Танат

Глава 11

Пошло всё к чёрту, мы тут не сдохнем от голода. Или клыков, когтей, жвал и всего остального чем вооружены мобы. Ни разы, ни муты, ни мифические Творцы Таната теперь нас не остановят. Почему? Да потому что у меня появилась цель. Самая долбанутая и не достижимая на первый взгляд, но заставляющая встать на ноги и идти.

Этот мир никого не любит? Что-ж, эти чувства взаимны. Я здесь всего пару местных циклов и меня уже тошнит от этого места. Меня расчленили заживо, чуть не сожрали, почти убили и частично заживо обглодали, чудом не отравили биологическим оружием, стреляли и загоняли как зверя. Я прошёл сквозь гон – мигрирующих орду монстров и при этом выжил. Меня замуровали, но мне плевать.

Танат, не знаю, слышишь ли ты меня, но я не сдохну в твоем гнилом нутре. Гнилом в самом прямом смысле. Этот мир умирает, и его невольные жители просто стараются отсрочить неизбежный конец. Точнее их заставляют это делать оставшиеся от Творцов биомеханизмы. Вам положено пахать, разы, а не то сдохните от голода и ранней старости. Вот такая тут система принуждения и никаких прав.

Нет, поправочка. Право тут есть, но строго одно – сдохнуть. От лап монстров, голода или рук других разов. Таких-же бедолаг, как ты сам, но которые порвут за кусок биомассы. Ведь её можно бросить в биореактор и получить в награду пищевой батончик. Или дадут пожить ещё несколько оборотов за хорошую работу.

Танат, я тебя уже ненавижу, мерзкий разлагающийся кусок... Слов приличных не хватает, а ругаться мне не нравится. Это для меня не признак крутизны. В голову пришла мысль на эту тему. Мат – язык преодоления и способ ускоренной передачи информации. И только в экстренной ситуации.

Уважай себя и других, будь человеком – вот это мне близко. Там, откуда я пришёл, никто не заставляет людей таскать куски мёртвой плоти до утилизаторов ради куска пищи. Нет, куска хлеба. Да чтоб вас, у нас и голод ликвидировали. И система, которая этого добилась, точный и продуманный социальный механизм. И при этом она человечна, а не так, как здесь.

Здесь система принуждает разов быть её рабами, придатками биомеханизмов. Там, где я родился, мы свободны. Пусть в определённых пределах, пока не нарушаем общепринятые нормы и не задеваем права других людей. Да, у нас есть и обязанности, так как мы живём в развитом обществе, а не в банде. В основе любой цивилизации, как это не парадоксально, лежит одно слово – нельзя. И любая такая цивилизационная структура жизнеспособна лишь до тех пор, пока члены общества поддерживают данный социальный договор – принимать запреты.

Нельзя просто так убивать людей, причинять им боль, порабощать, принижать и многое другое. Дайте разумным право и без воздаяния свободно творить всё, что они хотят – система рухнет. Вот такой вот парадокс цивилизованного общества – хочешь быть в безопасности и свободен, то прими некоторые необходимые ограничения. Живи и дай жить другим, а не жри друг друга как тут, в Танате.

Так, а чего меня на философствования потянуло? И ещё я, пусть без подробностей, но вспомнил некоторые нюансы из прошлой жизни. Вероятно упоминание Тэй, что скоро моя память будет окончательно закрыта, подстегнула меня. Стараюсь вспомнить всё по максимуму. Ведь если нет прошлого, то нет и нас самих. Да, Танат?

Да и описание жизни в Танате явно задело меня. Чуждо и мерзко. И нет, я не чистоплюй, который жил как счастливый идиот на всём готовом. Я не помню, но знаю, что нам, вернее нашим предкам, пришлось нелегко, но они построили лучший мир. Только сначала они чуть не сожгли с концами старый.

Сожгли. В огне. Огонь...

