Тишина в эфире

Глава двенадцатая. Рэй

Ночь с понедельника на вторник, 7-8 ноября 1989 года

Треверберг

Виттория сделала последний глоток виски, свесившись с кровати, поставила стакан на пол и устроилась рядом с Рэем, положив голову ему на плечо.

– У тебя тут чертовски холодно, – сказала она. – Ноябрь на дворе, пора намекнуть городским службам, что нужно включать отопление. Я не замерзну, если что. О тебе беспокоюсь.

– Отопление? В твоей новомодной квартире в небоскребе – может быть. Но только не в спальном районе. Здесь его включают в лучшем случае раз в пять лет. На два месяца. Один из них – апрель или август.

– Почему бы тебе не переехать ко мне, Лок? Это же страшная дыра. Ржавая вода в душе, дребезжащий холодильник, соседи-наркоманы. Или сними себе жилье получше. Что за романтика – ютиться на тридцати квадратных метрах в самом жутком районе Треверберга?

Рэй бросил на нее короткий взгляд. Виттория в кои-то веки не покрыла лицо тройным слоем штукатурки. Даже помады нет. Выглядела она странно. И говорила странно. И вела себя более чем странно.

Вечера офицер Лок часто проводил вне дома: ужинал у отца, пил с Лоуренсом или с кем-нибудь из приятелей, катался по городу со сводным братом Валентином, показывал новым жильцам принадлежавшие ему квартиры, решал финансовые вопросы в банке, просматривал свежие арендные договора или уточнял старые по просьбе квартирантов. О свиданиях они с Витторией договаривались заранее: в участке, если дела позволяли на минуту отвлечься, за едой, если они обедали вместе, или по телефону, если кто-то из них был вынужден поехать в суд, в другое отделение полиции или на место преступления. Но сегодня около девяти вечера детектив Лейб постучала в дверь Рэя без всякого предупреждения. Гостей он не ждал и настроился на одинокий вечер, полный вдохновляющего безделья. Телевизора у офицера Лока не было: этот лишний предмет мебели заменял книжный шкаф. Большую часть стоявших в нем книг он перечитал на три, а то и на четыре раза, но героем нынешнего вечера предстояло стать роману «Рождение Юноны», который Лоуренс всучил другу сегодня утром. Не то чтобы Рэй очень хотел бросать любимые детективы и переключаться на психологическую прозу, но детектив Уайт был настойчив. Опыт показывал, что к таким советам нужно прислушиваться.

Так Виттория и застала своего мужчину. Он сидел в потертом кресле и в свете напольной лампы с зеленым абажуром проглатывал страницу за страницей. Пепельница, стоявшая на журнальном столике, была пуста. Обычно Рэй во время чтения курил одну сигарету за одной, в противном случае сконцентрироваться на сюжете не было ни единого шанса.

– Меня все устраивает, Вики, честное слово. Мне нравится эта квартира. А еще мне понравилось то ничего, которое сегодня было на тебе вместо одежды под плащом.

Он попытался обнять ее, но Виттория отстранилась. Она села и взяла с прикроватного столика пачку сигарет. Поколебавшись, Рэй все же задал вопрос, который давно вертелся у него на языке.

– Что случилось вчера вечером?

Щелкнув зажигалкой, детектив Лейб сделала глубокую затяжку и откинулась на подушки. Сигаретный дым поплыл в безветренном воздухе маленькой спальни, скручиваясь в причудливые кольца.

– Почему ты решил, что вчера что-то случилось?

– Сегодня тебя не было на работе. Ты не звонила, а когда ты не выходишь, то всегда мне звонишь. Я пришел к вам в отдел и встретил Вагнера. Он рассказал какую-то путаную историю про рейд в Ночном квартале, которую и сам вряд ли понял. Анны не было. Твоя начальница отказалась говорить со мной, сославшись на занятость, хотя для меня Лиза всегда находит минутку, ты и сама это знаешь. Я недоумевал и решил, что завтра задам все вопросы тебе. А теперь ты являешься вечером, не предупредив о визите. Если бы Валли не отменил наш поход в театр в последний момент, ты бы долго стучала и звонила в дверь пустой квартиры.

