Тишина в эфире

Глава девятая. Лоуренс

7 ноября 1989 года, понедельник, позднее утро

Треверберг

– Это лишнее, мужик. Думаю, будет достаточно попросить прощения на словах. Правда.

– Неправда.

– Это выглядит по-идиотски. Я серьезно.

– Разумеется. Я на минутку поверил в то, что ты упустишь возможность обозвать меня идиотом.

– Я всего лишь высказал свое мнение. У меня же есть на это право, так?

– Так. Но только в том случае, если я тебя об этом попросил.

Лоуренс кивнул, соглашаясь со сказанным, а заодно и с тем, что последует дальше, и постучал в приоткрытую дверь с табличкой «Детектив Алисия Кантер, детектив Гаспар Матис, отдел борьбе с наркотиками». Рэй стоял рядом, спрятав руки в карманы джинсов, и вид у него был решительный.

– Войдите, – откликнулся приглушенный голос из кабинета.

Детектив Уайт легко подтолкнул друга в спину.

– Тебе что, особое приглашение надо? На фамильной бумаге с золотыми вензелями и с запахом дорогих духов?

– Отвали, – огрызнулся Рэй и юркнул в кабинет. Лоуренс хотел было сунуться за ним, но дверь закрыли прямо перед его носом.

– Это было чертовски невежливо, мужик. Поступи ты таким образом на одном из приемов своего папочки, тебя бы поставили в угол.

Выждав пару минут, детектив Уайт повернул медную ручку двери и осторожно заглянул внутрь. Алисия Кантер, сидевшая за своим столом, держала вырванный из блокнота листок и громко смеялась. Расположившийся в одном из кресел для посетителей Рэй улыбался как кот, перед которым поставили целых две миски вкусной жирной сметаны.

– Угроза ядерной войны миновала, и я могу ступить на поле брани без страха за свою жизнь? – спросил Лоуренс.

Алисия приветственно махнула ему рукой.

– Никакого поля брани и никакой ядерной войны. Пожалуйста, проходи. Будешь кофе?

– Нет, спасибо, свою утреннюю дозу я уже принял.

Детектив Кантер помахала в воздухе блокнотным листом.

– Офицер Лок провел филологический и лингвистический анализ слов «извинение» и «оправдание» и выписал определения из толкового словаря для того, чтобы продемонстрировать серьезность своего подхода. Я просто не могла не принять такое извинение.

– Вот видишь, – с довольным видом обратился к другу Рэй. – А ты ходил вокруг и предлагал свою помощь. С переписыванием определений я справился на «отлично».

– На три ошибки в слове «оправдание» я, пожалуй, закрою глаза. – Алисия положила записку в один из ящиков стола и сцепила пальцы под подбородком. – Думаю, вам будет приятно узнать, что свою жалобу я забрала, офицер Лок. Надеюсь, вы оцените этот шанс по достоинству.

– Уже оценил, детектив… кхм. Можно называть вас по имени?

– В ближайшем будущем.

Рэй глянул на Лоуренса в поисках поддержки. Детектив Кантер перехватила этот взгляд и расценила его по-своему.

– Мне тоже не терпится приступить к работе, джентльмены. Вы уже ознакомились с результатами вскрытия и анализом вещественных доказательств?

– Отчет с результатами вскрытия у меня на столе, – сказал офицер Лок. – Всем, что касается вещественных доказательств, занимается детектив Уайт, он расскажет мне обо всем в ближайший час.

На первый взгляд, ничего необычного ни во внешности, ни в поведении Алисии Кантер сегодня не было. Пятничные джинсы и мятая футболка из самого дальнего угла шкафа сменились элегантным деловым костюмом в классическую клетку. Волосы собраны в простую косу, в ушах – маленькие серьги с бриллиантами, на губах – нежно-розовая помада. Вот только пудры на тонком аристократическом лице вампирши было чуть больше, чем обычно, а персиковый оттенок румян сменился более ярким коралловым. Умение детектива Лоуренса Уайта подмечать самые незначительные детали – прежде всего, на местах преступления, но не только – помогло ему завоевать славу на редкость дотошного криминалиста. А умение различать самые тонкие оттенки эмоциональных запахов, навык, который людям объяснить не так-то просто (да и зачем объяснять?), доводило его профессиональные методы до совершенства.

