Тайна крови

Глава 18. Игра с ректором: между страхом и любопытством.

Лёжа в постели, я ворочалась, пытаясь упорядочить хаос мыслей. Образ Эрдана всплывал перед глазами — этот нелепый пучок волос, собранный с неестественной для мужчины аккуратностью, и его пронзительный взгляд, который, казалось, видел меня насквозь ещё в особняке отца.

А эти его намёки сегодня... "Безопастный вариант". Что он имел в виду? Угрозу? Предупреждение? Или это была его странная попытка... защитить? Нет, слишком самонадеянно думать так. Скорее, это была игра кошки с мышкой. Он явно наслаждался тем, что держит ниточки в своих руках и дёргает за них, наблюдая за реакцией.

Завтра. Мысль о завтрашнем собрании заставляла сердце биться чаще. Я представила себе холл, заполненный студентами. Их глаза, полные надежды — и страха. Страха перед системой, перед Сильвией, перед самим Эрданом. Я должна была стать их голосом. Но как говорить правду человеку, который, возможно, и есть источник этой лжи?

Я повернулась на другой бок, вглядываясь в потолок, утопающий в тенях. А если он просто использует это собрание, чтобы выявить недовольных? Чтобы отметить тех, кто посмеет высказаться, и затем тихо, методично устранить с его пути? Мои пальцы непроизвольно сжали край одеяла.

Нет. Я не могу позволить страху парализовать себя. Именно на это он и рассчитывает. Он играет на моей неуверенности, на моём происхождении, на том, что я дочь человека, с которым он, видимо, знаком.

Завтра мне нужно будет быть умнее. Осторожнее. Говорить не как бунтарка, обвиняющая власть, а как преданная ученица, озабоченная благополучием своей альма-матер. Нужно апеллировать к его разуму, к его положению. Сделать так, чтобы поддержка других студентов была не криком возмущения, а разумным, взвешенным хором голосов, который невозможно игнорировать.

Я глубоко вздохнула, пытаясь заглушить тревогу, сверлившую изнутри. Он загадочный. Он странный. Он опасный. Но завтра я должна буду посмотреть в его холодные глаза и не отвести взгляд. Ради себя. Ради всех нас.

И как бы ни было страшно, где-то в глубине души шевелилось странное, почти предосудительное любопытство. Каков он на самом деле, этот человек со смешным пучком и властными манерами? И что скрывается за его маской надменного ректора?

С этим вопросом я наконец погрузилась в беспокойный, полный обрывистых снов сон.

Утро встретило меня тяжёлым чувством в груди. Солнечный свет, льющийся в окно, казался насмешкой. Сегодня состоится собрание, и я знала — избежать конфронтации с ректором Эрданом не удастся. Его слова из прошлого вечера всё ещё звенели в ушах, холодные и обволакивающие, как иней.

Я надела своё самое официальное платье — тёмное, строгое, ничего лишнего. Это был мой доспех. В холле уже собирались студенты. Воздух гудел от приглушённых разговоров, в которых сквозили нервозность и ожидание. Я искала глазами Эрдана и нашла его у высокого окна. Он был безупречен, как всегда. Его смешные волосы, собранные в тот самый аккуратный пучок, только подчёркивали неестественную, почти театральную строгость. Он говорил с кем-то из деканов, но его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по мне, будто отмечая моё присутствие. Лёгкая, едва заметная усмешка тронула уголки его губ.

Собрание началось с формальностей. Говорили об учебном процессе, предстоящих экзаменах. Но напряжение в зале росло. Все ждали, когда кто-то поднимет настоящие проблемы. Я чувствовала, как ладони становятся влажными.

И вот мой момент настал. Я поднялась, откашлялась, чувствуя, как сотни глаз уставились на меня.

— Ректор Эрдан, у меня есть вопрос, — мой голос прозвучал громче и увереннее, чем я ожидала. — Касательно системы наказаний для студентов и её... избирательности.

