Ткач Кошмаров. Книга 3

Глава 11

Наконец Йораниан ударил посохом о каменный пол. Гулкий звук заставил даже самых разгоряченных спорщиков замолчать на мгновение.

— Мы теряем поколения, зациклившись на устаревших методах! — его голос звучал резко, как скрежет стали. — Младшие кадеты тоже могут учиться на реальных боях, а не на учебных схватках в безопасных залах!

Гэррик, старший наставник, сжал кулаки так, что костяшки побелели. Его шрам, пересекающий бровь, казалось, стал еще заметнее от гнева.

— И что? Бросить щенков в стаю волков? Они сломаются, прежде чем научатся!

Кто-то из наставников вскочил со своего места:

— Я был первогодкой, когда меня взяли на учения третьегодок, — сказал он, и в его голосе звучала не просто уверенность, а вызов. — И знаете что? Я выжил. И стал сильнее.

Ториан, один из старейшин, усмехнулся, но в его глазах не было ни капли веселья.

— Потому что ты — исключение. Большинство же просто сдохнет, даже не поняв, в чем ошибка.

Курт, до этого молчавший, медленно поднял голову. Его голос был холоден, как лезвие, только что вынутое из ножен.

— Если они не способны адаптироваться, значит, им не место в клане Регул.

Лирана, единственная женщина среди старейшин, склонила голову набок, ее тонкие губы искривились в язвительной улыбке.

— Ах, да, конечно. Потому что у нас так много лишних бойцов, что можно спокойно отбраковывать половину кадетов.

Я заметил, как Карана, одна из кадетов-королей, пристально смотрела на меня, словно разгадывала мой следующий ход.

Вейс, старший управляющий, вздохнул и потер переносицу.

— Если мы допустим младших, нам придется пересмотреть всю систему оценок, перестроить логистику, нанять дополнительный персонал. Это дополнительные расходы, дополнительные риски.

Йораниан усмехнулся, и в его глазах мелькнуло что-то опасное.

— Боитесь, что ваши любимые третьегодки окажутся не так хороши, когда им не дадут заранее подготовленные сценарии?

Гэррик вскипел.

— Это не тренировки, старейшина Йораниан! Это военные игры, где ежегодно, несмотря на подготовку, происходит множество несчастных случаев и случаются даже смерти!

Я наблюдал, как Гильвиан, второй великий старейшина, медленно сжимал кулаки. Его массивная фигура казалась еще больше от напряжения. Он явно был недоволен, но что-то удерживало его от резких слов.

В споре наступила небольшая пауза и я решил воспользоваться ей. Выехал на центр зала, дождался, когда на меня обратят внимание.

Шепотки и перешептывания кадетов стихли, а взгляды старейшин, наставников и управляющих впились в меня с разной степенью недовольства.

— Позвольте мне сказать кое-что.

Тишина в зале раскололась, как тонкий лёд под сапогом.

— Кадет, — старший наставник Гэррик поднял руку, словно заслоняясь от моих слов. — Ты забываешь своё место.

Его голос был тихим, но в нём звенела сталь.

— Да что он вообще понимает? — кто-то бросил из дальних рядов, и несколько старших управляющих переглянулись, их губы искривились в одинаковых, отточенных годами презрительных ухмылках.

— Его место — на задних скамьях, а не здесь, где решается будущее клана, — прошипел наставник Дейрат, его пальцы сжимали подлокотники так, что костяшки побелели.

Великий старейшина Йораниан не сказал ни слова, но его взгляд — холодный, оценивающий — скользнул по мне, будто взвешивая, стоит ли вообще удостаивать эту дерзость ответом.

— Мы десятилетиями оттачивали эту систему, — старший управляющий Вельс ударил кулаком по столу, и эхо разнеслось под сводами зала. — А теперь какой-то калека с пауком в рукаве будет учить нас, как её менять?

Слово «калека» повисло в воздухе, густое, как яд. Они смотрели на меня так, будто я был пятном на белоснежном мундире клана — досадным, но временным.

— Может, ему ещё и совет старейшин возглавить? — язвительно бросил кто-то слева, и несколько человек фыркнули.

Даже те, кто втайне поддерживал мою идею, сейчас молчали. Никто не хотел связываться с разъярёнными старшими — не из-за страха, нет. Из-за того простого факта, что в их глазах я оставался мальчишкой, осмелившимся поучать дедов.

И тогда заговорил Гильвиан.

— Раз уж это была твоя идея, — его голос перекрыл ропот. — Скажи, что хотел.

Я медленно выдохнул, давая залу окончательно успокоиться, и начал.

— В этом зале собрались те, кто веками держал устои клана Регул в железном кулаке, — мои слова прозвучали громко, но без вызова. — И я не собираюсь утверждать, что эти устои устарели. Но мир вокруг нас меняется.

