Ткач Кошмаров. Книга 5

Глава 9

На базе Отиса я не провел ни минуты лишней. Вообще ее уничтожение нужно было не для какой-то моей цели, а в качестве своеобразной компенсации, а также ради собственного удовлетворения.

Я заставил свой жуткий экзоскелет двигаться обратно к полуразрушенному зданию, к лифту, скрытому артефактами и вниз, в лабораторию. Дверь открылась, и я увидел Вона. Он метался по помещению, его запачканный халат развевался как крылья. Увидев меня, он тут же подскочил, его глаза горели лихорадочным огнем.

— Где? — выдохнул он, хватая меня за рукав. — Где записи? Ты принес их?

Он был так близко, так поглощен своей манией, что не заметил ничего вокруг. Он был простым человеком, ученым, чье тело не знало Потока. Для меня он не представлял никакой угрозы.

— Вот они, — сказал я тихо и послал ему в лицо тончайшую струйку нитей, несущих сложное Буйство усыпления.

Его глаза округлились от удивления, затем мгновенно остекленели. Он не успел издать ни звука.

Его тело обмякло, и я поймал его, прежде чем он грохнулся на пол. Как он и говорил, в лаборатории не было ни души — он отослал всех помощников, чтобы ничто не отвлекало его от работы над проводником.

Я оттащил его безвольное тело в сторону, в тень, и начал свою работу. Мои нити, словно щупальца смертоносного спрута, поползли по белым, стерильным коридорам.

Лаборатория была огромной, многоуровневой. Я двигался методично, без спешки, которую диктовало мое угасающее тело. Каждую дверь, каждый угол я проверял своими сенсорами.

Первыми попались два техника в комбинезонах, что-то калибровавшие у большого энергетического коллектора. Они даже не поняли, что произошло. Нити обвили их шеи и сжались, подавив любой крик и перекрыв дыхание.

Охранник на посту у архива данных успел вскрикнуть, но звук был тут же поглощен очередным Буйством. Его бронежилет не спас его — нити, усиленные крошечной порцией Вулкана, пронзили стальную пластину и сердце под ней. Я почувствовал, как искаженный Поток поднялся еще на сантиметр в моем теле.

Бой с двумя охранниками на нижнем уровне затянулся. Они были на уровне Ледника, их щиты были прочными. Мне пришлось потратить еще одну, более весомую долю украденной мощи, чтобы пробить их защиту и пронзить их сгустками спрессованной энергии.

В конце я уже не чувствовал не только ног. Ощущение холода и отчужденности поднялось до пупка. Я передвигался, лишь цепляясь нитями за стены и потолок, как паук.

В конце концов, в лаборатории воцарилась тишина. Только гул работающего оборудования нарушал ее. Я вернулся к телу Вона, все еще лежавшему без сознания, влил в него импульс, снимающий Буйство.

Он зашевелился, застонал и открыл глаза. Его взгляд был мутным, но быстро прояснился, когда он увидел мое лицо, склонившееся над ним. Он попытался отползти, но я прижал его плечо к полу.

— Белый шум, — произнес я, мой голос прозвучал хрипло и безжизненно. Легкие начинали гореть. — Где?

Глаза Вона, полные страха, метнулись к моей руке, все еще прижимавшей его к полу. Он был ученым, не солдатом. Его преданность Черному Пламени оказалась тоньше бумаги, когда речь зашла о его собственной шкуре.

— Архив! — выпалил он, задыхаясь. — Самый нижний уровень! Седьмой подземный! Там секция с пометкой «Стабилизация аномальных энергетических потоков»! Все, что у нас есть по этому вопросу, там!

Я не стал тратить время на вопросы. Схватив его за халат, я потащил его за собой, заставляя свои нити работать как костыли и лебедки. Мы двигались по пустынным, ярко освещенным коридорам, спускаясь все ниже. Мое тело становилось все тяжелее, а холод ниже талии — все более абсолютным.

Мы нашли архив — массивное помещение со стеллажами до потолка. Вон, дрожа, указал на нужный ряд.

— Там, в синих папках! Серия «Омега»!

