Глава 20

Ток волной прошел через все тело Треана от макушки до кончиков пальцев, прежде чем сконцентрироваться в его члене.

Он царапнул ее язык. Zeii mea, ее кровь прямо из плоти! Если ее поцелуй был подобен меду, то кровь была райским наслаждением.

Лавина совершенного удовольствия опалила его вены.

Треан содрогнулся, зарычав прямо в ее губы. Кончиком своего голодного языка он снова лизнул ее язык, стремясь к той крошечной царапинке.

Он смутно вспомнил, что это запрещено, несмотря на то, что ему так отчаянно этого хочется. Извращение?

Нет, соединение! Разделить с ней ее сущность чувствовалось… правильным.

— Dulcea! — простонал он между поцелуями. — Такая сладкая.

Разве могло это быть неправильным? Чувство единения ощущалось почти так же, как во время секса.

Но она отпрянула.

— Т-ты попробовал мою кровь?

Окрасившая ее нижнюю губу алая капелька дразнила его. Треан не мог отвести от нее взгляд, его член еще сильнее затвердел.

— Посмотри на меня, Дакийский! Ты взял мою кровь?

Он заставил себя встретиться с ней взглядом. Судя по тому, как она смотрел на его глаза, они видимо были совершенно черными от жажды.

— Да.

С паникой в голосе Беттина спросила:

— Ты можешь видеть чужие воспоминания?

Ее тревога, казалось, опечалила его, причиняла ему боль.

— Я никогда раньше не пил кровь других существ.

— Ответь на вопрос!

— Я уверен, что у меня есть такая способность.

— Отпусти меня!

Беттина молотила его, пока он не отпустил ее.

Я снова отказываюсь от своего приза.

Она села и прикрыла одной рукой свои груди, а другой отвела от лица косички.

— Ты увидишь мои воспоминания!

Она смотрела на него с отвращением.

Заслуженным отвращением. Любой его знакомый поступил бы также. Треан подумал, что не так уж сильно отличается от омерзительной Орды. Или от Лотэра, падшего Дакийца.

И все же Треан знал, что не успокоится, пока снова не попробует ее кровь.

Сегодня ночью я стал настоящим вампиром.


* * *


Знакомое, саднящее чувство собственной неполноценности разрасталось в Беттине. Ее ладони чесались от желания познакомить Дакийского со своей силой; без нее она чувствовала себя неполноценной.

Он может увидеть ту ночь! От этой мысли она слегка пошатнулась. Это очередное унижение, если ее снова увидят такой… сломленной и обнаженной на полу во дворе замка Рун. Покрытую кровью и алкоголем. Смех тех Врекенеров до сих пор звенит в ее кровоточащих ушах.

Беттина метнулась к своему саронгу и начала торопливо его завязывать. Вампир, не отводя взгляда, следил за каждым ее движением, пока она натягивала топ. Но когда она бросилась за плащом, он переместился к своей одежде и резко натянул штаны.

— Рано или поздно это должно было произойти, Беттина. Я не могу контролировать свои клыки, как не могу не возбуждаться каждый раз, когда нахожусь рядом с тобой.

Она сухо усмехнулась:

— Потому что я такая соблазнительная сирена.

Нахмурившись, он проскрежетал:

— Да.

Это серьезно подрывает мой аргумент!

— Почему я должна верить тебе? Я хочу, чтобы ты убрался прочь с моих глаз.

— Ты не можешь уйти.

— Смотри на меня!

Натянув плащ, она направилась к выходу. Но оказавшись снаружи, тут же застыла на месте. Дождь почти прекратился, но из-за густого тумана ничего не было видно. По крайней мере, для нее.

Она должна храбро встретить это испытание туманом, чтобы добраться до дома. Смутные очертания зданий тут же стали надвигаться, а переулки сужаться. Улицы потемнели, воздух наполнился предчувствием беды.

Семена тревоги разрослись. Угрожающе закружилась голова. Стук сердца отдавался в ушах, на глаза навернулись слезы. Страх огромным стальным кулаком сковал ее грудь, лишая воздуха.

Кости Беттины заболели, воскрешая ощущение боли, когда ребра разрывали ее плоть.

Она слишком хорошо помнила, как кожа натянулась на ее смещенных ребрах… словно ткань на тупых иглах. Это лишь вопрос времени. Удар в бок, и иглы пронзили ее кожу…

Она зажала рот тыльной стороной ладони. Я хочу, чтобы эта четверка сдохла! Почему они еще живы?..

— Беттина?

