Ткач Кошмаров. Книга 5

Глава 16

Я перевел «взгляд» отблеска. Один из молодых помощников чиновника, стоявший сбоку от сцены, уставился не на небо, а на пюпитр. Его глаза были широко раскрыты, а палец дрожал, указывая на едва заметное, почти призрачное движение моих нитей над бумагой, выдаваемое лишь легким поблескиванием на свету.

Черт. Мысленное проклятие пронеслось в моем сознании, но руки — вернее, нити — действовали без малейшего промедления. Помощник уже открыл рот, чтобы крикнуть. Несколько моих нитей, жертвуя маскировкой, метнулись к нему, обвили его лодыжки и запястья, и я резко дернул.

Молодой человек с глухим стоном полетел с трибуны, как марионетка. Я оттащил его за кулисы, в слепую зону за декорациями, но это движение было слишком резким, слишком заметным. Несколько стражей у подножия трибуны, уже настороженных из-за фейерверков, тут же рванулись к месту происшествия.

Пока стражи продирались сквозь толпу к кулисам, одна из моих нитей, острая как игла, вонзилась в шею помощника. Я впрыснул в его кровь концентрированную дозу Буйства галлюцинаций, усиленного собственным ядом Ананси. Затем другая нить, уплотнившись до состояния дубинки, нанесла точный удар по его затылку.

Его тело обмякло. Теперь, когда стражи его найдут, им придется потратить драгоценные минуты, чтобы привести его в чувство. А когда приведут, они услышат только бессвязные бормотания о летающих пауках, пляшущих буквах и шепчущих тенях. Его показания будут абсолютно бесполезны.

В этот момент последние клубы цветного дыма растаяли в небе. Фейерверк закончился. Оратор на трибуне, смущенно кашлянув, оглядел толпу, которая начала возвращать свое внимание к сцене.

— Что ж, — произнес он, нервно улыбаясь, — благодарю наших организаторов за это… э… красочное представление. Но вернемся к нашему главному объявлению.

Он опустил взгляд на свои бумаги, на идеально исправленный мной текст, и, очистив горло, начал зачитывать информацию о практике. Благо, не было похоже, что он хоть что-то понимал в тонкостях написанного, так что исправлений не заметил.

Тут мое внимание, как и внимание части толпы, привлекло резкое движение у подножия трибуны. К сцене, грубо расталкивая людей, пробивался мужчина.

Он был одет в дорогой, но помятый лабораторный халат поверх официального костюма, его лицо было багровым от напряжения и ярости, а волосы всклокочены.

Я мгновенно узнал его. Доктор Элрик Ван, глава ведущей исследовательской лаборатории при королевском дворе Яркой Звезды. Тот самый человек, с которым я вел изнурительные переговоры о передаче усовершенствованных данных по технологии проводников. Умный, циничный и абсолютно беспринципный карьерист.

Он не смотрел на оратора. Его взгляд был прикован к бумагам на пюпитре, и по его лицу, искаженному ужасом, было ясно — он понял. Он услышал слова, которые чиновник зачитывал с листа, и осознал, что это не тот, искаженный вариант, который они готовили. Это был настоящий, исправный текст. И он несся остановить это.

Логика выстроилась в моей голове молниеносно. Кто, как не главный королевский ученый, курирующий в том числе и потоковые исследования, мог бы обладать достаточными знаниями, чтобы так тонко и коварно извратить практику? Кто, как не он, мог иметь доступ к официальным документам Ассамблеи для внесения правок?

Это был его план. Его рук дело. Он был тем, кто холодно рассчитал дозировки и позы, которые через недели мук должны были отнять у людей веру и силу.

Ярость, которую я едва сдерживал, увидев подлог, вспыхнула во мне с новой, белой и холодной силой. Этот человек, этот «ученый», был готов обречь на страдания и, возможно, смерть тысячи невинных людей ради сохранения статус-кво и своей карьеры. Он был той самой гнилью в сердце системы, которую нужно было выжечь.

У Элрика Вана уже одна нога была на ступеньке сцены, его рука тянулась к оратору, будто намереваясь вырвать бумаги из его рук. И в этот момент одна-единственная нить Ананси метнулась вниз с трибуны.

