Ткач Кошмаров. Книга 3

Глава 7

Нити Ананси тонкими серебристыми волокнами протянулись к золотисто-зеленому богомолу, замершему перед Кайлом.

— Держись, — предупредил я, прежде чем осторожно ввести первую нить в хитиновую оболочку проводника.

Кайл резко вдохнул, сжав кулаки. Его лицо побелело, но он кивнул:

— Давай.

Я продолжил.

Каждая нить Ананси теперь служила мне щупом, проникая в энергетические каналы богомола. И довольно быстро стало понятно, что проблема куда глубже, чем я мог даже предположить.

У белых проводников энергетическая структура напоминала чистый, но хрупкий кристалл, по бесконечным внутренним граням которого течет Поток. Но здесь всё было иначе. Переплетения энергии внутри богомола Кайла были на порядок более плавными, более настоящими — не просто сосуд для Потока, а живое продолжение самого Кайла.

Самого Кайла в этот момент била сильнейшая дрожь. Он вытянулся дугой на кровати, сжав зубы так сильно, что был слышен их скрип, и лишь болезненно стонал.

И не удивительно, ведь я, в каком-то смысле, копался в самой его душе. Это не могло не быть мучительно.

К сожалению, по-другому было нельзя. Мне нужно было исследовать цветного проводника Потока, так или иначе.

Однако, прежде чем продвинуться дальше, я дал Кайлу минуту передышки. Вскоре его судороги стали слабее, дыхание выровнялось. Можно было продолжать.

— Ещё немного, — приободрил я его.

Я сосредоточился на связи между проводником и его хозяином. Тут тоже было отличие.

Нас с Аном связывала энергетическая нить, в которую, если верить теории, так как на практике это было никак не проверить, были вплетены крупицы моей души и аспекта заавува.

Между Кайлом и его богомолом тоже была такая нить. Но она была куда короче и шире, чем даже у меня, и тем более намного шире, чем у тех подопытных, на ком я проводил ритуал для Курта.

Пожалуй, на этом можно было заканчивать. Я осторожно вывел нити, наблюдая, как золотисто-зелёные энергетические каналы богомола пульсируют, будто негодуя из-за моего вмешательства.

— Это было… хуже всего, что я когда-либо испытывал, — вздохнул Кайл после где-то десяти минут просто лежания пластом. — Теперь ты мне поможешь

Я не ответил. Сидел, тупо уставившись в одну точку.

В процессе изучения я был сосредоточен на процессе и не позволял сам себе отвлекаться. Но теперь, анализируя результаты, я ощутил, как ледяной ком сжал мне горло.

Мне повезло. Черт возьми, мне просто повезло.

Перед глазами всплывали обрывки воспоминаний. Алый вихрь Ледника Яростного, впитанный Ананси. Эксперимент по расширению связи, когда я буквально насильно расширил канал связи. Тогда это казалось гениальным решением, что избавит меня от всех проблем — теперь оказалось, что я просто отсрочил неизбежное.

Я разжал ладонь, и из нее выбрался Ан. Белый, почти прозрачный, с едва заметным фиолетовым отливом после последнего «пиршества». Он шевельнул лапками, и я почувствовал, как его сознание — холодное, чуждое — коснулось моего.

Цветные проводники были на несколько порядков крепче связаны с хозяевами из-за того, что при создании использовался собственный Поток человека. А белые проводники калек…

Когда они достигнут сферы Сдвига Тверди и обретут собственные источники энергии, они либо отбросят своих хозяев, как использованную оболочку, либо… хуже. Перепишут волю, подменят сознание своим.

Моя ситуация была чуть лучше. Расширение связи отложило момент выхода Ана из-под контроля. Но как надолго? Я не мог дать ответ. Уровень Вулкана? Острова Пепла? Выше?

В любом случае, если оставить все как есть, рано или поздно я потеряю контроль над своим проводником. Как это исправить? Особенно с учетом недавнего диагноза врача, напророчившего мне необратимые мутации или смерть, если я попытаюсь разблокировать Поток в ногах?

Одно было понятно. Я не позволю Ану подняться в сферу Сдвига Тверди, пока не найду ответ. Возможно, он и не выйдет из-под контроля после обретения собственного Ледника. Но рисковать и слишком приближать опасный момент не стоило.

