Тертон

Глава 39 Чаринск-5

Пока поезд медленно катил на окраине Чаринска, Стас не отрывался от окна и насчитал несколько любопытных деталей.

Во-первых, все попадающиеся на пути многоквартирные дома панельные и старенькие, хоть и опрятные. Частные тоже не первой свежести, но очень аккуратные, ухоженные, окруженные садиками и заборчиками как с открытки.

Во-вторых, все автомобили как бы попали сюда из середины двадцатого века. Стас не узнал ни единой марки, но все они имели примерно одинаковые очертания кузова — угловатые формы, никаких стремительных очертаний. Многие авто и вовсе смахивали на кареты без лошадей.

— Просто рай для любителя ретро, — пробормотал Стас, сбитый с толку и заинтригованный.

В-третьих, люди разгуливали под стать автомобилям — в прикидах, актуальных годах этак в пятидесятых. Мужчины — очень часто! — в фетровых шляпах и мешковатых плащах поверх костюмов, женщины в пышных юбках разной длины (как правило, коротких), просторных блузах или приталенных платьях. Частенько дамы носили тонкие перчатки, несмотря на солнечную теплую погоду — а может, именно из-за нее. Встречалось, естественно, и много другой одежды, но вся она носила отчетливый отпечаток ретро.

Причем выглядело все это вполне аутентично и было для Чаринска, вероятно, нормой, а не случайно попавшейся в поле зрения Стаса группой стиляг и любителей старины.

Автомобилей на улицах ездило на удивление мало, а людей разгуливало пешком много. Жители города предпочитали пешие прогулки. Многие ездили на велосипедах — не прокаченных, с массой скоростей или электродвижком, а самых примитивных.

Поезд долго ехал вдоль мощеной улицы, по которой медленно двигались ретрокары, а по рельсам с позвякиванием катил старомодный трамвай. По этой улице бегали дети лет десяти-двенадцати, в одинаковых костюмчиках — судя по всему, школьники. Водителей школота не раздражала, почти все останавливались и ждали, пока ватага не промчится мимо — спокойно, а иногда и с доброжелательными улыбками. Подумать только!

Стас заметил, что тут почти все улыбаются и чрезвычайно дружелюбны.

Вот парень в кепке помогает перейти дорогу бабульке — не озлобленной прожитой жизнью и маленькой пенсией мегере, а степенной матроне в прямом шерстяном платье, кокетливой шляпке с прозрачной вуалью, с тросточкой и добрым лицом, преисполненным достоинства.

Вот детишки, играющие в мяч, машут поезду вместо того, чтобы зашвырнуть в него камнем.

Вот группа молодых людей на скамейке читает вслух толстую книгу и с энтузиазмом обсуждает ее — вместо того, чтобы распивать пиво и задирать прохожих.

И нигде — НИГДЕ! — нет рекламы.

Это обстоятельство поразило Стаса больше всего. Он настолько свыкся с вездесущей наружной рекламой, что город без нее попросту не умещался в восприятии. Чего-то не хватало!

Было много вывесок — «Парикмахерская», «Продуктовый магазин», «Кинотеатр Астра» и «Библиотека имени Булгакова». Но ни одного рекламного баннера, билборда — даже самой задрипанного постера, наклеенного на стену.

Не выдержав в очередной раз, Стас глянул на это потрясающее благолепие сквозь Завесу. И не заметил в первый момент разницы. Без Завесы город — в точности такой же, как и под Завесой.

Да и есть ли здесь Завеса? Алмазная Хатан наградила Стаса умением отдергивать Завесу, но не распознавать ее. Стас полагал, что Завеса есть всюду, но так ли это на самом деле?

Секундой позже кое-что бросилось в глаза. Вдалеке, в туманной дымке за двухэтажными коттеджами возвышались огромные трубы какого-то завода или фабрики. Из труб тянулся жиденький дымок. Стас вернул Завесу на место и убедился, что завод исчез.

