Точка Бифуркации X

Глава 15

Свет массивной позолоченной люстры струился по тёмной поверхности резного стола, за которым сидело два десятка человек. Их взгляды были сосредоточены и холодны, а обстановка вокруг напоминала подготовку к чему-то важному. Комната, обставленная с изысканной роскошью, была ярко освещена тёплым светом ламп, мягко отражавшимся от бархатных портьер, полностью закрывавших окна и создававших атмосферу уединения и таинственности.

Каждый из присутствующих держался с достоинством, присущим людям, привыкшим к власти и влиянию. Их лица были серьёзными, глаза сосредоточенными, а движения сдержанными и выверенными. Статные фигуры, прямые спины, безупречно подобранные детали гардероба — всё говорило о том, что простых людей здесь не было.

Тишину нарушил голос мужчины, сидящего во главе стола. Его речь была проникновенной и уверенной, слова звучали чётко и выверенно, оставляя глубокое впечатление. Завершая свою мысль, он сделал едва заметную паузу, позволяя слушателям осознать значение сказанного:

— При таком подходе, Ваши Светлости, если каждый из присутствующих выполнит договорённости, мы возьмём Кремль.

На мгновение казалось, что даже тиканье массивных настенных часов стихло, уступая место важности момента. Взгляды мужчин скользнули по лицам друг друга, но никто не спешил нарушить молчание.

Наконец, один из сидящих ближе к краю стола слегка наклонился вперёд. Его глаза, холодные и проницательные, смотрели прямо на оратора. Голос прозвучал низко и задумчиво, с оттенком скрытой угрозы:

— План интересный, — произнёс он, и после небольшой паузы, продолжил. — Но в связи с тем, что не так давно на доске появилась новая фигура, я вижу в нём бреши.

Все взгляды обратились к говорившему. Он выглядел невозмутимым, но в его позе чувствовалась внутренняя напряжённость. Руки, лежащие на столе, казались расслабленными, но пальцы едва заметно постукивали по полированной поверхности, выдавая скрытые эмоции.

— Полагаю, вы, Геннадий Семёнович, переживаете о Черногвардейцеве? — произнёс ранее говоривший мужчина, слегка приподняв бровь. Его тон был нейтральным, но в глазах блеснуло любопытство.

Геннадий Семёнович хмуро кивнул, его взгляд стал ещё более мрачным.

— Тогда я вас обрадую: совсем скоро этот человек не будет представлять для нас какой-либо опасности, — продолжил оратор, в голосе которого звучала непоколебимая уверенность в сказанном.

Геннадий Семёнович прищурился, внимательно изучая собеседника. Его черты лица на мгновение исказились смесью злобы и ненависти. Князь ненадолго погрузился в старые воспоминания, которые, вероятно, были далеко не самыми приятными.

— Вынужден вас предупредить, что его очень трудно убить, — произнёс он ровным, но твёрдым голосом. — Этот человек обладает невероятной живучестью и изворотливостью.

В зале вновь воцарилась тишина. Некоторые из присутствующих обменялись быстрыми взглядами, пытаясь уловить настроение друг друга.

Сидевший во главе стола мужчина, который до этого внимательно наблюдал за беседой, вдруг усмехнулся. Но его улыбка была холодной, без намёка на веселье.

— Не переживайте, Ваша Светлость, — произнёс он громко, не переставая буравить взглядом собеседника. — Мы все здесь внимательнейшим образом наблюдали за вашими попытками. Ваш опыт будет учтён.

Его слова прозвучали как своеобразное напоминание о неудачах Геннадия Семёновича. Тон, с которым он говорил, был вежливым, но скрытая насмешка была очевидна каждому в комнате.

Князь выпрямился, стараясь сохранить достоинство. Его глаза сузились, но он быстро взял себя в руки.

— С радостью за этим понаблюдаю, — коротко кивнув, удовлетворённо ответил он. В его голосе прозвучал вызов, но также и скрытая ирония.

В воздухе повисло напряжение, будто невидимая струна натянулась до предела. Тени от свечей играли на лицах, придавая им ещё более суровый и загадочный вид.

— На этом, господа, встреча окончена, — подытожил мужчина во главе стола. Его голос прозвучал чётко и решительно, словно удар колокола, знаменующий конец заседания. — Будьте добры покинуть собрание соблюдая те же меры конспирации, что и во время прибытия.