Глаза Курта сузились, но он не прервал меня. Гильвиан скрестил руки на груди, а Йораниан, напротив, слегка наклонился вперед, словно пытаясь уловить каждое слово.

— Автоматизация, механизация, новые техники Потока — всё это уже не просто теории в книгах. Это реальность. Проводники, мои или Себиана — лишь один из примеров. — Я сделал паузу, давая осознать сказанное. — Если мы продолжим учить кадетов так, как учили их дедов, то через десять лет они окажутся на поле боя с мечом против артиллерии.

Один из наставников, коренастый мужчина с шрамом через глаз, фыркнул:

— Ты предлагаешь бросить вековые традиции ради твоих паучьих фокусов?

— Я предлагаю не бросать, а адаптировать, — парировал я. — Разрешить младшим кадетам участвовать в учениях — не значит сломать систему. Это значит дать им шанс увидеть, как работает война не в теории, а на практике.

— И что, ты думаешь, кадеты первого года, еще толком не отработавшие даже взаимодействий в малых группах, смогут чему-то научиться в таких условиях? — в голосе другого старейшины прозвучало откровенное презрение.

— Если бы я считал иначе, не предлагал бы этого, — ответил я, удерживая раздражение за зубами. — Но давайте посмотрим правде в глаза: даже если половина из них не выдержит и отсеется — это не провал. Это естественный отбор. Те, кто останется, будут сильнее.

Йораниан кивнул, его пальцы постукивали по ручке кресла в задумчивом ритме.

— Ты говоришь о переменах, — вмешался Гильвиан, его голос был холоден, но не враждебен. — Но перемены ради перемен — это хаос.

— Перемены ради выживания, — поправил я. — Война с Холодной Звездой не закончилась, она лишь затаилась. И если мы не начнем меняться сейчас, то когда? Когда их агенты будут диктовать нам условия у наших же стен?

В зале снова поднялся ропот. Несколько наставников переглянулись, а Ирбан, один из кадетов-королей, склонил голову, словно обдумывая мои слова.

— Ты уверен, что твои проводники — это будущее? — внезапно спросил Гильвиан.

— Нет, — честно ответил я. — Но я уверен, что будущее — за теми, кто не боится пробовать новое.

Тишина снова накрыла зал, но теперь в ней чувствовалось не сопротивление, а размышление. Даже Курт, до этого момента сохранявший каменное выражение лица, слегка приподнял бровь.

— Если практика окажется провальной, её всегда можно отменить, — продолжил я. — Но если она сработает… представьте, насколько сильнее станет клан, когда даже самые молодые кадеты будут знать, что их ждёт на поле боя. И, раз уж я был инициатором этого плана, я готов обеспечить достойную мотивацию для участников военных игр.

Я прямо физически ощутил, как холодеет направленный на меня взгляд Курта. Вот только сейчас он уже не мог меня остановить.

— Да? — Гильвиан удивленно поднял бровь. — Например?

— По соглашению со старейшиной Куртом семьи кадетов из победившего в военных играх отряда получат бесплатное право на проведение ритуала создания проводника. Один ритуал на одного кадета-победителя. Я понимаю, что на фоне льва Себиана мои насекомые кажутся большинству присутствующих чем-то несущественным. Но Себиан до сих пор молчит о том, как получил своего проводника, и, похоже, никому так и не удалось найти на него достаточно действенные рычаги давления. С другой стороны, наши со старейшиной Куртом проводники — это реальная возможность для пострадавших в войнах и военных операциях бойцов клана вновь обрести хоть какую-то возможность вернуться в строй. Так что предложение, как по мне, более чем выгодное. На этом все, спасибо за внимание.

Заседание вспыхнуло новым вихрем споров, как только я закончил говорить. Воздух в зале, и без того тяжелый от напряжения, теперь буквально трещал от эмоций.

Консерваторы среди наставников вскочили со своих мест, их лица искажены возмущением, словно я предложил сжечь священные тексты клана прямо здесь и сейчас.

— Этот мальчишка осмеливается называть традиции предков «зашоренной классикой»⁈ — рявкнул один из советников, ударив кулаком по столу так, что раздался треск дерева. Его седая борода тряслась от ярости, а глаза, узкие, как щели, метали в меня молнии.

— Мы не позволим перечеркнуть столетия проверенных методов ради сомнительных экспериментов! — подхватила наставница Лисра, ее тонкие пальцы сжимали край трибуны до побеления костяшек.

Она всегда была яростной защитницей старых порядков, но сейчас в ее голосе слышалось нечто большее — страх. Страх перед переменами.

Но я видел и другое. Некоторые из старейшин, особенно те, кто моложе, переглядывались, их взгляды скользили в сторону Курта и Йораниана. Великий старейшина Гильвиан, несмотря на свою изначальную позицию, сидел, подперев подбородок рукой, и его холодные серые глаза изучали меня с неожиданным интересом.