Вампир находился рядом с ней и изучал ее глазами, которые снова стали зелеными и спокойными.

Он предал ее, а она даже не смогла уйти от него, не смогла в бешенстве умчаться прочь, хлопнув полами палатки перед его лицом.

Я ненавижу это, я ненавижу это, Я НЕНАВИЖУ это!

— Что случилось, маленькая Невеста?

Сглотнув желчь, она сказала:

— Я не… я не люблю гулять под дождем.

— Конечно, — ответил он с непроницаемым выражением лица.

Он знает, он знает! Когда ее зазнобило, Беттина обнаружила себя возле потайной двери собственного замка.

— Т-ты переместил меня?

— Бетт, ты никогда больше не должна ходить одна.

От этих слов ее тревога ослабла. Что привело ее в ярость! Как он с такой легкостью влияет на нее?

Как он посмел взять ее кровь?

Теперь Дакийский сможет увидеть сцены ее жизни, сможет увидеть пережитое ею унижение. Он узнает о ее трусости и иррациональных страхах.

Затем Беттина отругала себя. Почему она переживает о том, что он увидит? Весь двор видел ее в качестве жертвы, объекта для жалости.

Беттина боялась, что ее гнев связан с самолюбием. Она не хотела, чтобы этот красивый, коварный вампир… который казался одержимым ею… увидел ее унижение. Потому что она нравилась ему, его влекло к ней, и он казался очарованным всем, что она делала.

Его реакция на нее, была подобна бальзаму после признания Каса в том, что он не чувствует влечения к ней, что он вошел в турнир лишь потому, что в любом случае обречен на смерть.

Как только такой воин, как Дакийский, увидит, какая она на самом деле… рыдающая, молящая о пощаде… он тоже начнет презирать ее. Свою ущербную Невесту.

И тогда я никогда больше не смогу снова познать его. Откуда взялась эта мысль?

— Dragг, — проскрежетал он, — скажи мне, кто причинил тебе боль.

Когда Дакийский провел костяшками пальцев по ее щеке, она отвернулась.

— Отлично. Но ты должна мне еще одну милость…


* * *


Треан дождался, пока в ее спальне загорится свет и после этого вернулся в свою палатку. Для одиночки, он обнаружил расставание с ней на удивление… болезненным.

Внутри он подобрал одну из ее шелковых перчаток, забытых в спешке. Такая тонкая, такая маленькая. Его хрупкая женщина… подвергшаяся нападению нескольких извергов. Которые до сих пор не наказаны.

Оказавшись снаружи, Беттина застыла, ее сердце билось настолько быстро, что Треану показалось, будто она упадет в обморок.

Снова и снова он вспоминал тот день в Дакии, когда проснулся от необъяснимого беспокойства, от страха. Он подозревал, что каким-то образом почувствовал ее боль и ужас даже тогда, когда был похоронен глубоко в своем королевстве.

Сейчас Треан был в этом уверен.

Вместо того чтобы спасать ее, он отсиживался в своем горном гробу, оставался застывшим в том городе, в той Богом проклятой библиотеке, никогда не видя свою Невесту… никогда не ища ее.

Я бросил ее на произвол судьбы. Непростительно. В его голове раздался отголосок ее надломленной мольбы. Не снова…

Сегодня он многое узнал о своей Невесте, о ее страхе… и желании.

Желание показало, что ее тело… и привязанность… могут принадлежать ему. Страх показал, что ей нужна помощь, чтобы исцелиться.

План Треана претерпел изменения и расширился. Выиграть турнир, найти и безжалостно уничтожить ее врагов, воспользоваться ее страстью.

Он взял ее кровь, это первый шаг в поиске ее врагов. Несмотря на то, что Треан никогда раньше не читал воспоминания, он допускал мысль, что так же, как и другие поколения Дакийцев, является cosaє. Как только он уснет, его сновидения наполнятся сценами ее прошлого, и он проживет их так, словно находится в ее теле.

Я точно знаю, какие из ее воспоминаний мне нужны.

Треан еще раз переместился и всмотрелся в окна ее комнаты. Льющийся оттуда свет по-прежнему зазывал его, как маяк.

Треан подозревал, что знает, кто напал на нее… если он сможет увидеть во сне ее воспоминания, то возможно с помощью кристалла сможет отыскать ее врагов. Ни в одной сфере нельзя спрятаться от Треана, ни в одном самом тайном и отдаленном уголке.

Причините вред женщине ассасина, и он заставит вас заплатить за это.

