животных не было ни шанса против любого из адептов!

Теперь Пурпурный приблизился к Беате, которая всё ещё покачивалась в своём пропитанном потом одеянии.

— Вижу, ты одарена более, чем мы думали, — сказал он. — Теперь дай мне флейту, девочка.

Кобыла сделала отчаянное усилие над собой, но добилась лишь двойной ноты из рога.

Беата моргнула. Посмотрела на Пурпурного, затем на флейту в своей руке. Очевидно было, что сил на сопротивление у неё не осталось; мощь ушла на битву с братом. А Пурпурный был силён.

— А ты прехорошенькая, — отметил Пурпурный. — Отдай её мне, и я смягчу твоё наказание. Может, даже возьму в любовницы. Я не хочу тебя уничтожать. — Он явно не блефовал; Пурпурному принадлежали все силы подземелий, и он слыл любителем женщин.

Беата медленно подняла платиновую флейту. Кобылица выдула новый протест, но на большее способна не была. Казалось, не существовало пути удержать Пурпурного от его победы.

Элин превратился в мальчика. Он был слишком истерзан, чтобы встать, но дара речи не лишился.

— Сыграй на ней! — выдохнул он.

Беата помедлила, и на её лице мелькнуло странное выражение. Она не была одарена музыкальным талантом. И не умела играть на флейте. Но словно прислушивалась к голосу, который не слышали остальные. Беата не передала флейту Пурпурному. Вместо этого она подняла инструмент к губам и подула в него.

Затем начали твориться действительно странные вещи.

Рог дремал перед голо-шоу, когда ключ начал пульсировать. Внезапно он вскинулся: это был сигнал экстренного вызова!

Выключив головизор — он всё равно уже видел это шоу, — он поднял ключ. Это была металлическая пластина, маленькая и плоская. Отец шутя называл её собачьим ярлычком, хотя ни одно животное на Протоне такого не носило. На ней было выгравировано его имя и тайное сообщение, прочесть которое мог только квалифицированный взрослый. Гражданин Троуль доверял сыну, но не настолько. Однако пульсация означало, что время сообщения настало.

Рог воспользовался отцовским терминалом, чтобы провести быструю проверку всех подходящих взрослых. Это немедленно определило природу кризиса: из шести имён в списке пять светились красным. Значит, их каким-то образом вывели из строя или скомпрометировали, и приближаться к ним нельзя. Гражданин Голубой, его жена Шина, их сын Маш, его двойник Бэйн и их служанка Агнес — все убраны из списка. Невредимой оставалась только жена Бэйна — Агапа. От него требовалось добраться до неё как можно скорей, прежде чем что-то плохое случится и с ней!

Для этого мальчик одолжил частную транспортную капсулу отца. Гражданин Троуль и мать Рога, очаровательная Вамп, сейчас улетели с планеты в отпуск; им можно позвонить, но лучше не надо. Когда ключ пульсировал, это означало не только проблему, но и то, что для её решения скорость и молчание обязательны. Любые межпланетные звонки могли отслеживаться, и ничего личного всё равно не расскажешь. То же касалось внутрипланетных коммуникаторов. Но Рог ни к кому и не обращался, просто проверил список. Теперь он исполнит свой долг.

Настроив капсулу на личность Агапы, он активировал механизм поиска. Та стремительно снялась с места. Скоро они встретятся.

Рог открыл панель выхода и шагнул наружу — прямо навстречу Агапе и другой обнажённой красотке, Беате. Обе подпрыгнули, захваченные врасплох.

— Тётя Агапа! — воскликнул мальчик. — Быстро садись в мой лифт; на планете беспорядки.

Разумеется, она не приходилась ему тётей в прямом смысле слова, но была матерью его подруги Нипи. Однако по причине, которой ему не объяснили, родители велели обращаться к ней именно так.

Агапа не колебалась. Схватив за руку Беату, она втащила её в лифт за собой. Рог выбрал СЛУЧАЙНЫЙ пункт назначения, чтобы им никто не помешал.

— Тётя Агапа, мой ключ пульсирует! — сообщил он, поднимая капсулу вверх. Посторонний ничего бы не заметил; вибрацию ощущал только он сам. — Это означает неприятности! Моих родителей нет, так что я должен действовать, и ты единственная, кто может прочитать послание!

— А что с остальными? — встревожилась Агапа. Она могла превратиться во что бы ни пожелала, но выглядела усталой и нервной.

— Все отмечены красным. С ними что-то произошло! Я не посмел заглянуть посмотреть; там наверняка ждёт опасность любого, кто приблизится.

— Мой брат! — воскликнула Беата. — Я так и знала! Он вечно там, где хаос, и Гражданин Пурпурный — тоже!

— Кроме них, некому, — согласилась Агапа. — Мы как раз отправились проверить Гражданина Прозрачного, посмотреть, почему он не явился на церемонию. Наверное, его вывели из строя первым, а затем направились за Голубым и остальными, как только получили Оракул. Нам следовало знать, что они не станут придерживаться никаких договорённостей, едва почувствуют вкус власти!

— Мы — следующие, — сказала Беата. — Я, потому что дезертировала, и ты — потому что принадлежишь лагерю гражданина Голубого, а… — Она прервалась, чтобы бросить взгляд на Рога, будто осознав, что ни одна из причин не подходит для ребёнка.

Рог, тем не менее, понимал, что причина имелась. Он видел голо игры, где Гражданин Бежевый изнасиловал имитацию Агапы. Наверное, он и в реальности с удовольствием проделал бы подобное. Вот почему та выглядела нервной; она знала, что ужасы не закончились.

— Но что мы можем сделать? — спросила Агапа. — Если могущество врага достигло такого влияния… и то же самое, должно быть, происходит на Фазе в результате закона параллелей… — как мы можем надеяться с этим справиться?

— Мой ключ, — сказал Рог. — Ты должна его пробудить.

— Пробудить? Рог, мы не на Фазе! Здесь нет амулетов.

— Прочитай записанное на нём сообщение. Вот для чего я тебя искал. Ты единственная из оставшихся, кто на это способен.

— Я? Я вообще ничего об этом не знаю!

— Просто дотронься до него, пожалуйста!

Протянув руку, Агапа пальцем коснулась пластинки.

Ключ засиял. На блестящей металлической поверхности появилось изображение мужчины: худого, явно принадлежавшего старшему поколению. На его лице красовались архаичного вида очки, а волосы подёрнулись сединой.