Я подтащил его к указанному стеллажу, схватил первую попавшуюся синюю папку и начал листать. Формулы, графики, отчеты об экспериментах. Мой разум, привыкший к сложнейшим расчетам, жадно поглощал информацию.

Это было подлинно. Не теория, а детальные, проверенные данные. Все переменные, все параметры Потока, необходимые для создания феномена «белого шума» — нейтрализующей волны, которая не подавляет искаженную энергию, а растворяет и поглощает ее, чтобы порождать саму себя.

У меня не было времени на долгие приготовления. Я рухнул на пол, прислонившись к стеллажу, и сосредоточился. Игнорируя Вона, который съежился в углу, я представил себе звук — не звук в ушах, а чистую, идеальную вибрацию в спектре Потока. Я направил ее в свои ноги, в этот мертвый, отравленный холод.

И это сработало.

Белый шум, едва рожденный, встретился с искаженным Потоком и начал расщеплять его, чтобы произвести еще белого шума. Это был не быстрый процесс — я почувствовал, что на полное очищение уйдет несколько дней.

Но он шел. Холод в моих ногах впервые за долгое время не был статичным или нарастающим. Он отступал. Я мог это чувствовать.

И именно в этот миг надежды и начала исцеления мои нити-сенсоры, оставленные у лифта и на лестничных пролетах, содрогнулись.

Не один человек. Множество. Они спускались сверху. Лифт был в движении. По замаскированным аварийным лестницам доносилась осторожная, но быстрая поступь. Они шли тихо, профессионально, но для моих нитей они были как барабанная дробь.

Черное Пламя. Они уже знали. Знали о нападении на базу Отиса. И теперь они пришли за своей лабораторией. И за мной.

Мгновенная оценка ситуации была безрадостной. Что на лифте, что по лестницам спускались враги, а в воздухе уже ощущалась тяжелая, давящая аура мастера уровня Острова Пепла, что вел эту охоту.

Прямой бой был равносилен самоубийству. Теперь, когда белый шум потихоньку начал пожирать искаженный Поток в моих ногах, я мог больше не волноваться об использовании энергии Вулкана. Но даже так, я был бессилен против такого противника. Моим единственным шансом было просочиться сквозь их кордон, используя лабиринт коридоров и лабораторий.

Поднявшись так высоко по этажам, как только смог, я присел на корточки за массивным криогенным блоком в углу одного из помещений, от которого шел густой холод. Мои нити, невидимые и бесшумные, уже расползлись по потолку и вентиляционным шахтам, рисуя в моем сознании карту передвижений врага.

Я наложил на себя многослойные Буйства маскировки — искажающие восприятие, поглощающие звук моих шагов, рассеивающие собственное энергетическое излучение. Я стал тенью, призраком, скользящим в полумраке аварийного освещения.

Первый боевик появился на перекрестке в пятидесяти метрах от меня. Он двигался осторожно, держа наготове клинок, проводящий Поток. Убивать его было бы глупо — шум, даже минимальный, мог привлечь внимание остальных. Так что я просто переждал, когда он заглянет в комнату, где я прятался, изучит ее своим Потоком и пройдет мимо, а затем сам поспешил дальше.

Но обойти всех не получалось. Группа из трех человек перекрыла единственный проход к лестнице. Рисковать было нельзя. Я собрал в ладони сгусток энергии, не выпуская его наружу, а сформировав из него тончайшую, в миллиметр толщиной, нить. Затем, медленно, плавно, я направил ее вдоль потолка.

Она извивалась, как змея, пока не оказалась прямо над ними. Трое. Одновременно. Мне потребовалась вся моя концентрация.

Раз — нить метнулась вниз, пронзив затылок первого и вынырнув из его горла.

Два — прежде чем его тело начало падать, я изогнул ее, и она, как бич, рассекла шею второму.

Три — третий начал оборачиваться, его глаза широко раскрылись, но тончайшая проволока уже впилась ему в висок, прошила мозг и вышла через ухо. Все трое, подвешенные на нити как бусинки, были бесшумно опущены на пол. После чего я втянул окровавленную нить обратно, растворив ее в воздухе, и скользнул мимо их тел, уже ощущая приближение других боевиков к месту вспышки Потока.