— Если мы не будем пробовать новое, то так и останемся в прошлом, — спокойно, но громко сказал я, перекрывая шум. — Никто не предлагает отменить старые методы. Мы лишь проверяем, можно ли их улучшить.

— Улучшить⁈ — фыркнул Гэррик. — Ты предлагаешь бросать неопытных щенков в бой, где они либо сломаются, либо научатся неправильным вещам!

— А если не дать им шанса, как они вообще научатся? — парировал я. — Разве не лучше, чтобы они ошибались здесь, под нашим контролем, чем потом — на настоящих учениях, где цена ошибки смерть?

Тишина. Даже Гэррик замер, его губы подергивались, будто он перебирал аргументы и не находил достойного ответа.

— Допустить — не значит бросить на произвол судьбы, — вмешался Йораниан, его низкий, бархатный голос заполнил зал. — Можно установить ограничения.

— Кадеты первого и второго года должны пройти тест на боеспособность, — тут же предложил Курт. Его голос звучал сухо, в нем слышалась едва сдерживаемая ярость за мое несанкционированное предложение, но он мастерски держал себя в руках. — Те, кто не дотягивает до минимального уровня, к учениям не допускаются.

— И курсы выживания, — добавила Лирана, скрестив руки на груди. — Хотя бы теоретические. Одно из соревнований военных игр — партизанская война, и если на нее отправить неподготовленный молодняк, они лишь бессмысленно потратят наши ресурсы!

Я откинулся на спинку кресла, наблюдая, как старейшины обсуждают детали. Они спорили о проходных баллах, о том, кто будет проводить тесты, о том, как организовать выживание. Но суть была ясна — они согласились.

Моя цель была достигнута.

Да, треть кадетов первого и второго года отсеется. Возможно, даже половина. Но это не имело значения. Главное — дверь была открыта.

Теперь, если практика окажется успешной, ее можно будет расширить. А если провалится — ну что ж, по крайней мере, мы попробовали.

Да и в любом случае это уже не будет иметь для меня никакого значения. Ведь главную цель — продемонстрировать истинные возможности Ана, я достигну, даже если это будут единственные военные игры для всех годов стажировки в истории.

Я поймал взгляд Курта. В его глазах читалось недовольство, но и… уважение? Нет, скорее осторожное признание. Он понимал, что я только что выиграл этот раунд.

Но я тоже понимал кое-что.

Это была последняя капля его терпения.

###

Кабинет Курта пахло старым деревом и влажным пергаментом — запах власти, выдержанной в запретах и угрозах. Я въехал, зная, что сейчас будет не разговор, а очередная битва без клинков, где каждый неверный шаг может стоить больше, чем проигранный бой.

Курт сидел за массивным столом, пальцы сжаты в кулак так, что костяшки побелели. Его глаза — холодные, как лезвие ножа перед ударом — впились в меня.

— Ты не имел права, — его голос был тихим, но в нем дрожала ярость, сдерживаемая только привычкой к контролю. — Давать такие обещания. Раскрывать информацию о проводниках, когда даже я не знаю всех деталей… Это предательство.

Я не стал сразу отвечать. Вместо этого оценил обстановку: дверь за мной закрыта, но не заблокирована. Окно за спиной Курта — узкое, бронированное. Ананси лежал под кожей, готовый к атаке, но сейчас требовались не нити, а слова.

— Это не предательство, — наконец сказал я. — Это тактика.

— Тактика? — Курт ударил кулаком по столу, и чернильница подпрыгнула, оставляя кляксу на документах. — Ты поставил под удар весь проект! Если технологию украдут…

— Ее уже потихоньку крадут, — перебил я. — Шейзан и Теневое Сообщество готовы убить за секрет. Холодная Звезда уже пыталась меня похитить. Они и так знают, что технология существует. Теперь вопрос в том, кто ее получит первым — они или клан.

Курт замер, его брови чуть приподнялись — единственный признак удивления. Я использовал паузу, чтобы продолжить:

— Не секрет, что на этих играх у всех заинтересованных сторон будут свои протеже, а закулисная игра будет куда более жестокой, чем сражения кадетов тупыми клинками. Но своим предложением я выманю их всех на свет, столкну лбами, заставлю торопиться, совершать ошибки.

— Ты играешь с огнем, — прошипел Курт, но его голос уже потерял часть гнева. — И без моего согласия.

— Если бы я предупредил, ты бы запретил.

— Конечно, запретил! — он вскочил, стул с грохотом упал назад. — Потому что это безумие! А если действительно выиграет кто-то из их ставленников?

— Значит нам просто надо этого не допустить, — пожал я плечами.

Курт задышал тяжело, как бык перед атакой. Его взгляд метнулся к двери, потом обратно ко мне.