— Лейран? — Кайл хрипло выдохнул, прерывая поток мыслей.

Я резко встряхнулся.

— Да. Я тут.

— Мои родные?

— Я помогу их спасти, — кивнул я. — Но искать их ты будешь сам.

Кайл резко поднял голову. На скуле у него дёргался нерв.

— Они взяли их ещё вчера! Если ждать, то…

— А ты думал, я за тебя все сделаю? Если ждать, то они могут их убить? Ну так не жди! Используй все свои возможности и ресурсы, чтобы их найти. И тогда приходи ко мне снова, — я указал на богомола. — Используй своего нового проводника.

Он сглотнул, разглядывая свои ладони — на отсутствующие пальцы на левой руке.

— Я не умею…

— Научишься. Если хочешь их спасти — научишься. Холодная Звезда не могла просто испарить троих людей.

Кайл стиснул зубы, но кивнул. Его проводник вдруг замер, словно прислушиваясь.

— А если… они уже мёртвы?

Я взглянул ему прямо в глаза:

— Тогда будешь знать. И решать, что делать дальше. С этим я тебе тоже помогу, если захочешь.

Тишина. Только треск лампы над кроватью нарушал её. Поток Кайл резко скинул с себя тонкое одеяло, встал, слегка покачнувшись после обморока, кровопотери и болевого шока. Его не раздевали, разумеется, только перебинтовали руку.

— Я найду их. А потом…

— Потом — моя очередь, — я закончил за него. — Но сначала докажи, что ты не просто мясо с проводником.

Он не стал спорить. Просто развернулся и вышел. Я наблюдал, как дверь захлопывается за ним, затем вздохнул и тоже поехал к двери.

Мы уже никогда не станем вновь друзьями. Не после того, как он меня предал. Но я понимал, что он не был плохим человеком, а значит заслуживал того, чтобы мы с ним стали хотя бы союзниками.

Дальше — обратно в центр. Мне нужно было подготовиться к началу занятий и официальному объявлению от Мириа о том, что она стала наставником, а значит потеряла право на руководство фракцией.

Я замер перед дверью своих апартаментов, пальцы непроизвольно сжались в кулаки. По темному дереву растеклись кривые алые буквы: «Пауки — лишь пища для львов!» Краска еще не высохла — капли стекали вниз, как кровь из свежей раны.

— Ну как, Паучник? — раздался сзади нарочито громкий голос.

Повернув голову, я увидел пятерых незнакомых кадетов. Они стояли в расслабленных позах, даже не пытаясь скрыть банку краски с кисточкой, торчащей из нее, что один из них держал в руке.

В центре — рослый блондин с квадратной челюстью, кадет третьего года, судя по нашивке. Его пальцы барабанили по рукояти тренировочного меча.

— Красиво вышло, да? — он широко ухмыльнулся, показывая белые зубы. — Львы всегда были вершиной пищевой цепочки.

Его товарищи захихикали. Один, тощий рыжий паренек, даже причмокнул, изображая звук раздавленного насекомого.

Я разжал пальцы. Спокойно. Это ловушка. Они ждут, когда сорвусь.

— Оригинально, — сказал я намеренно расслабленно. — Но если львы такие грозные, почему лев Себиана проиграл моему пауку на церемонии?

Блондин нахмурился. Рыжий перестал хихикать.

— Ты хитрил! — выпалил кто-то сзади.

— А в реальном бою тебя размажут за секунду! — добавил блондин, сжимая кулаки.

— Может быть, — пожал я плечами. — Но пока что единственное, что вы размазали — это краску на моей двери. Довольно жалкий способ доказать превосходство, не находите?

Блондин покраснел. Он сделал шаг вперед, но его остановил более высокий кадет с шрамом через бровь.

— Не стоит, — пробурчал тот. — Он спровоцирует тебя на драку, а потом побежит жаловаться наставникам.

Я усмехнулся:

— О, теперь я еще и ябеда? Удобно, правда? Когда не можете победить в честном бою — обвиняете противника в трусости. Настоящие львы, ничего не скажешь.

Блондин зарычал, но шрамированный крепко схватил его за плечо.

— Не сегодня, — сказал он. — Но мы еще поговорим, Паучник.