«Дар» – так называли следопыты свое чутье. Темные эльфы, носившие в себе этот дар, чаще всего описывали его как тихий, почти неслышный голос, который никогда не замолкает – и который не может «выключить» ни один следопыт, какой бы сильной волей он ни обладал. Голос нашептывает разное, обычно дикое и безумное, от историй о прошлых жизнях и будущих катастрофах до унижений, способных подтолкнуть к самоубийству. Справиться с ним можно лишь двумя способами. Первый – работа. Реализация предназначения, как говорили наставники. Обученные следопыты могут сконцентрировать свой разум и направить голос, получив от него нужную информацию. К примеру, найти человека в миллионной толпе или прочитать глубоко спрятанные мысли допрашиваемого. Второй – прибегнуть к химическим препаратам. В современности темная фармакология, как и все светлые науки, здорово продвинулась вперед, и при желании Лоуренс, воспользовавшись многочисленными связями, мог достать любую дурь в любых количествах. Наркотики приглушали голос. Сильнодействующие – те и вовсе дарили ему пару-тройку часов блаженного забытья. Побочный эффект у дури был только один. Дар следопыта управляет и физическим телом, и умом своего носителя. Этот хозяин невероятно хитер и приспосабливается к любому наркотику еще до того, как организм успевает понять, что к чему. Иными словами, испробованный однажды прием с таким врагом больше не сработает.

Сегодня проклятый голос шептал детективу Уайту, что с Алисией Кантер что-то не так. Она выглядит как обычно, говорит как обычно, ведет себя как обычно и улыбается вполне искренне. Но при взгляде на нее Лоуренсу приходил на ум образ крепко сжатого кулака. Как дети прячут в ладони какой-нибудь маленький секрет. Дар сегодня неразговорчив. Остаточное явление волшебных голубых таблеток, принятых воскресным вечером, должно быть.

– Что такое, детектив Уайт? – едва заметно подняла брови Алисия.

Лоуренс смущенно покашлял.

– Так, ничего. Дурь разная в голову с утра лезет. В смысле, голова с утра лезет в дурь, но не так упорно, как хотелось бы. Ладно, долго объяснять.

Вежливо улыбнувшись, детектив Кантер посмотрела на Рэя.

– Вы уже собираете следственную группу, офицер Лок?

– Не думаю, что нам нужна следственная группа. Все, что мы имеем – неопознанный труп в лав-отеле и заявление женщины, которую, по ее словам, преследует сумасшедший фанат «Рождения Юноны». Также у нас есть пока что недоказанный факт телефонного звонка и записка…

– … реально существующая записка.

– … которую неплохо был бы отправить на графологическую экспертизу, что я и сделаю в ближайший час, – с невинным видом закончил Рэй. – Также я распоряжусь, чтобы кто-нибудь из криминалистов связался с телефонной компанией и узнал, кто звонил в студию «Радио Треверберг» вечером третьего ноября. Между смертью в «Фиолетовом солнце» и заявлением Китти Свонсон нет ничего общего, если не принимать в расчет упоминание о книге. Незнакомку из лав-отеля мы передадим отделу нравов, Анна Монфорт получит ее фотографии и займется поиском в базах данных.

– Вы забыли о мужчине.

– Вовсе нет. Расскажи детективу Кантер о том, что тебе удалось нарыть, Уайт.

Лоуренс достал из кармана брюк блокнот и открыл его.

– Мистер Адам Кассел, тридцать три года, холост, гражданин Франции и Италии. В паспорте так много печатей с визами, что пустого места практически не осталось. В Треверберге бывает примерно раз в полгода, имеет постоянную идентификационную карту, исправно платит налоги. Владеет тремя квартирами, одна из которых находится в старой половине, в районе Темной площади. Крупный меценат. Здоровье отменное, вредных привычек не имеет. Страстный спортсмен-легкоатлет, марафонец.

Алисия подняла глаза от тетради, на которой делала пометки по ходу рассказа коллеги.