– Не уверена, что хочу об этом говорить, Рэй.

– Ладно. Как там Вагнер? Хорошо справляется?

Виттория стряхнула пепел в большую пепельницу, стоявшую тут же на прикроватном столике, и оглядела свой маникюр, поджав пальцы.

– Более чем. Умный малый. Я уже тысячу раз говорила Лизе, что ему самое место в убойном отделе. Да и Лиза ему то же самое твердит. Но он уперся и хочет сделать карьеру по всем правилам. Сначала – отдел нравов, потом – отдел по борьбе с наркотиками. Потом, если получится, отдел по борьбе с организованной преступностью. А потом уже отдел по расследованию убийств. Логика здесь есть. Если как следует узнать криминальный мир Треверберга изнутри, то работать в убойном будет в разы проще.

– Ты подружку ему еще не присмотрела?

– Я похожа на сваху, Лок?

– Ты похожа на чертовски сексуальную вампиршу-детектива из отдела нравов, которая спит в моей постели. Дай-ка подумать… ах да. Ты и вправду чертовски сексуальная вампирша-детектив из отдела нравов, которая спит в моей постели! Ну и дела. Тебе никто не говорил, что курить в одиночку невежливо?

Улыбнувшись, детектив Лейб протянула ему сигарету, и Рэй сделал пару мелких затяжек.

– Хочешь кофе, Вики?

– Нет.

– А что-нибудь пожрать?

– Нет. – Она вздохнула и отдала ему сигарету насовсем. – Я не уверена, что хочу продолжать работать в полиции.

– Не понял?

Виттория обхватила себя руками и посмотрела на разноцветные квадраты, из которых было соткано одеяло.

– Я хотела позвонить тебе в воскресенье вечером, узнать, дома ли ты. Хотела приехать. Но не успела, потому что мой номер набрал один из наших осведомителей. Половину ночи парень работает в «Девяти совах», а оставшееся время проводит в клубах попроще. Иногда его просят присмотреть за тамошними ночлежками и лав-отелями, когда намечается более-менее крупная сделка. На воскресный вечер как раз намечалась такая. И не просто крупная, а очень крупная.

– А, те работорговцы, о которых ты рассказывала. Привозят девушек из Восточной Европы, да?

Вампирша медленно кивнула.

– Да. По крайней мере, мы думали, что они торгуют девушками из Восточной Европы. Через полчаса вся группа была на месте. Мы вломились в эту трижды проклятую ночлежку, оцепили все вокруг на расстоянии километра. Но девушек там не было.

– Как? – удивился Рэй. – А кто был?

– Дети. – Ее горло сжалось от подступивших к ним слез, и она сделала пару глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. – Совсем маленькие дети. От семи до двенадцати лет. Подростки тоже, но, в основном, дети. Все в синяках, в крови, страшно голодные и напуганные. Их держали в клетках. В самых настоящих клетках, в таких перевозят животных из зоопарков. Лиза приехала с нами. Она работает в отделе нравов целую вечность, много всякого повидала, казалось бы, ее уже ничем не удивить и не испугать, но лицо у нее было такое, будто перед ней открылся последний круг ада. Наверное, это и есть последний круг ада. Они смотрели на нас, пытались выбраться из клеток, плакали, кричали, звали родителей. Они…

Виттория разрыдалась, и Рэй, неловко обняв ее, поцеловал в макушку. Умением утешать он похвастаться не мог, а при виде плачущих женщин и вовсе терялся, становясь беспомощным, как ребенок. Тем более что эта женщина на его памяти плакала впервые. Оба они молчали, забытая сигарета тлела в пепельнице, в ванной капала вода, а часы на стене мерно отсчитывали секунды. Что бы он почувствовал, став свидетелем такого? Офицер Лок прошел не одну войну, вытаскивал из-под огня раненых солдат, зашивал жуткие раны в полевых госпиталях, каждый день видел смерть, работая в реанимационном отделении госпиталя имени Люси Тревер. Когда тебя окружают страдания, сохранить здравый рассудок можно лишь одним способом – научиться не пропускать все это через себя. Ты забываешь и подростка, разбившегося на мотоцикле, и беременную женщину, перерезавшую вены из-за невозможности сделать аборт, и жертв страшных аварий, виновниками которых стали водители-наркоманы. Все это рано или поздно уходит в прошлое, подгоняемое злыми циничными шутками коллег в минутных перерывах на чашку кофе во время тридцатичасовых дежурств.