Я дергаюсь, меня всего скрючивает, колени подгибаются. Что-то испуганно кричит Тэй. Меня здесь уже нет. Сейчас я снова в том коридоре круглого сечения. Те же парни, что прыгали со мной через пустоту к странной конструкции, волокут на себе обессиленных людей. Тут много женщин и детей. Пол содрогается, а я смотрю на непонятный рисунок, что появился перед моим лицом.

Интерактивная схема объекта – так это называется. Привычная мне окружающая чёрно-белая гамма с кучей оттенков серого пополнилась новым цветом – красным. Это означало опасность, которая шла за нами по пятам. Здесь я различал цвета.

Мы не успеем. Все это понимали. Я был старшим, а потому принял непростое решение. Тихо сместившись в конец шеренги, я дождался, пока мои люди пройдут мимо со спасёнными на руках. Подбадриваю их и поторапливаю. Делаю вид, что пересчитываю их по головам. На самом деле мне нужен удобный момент. Сейчас последний спасатель переступит порог, и можно действовать. Вот и он. Пора.

Бросаюсь в обратном направлении. Мне никто не успеет помешать. Автоматика отказала из-за аварии, но резервная система, обычный ручной привод, в полном порядке. Добегаю до неприметного щитка и просто вырываю с мясом опломбированную панель. Благо что искусственные мышцы скафа легко позволяют это сделать. Быстро кручу ворот и за моими ребятами опускается защитная дверь. Прочная и термоустойчивая. Такая легко выдержит и ударную волну, и плазму в несколько тысяч градусов. Вот только я остался по другую сторону.

Из коридора вырывается стена огня. Меня отбрасывает на защитную дверь. Скафандр у меня хороший, крепкий, но сейчас его термостойкость и прочность лишь продлят мою агонию. Температура нагрева уже превысила допустимую, внешний слой начал плавится.

Парни, пока не оплавится антенна связи, будут слышать мои крики боли. Я, хоть спас и свою команду, и гражданских, сгораю заживо. И кричу от адской боли.

– Нико, очнись. Да что с тобой?

Кто-то трясёт меня за грудки. Вернее пытается, но я слишком тяжёлый. Тут меня будто хватают под руки и резко выдергивают из этого пекла. Волна холода обдает голову, а потом опускается ниже, заглушая адскую боль. И ещё мой неизвестный спаситель ободряюще хлопает меня по плечам. Но не в физическом плане. Словно шлёт мне эмоции.

Тут я понимаю, что из воспоминаний о мучительной смерти меня выдернул Попутчик. И это был первый раз, когда этот монстр искренне хотел мне помочь. Потому что отлично знал, что я снова пережил в этот момент.

Если бы я мог издать хоть один звук, то только истеричный смех. Может и не зря некая система распределения там, в шпиле, соединила меня именно с этим димортулом. У нас нашлось нечто общее. Мы оба горели заживо и теперь не пожелаем такого даже злейшему врагу.

* * *

Поднимаю перед собой руку, останавливая Тэй. Девушка сильно перепугана. С учётом того, что она знала насчёт меня и димортула, ожидать можно всякое. Вдруг разум этого кимбара-переростка решит поглотить тело носителя и устроить охоту на окружающих? Потому я спокойно отнёсся к тому, что она держала руку рядом с напоминающей жука пушкой. Надо, кстати, узнать название этой штуки и принцип работы. Одними клинками димортула я против некоторых местных тварей мало что смогу сделать. Тупо не достану до жизненно важных органов.

– Спокойно. Я в норме, Тэй. Меня отпустило наконец.

Медленно поднимаюсь на ноги, но меня ещё шатает. Попутчик всё ещё поддерживал меня эмоционально, и я реально был ему благодарен за это.

– И что это было? Тебя трясло так, что я реально напряглась. Выглядело всё со стороны так, будто тебя рвали заживо. Что ты видел?