— Ты использовал мое имя, мою поддержку, чтобы протащить свою авантюру. — Он медленно выдохнул. — Если ты снова посмеешь проигнорировать меня, несмотря на все, что я уже вложил в этот проект, я сделаю твою жизнь адом. И семьи иф Регул тоже.

Я молча кивнул. Это был не просто гнев — это последнее предупреждение. Курт терпел мои выходки, пока я приносил пользу. Но теперь баланс пошатнулся.

— Хорошо, — сказал я. — Следующий шаг — согласую.

Он хмыкнул, не веря ни слову. Но и не стал давить. Потому что, несмотря на ярость, он тоже понимал: без меня его проект с проводниками рухнет.

А значит, игра продолжалась.

###

Четыре месяца пролетели незаметно, как песок сквозь пальцы. И вот я стою в душной кузнице Львиной Арены, ощущая запах раскаленного металла и масла.

Передо мной на деревянном столе лежали мои новые ортезы — уже не просто поддерживающие скобы, а полноценные экзоскелеты, напоминающие разработки земного XXI века, если бы их скрестили с фантазией местных кузнецов.

Основу конструкции составляли легкие, но прочные пластины из сплава аллюминия, соединенные шарнирами, позволявшими двигаться почти так же свободно, как здоровым ногам.

Вдоль голеней шли пазы для крепления дополнительного снаряжения, а на бедрах и пояснице располагались скрытые отсеки, куда можно было встроить вольфрамовые гири или даже небольшие клинки.

Но главным улучшением были амортизационные узлы в районе коленей и ступней — теперь я мог не просто стоять, но и прыгать, не опасаясь, что кости не выдержат удара.

Кузнец, коренастый мужчина с руками, покрытыми ожогами и шрамами, постучал по одной из пластин тупым концом молотка.

— Вот тут, как ты и просил, усиленная защита от боковых ударов. Но если хочешь добавить еще пару креплений под скрытые клинки, придется пожертвовать частью подвижности в голеностопе.

Я провел пальцем по краю пластины, оценивая баланс.

— Нет, гибкость важнее. Лучше добавь еще один отсек для гирек на спине — так я смогу перезаряжаться на ходу, не останавливаясь.

Он кивнул, тут же набросав углем пометки на чертеже.

— А если сделать выдвижной механизм? Ты дергаешь за рычаг — и гиря сама выскальзывает в руку.

— Гениально, — я усмехнулся. — Только представь, как это будет выглядеть, если он заклинит в самый неподходящий момент. Нет уж, пусть лучше все работает на проверенной механике.

Еще несколько минут мы обсуждали детали и нюансы, пока Нимпус, до этого молча наблюдавший за нашей беседой, не фыркнул и не потянул меня за рукав.

— Хватит, он разберется со всем остальным. Лучше пошли со мной.

Лаборатория, как всегда, представляла собой хаос из склянок, книг и странных механизмов.

— Как твой арсенал ядов? — начал Нимпус без особых предисловий

Я покачал головой.

— Ан уже на пределе. Четырнадцать видов — от усыпляющего до нервно-паралитического. Но толку мало, если противник блокирует попадание в кровь с помощью Потока.

Старик задумчиво потер подбородок, затем неожиданно сунул руку в складки своего запачканного халата и вытащил небольшую коробочку. Внутри лежали десяток тонких металлических игл, слегка загнутых на концах.

— Я знал, что ты об этом скажешь. Видишь эти каналы? — Он повернул одну из них к свету, и я заметил почти незаметную полость внутри. — Заряжаешь ядом, бьешь с достаточной силой — и даже если противник блокирует Потоком кожу, игла все равно пробьет.

Я взял одну из них, покрутил в пальцах. Острота на конце была идеальной — достаточно, чтобы проникнуть под защиту, но не настолько, чтобы сломаться при ударе.

— Ты же знаешь, что я не могу пообещать использовать их только в крайних случаях.

— О, конечно, — Нимпус скривился в своей обычной язвительной ухмылке. — Потому что ты образец сдержанности и милосердия.

— Но могу гарантировать одно, — я положил иглу обратно в коробку. — Те, кто не заслуживают этого, даже не увидят их в деле.

Старик хмыкнул, но в его глазах мелькнуло что-то вроде одобрения.

— Ладно, бери. Только не приходи потом ныть, если случайно себя уколешь.

Я сунул коробку во внутренний карман, чувствуя, как холод металла сквозь ткань напоминает о новом оружии.

— Спасибо. За всё.

Нимпус махнул рукой, как будто отмахиваясь от сентиментальностей, но перед тем, как развернуться к своей коморке, бросил через плечо:

— И да… Не облажайся на этих играх. Ты заслуживаешь, чтобы тебя наконец признали.

Я не ответил, но его слова засели где-то глубоко внутри, горячим угольком в груди.

Оставалось только оправдать ожидания.