Я не стал усложнять. Не стал пытаться схватить или остановить его. В кончике нити сконцентрировалась вся мощь, доступная моему отблеску.

Она пронзила воздух с резким свистом, который потонул в шуме толпы, вошла в висок доктора Вана и вышла с другой стороны, не оставив на его коже даже капли крови — сверхзвуковая скорость и острота энергии просто испарили ткани на своем пути.

Его тело завертелось на ступеньках, словно подкошенное, и рухнуло вниз, на плиты площади. Глаза, еще секунду назад полые ярости, остекленели, уставившись в небо, которое он хотел закрыть от тысяч людей.

Тем временем оратор на трибуне, не обращая внимания на суматоху внизу, торжественно зачитывал последние, исправленные мной строки о единении с Потоком. А несколько стражей, бросившихся еще к уроненному мной помощнику, уже склонились над телом Элрика Вана.

Сначала они, кажется, были уверены, что это просто обморок или в худшем случае сердечный приступ. Но затем один из них, тот, что был постарше, резко замер, его рука, ощупывавшая шею ученого, остановилась.

Он перевернул голову набок, и его пальцы нашли едва заметное, идеально круглое отверстие в виске, больше похожее на след от иглы, но без единой капли крови. Его глаза встретились с глазами другого стража, и в них читался один и тот же немой вопрос: что за оружие могло оставить такой след?

А тем временем голос оратора под куполом площади произнес заключительные слова. Воздух дрогнул от взрыва аплодисментов, и это были не просто аплодисменты — это был гром надежды.

Тысячи рук лихорадочно записывали последние наставления, журналисты с сияющими глазами уже передавали репортажи в свои редакции.

Практика была не просто озвучена — она была увековечена десятками независимых источников одновременно. С этим уже ничего нельзя было поделать. Маховик изменений был запущен.

Но мой взгляд был прикован к группе стражей вокруг тела. Они уже опоясали место цепью, оттесняя любопытных. Их позы говорили о высочайшей боевой готовности.

Они понимали, что имеют дело не со случайной смертью, а с убийством. И орудие убийства было настолько нестандартным, что его след невозможно было спутать ни с одним известным видом оружия. Рано или поздно они начнут искать того, кто способен на такое — того, кто использует невидимые, режущие нити. Меня.

Однако исправить уже ничего было нельзя. Убийство свершилось, и его приметы были теперь у них на руках. Оставаться здесь дольше значило лишь увеличивать риск.

Я развернулся и быстро, но не привлекая внимания, зашагал прочь от трибуны, растворяясь в расходящейся толпе. Люди вокруг были слишком поглощены обсуждением услышанного, чтобы замечать одного человека, спешащего в сторону от главной площади. Свернув в узкий переулок между двумя павильонами, где царила почти полная темнота и не было ни души, я отпустил контроль.

Энергетическое тело отблеска дрогнуло, затем рассыпалось на мириады сверкающих частиц, которые тут же погасли, исчезнув в ночном воздухе.

###

С высоты одного из дальних павильонов я наблюдал за церемонией закрытия выставки. Оратор на сцене что-то вещал о великом прогрессе и единении, но мое внимание было приковано не к нему. К подножию трибуны и к площади методично, словно капли ртути, стекались группы людей, чьи силуэты выделялись даже в этой пестрой толпе.

Яркая и Холодная Звезды, Горная Конфедерация, Аквилона, Торговой Лиги, Бамрана, Сиффара и так далее — всех, ну, или почти всех стран, участвующих в Ассамблее.

И их становилось все больше. Они образовывали тесные круги, обменивались короткими, отрывистыми фразами, их жесты были резкими, а взгляды — острыми.

Картина складывалась безрадостная. Причину смерти Вана установят быстро. След от моего удара был уникален, а о моих нитях знали слишком многие.

Не сегодня-завтра, собрав воедино улики — убийство уникальным оружием, исправленный в самый последний момент текст практики, мои старые грехи — они поймут. Поймут, что за новой практикой Потока и за смертью королевского ученого стою я.