— Этот человек мне не знаком, — сказала Агапа. — А вам?

— Нет. Но может… — Рог перевернул ключ.

На другой стороне были имя и адрес.

— Клеф, музыкант, — прочла Агапа. — Но он же покинул планету!

— Клеф, — повторила Беата. — Я слышала это имя. Разве не он играл на… на знаменитой флейте, которая совместила измерения?

— Тот самый? — поразилась Агапа. — Я слышала о друге Стайла, который… который оказался самым могущественным адептом из всех, даже при том, что был просто рабом на Протоне. Но…

Беата рассматривала изображение на другой стороне ключа.

— Значит, это он. Какой элегантный джентльмен!

— Но он так далеко! Как он может отношению к тому, что сейчас здесь происходит?

— Я… Мне кажется, — нерешительно начал Рог. — Может, вы должны его привезти?

Агапа уставилась на Беату.

— Чтобы он сыграл снова?

Поражённые, они сообразили, что к этому всё и ведёт.

— В любом случае, надо поскорее улететь с планеты, — сказала Беата. — Прежде чем Гражданин Пурпурный и мой брат нас поймают.

— Я доставлю вас в космопорт, — храбро предложил Рог. — А потом постараюсь запутать следы…

Агапа обняла мальчика и прижала к себе. Это был уникальный опыт для юнца, который только теперь осознал подоплёку её красоты.

— Мы тебя не бросим, Рог. Ты должен отправиться с нами.

— Но я недостаточно взрослый, — возразил он в смешанных чувствах. — Я не могу покинуть планету без разрешения родителей.

— Мы не осмеливаемся им позвонить, — нахмурилась Агапа.

— Придётся увезти его хитростью, — решительно кивнула Беата. — В качестве багажа.

— Но багаж находится в грузовом отсеке, — припомнила её подруга. — Там не контролируется ни давление, ни температура.

— Придётся ввести его в анабиоз и поместить в капсулу, — настаивала та. Она взглянула на Рога. — Ты пользуешься лифтом Гражданина Троуля; а отправить его багаж можешь?

— Да, — просиял мальчик.

— Проложи маршрут на имя твоего отца для одной герметичной капсулы и назначь двух рабов сопровождающими для её безопасности. Мы будем этими рабами. Администрация порта не станет заниматься расспросами, если только нас уже не ищут, а по моим догадкам, Пурпурный постарается держать переворот в тайне до тех пор, пока не избавится от всей оппозиции. Помните, он убирает и своих тоже; персонал Гражданина Прозрачного весь в смятении. Мы покинем планету все вместе с первым же кораблём — укажи это в брони. Успеем, если поторопимся.

Рог взял из вороха бумаг в транспортёре один листок и наскоро заполнил его.

— Но как вы введёте меня в анабиоз? Стоит нам сунуться к медикам…

— Свяжусь с наделёнными сознанием машинами, — пояснила Агапа. — У меня есть код. Они полностью на стороне Гражданина Голубого.

— Не звони! — предостерегла её Беата. — Все звонки отслеживаются!

— Не буду, — согласилась Агапа. — В космопорте имеется частный доступ к ним.

Они прибыли на место. Тревоги пока никто не поднимал. Вообще-то прошло всего несколько минут; Гражданин Пурпурный, верно, был занят чем-то другим.

Возле панели обслуживания Агапа остановилась. Постучав пальцами по клавишам, она сказала в микрофон несколько слов. Ответа не было, и Рог испугался, что тётя ошиблась с кодом. Но затем к ним подкатил робот-уборщик и приветственно распахнул крышку над большим тёмным баком.

— Забирайся, — тихо велела Агапа.

— Но… — запротестовал было мальчик, внезапно занервничав.

— Разве ты не знаешь меня, друг? — поинтересовалась машина.

— Аварбот! — воскликнул Рог. Без дальнейших возражений он влез внутрь, и крышка над ним снова захлопнулась. Он оказался в темноте и тесноте, будто настоящий узник, но теперь чувствовал себя в безопасности.

Рог хотел было спросить, как машинам удаётся так слаженно всё организовывать, но прежде чем открыл рот, уже потерял сознание.

Проснулся мальчик дизориентированным. Где это он?

Затем над ним склонилась женская фигура с приятными очертаниями, и её руки обвились вокруг его плечей, перемещая в сидячее положение.

— У тебя будет слегка кружиться голова, Рог, но это скоро пройдёт, — ласково пообещала она.

— Беата! — узнал её Рог. — Но ты одета!

Действительно. На ней было шёлковое бежевое платье, перехваченное синим поясом в талии, а в волосах красовалах синяя лента. Она выглядела потрясающе; одежда уподобила её гражданам.

Беата улыбнулась.

— Мы больше не на Протоне, Рог. Тебе тоже не следует ходить голышом. На других планетах так не принято, и на обнажение могут посмотреть косо. Мы приготовили для тебя красный костюм.

— Красный костюм? — Голова всё ещё шла кругом, и не только от анабиоза, но и от перемены обстановки. Мальчик помнил, как очутился внутри Аварбота — это было легко! Потом его погрузили на борт корабля, и тот взлетел. И вот они… где?

— Красный — цвет Гражданина Троуля, — напомнила она ему. — Так же, как и для его двойника на Фазе, Красного Адепта. Мы в космопорте на планете, где отдыхает твой отец; скоро он встретит нас, и мы хотим соответствующе тебя принарядить. Потом мы с Агапой отправимся на поиски Клефа.

Рог позволил ей облачить его в костюм. Он знал, что за пределами планеты носили одежду, но это было первое подобное путешествие мальчика, и отбросить в сторону правила, всю жизнь маячившие перед глазами, было непросто.

Рог ощутил потребность что-нибудь сказать, но на ум ничего не приходило, поэтому он задал ей личный вопрос.

— Беата… если я могу спросить… разве ты не влюблена в Маша?

Её пальцы продолжали проворно застёгивать пуговицы. Она явно умела одевать и одеваться.

— Да, это так.

— Тогда как вы можете дружить с тётей Агапой? Ну, то есть, Бэйн пользуется тем же телом…

— Моя любовь обречена, — сказала она. — Маш не любит меня. Не сомневаюсь, что когда-нибудь я справлюсь со своими чувствами.