– Три квартиры, да еще и крупный меценат. То есть, он богат.

– Я бы сказал, неприлично богат. Парень из финансовой элиты.

– Адам Кассел. Я не знаю человека с таким именем.

Рэй, все это время смотревший в окно и, как могло показаться, думавший о своем, повернул голову к вампирше.

– Я тоже впервые слышу это имя, равно как и мой отец. А мой отец в здешних деловых кругах знает всех.

– Ваш отец? – переспросила Алисия.

– Да, мой отец. Леонард Тейн.

– Так ваша настоящая фамилия – Тейн?

– Ага. Но я взял фамилию матери, его первой жены. В противном случае журналисты оккупировали бы мой дом и шпионили за мной двадцать четыре часа в сутки.

Детектив Кантер скрестила руки на груди и медленно кивнула, в очередной раз оглядывая Рэя, теперь – с искренним любопытством.

– О, – глубокомысленно произнесла она. – Так вы первенец Леонарда Тейна, главного городского застройщика, бывшего партнера Уильяма Барта. Это многое объясняет.

– Что бы это для вас ни объясняло, я офицер Рэймонд Лок, криминалист-аналитик из центрального управления полиции Треверберга. Я живу в спальном районе и вожу старую дешевую машину. И с высшим обществом меня ничего не связывает.

Алисия мягко улыбнулась.

– Именно это я и имела в виду. Часто дети из богатых семей, вырастая, начинают ненавидеть высшее общество. При случае передавайте мистеру Тейну привет. Так, значит, и он не знает, кто такой Адам Кассел.

– Нет. Но, надеюсь, мистер Кассел сам расскажет нам об этом, когда очнется. А произойдет это, если верить прогнозам врачей, нескоро. Отравился он серьезно.

– При нем были записные книжки, дневники, заполненные чеки? Что-нибудь, откуда можно взять образец почерка?

Лоуренс быстро пролистал блокнот и нахмурился.

– Да, маленькая телефонная книга, куда он записывал номера от руки. Его вещи осматривали еще в пятницу, сделали фотографии. Почерк угловатый, неровный, строчки то поднимаются, то опускаются. Ни следа сходства с каллиграфическими буквами на визитке, которую принесла Китти Свонсон, если ты об этом.

Детектив Кантер коротко кивнула.

– Вы ищете совпадения там, где их быть не может, – включился в беседу Рэй. – Лучше займемся установлением личности этой фиолетовой незнакомки. А заодно проверим, что там с телефонным звонком.

– Очень хорошо, джентльмены. Как я понимаю, моя помощь вам больше не требуется?

***

По возвращении в кабинет детектив Уайт просмотрел входящую почту, по просьбе шефа нашел в архиве дело месячной давности, отнес его начальству и, вернувшись, застал у себя Рэя. Сидел он, разумеется, в хозяйском кресле, а не там, где должно располагаться посетителям.

– Ты занял мое место, мужик, – заметил Лоуренс.

– Тут удобнее. Алисия не будет работать с нами?

– Нет. С чего бы? Наркотики в деле не фигурируют.

– Она осматривала место преступления. Могла увидеть что-то важное.

Детектив Уайт подошел к своему креслу и упер руки в бока. Через несколько секунд Рэй с обреченным вздохом встал и перебрался на стул по другую сторону стола.

– Отчет она составила весьма подробный.

– После бессонной ночи невозможно составить подробный отчет, зафиксировав все детали. Помимо всего прочего, мелочи имеют свойство застревать глубоко в подсознании. И единственный способ извлечь их оттуда…

– Конструктивная беседа за романтическим ужином в дорогом ресторане?

Офицер Лок погрозил другу пальцем.

– Боюсь, такая дама не для тебя, Уайт.

– Понятное дело. Кто я, чтобы становиться на дороге у самого Рэймонда Лока, без пяти минут заместителя начальника отдела криминалистической экспертизы. Что, подобрел Мэй после того, как Элли забрала свою жалобу?

– Элли? Ты называешь ее короткими именем?

– Только за спиной. Я же не Гаспар. Меня бы она быстренько на место поставила.