Это знание не вызывало в мне страха, лишь холодное, тяжелое осознание неизбежности. Мой путь был выбран и сойти с него я не мог. Да и не хотел.

Пока эти стражники и следователи строили догадки, мне нужно было двигаться дальше.

Следующий этап моего плана был не менее важен. Он должен был начаться во время второго этапа Ассамблеи — чемпионата малой лиги. Там, на арене, будут сражаться молодые мастера со всего мира, включая Архана. Их битвы были не просто состязанием — они были демонстрацией силы, полигоном для новых тактик и идеальной сценой для того, чтобы посеять новые семена перемен.

Мысленно отдав команду, я отделил от себя еще одну искру сознания. Крошечный паучок-отблеск оторвался от стены павильона и бесшумно устрелся в сторону жилого квартала, где размещались участники чемпионата, к Архану.

Брат сидел на полу в позе медитации, но его глаза тут же открылись, почувствовав мое присутствие. Цвет его лица был здоровее, чем несколько дней назад, а движения — увереннее. Сеть, вживленная в его тело, стабилизировалась и теперь работала как единое целое с его организмом.

— Куда тебя определили? — начал я без предисловий, присаживаясь на краю его кровати.

Чемпионат будет состоять из четырех турниров, в которых команды разных стран будут сражаться друг с другом по довольно сложной схеме. В первом турнире будут бои десять на десять, во втором — шесть на шесть, в третьем — три на три и, наконец, в четвертом, финальном — один на один. При этом один человек мог принимать участие лишь в двух турнирах, так что сборным нужно было грамотно распределять свои ресурсы и планировать все наперед.

— Меня определили в десятку и тройку, — кивнул Архан, вставая и потягиваясь. Я слышал легкий, едва уловимый гул энергии, исходящий от его мышц. — Сила Вулкана делает меня одним из столпов команды. Но в одиночки я не попаду. Там будет сражаться таинственный номер один сборной.

— Тебе нужно попасть именно в одиночки, — покачал я головой. — Финальный турнир один на один — это главная сцена. Ты должен выйти там как представитель всей Яркой Звезды. Не просто как один из десяти или трех, а как единственный и лучший.

Архан хмыкнул, подойдя к столу и наливая себе воды. Его единственный глаз, живой и ясный, смотрел на меня с вызовом.

— Легко сказать. Чтобы это сделать, мне нужно стать сильнее, чем наш таинственный номер один. А личность и силу того, кто будет выступать в одиночках, держат в такой тайне, что даже команда знает только его кодовое имя — «Молот». Говорят, он на пороге Зыбучих Песков. Я же всего лишь средний Вулкан, Лейран. Да и то лишь с твоей сетью.

— Если этот «Молот» — не принцесса Юлианна, то я смогу помочь тебе занять его место, — хмыкнул я. — Но это будет не похоже на прошлый раз. Это будет не больно, Архан. Адски больно. Ты готов к такому?

###

На следующий день я наблюдал за первыми боями турнира десять на десять с высоты одним из отблесков, устроившегося на верхнем ярусе трибун.

Арена, построенная специально для чемпионата за чертой города, поражала масштабами. Это была гигантская площадка примерно километр на километр, окруженная мощным энергетическим куполом, который должен был поглощать случайные выбросы силы и защищать зрителей.

Поверхность арены была разделена на четыре четко выраженные зоны, каждая из которых представляла собой сложный ландшафт.

Слева раскинулся городской квартал с макетами каменных зданий разной высоты, узкими переулками и даже площадью с фонтаном. Справа от него начинался густой лес с настоящими, пересаженными из какой-то чащи, могучими деревьями, плотным подлеском и искусственными холмами, поросшими мхом. Далее лепилось «море» — огромный резервуар с голубой водой, где единственным способом сражения был полет на энергии Потока. И, наконец, четвертая зона была скрыта от прямого взгляда — это была разветвленная сеть подземных тоннелей, входы в которые зияли темными провалами в земле.

С одной стороны к арене прилегали многоуровневые трибуны, уже заполненные шумящей толпой. Но с трех других сторон вместо обычных ограждений стояли гигантские, почти прозрачные полотна, мерцавшие ровным светом.