В зале воцарилась мёртвая тишина. Эрдан медленно повернулся ко мне. Его выражение лица не изменилось, но в глазах вспыхнул опасный, холодный огонёк.

— Избирательности, мисс Селестина? — он произнёс моё имя с сладковатой ядовитостью. — Не могли бы вы уточнить? Я ценю конкретику.

Он играл со мной, заставляя озвучить обвинения напрямую. Я почувствовала, как по спине бегут мурашки, но отступать было нельзя.

— Я имею в виду случаи, когда некоторые студенты, близкие к администрации, избегают наказания за проступки, в то время как другие подвергаются суровым взысканиям за малейшие провинности.

Его брови чуть приподнялись в feigned surprise — притворном удивлении.

— Сильные заявления, — произнёс он мягко, но его голос приобрёл стальную твёрдость. — Подкреплённые, я надеюсь, не менее сильными доказательствами? Распространение непроверенных слухов, мисс Селестина, само по себе является серьёзным проступком.

Это была ловушка. Он знал, что у меня нет официальных доказательств, только слова и доверие других студентов.

— Доказательства — это те студенты, которые боятся говорить открыто! — в моём голосе зазвучали нотки отчаяния, которые я так хотела скрыть. — Они боятся именно потому, что система несправедлива и... и карательна!

Эрдан сделал шаг вперёд. Казалось, он стал выше, его тень накрыла меня.

— «Боятся», — повторил он, и это слово повисло в воздухе, тяжёлое и ядовитое. — Или, возможно, они просто осознают свою ответственность? Академия — не площадка для безответственных обвинений. Это институт порядка и дисциплины. Порядка, который вы, мисс Селестина, сегодня пытаетесь нарушить под предлогом... какой-то смутной «справедливости».

Его слова были обжигающе холодны. Он перевернул всё с ног на голову, выставив меня смутьяном, подрывающим устои.

— Это не нарушение порядка! Это требование его восстановления! — я почти кричала, чувствуя, как теряю контроль.

Он посмотрел на меня с таким видом, будто я — непослушный ребёнок, устроивший истерику.

— Ваше «требование», — сказал он с ледяным спокойствием, — звучит как ультиматум. А с ультиматумами, мисс Селестина, я не разговариваю. Советую вам внимательнее изучить устав академии. Особенно раздел о последствиях для тех, кто сеет смуту и порочит репутацию заведения.

Он повернулся к залу, демонстративно закончив разговор. — Следующий вопрос, пожалуйста.

Я стояла, чувствуя, как горит лицо. Я проиграла. Он публично унизил меня, выставил глупой и несведущей идеалисткой. В глазах некоторых студентов я увидела сочувствие, в других — разочарование, в третьих — страх.

Собрание продолжилось, но я уже не слышала слов. Во рту стоял горький привкус поражения. Он был сильнее. Хитрее. Он использовал мою же прямоту против меня.

И когда я поймала его взгляд через толпу, в его глазах читалось не гнев, а... удовлетворение. Удовлетворение хищника, который только что отстоял свою территорию.

Завтрак у меня встал комом в горле. Битва была проиграна. Но война — я сжала кулаки — война только начиналась.

Переварить унижение после собрания оказалось непросто. Целый день я ходила как тень, ощущая на себе взгляды, полные сочувствия или осуждения. Я чувствовала себя загнанной в угол, но злость и решимость не давали мне сдаться. Нужно было что-то делать. И я решила пойти прямо к источнику проблемы — к ректору Эрдану.

Собравшись с духом, я направилась к его кабинету. Подойдя к двери, я заметила, что она приоткрыта. Услышав приглушённые голоса, я остановилась, чтобы набраться смелости. И тут я увидела то, что заставило меня замереть в шоке.

В кабинете, за столом ректора, сидела Сильвия. Она была практически обнажённой, прикрытая лишь тонкой тканью, подчёркивающей её фигуру. На её лице играла самодовольная улыбка. А сам Эрдан, с абсолютно спокойным лицом, стоял рядом и что-то с ней обсуждал, словно ничего необычного не происходило.