– Свою смерть, – просто ответил я. – Во всех подробностях и с полной передачей ощущений.

Девушку передёрнуло. Она обхватила себя руками, будто ей вдруг стало холодно.

– Такое тут не редко бывает. Но чаще сам момент перехода никто не помнит. Всё запоминается смутно. Ты будто падаешь, сознание угасает, отголоски разговоров вдалеке и свет. Все всегда запоминают светящийся шар, который тебя будто гипнотизирует, зовёт куда-то вдаль. Ну, ты это помнишь, конечно.

– Вообще-то нет, – замечаю я и этим вызываю удивление у своей спутницы.

– То есть как не видел? Этого не может быть. Каждый, с кем я разговаривала, запомнил этот проклятый светящийся шар. Ты надо мной издеваешься так? Или хочешь показать какую-то свою уникальность?

– Я не мог ничего видеть! – прерываю я гневный поток. – Это и было перед моей смертью – меня ослепило. Я попал... Черт, не могу произнести это слово. Будто язык отнимается.

– Значит этого слова нет в речи Таната или оно под запретом, – произнесла Тэй более спокойно. Тон её, однако, стал чуть более настороженным. Будто она боялась услышать то, что я хочу ей объяснить.

– Тепло, – описываю я огонь самыми простыми терминами. Тэй меня, похоже поняла, так как вздрогнула. – Невероятно горячо. И это тепло причиняет боль, проникая иглами тебе под кожу. Тебя убивает то, что ты не можешь взять в руки. Нечто нематериальное...

– Я поняла! – Девушка замотала головой, будто пытаясь отогнать от себя нарисованный моими словами образ. – Вот Танат показал тебе и своё милосердие. Это запрещённое слово. Думаю, ты догадаешься, почему. И ещё одна вещь. Некоторые слова, которых нет в языке Таната, ты можешь произнести, если будешь считать их личныым именем. Например, странная колотушка, которой ты вгоняешь такие длинные стержни в стены. Чтобы к ней, стене, что-то прикрепить. Может в твоём мире было что-то такое.

В моей голове сразу появилась картинка и всплыли слова: молоток, гвозди.

– Да, я понимаю тебя, Тэй.

– Ага, хорошо. Так вот, если бы для меня это было живое существо, то его звали бы Марту. Тебе это слово не знакомо?

– Нет, – отрицательно качаю головой, а Тэй разочарованно склонила голову, – мне это слово незнакомо.

– Ну, значит ты из другого мира пришёл. Так вот, о том табу. Даже так не пытайся его обойти. Можешь рискнуть, но тебя скрутит от боли. Запрет прошит в те оболочки, которые мы носим. Возможно, поэтому тебя так и трясло. Вспомнил запретное.

Вот оно что. Моё лицо под маской перекосило. Это что, если я даже просто вспомню о пламени, то меня снова скрутит?

Нет. Ничего такого. Только иголочки в затылке появились. Очень конкретный намёк. Понятно, контроль на уровне базовой прошивки. Умно.

Правда возникает другой вопрос. Если полумифические Творцы боятся восстания, то почему меня или Тэй не крутит, когда мы поминаем их недобрыми словами? Или я, например, хочу набить им надменные и наверняка высокомерные морды. Вот не болит голова от этого. Да и Попутчик молчит.

Нет, разум димортула не просто молчит. Он, как бы это сказать мягче, офигевает от происходящего. Просто в его понимании никто и подумать не может, чтобы оскорбить владык и создателей всего, что нас окружает. Тут уже я не удержался и прямо спросил его, что он сам думает о тех, кто засунул его в кладовку более чем на четверть тысячи оборотов? И выбросил ключ.

Наступила тишина, а потом меня буквально окатил ворох ярких эмоций. Если перевести на человеческий язык, то там были такие обороты... Максимально близкий термин, который всплыл у меня в голове, так это некий боцманский загиб. И не тот, что малый. Тут всё было описано, точно, ёмко, сочно, образно и без единого повтора.