Это были те самые голографические экраны — новинка, представленная на выставке. На них в реальном времени с разных ракурсов транслировалось все происходящее на арене, причем изображение было на удивление четким. Можно было разглядеть мельчайшие детали — выражение лиц бойцов, вспышки энергии, вздымающуюся пыль.

Первый бой дня свел команды ГорнойКонфедерации и Торговой Лиги. Десять бойцов с каждой стороны появились на противоположных краях арены под оглушительный рев трибун.

Сигнал к началу прозвучал, и арена мгновенно превратилась в хаос. Горные кланы, используя свои «каменные» Буйства, рванулись вперед, как таран, ломая стены в городском квартале.

Бойцы Лиги, в свою очередь, не стали вступать в лобовую схватку. Их бойцы рассыпались, используя лес для маскировки, и начали атаковать с дистанции сгустками энергии, стараясь выманить или, наоборот, выжать противника в воду, где те были менее устойчивы.

Бой был яростным и зрелищным, и экраны то и дело показывали то групповое столкновение на площади, то стремительную погоню по тоннелям, то дуэль над водной гладью. Однако победа все-таки осталась за Горной Конфедерацией. Торговцы воевать умели не слишком хорошо.

После еще нескольких поединков, в которых команды демонстрировали тактику и мощь, на табло загорелось название следующей сборной. Гул трибун нарастал, достигнув кульминации, когда из врат на краю арены вышла команда Яркой Звезды.

Десять фигур в сияющих доспехах с гербами своих кланов. В центре строя, выделяясь мощным телосложением и спокойной уверенностью, шел Архан.

Сборная Яркой Звезды действительно была собрана из лучших. Все десять человек, включая Архана, находились на уровне Вулкана — невероятное достижение для мастеров моложе тридцати.

Пятеро, включая капитана, представляли королевский клан Полар, их доспехи отливали холодным серебром и платиной. Еще пятеро были выходцами из герцогских кланов.

Среди них я выделил Седарина иль Регул, старшего брата Себиана. Он был чуть менее массивен, чем Архан, но его проводник-лев, чью гриву из чистой энергии я видел лишь мельком, излучал мощь позднего Вулкана.

Их первые бои больше походили на избиение. Команда карликового королевства Термор, выставившая всего одного Вулкана и девять Ледников, была смята за две минуты. Архан, действуя как таран на острие атаки, просто прошелся по их построению, его щит и меч, усиленные Рябью, вышибали противников с арены одним-двумя ударами, а его проводник-тигр расшвыривал тех, кого его хозяин не достал.

Следующая команда, из прибрежной республики Харин, продержалась чуть дольше, используя водную зону. Но их тактика была предсказуема, и Седарин со своим львом легко заблокировали их главную атаку, позволив остальным добить противников.

Проблема была в том, что все сильные команды приберегали своих лучших бойцов для финальных одиночных поединков. До поры до времени у Яркой Звезды не было достойных соперников.

Пока они не сошлись с сборной Сиффара.

Сиффарцы не пошли в лобовую атаку. Вместо этого их бойцы, все десять человек, выстроились в линию и синхронно выпустили проводников. Но это были не просто проводники.

Из энергетических форм каждого из них вырвались десятки, а затем и сотни меньших копий — волны отблесков. Огненные саламандры, ледяные рыси, шипастые жуки — целая энергетическая орда, ревущая и шипящая, заполонила арену и ринулась на нашу сборную.

Это была тактика, которую я раньше не видел. Не качеством, а количеством.

Архан и Седарин встали впереди, пытаясь сдержать этот поток. Лев Седарина рычал, разрывая сгустки энергии когтями, а Архан работал щитом как стеной, сминая десятки отблесков одним ударом. Но их было слишком много. Они лезли со всех сторон, отвлекали, изматывали.

Именно в этот момент, когда Архан отражал атаку трех крупных огненных саламандр, одна из мелких, почти невидимых ледяных змеек, проскочила под его щитом и впилась ему в правое плечо.

Раздался резкий, сухой хруст, больше похожий на ломающийся кристалл, чем на кость. Архан громко выругался, и его правая рука, еще секунду назад сжимавшая рукоять меча, беспомощно повисла. Его щит дрогнул.