— Но разве он не обещал…

— Я хочу его любви, а не обещаний! — вспыхнула Беата, но тут же извинилась. — Прости, Рог, мне не следовало этого говорить. Пусть мои обстоятельства тебя не беспокоят. Я веду себя глупо и эмоционально; когда вырастешь, постарайся не повторять моих ошибок.

— Слишком поздно, — криво усмехнулся Рог. — Я люблю Нипи, а она любит Аварбота.

Беата уставилась на него. Затем обняла.

— Значит, ты меня понимаешь! — пробормотала она, и он почувствовал на шее мокрую каплю — её слезу. Внезапно Рог обрадовался, что начал этот разговор.

Появилась Агапа, неотразимая в своём голубом платье. Поразительно, как одежда меняет человека! Рог, стоя перед зеркалом, едва себя узнал; они превратились в трёх совершенно других людей.

Они вышли, чтобы встретиться с Гражданином Троулем, но их ждала леди Вамп в ярко-красном платье. Раньше Рог тоже никогда не видел её одетой, и она показалась ему самой красивой из всех!

— Мама! — крикнул он, бросаясь в её объятия.

— Мы с Беатой должны отыскать музыканта Клефа, — сообщила Агапа. — По утверждению ключа Рога, это наша единственная надежда обратить вспять предательство враждебных граждан.

Мать Рога улыбнулась.

— Мой муж как раз сейчас с ним связывается. Устроим видео-конференцию. Наш коттедж примерно в четверти часа отсюда.

Они уселись в странную повозку, служившую повсеместным транспортом этой планеты — лодку, передвигающуюся по проложенному на земле рельсу. Магнитное поле между ними обеспечивало плавность поездки, и им казалось, будто лодка, покачиваясь, стремительно плывёт по воздуху, словно по воде. Но ещё более странным был ландшафт: здесь отсутствовали купола! Атмосфера этой планеты была чиста, и жители дышали без скафандров где угодно. Повсюду здесь, насколько хватало глаз, виднелись растения и деревья. Как и в ситуации с одеждой, теоретически Рог знал, что так обстоит дело на многих планетах, но попасть на одну их них самому было потрясающе.

Выбитый из колеи этим новым окружением, Рог решил отвлечься, беседуя с матерью, и задал ей личный вопрос.

— Почему тебя называют леди Вамп, мам? Ведь у тебя нет ни красных глаз, ни клыков.

Самое странное, что раньше он никогда подобным вопросом не задавался. Одежда изменила его взгляд на многие вещи.

Она рассмеялась.

— Так меня называет твой отец! Всё из-за Агапы.

— Из-за Агапы? — удивился Рог.

— Несколько лет назад я поменялась местами с единорогом Флетой на Фазе, — ответила за неё сама Агапа. — Там мне помогли уродливый старый тролль и очаровательная юная вампирша. Я поговорила с обоими и поняла, что каждый боялся признаться другому в своих чувствах: он — считая, что ни одна женщина не будет жить с таким уродом, она — полагая себя животным. Я оказалась в долгу у них обоих, и не имея иной возможности отплатить добром за добро, вдохновила леди вамп на признание троллю.

— Но каким образом это касается моей матери? — не понял Рог.

— Они сошлись и вскоре поженились, — пояснила Агапа. — У них появился сын, которого назвали Элином. Поскольку два мира во всём подобны друг другу, схожее событие произошло и на Протоне, и у счастливой пары появился ты.

Рог сглотнул.

— Тролль… вампирша… и единорог?

Мать обняла его.

— Уверена, что твой двойник изумился не менее тебя. Но мы тесно с ними связаны; Фаза привносит частичку магии в нашу жизнь, хоть нам туда и не попасть.

Рог затих. Почему раньше он об этом не задумывался? Нипи рассказывала о своём контакте с Флашем и его другом Элом. Было бы логично сопоставить себя и его. Как внезапно всё прояснилось!

Они прибыли в резиденцию. Коттедж стоял на открытом месте, окружённый цветущими деревьями. Но Рог уже начал привыкать к подобного рода чудесам; сейчас им предстояло уладить серьёзное дело.

Гражданин Троуль встретил их у двери. Раньше Рог никогда не воспринимал своего отца в качестве сказочного персонажа, но теперь видел, как тот высок и уродлив. Разумеется, внешность ничего не значила для гражданина; за него без раздумий вышла бы любая красавица — ради власти и комфорта, которые он мог предложить. Рог предполагал, что именно так его мать и поступила, но теперь знал: между этими двумя было нечто большее.

— Мы отслеживаем музыканта, — объявил Троуль. — Сейчас он должен появиться на экране.

Действительно, вскоре все увидели изображение Клефа — слегка мерцающее вследствие расстояния между панетами. Судя по виду, он был ровесником самого Троуля, с редеющей шевелюрой и в тех же архаичных очках, что и на ключе.

— Я не получал вызовов с Протоне более четверти века, — сказал он. — Чем обязан?

— Помнишь ли ты Гражданина Голубого? — спросил Троуль. — Возможно, он известен тебе под именем Адепта Стайла.

— Стайл! Разумеется; как я мог забыть! Он раздобыл волшебную платиновую флейту!

— Мы думаем, ему снова требуется твоя помощь.

— На Протоне? Но я не могу вернуться; срок моего рабства подошёл к концу, и возвращаться мне запрещено. В любом случае, мой график в этой части галактики весьма плотный; мы организуем межвидовой оркестр.

— Твоё возвращение на Протон, может, и запрещено законом, — покачал головой Троуль, — но события всё могут изменить. Гражданин Голубой в беде, и есть подозрение, что ключ к решению проблемы — ты.

— Кажется, вышло недоразумение, Гражданин Троуль. В предыдущий раз моя задача заключалась в том, чтобы проникнуть в измерение, известное как Фаза, и сыграть на волшебной флейте в критический час. Впоследствии миры разошлись навсегда; больше на ту сторону не перейти, поскольку магическая флейта осталась на Фазе, и только она способна восстановить связь. Я ничего не могу для вас сделать.

— И всё же Гражданин Голубой верит…

— Простите. Подозреваю, дальнейший диалог бессмысленен. В любом случае, я уже слишком стар, чтобы преодолеть такое расстояние при намёке на то, что могу пригодиться.

Троуль выглядел подавленным. Доводы Клефа звучали веско.

— Сэр, позвольте мне перемолвиться с ним словечком, — тихо попросила Беата.