Они ушли, шаркая сапогами по каменному полу. Я дождался, пока они свернут за угол, и только тогда позволил себе глубокий вдох.

Идиоты. Они даже не понимают, насколько облегчили мне задачу.

Я еще раз взглянул на надпись. Краска уже начала подсыхать. Въехал в апартаменты. Дверь закрылась с тихим щелчком.

В тишине комнаты я вдруг осознал, как сильно дрожат руки. Не от страха — от адреналина. Пауки — пища для львов.

Год назад я бы либо огрызнулся, либо сжался в углу, прикрываясь колкостями. Теперь же в груди горело не унижение, а холодная ярость. Я стал сильнее.

Не физически — нет, ноги всё так же предательски не слушались. Но я научился бить так, чтобы противник даже не понимал, откуда пришел удар.

Вот только… Что выбрать? Размазать этих щенков по стенам — и потерять стажировку? Или стерпеть — и дать им понять, что на мне можно вытирать ноги?

Я медленно выдохнул, разжимая пальцы. Нет, драка сейчас — тупик. Они ждут реакции. Ждут, чтобы я либо облажался, либо струсил. Но есть третий вариант — заставить их бояться даже моего молчания.

Скоро они узнают, что насмехаться над пауком куда опаснее, чем над львом.

Едва заметная тень скользнула по стене, сливаясь с узором обоев. Пробравшись через приоткрытое из-за летней жары окно, Ан забрался под потолок комнаты блондина.

Через его глаза благодаря синхронизации я наблюдал, как его грудь равномерно поднимается под одеялом.

Паук замер, затем выпустил тончайшую нить. Она заколебалась в воздухе, как рыболовная леска, пока не коснулась открытого рта спящего. Идеально.

Я сжал кулак, и по нити побежала капля яда — прозрачная, слегка розоватая. Та самая, что дал мне еще в прошлом году Нимпус.

Дозировка: 3 миллиграмма. Достаточно для глубокого сна, но не для смерти.

Капля упала на язык. Кадет всхлипнул, но не проснулся. Его пальцы дёрнулись, затем обмякли. Теперь можно работать.

Ананси спрыгнул на кровать. Его брюшко вздулось, выпуская восемь новых нитей — тонких, как хирургические иглы. Они вонзились в спину жертвы, пробивая кожу между позвонками.

Поясничный отдел — точно что нужно. Я мысленно отмечал точки входа, контролируя каждое движение.

Нити мягко обвили нервы, не повреждая их, лишь слегка сдавливая. Эффект будет как при защемлении — мучительная боль, сложности при движении, подобие паралича.

В конце Ан отсек концы нитей, оставив их внутри. Ни шрамов, ни следов. Только необъяснимая боль, которая сведёт с ума.

А затем паук просто растворился в темноте.

— Спи спокойно, — ухмыльнулся я, лежа на своей кровати в своих апартаментах.

Дверь моих апартаментов распахнулась прежде, чем я успел отозваться. На пороге стоял наставник Дейрат — уже пожилой мужчина с узким лицом, покрытым морщинами, и огромной лысиной, почти не оставившей на его голове волос.

— За мной! — бросил он, даже не представившись.

Я медленно отложил книгу по тактике фортификации, которую изучал, и притворно удивленно поднял брови.

— Сэр, если вам нужна помощь с утренней гимнастикой, я, конечно, тронут доверием, но мои ноги…

— Не смей зубоскалить! — он шагнул вперед, и я уловил запах пота и металла — явно только что с тренировочной площадки. — Пятеро кадетов не могут пошевелиться из-за болей в спине. Тех самых, что оставили тебе «послание» вчера.

Я развел руками, изображая невинность.

— Вы серьезно считаете, что я, с моим состоянием, — я постучал костяшками по подлокотникам кресла, — мог пробраться ночью в их комнаты?

Дейрат схватил меня за плечо — его пальцы впились в ткань рубахи.

— Ты забыл, с кем говоришь. Я видел твоего паука на церемонии. Так что за мной!

Пожав плечами, я отложил книгу и развернул кресло. Спорить не было смысла, так я лишь скорее себя выдам.

Лазарет центра стажировки представлял собой длинный зал с рядами коек, пропахший травами и йодом. Пятеро кадетов лежали на животах, их спины были покрыты липкими пластырями с обезболивающим составом. Блондин при виде меня попытался повернуться, но охнул от боли и вместо этого просто ткнул в меня пальцем.