Я поднимался выше, этаж за этажом. Мои ноги, все еще нечувствительные ниже пояса, послушно несли меня, управляемые паутиной энергии.

Белый шум внутри них тихо гудел, медленно, но верно выжигая искаженный Поток, но сейчас мне было не до исцеления. Каждый шаг мог стать последним.

Я прижался к стене, за углом были двое. Обсуждали приказ о перегруппировке.

Отступил в боковой отсек — заброшенную кладовку с сломанными приборами. Мое сердце колотилось где-то в горле, но разум был холоден.

Я чувствовал, как сеть их поиска сжимается вокруг меня, но я был все ближе к поверхности. Если бы все сложилось удачно, у меня был бы шанс проскочить.

Но затем я вдруг почувствовал, что моего камуфляжа из Буйств коснулся чей-то невероятно мощный Поток. И на этот раз, похоже, расстояние между нами было слишком маленьким, чтобы даже мои уникальные методы смогли меня спрятать.

Десятки аур одновременно изменили вектор движения. Они больше не искали. Они шли прямо на меня. Все силы противника.

Скрытность больше не имела смысла. Их сеть сомкнулась, и единственным выходом был прорыв. Я мысленно переключил Буйства. Иллюзии и маскировки рассеялись, уступая место резкому, жгучему потоку энергии, ускоряющему каждое мое движение.

Мышцы рук и торса напряглись до предела, сердце заколотилось, выталкивая в сосуды адреналин. Цель была проста — ближайшая лестница на поверхность. Вырваться на улицу, в толпу. Там Черное Пламя не посмеет действовать открыто.

А что до властей Холодной Звезды… пусть ловят. Тюремная больница даст мне те несколько дней, которые нужны для работы белого шума. Ноги были единственным приоритетом. Все остальное уже было неважно.

Я рванул с места, превратившись в размытую тень. Воздух свистел в ушах, стены сливались в сплошную полосу. Двое боевиков у лестничной клетки едва успели повернуть головы.

Моя рука, обернутая сгустком энергии с Буйством остроты, пронзила горло первому, даже не замедляя моего движения. Второй, отшатнувшись, начал поднимать оружие, но моя нога, управляемая нитями и обернутая ими же для усиления, с размаху врезалась в его коленную чашечку с хрустом ломающегося дерева. Он рухнул с коротким вскриком.

До лестницы оставался всего один поворот. Но в этот момент мир перевернулся.

Не удар, а целая стена энергии обрушилась на меня сбоку. Ее не предварял ни звук, ни вспышка — лишь сокрушительное давление, будто на меня с высоты десяти этажей упала бетонная плита.

Я не успел даже сгруппироваться. Мое тело отбросило через весь коридор, как тряпичную куклу. Я врезался в противоположную стену, и металлическая обшивка прогнулась с оглушительным лязгом.

Боль, острая и всепоглощающая, пронзила грудную клетку. В ушах зазвенело, в глазах поплыли темные пятна. Я почувствовал, как ломаются ребра, как что-то горячее и жидкое хлынуло внутри грудной клетки.

Мой импровизированный щит из нитей, выставленный в максимальной спешке, рассыпался, как песок, не оказав и малейшего сопротивления сокрушительной мощи Пепельного Тела.

На долю секунды я перестал существовать. А затем мое восприятие вспыхнуло снова, но уже из другого источника — из тела Ананси, куда я перенес его чисто инстинктивно, чтобы отсечь боль.

Агония исчезла, превратившись в просто данные: множественные переломы, разрыв селезенки, внутреннее кровотечение, сотрясение мозга. Но это были мелочи по сравнению с главной угрозой.

Шок от удара нарушил мою концентрацию на белом шуме. Тончайший контроль над техникой был утрачен, и искаженный Поток, будто живой, почувствовав слабину, ринулся в образовавшиеся бреши.

Я видел, как извивающиеся прожилки искажения расползаются по поврежденным сосудам и тканям, используя травмы как магистрали. Они двигались с ужасающей скоростью, пожирая здоровую плоть и преобразуя ее во что-то чужеродное.