Капитан команды тут же скомандовал отход и перестроение. Седарин и его лев прикрыли Архана, пока те отступали к тыловой линии.

В итоге бой был выигран — остатки команды Сиффара, истощенные массовым призывом, были быстро добиты, — но цена оказалась высокой.

Когда энергетический купол над ареной погас, санитары уже бежали к нашей команде. Архан стоял, прижимая левую руку к правому плечу, его лицо было бледным от боли и ярости.

Капитан что-то коротко сказал ему, и Архан, скрепя сердце, кивнул. Его место в следующих боях десятки займет запасной боец. Опираясь на плечо одного из санитаров, Архан, сгорбившись, покинул арену под смешанный гул трибун — сочувствующий и разочарованный.

###

Архан с трудом добрался до своей комнаты в общежитии, его лицо все еще было искажено гримасой боли, а правый рукав мундира был разорван, обнажая почерневшую, опухшую кожу плеча. Дверь закрылась за ним, и в тот же миг в углу комнаты из тени материализовался мой отблеск.

— Неплохо сыграно, — произнес я, одобрительно кивая в сторону его руки. — Убедительный хруст. Думаю, не было тех, кто не поверил.

Гримаса боли на лице Архана мгновенно сменилась усмешкой. Он выпрямился, хотя я понимал, что боль все еще пульсировала в его плече.

— Пришлось немного переиграть, — проворчал он, осторожно двигая плечом и вздрагивая. — Эта ледяная тварь действительно впилась в руку. Но ты был прав — их тактика идеально подошла для нашего плана. Теперь у нас есть оправдание, чтобы меня вывести из команды на все пять дней турнира десяток. И еще пять дней на шестерки, в которых я не участвую.

— Именно, — я вышел из тени. — Значит, времени у нас в обрез. Поехали.

Мы покинули общежитие через черный ход, избегая любопытных взглядов. Дорога в горы заняла несколько часов.

Архан большую часть пути молчал, сосредоточенно глядя перед собой, его пальцы время от времени непроизвольно подрагивали, будто он мысленно уже вступал в предстоящую битву.

Наконец, мы достигли долины. Моя паутина, невидимая и смертоносная, беззвучно расступилась перед нами. Воздух здесь был чище и холоднее, а тишину нарушал лишь ветер, свистящий среди скал.

Я повел Архана к центру долины, к тому самому кокону, где проводил свои ритуалы. Он без лишних слов сел на каменный выступ, снял верхнюю часть мундира, обнажив травмированное плечо.

Энергетический сегмент вживленной сети был серьезно поврежден — он выглядел как потускневшая, перекрученная нить света среди сияющей сети остальной энергетики его тела. И плоть вокруг него тоже пострадала неслабо, обморожение минимум второй стадии.

Я приступил к работе. Мои нити коснулись его плеча. Я активировал сложное Буйство Исцеления, вплетая в него техники, позаимствованные у разных стран и усовершенствованные моими собственными исследованиями.

Тончайшие нити, несущие концентрированную жизненную силу, проникли в поврежденные ткани. Я не просто латал сеть — я перестраивал ее, делая более прочной, чем прежде, а также, разумеется, заживлял ткани.

Свет медленно возвращался в потускневшую область, опухоль спадала, а почерневшая кожа приобретала нормальный цвет. Это был болезненный процесс — Архан стискивал зубы, по его лицу катился градом пот, но он не издал ни звука.

Через час работа была закончена. Я убрал руки. Плечо было целым, энергия текла по нему свободно и мощно.

— Можешь двигать, — сказал я.

Архан медленно, осторожно поднял руку, сжал кулак. По его лицу разлилось облегчение, смешанное с решимостью.

— Теперь последний раз, — мои слова прозвучали в гробовой тишине долины. — То, что будет дальше, не имеет обратного пути. И это будет в тысячу раз больнее, чем все, что ты чувствовал до сих пор. Ты готов?

Архан посмотрел на меня своим единственным глазом. В его взгляде не было ни тени сомнения, только стальная, непоколебимая воля.

— Да.