Тишина в эфире

Глава пятнадцатая. Юнона

Шестидесятые годы двадцатого века

Европа

Добрая подруга мужчины отложила визит на неопределенный срок, но разочарование его выглядело несколько фальшивым. Так он мог бы вести себя, узнав об отмене приема, куда ему до смерти не хотелось идти. Впрочем, такое поведение можно было списать и на усталость, связанную с огромным количеством дел. Мужчина не только раздавал приказы слугам, организовывавшим многочисленные обеды и балы, но и управлял большой винодельней. Она уже не раз думала о том, что он мог нанять пару-тройку управляющих, но по известным только ему причинам не делал этого, предпочитая вникать во все лично. Одна из немногих черт его характера, которая не вызывала в ней отвращения: невероятная, переходящая все мыслимые и немыслимые границы педантичность вкупе с желанием получать и готовить только самое лучшее.

Увлекшись делами, мужчина почти забыл о своей пленнице. Они виделись только за ужином, реже – за завтраком. Все остальное время хозяин замка проводил либо на виноградниках и в здании, где находилась винодельня, либо в своем кабинете, большой светлой комнате с камином, удобными креслами и столом из красного дерева, которую она видела лишь однажды – в тот момент, когда ей строго-настрого запретили сюда приближаться. За едой мужчина чаще всего думал о своем, лишь изредка отвлекаясь на то, чтобы высказать ей очередное оскорбление: не так оделась, неправильно держит столовый прибор, неподобающим образом собрала волосы. Он ни разу ее не ударил, и в жуткие подземелья больше не водил. А даже если бы повел, она не испугалась бы. И не только потому, что после увиденного там, похоже, навсегда разучилась чего-либо бояться. Впервые за все время пребывания в замке, если не впервые за всю жизнь, у нее появилась цель. Яркая, манящая цель, мысли о которой согревают холодными ночами и придают решимости в моменты самого черного отчаяния.

Раньше она коротала свои дни, прогуливаясь по саду, а порой не выходила из спальни по несколько суток, если мужчина ее не звал. Теперь ей завладело новое увлечение: она с утра до вечера сидела в библиотеке, совершенствуя свой французский и изучая другие языки. Последние давались до завидного легко, равно как и более точные науки: арифметика, геометрия, химия, физика, астрономия. Когда она впервые заговорила с новым главным поваром на его родном итальянском, хозяин замка удивленно поднял бровь, а потом улыбнулся и сделал своей даме изящный комплимент. Он начал расспрашивать ее об успехах в обучении и даже посоветовал несколько важных, по его мнению, книг.

– Рад, что ты заинтересовалась науками и литературой, дорогая, – искренне похвалил ее мужчина. – Моя жена должна быть образованной дамой.

– Мой долг – быть такой, какой меня пожелает видеть мой господин, – ответила она, опустив глаза и стараясь не смотреть на лежавший на расстоянии вытянутой руки нож. – Я рада ему услужить.

– Умница. Но если ты еще раз выйдешь к ужину с распущенными волосами, как грязная дворовая шлюха, то я велю высечь тебя плетьми. Ешь виноград, душа моя. Это из последнего урожая. Я помню, что ты любишь сладкий виноград. Его собрали специально для тебя.

В библиотеке мужчины были книги и на арабском, и на древнегреческом, и на арамейском. Встречались среди них и книги на темном языке, особом наречии, которое широко использовалось в мире, где жил хозяин замка. Покопавшись в старых рукописях, она нашла небольшой томик, похожий на учебник, но процесс освоения темного языка шел не так быстро, как хотелось бы. Между тем, именно здесь, в книгах, заполненных таинственной формы буквами, непривычными для глаза европейца, прятался ответ на вопрос, который мучил ее сильнее словесных издевательств и пощечин. Если кто-то и знает, как убить бессмертного, то рецепт написан на темном языке. Откуда она это знала? Речь шла не о знании, а о каком-то мрачном чутье, поднимавшемся из самых темных уголков души. Она верила, что разгадка совсем рядом, и близость победы вдохновляла ее на более активные поиски.

***

Однажды утром, когда она сидела перед зеркалом в своей спальне и любовно проводила черепаховым гребнем по волосам – ровно сто раз, как учила мать – в дверь заглянула служанка.

– Госпожа еще не одета! – всплеснула руками она. – Его светлость хочет вас видеть…

– Прямо сейчас?..

– Да, да! Приехала его подруга, и он хочет представить вас друг другу до завтрака!

– Мне нужно надеть что-нибудь особое?

Служанка в очередной раз всплеснула руками и подошла к шкафу, содержимому которого и королева позавидовала бы.