Внутри меня всё закипело от ярости и отвращения. Это было оскорблением не только для меня, но и для всех студентов, для всей академии. Он открыто демонстрировал свою власть и вседозволенность.

Я больше не могла сдерживаться. Собрав всю свою злость в один мощный порыв, я со всей силы постучала в открытую дверь. Звук удара эхом разнёсся по кабинету, заставив Сильвию вздрогнуть, а Эрдана обернуться ко мне.

— Можно ли обсудить сегодняшний инцидент? — мой голос дрожал, но в нём звучала сталь. Я смотрела прямо в глаза Эрдану, не отводя взгляда. Я не собиралась позволять ему унижать себя и других и дальше. Мой вопрос был вызовом, объявлением войны.

Взгляд Эрдана был непроницаем, но я уловила в нём мимолётное раздражение. Не тратя слов, он просто щёлкнул пальцами. И, словно по мановению волшебной палочки, на теле Сильвии мгновенно появилась скромная, строгая одежда, словно и не было этой вызывающей позы секунду назад.

— Сильвия, вернись к своим обязанностям, — тон Эрдана был сухим и отрывистым. — В библиотеке наверняка накопилось немало работы.

Сильвия бросила на меня злобный взгляд, но ослушаться не посмела. Она встала со стола, поправила одежду и, не говоря ни слова, выскользнула из кабинета, оставив после себя лишь лёгкий шлейф духов и ощущение мерзости.

Я усмехнулась, глядя на Эрдана.

— У вас, смотрю, очень... интересные методы поддержания дисциплины в академии, — в моём голосе звучала сарказм.

— У меня есть свои методы, — ответил он, невозмутимо садясь в своё кресло. — И они, как правило, работают. Что касается вас, мисс Селестина, я полагал, что вы пришли обсудить сегодняшний инцидент. Или вам просто хотелось понаблюдать за моей личной жизнью?

— Вы уж очень противный, — выпалила я, не в силах сдержаться. — Поэтому я не хочу больше сталкиваться ни с вами, ни с вашей подружкой Сильвией.

— Желания — это хорошо, — произнёс Эрдан, скрестив руки на груди. — Но реальность, как правило, вносит свои коррективы.

Он слегка наклонился вперёд, и его взгляд стал пронзительным.

— Куда вы денетесь, мисс Селестина? Вы учитесь в моей академии. Под моим началом. Я контролирую вашу судьбу здесь. И, поверьте, мне прекрасно известно, как управлять такими... импульсивными студентками, как вы.

Его слова были откровенной угрозой, но я не собиралась показывать свой страх.

— Вы можете контролировать мою судьбу в академии, — ответила я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Но вы не можете контролировать мои мысли и мои убеждения. И я не позволю вам запугать меня.

Я сделала шаг к нему, приближаясь к столу.

— Я добьюсь справедливости, ректор Эрдан. Даже если для этого мне придётся перевернуть вашу академию вверх дном.

В его глазах мелькнул какой-то странный огонёк — то ли восхищение, то ли раздражение. Он молчал, изучая меня своим пронзительным взглядом.

— Вы очень храбрая, мисс Селестина, — наконец произнёс он, и в его голосе прозвучала едва уловимая насмешка. — Или просто глупая. Время покажет. А пока, советую вам вернуться к учёбе. Экзамены не за горами. И я бы не хотел, чтобы такая талантливая студентка, как вы, оказалась в числе отстающих.

Он явно намекал на то, что сделает всё, чтобы усложнить мне жизнь. Но я не отступлюсь. Я вышла из кабинета Эрдана с высоко поднятой головой, полная решимости бороться до конца. И пусть он думает, что контролирует меня. На самом деле, он сам не понимает, во что ввязался.

После разговора с Эрданом ощущение тревоги лишь усилилось. Его слова об управлении моей судьбой звучали как приговор. Но страх я старалась не показывать, даже самой себе. Моим оружием должна была стать хитрость, а не открытая конфронтация.