– Ну еще бы. «Можно называть вас по имени? В ближайшем будущем», – передразнил Рэй Алисию. – Не пялься на меня так.

Лоуренс подвинул к себе стопку документов и взял лежавшую сверху папку.

– Как насчет того, чтобы немного поработать, мужик? Не подумай, ни на что не намекаю.

– Да, а как насчет того, чтобы немного поработать? И вместо того, чтобы сидеть за бумагами, сгонять по-быстрому в госпиталь имени Люси Тревер, глянуть на таинственного Адама Кассела?

– И что я должен разглядеть в полумертвом чуваке, напичканном лекарствами?

– Ты можешь прочитать его мысли. Или сны. Или что там читают следопыты.

Детектив Уайт покосился на телефонные аппараты и отрицательно качнул головой.

– Не могу. У него есть печать.

Рэй подозрительно прищурился.

– Откуда ты знаешь?

– Эмоциональный запах.

– Да ты к нему даже не приближался!

– К нему – нет. Зато держал в руках пакеты с пробами ворса кресла, где он сидел, и видел бокал, из которого он пил.

– Ну и что же дальше, Шерлок? Не хочешь ли ты сказать, что он оставил на них свой эмоциональный запах, а ты его унюхал?

– В том-то и дело. Если бы он его оставил, я бы почуял. Но там нет эмоционального запаха.

Аппарат внешней связи затрезвонил, и Лоуренс, на мгновение приподняв трубку, вернул ее на место. Рэй поставил локти на стол и наклонился к другу.

– У всех есть эмоциональный запах, даже у древних вампиров. Просто он быстро испаряется.

– Для тебя, о потомок благородных эльфов с янтарными глазами – да. Но не для следопытов. Отсутствие эмоционального запаха для нас – совершенно особый запах. Невидимый след, который оставляют за собой только люди с печатью Лилит. Все вампиры, кроме карателей и Незнакомцев, должны просить приглашение у смертного для того, чтобы войти в его дом. В дом человека с печатью войти без приглашения не могут даже каратели и Незнакомцы. Причина тому – особенность эмоционального запаха, о которой я тебе рассказывал. По этой же причине ни одно темное существо не может читать мысли человека с печатью. Их разум закрыт для нас.

– Да ты издеваешься, Уайт. У людей с печатью совершенно точно есть эмоциональный запах. Я встречал их и знаю, о чем говорю.

– То, что ты чувствуешь, на самом деле не эмоциональный запах, а отсутствие такового. Но отличить их один от другого может только следопыт.

Рэй махнул на собеседника рукой и решительно поднялся.

– Ну все, я вдоволь наслушался твоих глупостей. С печатью так с печатью, дело твое. Я отправляюсь работать.

– Наконец-то. Обедаем сегодня за твой счет.

– Держи карман шире.

Когда друг скрылся за дверью кабинета, Лоуренс поднял трубку аппарата внешней связи.

– Центральная, – ответила женщина на том конце провода.

– Международную линию, пожалуйста.

Записав номер, оператор уточнила:

– Германия, Берлин, мистер Рольф Хайнман?

– Да, мэм.

– Соединяю, сэр.

С минуту Лоуренс слушал металлический скрежет и далекие помехи, а потом в трубке щелкнуло, и хорошо поставленный мужской голос произнес:

– Приемная герра Хайнмана, чем могу помочь?

– Добрый день, – сказал Лоуренс по-немецки. – Герр Хайнман звонил мне несколько минут назад, я был занят и не смог ответить. Это детектив Уайт из полиции Треверберга.

– Рад вас слышать, герр Уайт. Пожалуйста, подождите.

Секретарь положил трубку, и после очередного щелчка Лоуренс услышал Ральфа. Говорил он, как всегда, громко. Так, будто старался докричаться до собеседника через несколько границ, забыв о существовании телефона.

– Набираю тебя, а в ответ – сброшенный звонок и тишина. И вот думаю: старый полицейский хрыч получил повышение и трудится от зари до зари? Или совсем оглох?

– Поговори с тобой минут пять – и гарантированно оглохнешь.