Когда я не выдержал и просто заржал, Тэй посмотрела на меня, как на идиота, и скорчила недовольную гримасу.

– Я ему о серьёзных вещах говорю. От них его выживание тут зависит, а он ржёт. Или у тебя уже мозги съехали? Не рановато ли?

– Нет, – трясусь, но стараюсь говорить ровно, не ржать. Ох и сложно это. – Тут другое.

– Ну, просвети меня.

– Мой спутник, – тыкаю когтистым пальцем в лицо, а точнее костяную маску, – после пары моих аргументов составил своё мнение о Создателях. Если я его понял правильно, то они...

Тут я кратко перевожу самые яркие эпитеты Попутчика. Тэй, выслушав пару эпитетов, выпучила глаза, резко побледнела, а потом, прикрыв рот рукой, громко расхохоталась.

– Мобовы кишки, а он точно творение Создателей? Такое себе даже самые отбитые ненавистники Творцов не позволяют. Вдруг Танат им за такое подкинет проблем.

– Сознание в этом инисе, как и мы, лишь невольный гость этого мира. Вот сам димортул в целом чисто их создание.

Так, а что это у Тэй опять внезапно и очень быстро настроение изменилось? Девушка после моих слов замолчала и ошарашенно смотрит на меня.

– Чтоб меня Танат забрал. Повтори ещё раз, как называется этот твой инис?

Черт, я ведь реально ранее не называл перед ней или кем-то другим живой доспех по имени. Что её так удивило и напугало?

– Сколько ему, твоему облачению, оборотов? Ты что, не понимаешь, что произносишь?

– Говорю слово, которое звучит странно, – произношу это и чувствую, как у меня екает в груди.

– Это не одно слово, Нико, а два. Попробуй разделить их и посмотри, какой перевод у тебя получится. Ведь он очень стар.

Последнее не вопрос, а утверждение. Да, димортул действительно стар. Двести шестьдесят три оборота только на хранении против жизни тех, чье временное тело живёт от двух до пяти оборотов.

Стоп, не о том сейчас. Если разбить слово, то ближе всего димор и тул, что означает...

– Вместилище вестника? Что это такоет?

– Проблемы, Нико. Только проблемы. Я ошиблась, сказав тебе про везение. Удача оставила тебя в тот миг, когда ты одел этот доспех. У Таната нет милосердия, а у тебя надежды.

Девушка смотрела на меня так, что мне стало не по себе. Так смотрят на тех, кто пока ещё жив лишь по недоразумению. Будто спрашивая, почему ты ещё трепыхаешься, мясо?

– Ты и твой спутник носите на себе мишень. Вас будет искать каждый. Кто-то будет пытать, чтобы выведать древние тайны, другие постараются убить вас из страха перед прошлым или из ненависти, третьи за ваш счёт захотят расширить свою сферу влияния. Чтоб вас, я ведь реально хотела привести вас в Дом Странников, но теперь...

Рассмотрев меня сверху донизу, словно увидев меня в первый раз, девушка наконец снизошла до объяснения:

– Вестники лишь древняя легенда, но связанная напрямую с Создателями. Когда они ещё ходили по Танату, то создали силу, которая должна была стать их инструментом контроля над разами. Тогда наши предшественники были скорее гуманоидными кильмами, которые лишь выполняли заложенные в них при перерождении функции: шахтёры, целители, носильщики, утилизаторы, возницы кильмов и другие. Просто из того, что мы узнали о тех временах, можно сказать только одно – личности разов были полностью подавлены.

Всё веселее и веселее. Логично, что в прошлом разов почти полностью лишали идентичности. Радует, что сейчас это не так. И крайне хочется узнать причину таких позитивных изменений. Вдруг кто-то может щёлкнуть пальцами, и мы с Тэй начнём маршировать по команде, а?