Присутствующие начали подниматься со своих мест. Кто-то медленно складывал бумаги в кожаный портфель, кто-то поправлял манжеты рубашки или галстук. Их движения были спокойными и неторопливыми, как у людей, привыкших контролировать каждое своё действие.

Аристократы направились к массивным дубовым дверям, ведущим из зала. Никто не произносил ни слова, и даже звуки их шагов были едва слышны на толстом ковре с восточным узором.

Когда последние из них исчезли за дверью, комната опустела. Лишь тени продолжали играть на стенах, а тиканье часов вновь стало слышно, отсчитывая мгновения до грядущих событий.

В дальнем углу зала, у камина с потухшими углями, остался сидеть мужчина. Коротко кивнув собственным мыслям, он медленно поднялся, подошёл к окну и отодвинул тяжёлую портьеру. Следом, отметив лёгкий ветерок, колыхнувший занавесь, и услышав знакомый звук, аристократ, не поворачиваясь, произнёс:

— Какие новости?

— Хреновые, — фыркнул окончательно материализовавшийся сбоку демон. — В Петербурге произошли масштабные чистки. Судя по всему, Черногвардейцев лично приезжал в этом участвовать.

— Вот как?

— Штаб-квартиру имперских безопасников, подмять которую у нас заняло более двух лет, вычистили под ноль, — злобно буравя пустоту перед собой, делился данными Ваал. — Ни одному демону сбежать не удалось. Мы просто потеряли с ними связь.

— Это было ожидаемо, — не отводя взгляда от окна, коротко кивнул аристократ, слегка улыбнувшись.

За стеклом простирался ночной город, утопающий в огнях. Высокие шпили зданий и купола церквей терялись в звёздном небе. Мужчина долго смотрел вдаль, словно пытаясь разглядеть что-то за горизонтом.

— Не вижу повода для радости, — нахмурился демон, поворачиваясь к собеседнику.

— Почему же?

— «Почему же»⁈ — раздраженно переспросил Ваал. — Я теряю демонов, теряю власть в регионе. Не ты ли мне рассказывал о важности этого ресурса для нашей победы?

— Я, — коротко кивнул мужчина, не переставая излучать улыбку и спокойствие. — И этот ресурс свою задачу выполнил — маховик запущен, процесс не остановить. А что касается позитива, то если бы ты подумал — додумался бы сам, — произнёс он и, не дожидаясь пока до беса что-то дойдёт, продолжил. — Эта ситуация показывает нам, что в случае нужды, мы сможем вытащить Черногвардейцева в любую нужную нам точку, раз уж император подрядил его решать эти вопросы.

— Хм… А может…

— Не может, — качнул головой аристократ, моментально посерьёзнев. — Давай на этот раз сделаем по-моему. Прояви терпение.

Ваал недовольно нахмурился, безмолвно уставившись на своего «напарника». Собственный ресурс и возможности демона таяли на глазах, и он ничего не мог с этим поделать. Понимал он ещё и то, что при такой тенденции, его полезность и вес в их отношениях с партнёром тоже снижаются. Впрочем, уничтожение тёмного князя очень быстро вернёт всё на круги своя — осталось только этого дождаться.

— Я помню наш договор, — коротко кивнул бес и следом растаял в воздухе.

Оставшийся наедине, мужчина на последние слова демона и его последующее исчезновение никак не отреагировал. Он ещё минут пять смотрел в окно, после чего опустил портьеру, бросив последний взгляд на город, и направился к выходу.

Занятия в университете тянулись медленно, будто время замедлило свой ход. Контрольные работы, экзамены, бесконечные вопросы преподавателей — всё это создавало видимость привычного ритма, скрывая напряжение последних дней. Сегодняшняя лекция завершилась быстрее, чем обычно, и, сдав работу, я вышел из аудитории вместе с Викой и Настей.

Коридор встретил нас тихим шёпотом шагов и шелестом переворачиваемых страниц. Свет ламп отражался на полированных полах, придавая всему вокруг приглушённый блеск. Однако моё внимание сразу привлекла знакомая фигура, стоящая неподалёку от выхода — графиня де Лавальер.

На первый взгляд её образ казался безупречным: идеально уложенные тёмные волосы, тонкий аромат дорогих духов и изящный костюм, подчёркивающий статную фигуру. Но под этой тщательно созданной маской проступали и иные детали: макияж скрывал следы усталости, под глазами виднелись мешки, а сжатые губы выдавали скрытое напряжение и тревогу.