Второй удар, если это вообще можно так назвать. Пепельное Тело просто наступило на меня. Раздался оглушительный хруст таза и бедренных костей. Тело, уже как будто бы даже не мое, просто перестало слушаться, превратившись в бесформенный, разбитый мешок с костями и плотью.

Но что гораздо хуже — этот удар добил последние остатки контроля. Искаженный Поток, больше не сдерживаемый ничем, хлынул вверх по позвоночнику, к жизненно важным органам.

Он пожирал все на своем пути, не встречая сопротивления. Я ощущал это через Ананси — холодное, неумолимое распространение смерти внутри собственного тела.

Это был уже не бой. Это был отсчет последних секунд. Даже без вмешательства мастера Острова Пепла, мое время истекло. Искажение добиралось до сердца, до легких, до мозга. Еще пара минут, максимум.

Время растянулось, превратившись в череду вспышек. Перед мысленным взором пронеслись обрывки жизни. Этой жизни.

Унижения в клане Регул. Холодные глаза отца. Боль ритуала, подарившего мне паука. Заговоры, интриги, трупы, оставленные на моем пути. Яркая Звезда, Львиная Арена, предательства и временные союзы.

Юлианна… ее насмешливый взгляд и неожиданная искренность. Вся эта борьба, вся эта боль, вся эта ярость — и все чтобы вот так бесславно сгинуть в подземелье вражеского королевства?

Нет.

Чертовски нет.

Если уж умирать, то оставив после себя максимально возможную проблему врагу.

У меня был теоретический набросок, черновик безумной идеи, которую я лелеял для травмированных мастеров вроде Даргана. Принцип Замершего — существа с остановившимся, кристаллизовавшимся внутри плоти Потоком, дарующим нечеловеческую прочность.

В теории, можно было наполнить тело до критической плотности, заблокировав энергию, сохранив сознание в проводнике, а потом, после перестройки тканей, вернуть его. Идеальный солдат. Несокрушимый воин.

Но у меня сейчас не было времени на тонкости. Не было идеальных условий. Было только разбитое тело, полное свежих ран, и клубящаяся в ногах черная зараза искажения. Тем не менее, если я хотел не просто сгинуть, а оставить после себя что-то опасное, это был единственный вариант.

Я скомандовал Ананси, и он, мое второе я, без колебаний излил в мое физическое тело всю накопленную энергию Вулкана. Это был не направленный удар, а тотальное затопление.

Я чувствовал, как каждая клетка, каждое нервное окончание взрываются от чудовищного давления. Поток насиловал плоть, не прошедшую даже крещения Штилем, пытаясь заполнить каждую щель.

В груди, в руках, в неповрежденных участках тканей он достиг критической отметки — и остановился. Замер. Сжался, превращаясь в твердый, неподвижный кристаллический каркас.

Но в ногах и в местах свежих, окровавленных ран все пошло наперекосяк. Энергия Вулкана там не смогла кристаллизоваться. Вместо этого прожилки искажения, словно паразиты, воспользовались этим мощным приливом.

Они стремительно распространились по замершему Потоку, как ядовитый плющ по каменной стене. Они не останавливали энергию — они извращали ее, пожирали и трансформировали саму структуру моего тела.

Я наблюдал со стороны, через множественные глаза Ананси. Мое земное тело начало меняться. Кожа в местах ран покрывалась буграми и почернела, кости вытягивались с противным хрустом, пальцы рук искривились, превращаясь в когти.

Это был не контролируемый переход в Замершего. Это была спонтанная, хаотичная мутация. Я не становился несокрушимым воином. Я превращался в чудовище. В обычную тварь Топей.

Но, похоже, мне и это увидеть было не суждено. В разум Ананси, в мое последнее убежище, резко и оглушительно хлынула боль. Острая, как лезвие, она пронзила самое ядро моего Я. Связь с телом, и без того призрачная, оборвалась окончательно.

Перед тем, что осталось от моего зрения, все поплыло, потемнело, и последнее, что я успел ощутить — это нарастающий, всепоглощающий мрак, беззвучно и неумолимо поглотивший все.