— Беттина Абаддонская… — он посмотрел вверх, даже выше ее башни —…дни твоих врагов сочтены.


* * *


— Так-так-так. Принцесса шлялась по окрестностям, — сказал Салем, вернувшись в ее комнату спустя несколько минут после нее самой.

Дерьмо. Она еще не успела оправиться от последних событий. Ее губы, скорее всего, еще припухшие от поцелуев, а волосы растрепаны даже больше, чем обычно.

— Осторожнее, иначе заработаешь себе репутацию. — Он усмехнулся. — И в скором времени станешь такой же печально известной, как я.

— И чем же ты так печально известен?

Салем снова усмехнулся.

— Своей привлекательностью. И тем, как восхитительно я трах…

— О’кей, ладно! Все ясно, — быстро сказала Беттина.

Банные процедуры только что приобрели еще более странный оттенок.

— Я наградил тебя надменным, но вместе с тем загадочным пожатием плеч, милочка.

Беттина закатила глаза.

— Я думала, ты собираешься всю ночь шпионить снаружи.

— О, я шпионил. К примеру, я видел тебя в палатке вампира, ты извивалась под его обнаженным телом, как сучка во время течки.

Сучка? — Какое очаровательное сравнение. Да, сексуально неискушенная. Но на вампира нет никаких нареканий. Нет, он достоин высшей похвалы. — Ты пытаешься оскорбить меня?

— Я не создаю новости, я просто их сообщаю.

— Ты, конечно же, уже сообщил об этом Рауму?

— Еще нет. Назовешь хоть одну причину не делать этого?

Беттина начала мерить шагами комнату.

— Я думала, мы союзники. — Неужели она забыла маску и перчатки в палатке вампира? Дерьмо. — И произошедшее с Дакийским ничего не значит.

— Ничего не значит? Расскажи это ебаным колтунам в твоих волосах.

— Салем! Я заключила сделку с вампиром, пообещав, что увижусь с ним, если он поможет Каспиону в схватке.

— Ты трешься с вампом, чтобы спасти бедного старину Каса? Вау, ты так благородна. Придвинься ты чуть ближе во время заключения этой сделки, и была бы непоправимо оттрахана. Ты помнишь, что должна быть девственницей? Из того, что я видел, Дакийский чуть было не засадил тебе.

Он был так близок…

— Я должна знать… собираешься ли ты рассказать об этом Рауму?

— Нет ущерба, нет нарушения. Пока. Я буду держать свой невидимый рот на замке, если ты больше не будешь встречаться с пиявкой.

— Без проблем.

Беттина до сих пор не могла поверить в то, что Дакийский взял ее кровь.

Хуже всего? Она не могла поверить в то, что главной проблемой во всем этом было, вероятно, ее самолюбие.

Возможно, он не увидит ее воспоминания о той ночи. Возможно, он вообще ничего не увидит… потому что умрет завтра на арене.

— Подожди. Почему тебя заботит, увижусь я с ним или нет?

— Я не из тех, кто тянет со своими телекинетическими ударами, Принцесса, поэтому скажу прямо. После своей ночной разведки, я убежден, что Гурлав вот-вот станет твоим новым господином. Это значит, что твоей вишенке лучше оказаться не сорванной.

При мысли о браке с первородным по ее спине пробежал озноб. Вариант Беттина Черная Вдова улетучивается. Даже если ей вернут силу, этого, скорее всего, будет недостаточно, чтобы одержать верх над Гурлавом. Не тогда, когда она только-только восстановится и не успеет попрактиковаться.

— Никто не сможет победить его?

— Я не нашел ни единой его слабости. Пшик, ни хуя. Никто из сети моих контактов ничего не знает, — сказал Салем. — Сегодня ночью ты увидишь, как полетят головы. Подумай о том, сколько крови придется пролить, чтобы победить его. Бочки. Это породит легион Детей Ужаса.

— Я уговорю Моргану. Должна быть какая-то магия, которую мы сможем использовать.

— Попробуй. Тем временем… ты действительно была под этим пиявкой.

Под ним? Например, за долю секунды до оргазма под его настойчивым членом?

Или когда, попробовав вкус собственной крови в момент поцелуя, мгновение рассматривала возможность согласиться на это?

— Я была там только ради Каспиона.

— Ага, ты выглядела полностью поглощенной мыслями о Касе. Кстати, этот демон поднялся на ступеньку выше в моих глазах.

— О-о, он засаживал еще энергичнее, чем вчера?

— Нет. Он пошел домой. Один.

Загрузка...