— Алексей Михайлович, можно вас на минутку? — её голос, обычно звучавший твёрдо и уверенно, сейчас был слегка натянутым.

Я едва заметно кивнул, приветствуя преподавателя.

— Чем могу быть полезен, Анна Викторовна? — ответил я, параллельно отмечая удивлённые взгляды Вики и Насти.

В отличие от меня, девушки к такой встрече были явно не готовы. Виктория приподняла бровь, а Настя одними губами прошептала:

— Что ей нужно?

Я лишь слегка пожал плечами и последовал за графиней, которая уже направлялась в сторону от основного потока студентов. Мы отошли немного по коридору и остановились возле большого окна, из которого открывался вид на университетский двор, залитый зимним солнцем.

Нарушать молчание первым я не собирался, ожидая, когда графиня заговорит сама. Женщина немного переминалась с ноги на ногу, явно собираясь с мыслями. Руки её слегка дрожали, а сама она избегала встречаться со мной взглядом.

— Я пересмотрела вашу работу, — наконец начала де Лавальер, стараясь придать голосу привычную строгость. — И решила допустить вас к экзамену на общих основаниях вместе с группой.

Её слова прозвучали неуверенно, словно она до конца не верила в то, что говорит. Я заметил, как Анна Викторовна сжала пальцы, пытаясь скрыть внутреннее напряжение.

Выслушав её, не выражая при этом никаких эмоций, я выдержал паузу и затем ответил ровным, невозмутимым голосом:

— Мой экзамен по вашему предмету уже написан. У вас была отличная возможность оценить мои знания. Единственное, что я жду сейчас — это ваша оценка в зачётку.

Графиня вздрогнула, её лицо изменилось мгновенно. Губы дёрнулись, глаза вспыхнули гневом, а щёки покрылись лёгким румянцем. Женщина резко подняла на меня взгляд, в котором читалась смесь злобы и возмущения.

— Вы таким образом по всем предметам отметок добиваетесь⁈ — выпалила она, и голос её прозвучал резче, чем она, вероятно, планировала.

Я слегка приподнял бровь, выражая искреннее недоумение.

— Каким «таким»? — уточнил я, продолжая смотреть ей прямо в глаза.

— Вы отлично понимаете, о чём я говорю! — прошипела женщина, с трудом сдерживая накатившие эмоции.

— Нет, не понимаю, — хладнокровно ответил я, уставившись ей прямо в глаза. А затем безэмоционально добавил: — Когда вам будет удобно поставить отметку?

Графиня побагровела, её взгляд метался, словно она искала слова, чтобы выплеснуть гнев. Но, видимо, самообладание или, возможно, даже инстинкт самосохранения, её всё же не покинули, ввиду чего женщина лишь сжала губы до тонкой линии. Казалось, её распирала ненависть, но она явно не могла позволить себе открыто выразить свои чувства.

Я коротко кивнул, понимая, что разговор окончен.

— До встречи, Анна Викторовна, — произнёс ровным тоном.

Развернувшись, уверенным шагом направился обратно по коридору, оставляя графиню стоять в растерянности. Её яростный взгляд буквально прожигал мне спину, но на чувства конкретно этого человека мне сегодня было глубоко плевать.

У выхода помимо охраны меня дожидались мои уже постоянные спутницы. Девушки выглядели озадаченными и, кажется, с трудом сдерживали любопытство.

— Что она от тебя хотела-то? — первой не выдержала Настя, её глаза блестели от нетерпения.

— С чего бы такая честь? — добавила Виктория к словам княжны.

Бросив взгляд на подругу, а затем на сестру, которая не меньше Воронцовой была заинтригована внезапным визитом де Лавальер, я не выдержал и улыбнулся.

— Графиня в конце концов сдалась, — произнёс я с едва заметной иронией в голосе. — Не устояла перед моим обаянием.

Настя рассмеялась в ладошку, старательно маскируя смех от окружающих.

— Как мы себя любим!

Виктория лишь слегка улыбнулась, глядя на меня лукавым взглядом.

— Ты серьёзно? — спросила она, прищурившись. — Что-то не верится.

Я кивнул, стараясь сохранить серьёзное выражение лица.

— Экзамен, говорит, автоматом тебе поставлю. Видимо, за все те страдания, которые я пережил за прошедшее полугодие.