– Прошу вас, госпожа, поторопитесь! Иначе его светлость накажет меня… да и вас тоже.

– Достань черное. Шелковое, то, что с красной вышивкой.

– Нет-нет, госпожа! – всполошилась девушка. – Черное – ни в коем случае!

– Почему? Разве к завтраку нельзя надевать черное?

– Не к этому завтраку, госпожа. Лучше возьмите белое. Вот это, с кружевами. Наряд чудо как хорош, а белое вам к лицу. Подберу для вас украшения. Пожалуйста, одевайтесь поскорее!

***

Мужчина ожидал ее в фиалковой приемной – комнате, куда приводили самых дорогих гостей. Мягкая мебель, дорогие ковры, украшенные современными картинами стены – всюду царили оттенки фиолетового, цвета, который, по мнению хозяина замка, лучше всего располагал к задушевным беседам. В вазе на невысоком столике из светлого дерева стояли только что срезанные садовником розы. Кроваво-красные с крохотными белыми пятнышками. На серебряном подносе она заметила чайник и три пустые чашки. Крышка маленькой фарфоровой сахарницы была закрыта, ложки дожидались своего часа на специальной подставке. Горевшие в канделябре свечи наполняли воздух комнаты ароматом неведомых цветов.

– Дорогая, наконец-то. Мы заждались.

В голосе мужчины не было ни намека на возмущение, и это заставило ее оторопеть. Опоздай она к завтраку, обеду или ужину, он бы ругался последними словами.

– Прошу прощения, мой господин. Я подбирала достойный наряд для знакомства с важной гостьей.

Она сделала глубокий реверанс, придерживая юбку платья и опустив глаза. Женщина, сидевшая на диване рядом с хозяином замка, весело рассмеялась.

– Милая девушка. Похожа на леди. Кажется, у вас наконец-то появился вкус, граф. Раньше вы выбирали простушек. Дешевых, как фальшивое золото, похожих на застиранное белье. Или на истоптанные туфли, которые давным-давно следует выбросить, но жаль расставаться с любимой обувью.

Женщина была настоящей красавицей – она видела это даже в полумраке гостиной. Рыжие волосы тяжелыми шелковыми волнами опускались на плечи, глаза цвета свежей весенней травы светились жизнью и острым умом. На незнакомке было платье из черного атласа, плотно облегавшее фигуру и открывавшее большую часть груди. Шею украшало бриллиантовое колье, на тонких пальцах сверкали изящные кольца. Она залюбовалась женщиной и не сразу заметила еще одну странность в поведении хозяина замка. Вместо того, чтобы возмутиться и указать собеседнице на бестактное замечание, он смущенно улыбнулся.

– Зато они были красивы.

– Фальшивое золото тоже выглядит красивым, если не смотреть слишком пристально, – отпарировала незнакомка. – А в истоптанных туфлях угадывается прежняя форма.

– А я-то думал, что тебе нравились мои игрушки.

– Не будь еще большим дураком, чем ты есть. Твои девки, которых человеческий бог обделил не только манерами, но и умом, не могли заинтересовать никого, кроме тебя. Что может быть проще, чем запугать такую? Она будет смотреть в пол, говорить «мой господин» и делать все, о чем ты ее попросишь. А ты будешь наслаждаться мнимой властью, унижая и оскорбляя. Именно так поступают трусы, мой дорогой.

При этих словах мужчина дернулся, как от внезапной пощечины. Она, не совладав со своими эмоциями, ахнула и широко распахнула глаза. Незнакомка покровительственно улыбнулась и потрепала хозяина замка по руке – совсем так, как он время от времени поступал со своей пленницей.

– Не грусти, милый. Ты ведь знаешь, что я говорю это из любви. Ты заслуживаешь правды. Кстати, где твои манеры? Ты до сих пор не представил мне свою прекрасную леди.

Хозяин замка назвал ее имя, а потом добавил, взглянув на женщину:

– Это моя близкая подруга. Можно сказать, наставница. Называй ее «мадам».

Она присела в очередном реверансе.

– Очень приятно, мадам.

– Взаимно, дитя. – Зеленые глаза скользнули по ней, и она почти физически ощутила, как по коже ползают холодные мерзкие змеи. – Оставьте нас, граф, и велите слугам накрыть к завтраку. Я хочу поговорить с вашей невестой наедине.

***

Взяв новую знакомую под локоть, мадам провела ее в библиотеку. В замке, судя по всему, она бывала много раз и знала все лестницы и коридоры как свои пять пальцев.