— Это он! — он попытался приподняться, но только застонал. — Я чувствую эти проклятые нити!

— Доказательства? — потребовал я, останавливаясь у его койки. — Свидетели, видевшие меня или моего проводника? Врачебные заключения, говорящие, что именно нитями вызваны ваши боли? Хоть какие-то улики, указывающие на мою виновность?

— Мы все видели! — закричал другой. — Ты запустил в меня что-то вроде паутины, когда я спал!

— Тогда почему не поднял тревогу ночью? — хмыкнул я. — Если придумываешь ложь, то хотя бы изволь делать это более умело.

— Пятеро против тебя одного, — холодно произнес Дейрат.

— Наставник, думаю, вам прекрасно известно, что мой статус в центре сейчас довольно шаток. Уверен, если захотеть, можно без труда собрать хоть пятьдесят кадетов, готовых оклеветать меня хотя бы ради шанса на дружбу с Себианом, например. Правда думаете, что администрация примет обвинения этих пятерых? Или, может, вам просто стыдно признать, что вас переиграл калека?

Он сжал кулаки. Я видел, как он взвешивает варианты: мой статус кадета-лидера и поддержка Курта против ярости его подопечных.

— У тебя нет алиби, — процедил он.

— Я не покидал апартаменты, — парировал я. — Уверен, дежурные могут это подтвердить, так как скрип моего кресла явно будет хорошо слышен в тихой ночи. Или вы предлагаете обвинить меня на основании криков испуганных новичков? Знаете, хотя я достаточно добродетельный и мягкий человек, чтобы просто улыбнуться этим пятерым вандалам и уйти, это не значит, что об меня можно просто вытирать ноги. Если вы посмеете еще раз обвинить меня в чем-то подобном без доказательств, я буду более чем готов обвинить вас самих в клевете. И если вы, сэр, еще сможете это пережить без особых проблем, то эти пятеро, получив обоснованное обвинение от кадета-лидера, отправятся прямым ходом на выход.

Тишина. Даже стоны стихли. Дейрат понимал — без доказательств (а нити Ана, что были тоньше волоска, не определялись с помощью исследования Потоком, что уже было мной не раз проверено) этот спор он проиграет.

— Следи за собой, Лейран, — произнес он наконец. — Удачу нельзя покупать вечно.

— Лишив меня ног, судьба выдала мне очень большой кредит, сэр, — ухмыльнулся я в ответ.

Я дождался, пока его шаги затихнут в коридоре, и бросил последний взгляд на кадетов.

— Поправляйтесь, — сказал я мягко. — Надеюсь, в следующий раз вы выберете более… эстетичный способ выразить свое мнение. Эстетичный и безопасный для самих себя.

Я провел пальцем по краю висящей на стене карты, оставляя едва заметный след на потрескавшемся пергаменте. Кабинет Мириа был передан ей после предыдущего владельца и она еще не успела тут обустроиться.

Сама она сидела за столом, разбирая документы. Вступление в новую должность и сопутствующие обязанности явно были ей не слишком по душе.

— Правда, что отправил их в лазарет? — спросила она, не отрывая взгляда от бумаг.

— Если бы я реагировал на каждую идиотскую провокацию, — я аккуратно сложил карту, — в центре не осталось бы никого, кроме крыс.

Мириа усмехнулась.

— Они не просто орут в коридорах о твоей виновности, Лейран. Они действительно лежат в лазарете и корчатся от боли.

Я поднял голову, встретив ее взгляд.

— И мне их очень жаль. Но, думаю, эта боль ненадолго. Дня через три они встанут. Никаких последствий. В конце концов, было бы слишком жестоко наказывать пожизненным защемлением позвоночника за вандализм. Ну, мне так кажется.

Она замерла, оценивая мой тон.

— Ты уверен?

— Вполне.

В дверь просунулась голова Этана.

— Уже почти все собрались, — сообщил он, смерив взглядом сначала меня, потом Мириа.

— Да, хорошо, — кивнул я.

Этан исчез, осторожно прикрыв за собой дверь.

— Нам нужно идти, — Мириа встала из-за стола.

Я кивнул, разглаживая складки на рукаве.

— Давай закончим с этим.