Настя пристально посмотрела на меня, сузив взгляд и улыбаясь.

— Да ты шутишь! — недоверчиво покачала головой девушка.

— Ни капли, — ответил я, удерживая на лице безэмоциональную мину.

Виктория покачала головой, глядя на меня с лёгкой насмешкой.

— Что-то здесь не сходится, Лёша, — заметила она. — Анна Викторовна ведь тебя терпеть не может.

Я лишь загадочно улыбнулся, устремив взгляд вдаль, одновременно с этим невольно окунаясь в воспоминания. Естественно, несмотря на некое злорадство в душе по отношению к де Лавальер, вываливать все подробности и нюансы нашего с ней противостояния обществу, даже самому близкому, я не стал. Во-первых, стоило признать, что произошедшее было действительно не тем, чем можно гордиться, а во-вторых, своими рассказами порочить честь и достоинство пожилой женщины, несмотря на витавшую между нами ненависть друг к другу, тоже меня не прельщало. В конце концов, своим поведением и образом жизни она сама с этим отлично справляется.

В целом же, не снаглей Анна Викторовна недавно с этой контрольной, и я бы вряд ли позволил себе прибегнуть к крайним мерам, но случилось то, что случилось… В конечном итоге, мне её ни капли не было жаль — старуха сделала за прошедшие полгода буквально всё, чтобы вывести меня из себя.

Подвал встретил меня прохладой и ярким светом. За последние несколько дней он преобразился до неузнаваемости: прежние голые стены теперь были покрыты ровным слоем штукатурки и окрашены. Пол, ранее усыпанный строительной пылью и мелким мусором, сиял свежей плиткой глубокого серого оттенка. Вдоль одной из стен появились деревянные стеллажи с аккуратно разложенными инструментами и материалами.

— Браво, Эдуард Борисович, скоро здесь станет красивее, чем наверху, — произнёс я, оглядываясь по сторонам и отмечая каждую деталь проделанной работы.

Мастеровой, стоявший в углу и тщательно протиравший швы между плитками влажной тряпкой, вздрогнул при звуке моего голоса. Он быстро выпрямился и обернулся ко мне, почтительно склонив голову.

— Стараюсь угодить вам, Ваша Светлость, — ответил он ровным тоном, который казался отработанным до автоматизма.

Я медленно кивнул, продолжая окидывать взглядом помещение, внимательно присматриваясь к деталям. Невооружённым взглядом было заметно, что Потапенко поработал на славу: плитка лежала идеально, стыки аккуратно заделаны, нигде не было следов спешки или халатности.

— Трудотерапия тебе идёт на пользу, — заметил я без тени иронии или издёвки. Внутри же ощущал лёгкое удовлетворение от того, как изменилось это место.

Потапенко коротко кивнул, опустив взгляд, словно опасаясь встретиться со мной глазами. Его поведение стало куда более сдержанным и осторожным по сравнению с нашей первой встречей. Общение с Аластором творило чудеса…

В этот момент в кармане завибрировал мобильный телефон. Достав его, я мельком взглянул на экран и, коротко улыбнувшись и качнув головой, поднял взгляд на мастерового.

— Твоё начальство звонит.

Потапенко, услышав мои слова, тут же подобрался. Оно и неудивительно, ведь тот, кто находился на другом конце провода, имел все шансы сейчас решить его судьбу. Мужчина замер на месте, словно ожидая развития событий.

— Привет, дедушка, — произнёс я, опускаясь в появившееся сзади кресло, одновременно с этим покосившись на застывшего в бездействии артефактора.

— Судя по тому, как ты резко перешёл с имени и отчества на «дедушку», подозреваю, этот разговор мне запомнится, — отозвался князь Меншиков. В его голосе звучала лёгкая усмешка, но под ней чувствовалось напряжение.

— А я так подумал, чего тянуть? — закатив глаза, ответил я и устремил взгляд в потолок. — Родственников и так мало, хотелось бы понимать, кто признаёт свою кровь, а кто — нет.

— Забавный у тебя метод, Алексей, это делать. По телефону, — сухо произнёс князь. После короткой паузы его голос стал строже: — Артефактора моего похитил тоже для этого — терпение моё испытать и крепость семейных уз проверить?

В его тоне не было открытой злости или раздражения, но ощущалось, что Меншикову сейчас совсем не до юмора.