Но дети не забываются никогда.

Самые терпеливые пациенты, которые не плачут, когда ты обрабатываешь их ожоги или зашиваешь разодранную после падения с дерева ногу. И самые кошмарные пациенты в те роковые ночи, которые знакомы каждому реаниматологу: «скорые» приезжают одна за одной, громкоговоритель не замолкает, в приемном покое не протолкнуться, все операционные заняты, а у тебя на руках умирает ребенок. Рэй давно ушел из госпиталя имени Люси Тревер, но маленьких пациентов, которых так и не смог спасти, до сих пор помнил по именам. Иногда они являлись ему во сне, и он, открыв глаза посреди ночи, боялся возвращаться в постель, а несколькими часами позже на месте преступления испытывал облегчение, видя в меловых силуэтах на полу или асфальте взрослых мужчин и женщин.

– Не плачь, Вики. Вы наконец-то поймали козлов. Их посадят надолго.

– Если найдут прямые доказательства. Пока что мы располагаем лишь косвенными уликами. Дети в корне меняют дело, но у этих ребят отличные адвокаты. Отбрехаются даже в том случае, если против них будет весь мир. – Она вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Я не могу спать, не могу есть. Эти грязные дети в клетках так и стоят у меня перед глазами.

Рэй рассеянно перебирал в пальцах прядь ее волос.

– Возьми отпуск. Съезди к отцу в Штаты. Проветри голову. Мы каждый день видим столько кошмаров, что любой другой давно поседел бы. Но у нас тоже нервы не железные. Ты хороший коп, этот случай – не повод отказываться от карьеры.

– Я больше не вернусь в отдел нравов, – твердо сказала Виттория.

– Так пойдем к нам. Я поговорю с шефом. Зря ты, что ли, университет заканчивала? Он разозлится, конечно, и скажет, что я пользуюсь служебным положением в личных целях, и не мне о подобном просить после той выходки в «Фиолетовом солнце». Но к тому времени, как ты вернешься из отпуска, он слегка подостынет, а я получу место его заместителя.

– Смотрю, вы уже все решили за меня, мистер. Прикурите-ка еще одну сигаретку для дамы.

– Курить вредно, леди. Уж лучше я еще разок проверю наощупь то ничего, которое было у вас под плащом.

***

Телефонный звонок казался Рэю звуком из другого мира. Виттория глубоко спала, удобно устроившись на своем любимом матрасе – собственном мужчине. В первые недели их отношений эта ее привычка приводила офицера Лока в некоторое недоумение. О том, что обращенные женщины во сне превращаются в труп, коим, в общем-то, являются и в состоянии бодрствования – сердце не бьется, дыхания нет, кожа ледяная – он уже знал, потому что встречался не с одной и даже не с двумя вампиршами. Но если эта женщина спит не рядом с вами, а на вас, да еще и зимой, да еще и в холодной квартире, вы рискуете подхватить воспаление легких. Даже если Виттория отправлялась в кровать раньше Рэя, по пробуждении он неизменно ощущал приятную тяжесть ее тела. Как она умудрялась перебираться на него, обычно спавшего чутко, как хищник, оставалось загадкой. Впрочем, темные эльфы воспаления легких не боятся, а к странной привычке своей женщины офицер Лок быстро привык. Жарким летом он даже получал от нее удовольствие.

Протянув руку, Рэй нащупал на прикроватном столике телефонный аппарат. Вполне реальный телефонный аппарат, звонивший не в другом, а в этом мире. В такой час его номер мог набрать только дежурный из полицейского участка. И новости он всегда сообщал дурные.

– Офицер Лок слушает.

– Здорово, мужик, – ответила трубка голосом Лоуренса. – Я тебя разбудил?

– Нет, мать твою, я вытираю пыль и мою полы! Какого хера тебе надо, Уайт? Ночь на дворе!