– Давно вы здесь обитаете, душа моя? – спросила гостья, когда они опустились на обтянутую белым атласом оттоманку.

– Почти четыре года, мадам.

– И какой вы находите жизнь в замке? Вкусна ли еда? Мягкую ли вам стелют постель? Как быстро слуги исполняют ваши приказы?

– До приезда в замок и знакомства с господином я не знала, что такое счастье, мадам. Он открыл для меня новый мир.

Мадам положила локоть на маленькую подушку и достала из широкого рукава платья расписной веер.

– Мир, полный злости, унижений и страданий, полагаю?

Она едва слышно вздохнула и опустила глаза, надеясь, что лицо ее не выдаст.

– Вовсе нет, мадам. Повторяю, я счастлива так, как только может быть счастлива смертная женщина.

– У вас странные представления о счастье. Где вы родились, синьорина? – спросила подруга мужчины по-итальянски. – Кем были ваши родители?

– Я родилась в маленьком городке, которого нет на карте, мадам. Мой отец пас стада, а мать шила одежду.

– Это мать научила вас одеваться со вкусом? – перешла собеседница на английский.

– Нет, мадам. Этому меня обучил господин. Моя мать была слишком бедна для того, чтобы понимать значение слова «вкус».

Мадам раскрыла веер и окинула ее оценивающим взглядом, а потом задала вопрос на незнакомом ей языке.

– Простите, я не поняла вас, мадам.

– Ты владеешь итальянским и английским, но не знаешь темного языка.

– Не знаю, мадам. Но я немного пишу и читаю на темном языке. Он непрост… особенно если изучать его без наставника.

– Дочь портнихи и пастуха даже в наши дни редко умеет читать на родном языке, не говоря уж о других наречиях. Ты мне лжешь?

– Я бы не посмела, мадам. Я и вправду родилась в семье портнихи и пастуха. Языки я изучаю благодаря библиотеке своего господина.

Холеные пальцы подруги хозяина замка ловко закрыли веер – и спустя мгновение расписная ткань шлепнула ее по щеке. Мадам закинула голову и расхохоталась.

– Ты отличаешься от женщин, которых он сюда приводит. Есть в тебе что-то необычное. Что-то опасное. Как голодный дикий зверь, который спит в твоей душе и терпеливо дожидается освобождения. Думаешь, как бы подмять его под каблучок, да?

Она почувствовала, как к лицу приливает кровь.

– Что вы, мадам! Единственное, чего я хочу…

– … освобождения из плена чудовища?

– Нет!

– А чего же? Статуса графини? Богатства? Вороха дорогих платьев? Арабских скакунов? – Не дожидаясь ответа, мадам махнула на нее рукой. – Этот тюфяк отдаст тебе все, что пожелаешь. Я вижу, как он на тебя смотрит. Слышу, как он говорит о тебе. Так он не смотрел ни на одну женщину, которую притаскивал сюда, и не говорил так ни об одной из них. – Она придвинулась ближе и доверительно заглянула собеседнице в глаза. – Хочешь, я помогу тебе?

Голова у нее шла кругом – совсем как после бокала вина за полчаса до завтрака, выпитого на голодный желудок. Она не могла взять в толк, что нужно этой женщине, не понимала, о чем она толкует и чего добивается. Может, это еще одна изощренная шутка хозяина замка? И после этой беседы мадам отправится к нему для того, чтобы передать детали разговора? Нет. Стоило гостье открыть рот и произнести первые слова, обращенные к мужчине – и она поняла, что его «близкая подруга» имеет над ним странную власть. Она видела, как он сжался, услышав оскорбления, заметила, как изменился его взгляд. Он разом растерял и стать аристократа, и высокомерие, которое носил как идеально пошитый дорогой костюм. Ей очень хотелось узнать и личную историю мадам, и историю ее отношений с хозяином замка. Но сейчас она хотела только одного: обзавестись союзником. Даже если она обожжется, как мотылек, бездумно полетевший на пламя – пускай. Хуже не будет. Она на дне. Пришло время подниматься на поверхность.

– Хочу, – сказала она с твердостью в голосе, которой сама от себя не ожидала.

Мадам поднялась на ноги.

– Ты милая девочка, – одарила она собеседницу очередной улыбкой. – Мы поладим. Что ты сейчас читаешь?

– «Божественную комедию» в оригинале.

– Прекрасный выбор. А что ты читала до этого?

Ответ «трактат о ядах на темном языке» чуть не сорвался с губ, но она совладала с собой.

– Поэзию Сапфо, мадам.

– Сапфо! – восхитилась гостья, прижав руки к груди в несколько картинном жесте. – Не хотите почитать мне вслух?