Тот пожал плечами.

— Разумеется, но недолго.

Беата выступила вперёд, поправляя декольте.

— Клеф, меня зовут Беата, я — дочь предыдущего Гражданина Бежевого, на Фазе ты мог повстречать его двойника. Я считаю тебя лучшим музыкантом всех времён. Мы верим, что именно ты поможешь нам вновь спасти Протон и Фазу от ужасной участи. Мы не знаем, каким образом, но готовы сделать всё, чтобы тебе помочь. Всё, что угодно! Пожалуйста, молю тебя, присоединись к нам сейчас, и вместе мы добьёмся своего.

Клеф смотрел на неё во все глаза.

— Хорошо.

Остальные только молча дивились. Беата помахала экрану ручкой, и связь прервалась.

— Что ты сделала? — потребовал ответа Рог. — Как он так быстро передумал?

Беата обернулась к нему, улыбаясь уголком рта. Её платье спереди было максимально открыто, показывая манящие полушария. Её волосы слегка растрепались, а глаза на лице выглядели просто огромными — встретив его взгляд, они словно увеличились ещё, посылая по его телу странные, но приятные мурашки.

— Ты его околдовала! — воскликнула Агапа.

Беата оправила платье и пригладила кудри. Её глаза опять стали нормального размера.

— Этот талант работает на всех мужчинах, кроме твоего мужа. Кажется, я обладаю частичкой способностей двойника. Другого плана у нас всё равно не было.

— Но ведь этот мужчина тебе в отцы годится! — возразила Агапа.

— И что тут такого? — поинтересовалась леди Вамп.

Агапа перевела взгляд с неё на Троуля.

— Ничего, разумеется, — смутилась она.

— Умно, — оценил выступление Беаты гражданин Троуль. — Жаль, что я не видел тебя его глазами.

— Ну, уж нет! — вскинулась леди Вамп. — …сэр.

Все рассмеялись. Рог знал, что его матери — должно быть, самой прекрасной женщине Протона, — нечего бояться соперничества. И всё же Беата в тот момент выглядела так, что повлияла даже на него, ребёнка… какой же эффект она оказывала на взрослых! Больше для него не было загадкой, почему Клеф передумал так быстро.

Устроенное гражданином Протоне, путешествие по галактике не отняло много времени. К концу дня Клеф уже присутствовал среди них.

— Я не хочу с ним сталкиваться, — смущённо сказала Беата. — Надо было мне думать, прежде чем расстёгивать…

— Клеф — джентльмен, — напомнил ей Троуль. — Будь уверена, что и обращаться он с тобой будет, как с леди.

— Чего я не зслуживаю!

Но все же пошла с ним поздороваться в наглухо закрытом платье. Клеф и в самом деле вёл себя чрезвычайно любозно. Он привёз свою платиновую флейту, которая к несчастью, как он пояснил, не имела ни малейшего отношения к магии.

— Я бы отдал всё, о чём мечтал, чтобы снова очутиться на Фазе и обладать волшебной флейтой, — поделился он своей тоской. — Ты, Беата, сама о том не подозревала, напомнила мне о ностальгии по ней. Поэтому моё присутствие здесь, признаюсь с сожалением, наполнено эгоизмом. Если будет хотя бы крошечный шанс… — Он пожал плечами.

— Мы надеемся, что будет, — отозвалась, заметно приободрившись, Беата.

— Гражданин Голубой в это точно верит, — сказал Рог, показывая свой ключ, на котором всё ещё светился портрет Клефа. Они поведали ему всё, что знали сами.

Тот кивнул.

— Значит, параллелизм за последние десятилетия усилился, — отметил он. — Это указывает на прочную связь между измерениями, несмотря на их кажущуюся изоляцию. Возможно, это происходит в силу того, что из-за отсутствия возможности физического перехода стали создаваться ментальные каналы.

— Таковы были и наши догадки, — согласился с ним Троуль.

— Что, в свою очередь, означает, что сейчас на Фазе тоже проводится собрание, похожее на наше, — продолжал Клеф. — Может даже, кто-то достал магическую флейту.

— Но как ты на ней сыграешь, если она находится там, а ты — тут? — спросил Рог.

— Вопрос на миллион, юноша, — усмехнулся Клеф. — Но если мой друг Стайл — или его двойник — верят в саму вероятность этого, тогда мы должны изучить все доступные способы. Найдём ответ — получим и возможность.

— Но возвращаться на Протон опасно для нас всех, — напомнил ему Троуль. — Гражданин Пурпурный из шкуры вон лезет, чтобы избавиться от оппозиции.

— Я это осознаю. Но я уже в годах, и терять мне практически нечего. Мы должны посоветоваться с Голубым; он единственный, кто в курсе, как именно я могу помочь.

— Не исключено, что в малом числе нам удастся пробраться к нему хитростью, — кивнул Троуль. — Мы с женой под наблюдением и не сможем приблизиться к планете, но если другие двинутся окольным маршрутом, это может сработать. Как бы там ни было, в тот момент, когда вы проникнете в апартаменты Голубого, разоблачение неминуемо; у вас будет крайне мало времени на то, чтобы действовать.

— Понял, — не стал спорить Клеф.

Возвращение оказалось более сложным, чем отбытие, но таким же срочным; все понимали, что скорость — их единственная надежда, иначе станет слишком поздно. Если Гражданин Пурпурный утвердится в новом статусе настолько, что сможет себе позволить убить пленников, что останется, кроме мести и разрухи? Ирония в том, подумал Рог, что враждебные граждане уже победили; придерживайся они соглашения, и никто бы не оспорил их право владения планетой. Но выигрыш явился сигналом к разборкам и разногласиям, и теперь они вредили друг другу так же, как и оппонентам.

Надо полагать, их внутренние разборки и позволили четвёрке проскользнуть обратно на Протон. Граждане следили за гражданами, каждый нервно сторожил собственные владения и пытался захватить соседние. Анархия семимильными шагами шла вперёд. Поэтому никто не заметил прибытия с дальней планеты знаменитого музыканта с несколькими коробками аппаратуры, над хрупкостью которой он так и трясся. На требование раздеться он тоже устроил сцену.

— Разгуливать голым? Вы хотите снять с меня всё до нитки?