– Я переживал, что позвоню в разгар страстного секса, и Вики от злости тебя сожрет, а ты должен мне пять долларов.

– Пять долларов?! С какой стати?

– Расслабься, я проверял, как хорошо ты соображаешь.

– Я прекрасно соображаю в любое время суток, чего не скажешь о тебе! Каких таблеток ты нажрался сегодня, решив набрать мой номер посреди ночи?!

– Пока что никаких. Я тут слегка занят. И тебе тоже приехать не помешает. Нашли труп Альберты Пэйдж.

Сон с Рэя сняло как рукой. Он сел на кровати, спустив ноги на пол, и поморщился – тот был ледяным.

– Чего? Какой труп?!

– Мертвый и холодный. Просыпайся, мужик. Вряд ли ты сильно опьянел от пары глоточков крови твоей вампирши. Кстати, а как она действует на темных эльфов? Я слышал, что возбуждающе. Стоит попробовать? Это может приглушить хренов голос?

– Ты на полном серьезе, Уайт? Альберта Пэйдж мертва? Когда это случилось?

– По моим прикидкам, между восемью и десятью вечера. Ее задушили. К слову, очень профессионально. Почему ты не спрашиваешь «где это случилось»? Ответ тебя удивит.

– И где же?

– В квартире Китти Свонсон.

Рэй встал, опрокинул бутылку виски, забытую на ковре, и выругался. Виттория, лишившаяся любимого матраса, недовольно заворчала и перевернулась на другой бок, но не проснулась. Обращенные редко просыпались посреди ночи, разве что если их будили насильно. Правда, ни одно темное существо в здравом уме не стало бы творить подобные глупости. По сравнению с яростью насильно разбуженных вампиров извержение вулкана – милый фейерверк.

– Какого черта Альберта Пэйдж делала в квартире Китти Свонсон?

– Хороший вопрос. Я бы с удовольствием задал его мисс Свонсон, только ее тут нет. И это странно, потому что некоторое время назад я видел, как она входила в двери своего дома. Даже перекинулся с ней парой слов.

– Ты знаком с Китти Свонсон?

– Хватит болтать, мужик. Барни звонил мне, и я сказал, что поговорю с тобой. Ноги в руки – и приезжай. Кондоминиум «Луна и солнце». Поторопись, а то на вечеринке выпьют все шампанское.

– Это же два небоскреба возле делового квартала. Как ты умудрился приехать раньше меня? Я добираюсь туда максимум за полчаса, а тебе через весь город чесать!

– Уже нет. Я тут живу. На месте поговорим. Буду ждать у входа.

***

Когда Рэй остановил машину на парковке возле кондоминиума «Луна и солнце», происходящее и вправду напоминало вечеринку. Здесь было как минимум семь патрульных автомобилей и три «скорых», все – с включенными проблесковыми маячками. Журналисты и телевизионщики приехать не успели, а вот шеф успел. Он стоял, положив локоть на открытую дверь служебного «форда» (по такому случаю капитан Мэй водрузил на ее крышу маленький проблесковый маячок) и говорил с кем-то по телефону. Офицер Лок направился было к начальнику, но подошедший сзади Лоуренс взял его под локоть.

– Ты побил все рекорды, мужик. Пятнадцать минут!

– Вики с утра мне устроит пятнадцать минут, – вздохнул Рэй. – Надеюсь, часам к пяти-шести управимся.

– Управимся. Ничего особенного там нет, я успел глянуть. Работа профессиональная. Даже ворс на ковре не примял. Но зато оставил нам маленький подарочек.

– Дай-ка я угадаю. Очередную записку.

Детектив Уайт закивал, туша докуренную сигарету в жестяной пепельнице над урной.

– Ага. Почерк тот же. «Лжецы рано или поздно расплачиваются за свои преступления, моя Юнона. Ты достойна правдивой истории, и я лично прослежу за тем, чтобы она была написана». Засунул записку ей в рот. А чтобы освободить место, отрезал язык.

Офицер Лок запахнул куртку, спасаясь от порывов холодного ветра.

– А язык куда подевался?

– Он сжег его с помощью маленькой газовой горелки. Оставил там же, в ванной, на фарфоровом блюде, в окружении свечей с запахом ванили и жасмина. Выглядит как романтический ужин, приготовленный неумелой хозяйкой. Сплошные угли.