Потапенко, тем временем, услышав знакомый голос, часто заморгал глазами. Но когда до него долетели фразы о нашем с князем родстве, мужчина моментально сник, плечи опустились, а взгляд потускнел.

— Артефактора? — нахмурившись, переспросил я, делая вид, что не понимаю, о чём речь.

— Хочешь сказать, не твоя работа? — донеслось из трубки с лёгким укором.

— Определённо не моя, — довольно ухмыльнулся я, хотя знал, что собеседник вряд ли мне поверит.

— То бишь, к его пропаже ты не причастен? — голос князя стал жёстче, в нём прозвучала нотка подозрения.

— Нет, не воровал я его, — ответил я на свой лад, скользнув взглядом по стоявшему напротив мастеровому.

— И где он сейчас, ты тоже не ведаешь? — не унимался Меншиков, явно пытаясь вывести меня на чистую воду.

— А домой что, не вернулся? — я с трудом унимал саркастические нотки в своём голосе.

— Алексей! — в голосе князя прозвучало предупреждение.

— Да, дедушка? — ответил я невинным тоном.

— Я знаю, что это твоих рук дело! — его терпение, казалось, подходило к концу.

— Ответственно заявляю тебе: мои руки чисты, — сдержанно отозвался я, сохраняя сдержанный тон.

Потапенко попытался что-то сказать, его губы дрогнули, но в ту же секунду я сконцентрировался на нём своим даром: челюсти и губы мастерового сжались, не позволяя издать ни звука. А сам он переместился от меня на добрый десяток метров, отброшенный невидимой силой.

В разговоре повисла напряжённая пауза. Слышно было лишь размеренное дыхание князя, в котором угадывалось нарастающее раздражение.

— Так ты отвечаешь мне на моё добро? — наконец раздалось из трубки. Его голос стал холоднее, в нём прозвучало разочарование.

— «Добро», дедушка? Мне не послышалось? — приняв серьёзный вид, произнёс я, глядя перед собой. — А мне, признаться, показалось, что это был какой-то нехороший розыгрыш или даже откровенное издевательство надо мной.

— Что ты имеешь в виду? — медленно и с нажимом произнёс князь, явно напрягаясь.

— Просто любопытно, те оскорбления, что мне нанёс ваш мастеровой — это какое-то послание от семьи или изощрённая шутка? Может, проверка какая-то? — в моём голосе прозвучало скрытое раздражение.

Меншиков на секунду замолчал, обдумывая мои слова.

— Что этот поганец тебе наговорил? — его тон сменился на более спокойный, и в нём даже отдалённо почувствовались нотки понимания.

— Записей не вёл, дедушка, — ответил я, также быстро успокоившись. — Но доверить ему работу после такого неприкрытого хамства я уже, конечно, не смог.

— Вот как, — глубоко вздохнул князь, его голос стал тише, но от этого не менее серьёзным. — Да уж… А позвонить?

— Жаловаться? — с лёгким сомнением бросил я.

— Не покалечил хоть? — после небольшой паузы, решил сменить тему князь.

— Скажешь тоже, дедуль, — с готовностью ответил я, слегка усмехнувшись. — Воспитываю чуток, и всё. Главное было не казнить в первые полчаса.

Потапенко на этих словах сглотнул и, отметив мой взгляд, виновато опустил глаза в пол.

— Когда вернёшь? — окончательно выдохнул князь, в его голосе прозвучала усталость.

— Ну-у… тут у него есть ещё чуть-чуть работы, — протянул я, делая вид, что задумался. — Одна комната осталась.

— Комната? — переспросил дед, явно пытаясь понять, что я имею в виду. — Я не пойму, ты же сказал, что ничего ему доверять не стал.

— Не, ну плитку-то класть он может, — покачал головой я, бросив взгляд под ноги, где виднелись ровные ряды свежей укладки. — Руки у него, признаюсь, золотые.

— Ладно, — наконец проговорил Меншиков, в его голосе прозвучало некое примирение, смешанное с лёгкой насмешкой. — Я что хотел выяснил. А ты можешь в гости приезжать — я тебе ремня всыплю, коли дедом признал.

— Поздно уже с этим, дедушка, — весело усмехнувшись, ответил я, после чего мы с князем попрощались.

Потапенко, очевидно желая что-то сказать, открыл рот, но я нахмурившись указал ему на мешок строительного мусора в углу. Он понял намёк и без лишних слов вернулся к работе.