Рог улыбнулся. Он вышел из состоянии анабиоза, едва корабль опустился, и другие тоже. Теперь они могли действовать быстро, но пока оставались в коробках, уже обнажённые, готовые открыть незакреплённые крышки и выбраться, как только позволят обстоятельства. Однако основной замысел приводился в исполнение гладко, и они продолжали прятаться молча, слушая, что творится вокруг. Рог был уверен, что Агапа с Беатой находили сцену препирательств такой же забавной, какой считал её он. Клеф уже был рабом и хорошо понимал закон, но теперь вернулся в роли другого человека, никогда не ступавшего на эту планету. Естественно, этот другой человек проглядел пару незначительных подробностей о ней.

Персонал космопорта терпеливо объяснял ему действующее для граждан и рабов правило. Они наблюдали подобные сцены по сто раз на дню. Им жаль, но неважно, насколько далеко гремит слава о музыканте на его родной планете, здесь он получает статус раба, и ему придётся приспособиться. Он должен обращаться к одетым людям «сэр» и выполнять любое данное ими указание; он должен найти себе работодателя среди граждан, если желает задержаться на Протоне дольше нескольких дней; и он должен быть обнажён.

— Неслыханная дерзость! — разорялся Клеф. Но в конце с видимой неохотой снял с себя всё, вплоть до нижнего белья, обнажив морщинистое жёлтое тело, поскольку иначе не попал бы на важное мероприятие и не получил бы платы. — Но! — мрачно заверил он представителей закона. — Вы ещё услышите обо мне!

Персонал проигнорировал его угрозу. Подобное им тоже доводилось слышать не раз. Планета Протон предлагала поистине особый опыт для тех, кто прилетал неподготовленными. Большинство чиновников устраивали такие же скандалы, оказавшись здесь впервые, и точно так же раздевались в конце. Клефу разрешили войти под купол и разгрузили его коробки.

Некоторое время спустя он открыл багаж в помещении, арендованном для временного проживания. Сперва Клеф воспользовался специальным монитором, убедившись в отсутствии слежки. Рог и две женщины выбрались наружу. Первое препятствие им удалось преодолеть — теперь ждёт второе, критическое. Надо было попасть к Гражданину Голубому и посмотреть, чем они могут ему помочь.

Рог пошёл впереди, разведчиком. Его волосы остригли и перекрасили, а косметическая лента изменила черты его лица до неузнаваемости. Его тело стало толще, теперь мальчик выглядел коротеньким и плотным, но лишь потому, что к его животу прикрепили особый сенсор, отслеживающий лучи. Каждый раз, проходя мимо коридорного монитора, Рог чувствовал пульсацию в области живота, убеждаясь в присутствии невидимых лучей.

Поблизости от резиденции Гражданина Голубого всё было тихо. Рог прошёл мимо неё, не задерживаясь, но датчик подтвердил наличие замка и людей внутри. Код замка не изменился, что означало: Агапа могла войти и впустить их с собой. Гражданин Голубой и Шина с Машем были там, предположительно невредимые, удерживаемые на месте генератором летаргии, настроенным и на живых существ, и на роботов. Гражданин Бежевый тоже находился там — в горизонтальном положении; следовательно, сейчас он спал. Отлично!

Завершив обход, Рог вернулся в комнату Клефа.

— Всё чисто! — доложил он. — Их охраняет только Гражданин Бежевый, но он спит!

— Я ему не доверяю, — тут же сказала Беата. — Мой брат хитёр так же, как я. Он мог устроить ловушку.

— А какой у нас выбор? — вздохнул Клеф. — Не пробравшись внутрь, не спасти Голубого. Остаётся надеяться лишь на то, что либо нас не ждут, либо — в обратном случае — мы будем действовать с большей эффективностью, нежели они.

Беата кивнула.

— Иногда лучший способ справиться с ловушкой — захлопнуть её, — согласилась она. — Меня можно пустить в расход; постараюсь обезвредить брата, пока вы займётесь Голубым.

— Пустить в расход? — Клеф потрясённо затряс головой, возмущённый подобной мыслью. — Надеюсь, что нет!

Беата улыбнулась ему, и он ответил тем же. Очевидно, она пробудила в нём нечто большее, чем восхищение её формами. Рог украдкой наблюдал за ними в надежде научиться чему-нибудь, что потом пригодится в общении с Нипи. Он знал, что в действительности Беату мало интересовал Клеф; она просто хотела помочь в спасении Гражданина Голубого. А в процессе — и тому, кого любила: Машу. Таким образом, она была превосходным образцом сексуальной привлекательности без эмоций.

— В любом случае, — сказала Агапа. — Эта летаргическая коробочка наверняка настроена ещё и на нас с Беатой. Не исключено, что и на Рога — тоже. Мы обеспечены обнулителями, но всё равно сначала должны уничтожить её.

— Я ей займусь! — с энтузиазмом вызвался мальчик. — Швырну её об стенку!

— Жаль, не удалось достать такую, чтоб была настроена на Пурпурного и Бежевого, — вздохнула Беата.

Они тихо вошли в апартаменты Голубого, где туда-сюда сновали рабы; для них борьба граждан между собой не имела значения — либо они ничего о ней не подозревали. Слуги просто выполняли приказы любого влиятельного лица. Никто не обратил внимания на группу посетителей.

Оказавшись у знакомой дверной панели, Агапа не колебалась. Она прижала руку к замку, и дверь послушно скользнула в сторону, пропуская их внутрь, чтобы потом закрыться снова.

Они молча прошли по короткому коридору, ведущему в главную комнату. Впереди всех — натянутая, как струна Беата, знавшая, что брат где-то рядом. Клеф шагал за ней, неся свою флейту; ни один из них понятия не имел, как его инструмент может помочь, но все верили, что он играет важную роль.

Рог первым увидел Гражданина Голубого, спокойно и безмолвно восседавшего в кресле. Он был в сознании; глаза двигались. Однако больше ничем пошевелить не мог.

— А вот и наши странники!

Голос Гражданина Бежевого! Он не спал — они действительно угодили в ловушку!

Затем, прежде чем Рог успел отреагировать, на него упала тяжёлая рука летаргии. Он увидел, как обмякли Агапа с Клефом; они тоже это ощутили. Коробочка была у Бежевого — и её волны были мощнее, чем их обнулителей! Их прибытия не только ждали, но и подготовились к нему. Что за дураками они были, считая, будто всё будет иначе; неудивительно, что их никто не стал задерживать в космопорту! Бежевый хотел, чтобы они явились сюда, где он мог пленить их без лишнего шума.