– Прямо в ванной отрезал?

– Нет. Еще до прихода в квартиру. В противном случае там все было бы залито кровью. А на кровь намекают разве что следы самой Альберты Пэйдж. Цепочка начинается от порога входной двери и ведет в ванную. Там и обрывается. Вопросов много, ответов пока что мало. Если следовать логике этого парня, могу предположить, что он отрезал ей язык, а потом велел наступить в собственную кровь и пройтись по чистенькому ковру. Вот такая вот прощальная записка лжеца.

Рэй в сердцах сплюнул и убрал руки в карманы джинсов.

– Да, в теории звучит вполне складно. Боги, ну и псих. Завтра в СМИ поднимется страшная шумиха.

Лоуренс повел друга к парку, отдаляясь от толпы полицейских.

– Я ведь уже говорил, что видел Китти Свонсон незадолго до случившегося?

– Да. И, надеюсь, ты объяснишь мне, в чем тут дело.

– Для начала скажу, что своими глазами наблюдал, как она входила в двери этого дома. Но в квартире ее нет.

– Она могла воспользоваться выходом на парковку.

– Ее машина здесь.

И детектив Уайт указал в направлении вишневого «мерседеса», поставленного возле таблички «Сохранено для Китти Свонсон».

– Нормальная реакция человека, нашедшего труп в собственной ванной – шок. С таким же успехом она могла выйти на крышу, решив, что это правильная дверь.

– Могла, мужик, я это допускаю. Но я сидел вон там, на лавочке, с шести до десяти вечера, не отлучаясь ни на минуту. Читал книгу, а заодно и поглядывал на дом. На оба дома. Все люди, приходившие в этом временном промежутке, либо открывали двери своим ключом, либо пользовались пропуском для того, чтобы попасть на подземную парковку. Чужаков среди них не было. И Альберты Пэйдж – тоже.

– Значит, у убийцы был ключ. Хотя, скорее, пропуск. Провезти Альберту Пэйдж в машине, сделав это незаметно, проще простого.

Лоуренс прищурился на проблесковые маячки полицейских машин.

– Помнишь, я говорил, что это дело плохо пахнет?

– Помню. А я предложил тебе выпить, и ты со мной согласился. К слову, когда ты успел снять квартиру в «Луне и солнце»?

– Сегодня днем. Я знаю управляющего. Вещей у меня на полторы сумки, сам знаешь, в моем случае переезд – дело двух минут.

– Хорошее место. Отец приглашал меня на церемонию открытия. Я смотрел, как он разрезает красную ленту огромными золотыми ножницами, пил шампанское и думал о том, какая же хреновая штука этот фрак. Как тебе здесь?

– Недурно. Отличный наблюдательный пункт.

Окончательно замерзший Рэй надел кожаные перчатки.

– Решил приударить за Китти Свонсон?

– Не более чем ты за Алисией Кантер. А если серьезно, то есть у меня кое-какая теория, которую я хочу проверить.

– Снять квартиру в одном из самых дорогих небоскребов города для того, чтобы проверить теорию. В этом весь Лоуренс Уайт.

– Хочешь узнать, какую?

– Я и без того знаю, что она дурацкая. Но, так уж и быть, послушаю.

– О, это очень интересная история. Ты прочитал хотя бы пару страниц «Рождения Юноны»?

– Одолел треть книги.

– Тогда тебе, наверное, будет интересно узнать, что граф Э. – реально существовавшее лицо. Хотя я бы не употреблял этот глагол в прошлом времени.

Проходивший мимо дежурный приветственно кивнул мужчинам и направился к детективу Мэю.

– Ты уверен, что не глотал таблеток, Уайт?

– Абсолютно уверен, равно как и в том, что лучше бы мне их глотнуть, да поскорее. Потому что у меня волосы встали дыбом, когда я свел все данные этой задачи воедино. Уверен, ты отреагируешь точно так же.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что эта история реальна?

– Она не просто реальна, мужик. Главная героиня этой истории, кем бы она ни была, находится здесь. В Треверберге. Совсем рядом с нами.