– Ничего не поделаешь, передалось от отца. Он и дома разговаривал так, будто парадом командует. Это ведь в генах. Значит, Лоуренс Уайт. Так теперь тебя зовут. Неплохо, неплохо. И как работается в полиции Треверберга?

– Отлично, но это не повод забывать старых друзей.

– Особенно полезных друзей со связями, которые трудятся в ведомстве федерального канцлера.

Лоуренс положил перед собой большой блокнот с желтыми листами и снял колпачок с ручки.

– Точно. Ты концентрация пользы и стоишь десятка сотрудников тамошней разведки.

Собеседник на том конце провода зашуршал бумагами.

– Возможно, я лезу не в свое дело, но хотелось бы узнать, чем тебя так заинтересовали эти аристократы. Связано с работой?

– Личный каприз. Читаю историческую книгу и пытаюсь отличить истину от вымысла.

Правдой это не было, ложью – тоже. Действие «Рождения Юноны» происходило в шестидесятых годах двадцатого века, и роман мог считаться историческим. Что до личного каприза…да, пожалуй. Лоуренс позвонил Рольфу в субботу вечером, сразу же после того, как перевернул последнюю страницу книги, и на выходных об этом звонке не вспоминал. Но сегодня утром он мысленно вернулся к беседе со старым другом и посмеялся над собой.

Вы ведь не верите в то, что эта история основана на реальных событиях, так, детектив Уайт? Вы – не соплячка, почитывающая любовные романчики и пьющая кофе с розовым зефиром в розовом пластиковом стакане, а серьезный взрослый мужчина, переживший сотню кошмаров, по сравнению с которыми Вторая мировая война кажется романтическим приключением. Но хренов голос, несмотря на волшебные таблетки, упорно твердил свое. И в глубине души Лоуренс, привыкший доверять голосу – рано или поздно любой следопыт переходит на ту ступень безумия, где не доверять голосу просто-напросто бессмысленно – знал, что сейчас услышит.

– Узнаю тебя, старина, – добродушно рассмеялся Рольф. – Не успокоишься, пока не докопаешься до сути. Я нашел пятерых графов с родовыми замками, проживавших в Южной и Западной Европе в шестидесятых годах. Правда, ни у одного из них нет родового имени, которое начиналось бы на Э. Могу предположить, что речь идет о личном имени. Это ведь книжный персонаж, так?

– Ага, – кивнул Лоуренс, выводя на блокнотном листе замысловатые завитки.

– Тогда, боюсь, автор слегка приврал. Вот если только… есть здесь один парень-француз со странноватым для французского аристократа именем. Анриэль.

– Анриэль? А родовое имя?

– Вердо.

Детектив Уайт написал личное имя графа печатными буквами и провел под ним жирную черту.

– Это же сорт винограда. Таких родовых имен не бывает. Что до личного имени – звучит как темное. Возможно, он темный эльф. А где он живет?

– Франция, регион Бордо. Вот только не живет, а жил. Любопытная история. Можно сказать, мистическая. Он был богат как Крез, получил великолепное образование, а вина из его виноделен выходили такие, что и на королевский стол поставить не грех. Невесты к нему съезжались со всего света, но он до сорока с лишним оставался холостяком. Женился на простушке, в которую был влюблен без памяти, закатил шикарный бал. А наутро после свадьбы его нашли в собственной постели мертвым. Графини и след простыл. Она не взяла ни деньги, ни драгоценности, ни ценные бумаги. Даже одежду не взяла. Ушла в ночной сорочке.

Лоуренс молчал, всматриваясь в написанное на блокнотном листе имя.

– Не иначе как вина не из того кубка глотнул, – рассмеялся он.

– Забавно, да не очень. На балу в честь свадьбы он открыл бутылку вина, изготовленного специально для торжественного случая. Но вином этим успели угоститься только двое: сам граф и другая женщина. То ли его близкая подруга, то ли сестра. Слуга, разливавший напиток, поскользнулся, упал и разбил бутылку.

– Красивая история. Жаль, что так с вином вышло.

– Это точно. У вина, кстати, название тоже было красивое. «Юнона».