Но Беату не затронуло. Развернувшись, она бросилась на брата, пытаясь схватить коробочку. Оставшиеся, не имея возможности ей помочь, стояли на месте.

Рог замер лицом вперёд и не мог повернуть голову, чтобы видеть происходящее. Почему коробочка не была настроена на Беату? Затем он понял: ведь она и Бежевый — близнецы. Её волна практически идентична его волне. Попытавшись это сделать, он бы тоже пострадал. Возможно, он думал, что она не посмеет вернуться, и не беспокоился об этом. Или полагал, будто у неё не хватит храбрости взбунтоваться против гражданина.

Он ошибался. Рог слышал звуки боя. Беата была женщином, и ростом ниже брата, зато здоровой, тогда как Бежевого гражданство испортило не только с точки зрения морали. Бой, казалось, продолжался вечность — на самом деле прошло всего несколько секунд, и коробочка упала на пол. Она победила его!

Нет, лишь выбила устройство из его руки. Коробочка не сломалась; летаргия по-прежнему давила на всех. Бежевый отшвырнул сестру прочь; она как раз очутилась в ограниченном поле зрения Рога. Беата врезалась прямо в Клефа.

Бежевый прыгнул к ней, и та отпрянула назад. Затем, словно услышав невидимую подсказку, выхватила из его сжатых пальцев флейту и выставила её перед собой, как оружие. Когда Бежевый вновь потянулся к Беате, та с силой опустила флейту на его голову.

Платина, из которой сделали флейту, относилась к одним из наиболее тяжёлых металлов и послужила отличной палицей. Бежевый повалился на пол, на мгновение полностью выпав из реальности и боя.

Беата шагнула к летаргической коробочке, готовясь разрушить её тем же способом и всех освободить.

Клеф выдавил из себя жалобный протест: — Только не флейтой!

Мучительная боль в голосе прозвучала бы смешно, если бы не серьёзность ситуации.

Беата кивнула. Её кудри разлохматились, она была вся в синяках и дрожала, но присутствия духа не утратила. Приютив флейту подмышкой, она подняла коробочку. Найдя главный выключатель, щёлкнула по нему.

Неожиданно все обрели свободу — Голубой, Шина и Маш тоже.

Но успели они лишь переглянуться. Прозвучал новый голос.

— Не предпринимайте глупых попыток, — сказал Пурпурный. — У меня в руке ещё одна коробочка… и более убедительные инструменты.

Разумеется, он не блефовал. Может, Бежевый и недооценил сестру, но Пурпурный был куда хитрее и безжалостней. Беата медленно выпрямилась; остальные не двинулись с места.

Кроме Рога, который стоял позади колонны, ближе всех к Пурпурному. Изготовившись, он кинулся на врага…

И упал, поверженный незримой, но мощной волной. Мальчик потерял сознание прямо у ног Пурпурного. Да, тот и впрямь не обманывал!

Переступив через него, он сосредоточился на Беате.

— Отдай флейту, — хрипло велел он. — И, возможно, я сделаю тебя своей любовницей вместо того, чтобы казнить. — Он протянул руку.

Рог, лежавший на полу, смог чуточку повернуть голову, чтобы взглянуть на происходящее. Беата медленно поднимала флейту. Опечаленный Клеф застыл позади неё.

К чему Пурпурному флейта? Он должен был знать, что магии в ней нет! Да, она имела свою ценность, но богатства ему и так хватало. Инструмент никак не мог входить в круг интересов Пурпурного.

Но и дураком его никто не назвал бы. Если он желал получить флейту, этому наверняка имелась причина. На что способна флейта, если её опасается Пурпурный?

Внезапно Рога осенило.

— Сыграй на ней! — выдохнула он. Удивлённая Беата посмотрела на флейту, которую держала в руках. Она не была одарена музыкальными способностями. Вряд ли у неё получится извлечь из инструмента хоть один благопристойный звук. Но, кажется, она поняла, почему Рог попросил её об этом. Поднеся флейту к губам, Беата подула в неё. Ничего, кроме дуновения воздуха. Она неверно держала мундштук. Пурпурный рассмеялся.

Затем Клеф приложил героическое усилие, чтобы дотянуться и поправить инструмент. Он положил свои руки на пальцы Беаты, направляя их движения.

— Хватит уже глупостей, — презрительно фыркнул Пурпурный, вновь протягивая руку.

Беата подула снова. На сей раз, с помощью Клефа, ей удалось извлечь ноту. Их пальцы совместно нажимали ключи, и ноты менялись.

Первая нота слегка фальшивила, но от неё возникло какое-то странное чувство. Вторая удалась им лучше, и чувство усилилось. Беата поймала момент, следуя молчаливым указаниям Клефа, творя необычную музыку.

— Нет! — закричал Пурпурный, но она продолжала играть с нарастающей лёгкостью, и враг не мог к ней приблизиться.

Вокруг флейты возникло сияние — не яркий блеск, но мягкое свечение. Оттенок самой флейты стал сочнее, а её очертания — более резкими. Лицо Беаты стало раздваиваться, словно она была утратившей фокус голограммой. Казалось, будто две Беаты играют на двух флейтах, пересекаясь друг с другом.

Затем они слились в одну, а мелодия обрела неповторимое могущество. Лучи рвались во все стороны, просачиваясь сквозь людей — и там, где они проходили, все менялись так же, как до этого — Беата. Изображения расслаивались, накладывались друг на друга, снова теряли целостность, словно играя друг с другом в кошки-мышки. Воздух искрился, в нём разливался запах травы и цветов. Стены комнаты растворялись, сквозь них проглядывал ландшафт Фазы.

— Сейчас, — сказал Клеф. Его руки легли на саму флейту, и Беата уступила. Она казалась поражённой тем, что произошло.

Дрожащее свечение исчезло, уподобившись лопнувшему мыльному пузырю. Но потом Клеф начал играть.

Он был мастером своего дела. Все сомнения двух миров испарились с первой же ноты. Пальцы на флейте вели себя более чем уверенно. Беата зачарованно смотрела на музыканта.