– Вот так новости, – кисло замечаю я. – И как с этим были связаны вестники?

– Самым прямым образом. Если происходил сбой и раз отказывался подчиняться, начинал вредить создателям, то за ним приходил специальный посланник. Убийца по сути, понимаешь?

Ещё как понимаю. То есть я внутри доспеха, который был предназначен для выполнения карательных операций и подавления проявлений инакомыслия. Надсмотрщик и палач, который действовал тайно. Тогда понятны всё эти спрятанные функции димортула: скрытность и маскировка, мощное оружие для ближнего боя, возможность забираться в труднодоступные и опасные места. Вон, только-только гарпуны в предплечьях активировались.

– Твою... Да кто-нибудь видел этих вестников? Что-то известно о том, как они выглядели? Каким оружием они пользовались?

– Они выглядели как чудовища. Как мобы или муты, но были разумны, жестоки и методичны. А чем пользовались... Попробуй сам использовать это.

Тэй быстро сунула руку под свою броню из хитина и достала некий предмет. Когда она протянула его мне, я увидел уже знакомый мне пистолет, стреляющий иглами ‒ шипомет. Таким оружием были вооружены её спутники. Когда я рассмотрел его ближе, то увидел только гладкий г-образный предмет без каких-либо кнопок, крючков и других органов управления.

– Это малый шипомет. Просто возьми его в руку, сожми и из задней части вылезет чино. Твой чагс она найдёт сама.

Ладно, попробуем. Беру шипомет в руку, сжимаю рукоять. В "казённой" части открылось отверстие и показалось знакомое щупальце. Отросток сразу устремился к отверстию на предплечье димортула, соединился и...

И ничего. Нет того ощущения тактильного контакта, которое было тогда, когда я управлял лифтом или открывал двери.

– Тэй, а надо что-то сказать или сделать? Я его не чувствую. Он точно живой?

– Дай мне.

Разжимаю руку и чино сразу убирается обратно. Возвращаю пистолет девушке, и та повторяет мои действия. Только когда она навела ствол на стену, раздался тихий свист. Шип, напоминающий кость или хитин, почти полностью вошёл в плоть коридора.

– Никаких особых ритуалов. Берёшь, подключаешься, мысленно стреляешь. Это может сделать любой. Но не ты. Хм, значит и тут совпало.

– Что именно?

Тэй подбросила в руке игольник, а потом убрала его обратно под защитный жилет. Отмечаю про себя, что это не самый удобный способ ношение оружия. Даже запасного.

– Короче, Нико. Про те времена нам мало что известно. Скорее обрывки. Только вестников так боялись, что, кроме новичков, любой обитатель Таната знает о них следующие вещи. Они были сильны, быстры, могли незаметно пройти куда угодно, подобраться к отступнику вплотную и уничтожить его. И никогда не атакуя на дистанции. Только лицом к лицу, так как Творцы по неким причинам специально ограничили их силы.

– Запрет на дальнобойное оружие. Только встроенные клинки, например, – говорю я нервно сглатываю. Тэй, прикрыв глаза, кивает. Мне это всё больше не нравится.

– Ещё про вестников говорили, что их дуэт смертелен, хотя каждый из них вроде как был одиночкой. Никто не понимал, что это означает. Поговорив с тобой, я могу сказать, что теперь понятно, о чем шла речь.

– Носитель и разумный доспех.

Снова кивок.

– Но есть ещё одна особенность вестников, которая делает тебя мишенью.

– Добивай, – произношу я глухим голосом. Да что за день у меня сегодня такой? Точнее суточный цикл.

– Способ превращения обычного раза в подобную машину для убийства знали только Творцы. Лишь они могут призвать вестника. И если в Танате появился кто-то подходящий под это описание, то это может означать лишь одно.

Понимаю, Тэй. Прекрасно понимаю, что ты подразумеваешь. Древние боги вернулись и призвали своего карателя...