Итак, в этом городе все натуральное, кроме завода на окраине, который не видно, если не умеешь отдергивать Завесу. Так-так…

У перрона поезд, напоследок содрогнувшись, остановился. Стас сунул ноги в кроссовки, закинул рюкзак на одно плечо и вышел из опостылевшего купе в по-прежнему пустой коридор. Купе проводника было открыто, но внутри пусто. Стас шагнул из вагона на перрон, вертя головой в поисках встречающих.

Неподалеку тетка в кислотно-желтой жилетке подметала перрон, дальше на скамейке сидел парень в рубашке и мешковатых штанах и читал газету; возле него стоял велосипед. У входа в здание вокзала курил мужик средних лет, невысокий, кряжистый, в кепке и роговых очках, с усами и круглым животиком. При виде Стаса он метко зашвырнул окурок в каменную урну и поспешил навстречу, расплываясь в улыбке.

— Приветствую в Чаринске, дорогой гость! Как добрались?

— Отлично, — пожимая твердую руку, ответил Стас. — В гордом одиночестве.

Он оглянулся на вагон. Из раскрытых дверей никто не выходил.

— Вот потому вы и дорогой гость! — жизнерадостно объявил мужик. — Меня зовут Дима. Идемте к машине.

— Так и обращаться: Дима? — усомнился Стас.

— Так и обращайтесь!

Именем Стаса Дима не поинтересовался, хотя тот приготовился назваться Артемием Константиновичем. Оба прошли вдоль здания до угла, где находилась калитка. Тетка в жилетке улыбнулась Стасу и приветственно махнула рукой в рукавице, чем ввела дорогого гостя в прострацию. Никогда на его памяти не попадался такой дружелюбный персонал на железнодорожном вокзале. В крутых отелях — другое дело, там персонал вымуштрованный, и ему за дружелюбие платят. Вроде бы.

Парень на скамейке оторвался от газеты, неуверенно улыбнулся, встал и сел на велосипед.

Дима и Стас миновали калитку, и тут Стас снова повернулся к вагону. Почудилось, что кто-то сверлит затылок взглядом. В окнах никого не разглядишь. Из двери с трудом выбирался давешний дед академического вида в зеленых очках и с бородкой, но смотрел под ноги.

Куда направился дед, Стас не выяснил — они с Димой обогнули здание и вышли на парковку перед зданием вокзала.

На парковке стояли ретромашины — целых три штуки. За парковкой было кольцо, по которому ехало очень мало машин, как это бывает в крохотных поселках.

Дима протопал к желтой округлой тачке, похожей на «Фольксваген Жук», взял у Стаса рюкзак, положил в багажник, распахнул дверцу со стороны пассажира и, когда Стас залез в тесноватый, но в целом уютный салон, уселся за руль.

— Что это за марка? — не удержался Стас.

— «Сибиряк», — любовно погладил по рулю Дима, — пятая модель.

— Отечественного производства? — брякнул Стас, хотя и ежу было понятно, что отечественного.

— А то как же? У нас все свое, от импорта не зависим.

Водитель завел машину, она завибрировала, но сильная вибрация вскоре превратилась в тихое и ровное гудение.

Они сделали виток по кольцу и углубились в город по широкой и пустынной улице.

Подобный слабый и жидкий автотраффик Стас наблюдал в очень старых фильмах. Правда, в этих фильмах наряду с ретрокарами по мощеным улицам катались телеги, запряженные разными парно- и непарнокопытными, а в Чаринске до такого не дошло. Или наоборот, этот этап развития благополучно преодолен.

В городе было много зелени, мало машин и полное отсутствие высоких — выше пяти этажей — зданий. Это создавало ощущение простора и обширного пространства. Улицы пестрели яркими клумбами и живыми изгородями. Люди никуда не спешили, много улыбались и не испытывали никакого стресса, характерного для больших городов.

«Куда меня занесло-то? — думал Стас. — Проехался на поезде, а как будто на машине времени в прошлое попал».

Он — в который уже раз! — отодвинул на миг Завесу.

Абсолютно тот же самый город — без мусора, руин, трущоб и монстров. Дима в Сером мире ровно такой же, без изменений.