Сияние вспыхнуло снова — теперь оно выглядело, как сосредоточенный на флейте луч прожектора. Ореол ширился медленно, однако на сей раз эффекты были ярче. Вот он коснулся рук Клефа, и те стали чище, сильнее, пальцы — проворнее; старческие пятна исчезли, к коже вернулась молодая упругость. Свет распространялся выше и дальше; вот уже под предплечьями обозначились мускулы, и тело тоже обрело полузабытый рельеф. Сияние затронуло шею, убирая с неё морщины, мягко обласкало лицо, возвращая ему подвижность, подчёркивая достоинства. Седые волосы потемнели и стали гуще. Очки теперь выглядели нелепыми и ненужными молодому красивому лицу.

Беата во все глаза наблюдала за превращениями. Минуту назад перед ней стоял старик, теперь его будто сменил другой человек — и какой! Агапа тоже была заворожена — не был исключением и Рог, который знал, что у всех у них сейчас в голове вертится та же мысль: «Как могло всё это происходить без магии? Ведь на Протоне она не действует, верно?».

Шар света раздвоился. Его малая и более мощная сфера по-прежнему окружала Клефа, тогда как большая и бледная росла, чтобы заключить в себя их всех. Рог ощутил, как свет дотронулся до него, меняя тело и сознание самым невероятным образом, ободряя и тревожа его одновременно. Мальчик продолжал видеть и остальных — рядом с каждым стояло по отражению, и картинки накладывались друг на друга, но не идеально. Хотя и вреда, по всей видимости, это тоже никому не приносило. Все казались такими же сконфуженными, как он сам. Когда играла Беата, очертания выглядели размытыми. Теперь они обрели резкость.

Стены помещения снова растворились. На сей раз природа проявила себя в полной силе.

Потом они задвигались — или же это был ландшафт. Продолжая держаться вместе, они прошли сквозь стены апартаментов, попутно замечая находившихся в соседних комнатах людей, которые выглядели ошеломлёнными, но группа «призраков» миновала их беспрепятственно. Рок обнаружил себя идущим навстречу одного из рабов; вот он прошёл прямо сквозь его тело, ощутив лишь секундное сопротивление, будто уплотнился воздух. Что с ними случилось?

Музыка ускорилась, и они зашагали быстрее, ей в такт. Вырвавшись из Гардома, все двинулись к северу, будто девять фигурок на борту невидимого корабля. Поля, деревья и даже горы проносились мимо размытыми тенями. Путники направлялись неведомо куда со скоростью космического корабля без самого корабля.

На горизонте вырос замок — голубой вымпел, выстреливающий из высокой башни. Все устремились к нему, и сквозь его стены.

Внезапно движение прекратилось. Они очутились внутри замка, и прямо перед лицо Рога была травяная кочка, нахально пробившаяся из трещины между каменными плитами. Мальчик ни о чём не тревожился, ведь подошло к концу лишь их путешествие, музыка продолжалась. Клеф всё ещё играл, при чём в процессе принимало участие всё его тело. Всё произошедшее казалось лишь прелюдией к чему-то поистине грандиозному.

Шар света заключил в свои объятия Беату. Два изображения слились, и сияние одним росчерком смыло с неё все следы боя. Глаза девушки увеличились и буквально засветились. Она всегда производила впечатление, но теперь источала харизму. Мелодия ободряла и укрепляла её, заставляя раскачиваться в такт; Беата не просто слушала, она была будто сотворена из музыки.

Гражданин Пурпурный издал невнятный звук. Его раздвоенный образ тоже мерцал. Беата посмотрела на него, и её губы поджались. Глаза, казалось, пустили в него молнию — и поверженный враг упал.

Дурной Глаз действовал! Рог слышал о нём от Нипи. Беата с Фазы владела умением гипнотизировать людей или даже заставлять их себе вредить, просто посмотрев им в глаза. Но ведь они на Протоне!

Свет добрался до него, окунув в теплоту и принеся с собой странные эффекты. Рог и так был поражён призрачным путешествием; теперь же он ощутил своё присутствие рядом с собой. Мысль, побудившая его просить Беату сыграть на флейте, вернулась с новой ясностью. Это же…

— Верно, — пробормотал он, садясь на пол.

Верно? Так говорят на Фазе.

— Верно, — снова повторил его рот. — Флейта делает это.

— Что происходит? — крикнул Рог, уже успев, впрочем, постичь суть объяснения. Он сливался со своим двойником.

— Верно, — сказал его рот в третий раз. — Я — Элин. Ты пришёл к нам, на Фазу.

— Но мы на Протоне! — возразил Рог.

— Нет, думается мне, мы в обоих мирах сразу. Видишь, они совмещаются, и обитатели — тоже.

Рог увидел, что его близнец прав. Все, кто находился в комнате Гражданина Голубого, накладывались друг на друга в Голубой Обители Фазы. Каким-то невероятным образом музыка флейты перенесла их сюда, где они воссоединились со своими отражениями.

Да, в процессе обдумывания он получил подтверждение со стороны двойника. Элин — Эл — своими глазами видел предательство Бежевого с Пурпурным, что вынудило его отыскать Флету с Беатой, и троица достала магическую платиновую флейту, чтобы затем явиться сюда… а теперь, когда на ней играл Клеф, миры сходились воедино. Невероятно, но факт.

Рог огляделся, обнаружив, что давящая тяжесть покинула его тело. Клеф не переставал играть, Беата завороженно глазела на него, а остальные реагировали примерно так же, как Рог. Тело Агапы менялось, становясь похожими на формы Флеты, продолжал размышлять Эл. В своём человеческом обличье кобылица отличалась миловидностью и миниатюрностью. Пурпурный Адепт, напротив, был толстым и некрасивым увальнем. Его мясистое лицо искажала гримаса ненависти, пока он ругался с Гражданином Пурпурным внутри себя. Эти двое явно друг друга недолюбливали — так же, как и всех окружающих. Вероятно, они боролись, выясняя, кому будет принадлежать контроль над общим телом.

Тем временем Гражданин Голубой пришёл в себя. Казалось, Адепт Стайл пребывал во власти чар, которые разрушила музыка. Но Стайл с Голубым не были одним целым — точно так же и Маш с Бэйном. Что не так?

Взгляд мальчика пересёкся со взглядом Голубого.

— Не беспокойся, Эл; моё тело на Фазе — всего лишь голем, и слияние вернуло меня в тело Стайла. — Он указал на голема, неподвижно повесившего голову.

Затем глаза мужчины затуманились, и голем ожил.