Первым делом я решила навестить одного из преподавателей, профессора Ливиана, которого считала одним из немногих порядочных людей в академии. Он преподавал историю магии и славился своим критическим взглядом на существующую систему.

Профессор Ливиан встретил меня в своём кабинете, заваленном книгами и старинными артефактами. Увидев меня, он поднял брови в лёгком удивлении.

— Селестина? Какими судьбами? Не думал, что вы посетите меня после вчерашнего собрания.

— Я хотела поговорить с вами, профессор, — сказала я, сжимая руки. — Мне нужна ваша помощь.

Я рассказала ему о своих опасениях, о том, что система наказаний несправедлива, о том, что ректор Эрдан, кажется, покрывает своих любимчиков. Я рассказала о своей встрече с Сильвией в кабинете Эрдана, опуская, правда, некоторые детали.

Профессор Ливиан слушал меня внимательно, не перебивая. Когда я закончила, он вздохнул и потёр переносицу.

— Я не удивлён, Селестина, — произнёс он тихо. — В этой академии давно творится много странного. Я знаю, что вы говорите правду. Но, боюсь, я мало чем могу вам помочь.

— Почему? — спросила я с разочарованием.

— Потому что Эрдан очень силён. И он не остановится ни перед чем, чтобы защитить свои интересы. Я стар и не хочу терять своё место.

Я поняла. Он боялся. Как и многие другие.

— Но вы же не можете просто стоять в стороне! — воскликнула я. — Люди страдают!

— Я не стою в стороне, — ответил профессор Ливиан. — Я преподаю историю. И я стараюсь научить студентов мыслить критически, видеть правду. Но это всё, что я могу.

Он достал из ящика стола старинную книгу.

— Возьмите это, — сказал он, протягивая мне книгу. — Возможно, это поможет вам найти ответы на некоторые вопросы. Это древний трактат о справедливости и власти.

Я взяла книгу. Она была тяжёлой, с пожелтевшими страницами и истёртой обложкой.

— Спасибо, профессор, — поблагодарила я, чувствуя, как в груди вновь зарождается надежда.

Покинув кабинет профессора Ливиана, я направилась в библиотеку. Мне нужно было найти информацию об Эрдане, о его прошлом, о его связях. И, возможно, Сильвия, как главный библиотекарь, знала больше, чем показывала.

Войдя в библиотеку, я увидела Сильвию за своим столом. Она смотрела на меня с презрением.

— Что вам нужно? — спросила она, не отрывая взгляда от книги.

— Мне нужны некоторые книги, — ответила я, стараясь сохранять спокойствие. — Об истории академии и о её ректорах.

— Все книги находятся на своих местах, — отрезала Сильвия. — Ищите сами.

Я знала, что она намеренно усложняет мне жизнь. Но я не собиралась сдаваться. Я начала искать нужные мне книги. Часами я бродила по библиотеке, изучая старые записи и архивы. И, наконец, я нашла кое-что интересное.

В одном из старых протоколов я обнаружила упоминание о неком инциденте, произошедшем много лет назад, когда Эрдан ещё не был ректором. В этом инциденте фигурировало имя одного из студентов, который, как утверждалось, был несправедливо исключён из академии.

Это была зацепка. Маленькая, но всё же зацепка. Я переписала информацию и решила найти этого студента. Он мог знать что-то, что помогло бы мне разоблачить Эрдана.

Выйдя из библиотеки, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, я увидела Эрдана. Он стоял в тени арки и смотрел на меня. В его глазах читалась насмешка и предупреждение.

Он знал, что я что-то ищу. Он знал, что я копаю под него. И он не собирался позволить мне это сделать.

Но я была готова к борьбе. Я больше не боялась. Я была полна решимости раскрыть правду, чего бы мне это ни стоило.

И я знала, что эта война будет долгой и трудной. Но я не отступлюсь. Потому что на кону стояло не только моё будущее, но и будущее всей академии.