Итак, Изгои отправили тертона в неведомый город, застрявший в развитии на уровне пятидесятых двадцатого века, и этот город не имеет Завесы?

Не успел Стас соскучиться или налюбоваться на виды, как они прибыли. Дима, беззаботно болтающий о теплой зиме, прекрасной весне и изумительном лете, въехал через чугунные ворота на территорию, сплошь усаженную деревьями, кустами, цветами, между которыми виляли аллеи и узкие дорожки.

Над воротами висела вывеска с разноцветными буквами: «Веселая дубрава».

Среди деревьев и кустов белели уютные одноэтажные домики с открытыми верандами. Зимой на такой веранде не посидишь, отметил Стас. Видно, в холодное время года «Веселая дубрава» не функционирует. Что-то вроде летнего лагеря.

По аллеям неспешно прогуливались люди в легкой одежде. При виде новых гостей в машине церемонно раскланивались. Причем Стас подозревал, что здороваются они таким образом не только с Димой, но и лично с ним, Станиславом Думовым, пусть и не встречали его ни разу в жизни прежде. Просто такая вот культура.

В ответ Стас поначалу неуверенно кивал и криво улыбался, но потихоньку привык. Кивки стали глубже и энергичнее, а улыбка — шире и искреннее.

Наверное, он спит и видит сон! Или же здесь Завеса покруче прежней. Такая, что ни тертон, ни сама Алмазная Хатан не отдернет.

Этот летний лагерь и оказался отелем, где должен был обитать гость города Артемий Константинович.

И этот отель Артемию Константиновичу, следует отметить, понравился. Хоть и лежало на сердце беспокойство: в Чаринске все не так просто, как кажется, ох, не так просто!

Дима высадил гостя города у одного из домиков в глубине парка, почти невидимого за зелеными насаждениями. Стаса встретил парень в зеленом костюме с надписью на спине «Веселая дубрава», представился Васей. Стас мысленно окрестил его Васей-шнырем. Тем более что сотрудник «Веселой дубравы» имел что-то схожее с предыдущими парнями, даром что все трое были друг на друга не слишком-то и похожи.

Несмотря на зелень и пасторальность, домик оказался старым, со следами многократного ремонта, грубоватым на вид, прямоугольным и кое-где откровенно потрепанным. Что такое дизайн в Чаринске, похоже, знать не знали. Предпочитали исключительную утилитарность.

Впрочем, оборвал себя Стас, дизайн, вероятно, существует только в виде Завесы. В реальном мире дизайном нигде и не пахнет.

Стас при участии Васи заселился в просторный номер с туалетом и ванной комнатой, не слишком широкой железной кроватью с толстым матрасом и старомодным телеком на тумбочке — огромным, деревянным, с выпуклым зеленым экраном и переключателями. Телек назывался, если верить надписи под экраном, «Пегас».

— Я попал в прошлое, — тихо резюмировал Стас, стоя посреди номера и оглядываясь.

Вася сообщил:

— Завтрак с семи до десяти, обед с тринадцати до четырнадцати, полдник с шестнадцати до семнадцати, ужин с девятнадцати до двадцати одного.

— Да тут санаторий, — сказал Стас. — На сколько дней оплачено, не скажете, Вася?

— На неделю.

Стас мысленно выдохнул. На неделю — неплохо! Плюс ему разрешается гулять по городу. Будет не так скучно, как в Великих Марях.

Все же уточнил:

— Я могу выходить в город?

— Конечно! — ослепительно улыбнулся Вася, ничем не выдавая, что вопрос его удивил. С чего это гостям запрещается выходить в город?

Странно, а как же конспирация? Неужто здесь нет коллаборантов и Гончих, желающих добраться до одного растерянного тертона?

Не успел подумать об этом, как до него долетел ментальный порыв потока внимания. Откуда-то издали… Но невидимый взгляд был внимательным и пристальным.

Стас выглянул в окно, но там лишь зеленели кусты и пестрели цветы.

Он обернулся к Васе, продолжающему молча ждать распоряжений.

— Благодарю, — сказал Стас.

И сотрудник «Веселой дубравы» с легким поклоном ретировался.