— С другой стороны, Рог, я могу возвращаться и в это тело, — сказал Стайл. Или, может быть, Голубой; сложно было определить, кто. — Из-за того, что мы сейчас — одно целое, занять оба тела одновременно мы не можем. Подобные сложности заставили нас отложить этот план на чёрный день. Подобная проблема возникла и у Маша.

— Верно, и у Бэйна, — кивнул тот, пока робот молчал. — Но думается мне, мы сможем с этим жить.

Агапа-Флета посмотрела на Бэйна-Маша.

— Иногда обстоятельства будут усложняться ещё больше, — сказала она.

— Может, по очереди? — предложил он.

— Нам уже доводилось меняться телами, и мы успели хорошо друг друга узнать, — отозвалась она. — Теперь у нас общие способности. — Она продемонстрировала, превратив руку в бесформенную культяпку и вновь восстановив пальцы. Затем обернулась единорогом, колибри — и опять женщиной.

Голубая Леди пошевелилась.

— Добро пожаловать, Леди Шина. Давно мы не виделись. Конечно, мы тоже можем делиться.

Она замерла, и ожил робот.

— Не сомневаюсь, Голубая Леди!

— Но если все вы с такой готовностью сотрудничаете друг с другом, что не так с Пурпурным? — поинтересовался Рог.

Стайл-Голубой рассмеялся.

— Мы привыкли делиться, для него это невозможно. Нам не раз приходилось жертвовать собой и своими интересами, тогда как враждебные адепты и граждане отличаются редкой жадностью и эгоизмом. Вместо уступок они угрожают. В результате мы можем поладить со своими двойниками, а они — нет. Вот так просто.

Рог снова поглядел на Пурпурного, чьё перекошенное лицо приобрело цвет имени. Да, пока он не разберётся с собственными проблемами, до чужих ему явно не будет дела.

— Но у них Оракул и Книга Магии, — напомнила Агапа-Флета. — И мой ребёнок!

— Теперь, когда миры соединились с помощью магии флейты, они не столь важны, как раньше, — успокоил её Стайл-Голубой. — А что касается моего внука-внучки, сейчас приведу.

Пропев заклинание, тут же набравшее мощь от мелодии флейты, он исчез, и мгновение спустя возвратился в компании Нипи-волчонка.

— Успел вовремя, — улыбнулся он. — Им как раз не хватало воздуха. Загрязнение на Протоне слегка сдвинуло главный континент.

Нипи огляделась. Девочка не выглядела такой изумлённой, как остальные.

— Весело тут у вас! — с энтузиазмом воскликнула она.

Агапа бросилась к ней, чтобы обнять, но Нипи уже менялась.

— Ух! — воскликнул Флаш, когда Агапа запечатлела поцелуй на его лбу.

— Но кто тогда волк? — спросил потрясённый Рог. Волчонок превратился в симпатичную малышку.

— Сириллет, — ответила она.

Отпустив Агапу, Флаш обнял свою суку-подругу. Но та тоже изменилась, и мгновение спустя он уже прижимал к себе Аварбота.

— Ух! — воскликнул робот.

Кто-то начал смеяться. Потом расхохотались уже все, кроме Гражданина-Адепта Пурпурного, полностью ушедшого в свою внутреннюю битву. Да, придётся приспосабливаться! Но что за перспективы открывались перед ними: слияние науки с магией!

— Точка зрения единорога, — произнёс Стайл-Голубой, оглядевшись. — Теперь я понимаю, что разделять миры не следовало изначально, и больше мы так поступать не будем. Города и животный мир научатся сосуществовать рядом. Естественно, возникнут проблемы, и значительные — такие, как загрязнение. Мы не можем допустить, чтобы атмосфера Фазы повторила судьбу Протона! Но что за жизнь без испытаний?

— Верно, — согласилась Нейса. Потом она превратилась в Несси. Теперь Рог понял, почему Гражданин Голубой нанял её в качестве служанки с планеты Моэба; предвосхищая грядущие события, он готовился к совмещению. Бабушка Флаша и Нипи: что случилось бы с ней, если бы двойник находился на другой планете?

Рог-Эл кое-что припомнил.

— А как насчёт Беаты? — поинтересовался он. — Она так всем нам помогла, и любит Маша-Бэйна. Мы в долгу перед ней…

Флета-Агапа подняла взгляд.

— Это правда. Мы в неоплатном долгу у неё, — грустно подтвердила она. — Может, она и любит власть не менее самого мужчины, желая соединить свою судьбу с адептом или гражданином, дабы вновь обрести могущество, но мы должны…

Мелодия флейты наконец оборвалась; слияние завершилось. Работа Клефа была сделана. Возрождённый и сияющий, он опустил инструмент и стоял среди всех, улыбаясь. Прекрасный, как никогда! Клеф медленно повернулся к Беате, вопросительно глядя на неё.

Два шага спустя она уже была в его объятьях, осыпая страстными поцелуями. Между ними проскочила искра.

Только теперь Рог полностью оценил феноменальное действие музыки на женщин. Она начала играть, когда пальцы Клефа легли на её собственные, а затем ощутила на себе всю мощь его игры. Могущество? Этого музыканта можно было по праву назвать ведущим адептом века; флейта поспособствовала. Беата знала, что её любовь к Машу или Бэйну обречена. Теперь она получила всё, чего добивалась: власть, Фазу и бесподобного мужчину — Клефа. Это касалось обеих Беат, чьё воссоединение прошло без эксцессов. Внезапность её новой любви была не более удивительна, чем совмещение измерений.

— Пойдёмте, нам многое предстоит сделать, — позвал их Стайл-Голубой. — Будем надеяться, что люди вроде Мерли довольны своим положением и забыли о другого рода благодарности, а наши союзники справились так же хорошо, как этого не удалось нашим врагам. — Он взглянул на Рога. — Надо проверить твоих родителей, Эл, они могли остаться зачарованными. Отправимся же в Красные Владения. Возможно, учитывая, что родители Рога сейчас вне планеты, у них возникнут сложности.

— Я тоже пойду! — закричала Нипи. — Пойдём, Рог, познакомимся с родителями Эла! — Перебежав комнату, она взяла его за руку.

Рог, у которого голова кружилась от всего этого, сообразил, что не всё потеряно. Может, как в ситуации с Флашем и Сириллет, взрослая Нипи будет искать себе другого партнёра! Мальчик не мог не признать, что всё налаживается.



Конец

Загрузка...