Глава 20. Охота на охотников.

Если кто-то думает, что он в своей жизни испытывал такое понятие, как облом, то пусть встанет на мое место и постарается почувствовать, что пронеслось в моей голове в тот момент, когда увидел мертвеца с дыркой в голове, продолжавшего нормально двигаться и, самое главное, нападать. Я думаю, он поймет, что его проблемы по сравнению с этим отходят на второй план, становясь не такими уж значимыми и жизненно важными.

В голове сразу пронеслись мысли о том, какого жару нам может задать подобная тварь, а еще больше возникло вопросов о том, как ее убить. Можно было, конечно, сжечь до угольков, но такой вариант представлялся маловероятным. Не думаю, что здесь кто-то носит за собой двигатель для космической ракеты или, по меньшей мере, мусоросжигательные огнеметы. Только так мне представлялось возможным испепелить полностью человеческое тело за считанные секунды. В любом другом случае полыхающие мертвяки, бегающие по лагерю как сбежавшие новогодние елки, представлялись не самой лучшей перспективой.

– Какого черта ты там нашел? – спросил стоявший рядом со мной каратель. Он стоял на ногах, возвышаясь и надо мной и над открывавшейся мне картинкой, соответственно, ничего и не видел.

– Не поверишь, все равно, – непроизвольно я пополз назад, пытаясь оставить между собой и непонятным зомби как можно большее расстояние, пока он меня заметил. Надежда небольшая, но тварь все же слишком занята трупом. Внутренний голос говорил, что все равно это не к добру, оставлять мертвяку человеческое тело, от которого он начнет мутировать в гораздо более подвижные формы, но я быстро задавил такое возражение вполне логичным напоминанием, что обыкновенные мертвяки, как, впрочем, и все виданные мной до этого мутанты быстро и без всяких возражений дохли от попадания в голову, а точнее, в головной мозг. Этот же зомби, наверное, решив, что раз он все равно не умеет думать, то зачем ему мозг вообще, освободился от такого тяжкого для мертвецов бремени.

– Да что там такого ты видишь? – рассердившись от того, что никак не мог получить логичный ответ от меня, каратель сам лег на землю, тоже заглянув под днище трейлера. Первым же движением, вполне естественным, учитывая ситуацию, он схватился за автомат, – А, так там зомби! – к моему удивлению, возглас был не с тревогой, а с облегчением. И прежде чем я успел понять, что именно он хочет сделать, каратель успел прицелиться.

– Нет! – крикнул я, пытаясь оттолкнуть ствол, но отказалось слишком поздно. Выживание здесь научило карателя, как и меня, быстро и метко стрелять. Автомат плюнул короткой очередью и две пули попали зомби в голову, одна при этом прошла через мертвое тело, снеся мертвецу половину челюсти. Зомби ударился затылком о днище трейлера, оставив там размазанное кровавое пятно, откинувшись назад.

– Вот и все, – ткнул меня в плечо каратель, жизнерадостно улыбнувшись, – а ты чего-то испугался. Откуда ты вообще такой пугливый? Мертвяка увидал и наложил полные штаны, как в первый раз.

Не обратив на него ни малейшего внимания, я продолжал смотреть на зомби, получившего второе попадание в голову. Две пули, не считая моей, почти полностью разнесли ему голову. Вместо мозга там точно должно остаться одно желе, сочащееся кровью. Один глаз так же выбило, не хватало порядочного куска лба, как и большей части затылка, выбитого инерцией движений пули. И все это не помешало ему снова подняться, коряво дергая плохо слушающимися руками. Попадания в голову тоже не прошли для него даром, зомби отупело вертел головой по сторонам, видно, пытаясь сориентироваться. Как именно он пытался сделать, я не представлял, да и не очень хотелось. Мрачное удовлетворение от того, что я все же не ошибся, а этот каратель лишь только доказал собственную топорность и нежелание разбираться в ситуации, растеклось по телу одновременно с мелкой дрожью. Меня начинало нервно трясти от мысли, что теперь этот зомби вылезет на поиски того человека, что решил в него пострелять, с большим желанием откусить от него кусок побольше.

– Ты думаешь, все так просто, – я снизу вверх глянул на карателя, уже успевшего подняться и чего-то говорившего своим товарищам.

– Чего там у тебя еще? – вопрос был мне задан с такой интонацией, с какой обращаются к маленьким неразумным детям, которым только предстоит осмысливать весь окружающий мир, потому очень наивных и глупых.

Отвечать мне даже не пришлось, поскольку он сам разглядел высунувшуюся из-под трейлера ладонь, вцепившуюся пальцами в землю. Округлившимися глазами каратель наблюдал, как зомби, которого он только что застрелил, медленно выбирается наружу, неуклюже покачивая дырявой головой.

– Это как это… Какого… Да я же… И он же… Да ведь… – каратель что-то продолжал лепетать, окончательно потеряв дар связной речи при виде такого из ряда вон выходящего события.

Руки сами сдернули автомат, но стрелять он не решался, все же понимая, что без знания слабых мест этой твари это будет только бессмысленной тратой патронов, способной только разозлить невероятно живучего зомби.

– Братва! – неожиданно заорал каратель как резанный, все же вспомнив, что он тут не один такой, а вместе с ним полно приятелей, не самых надежных, но все же способных помочь в такой ситуации, – Гасите этого урода!

Сразу несколько автоматов вдарили в мертвеца, полосуя его длинными очередями. Пули рвали мягкое тело, ломали ребра, вырывали целые куски мяса. Одно попадание переломило зомби ногу, от чего он сразу осел. Не сумев и сделать шага, зомби под потоком свинца отступил к стенке, где его и прижало, буквально размазывая пулями по тонкому железу трейлера. Несколько пуль, попавших в голову одна за другой, разнесли ее на части, оставив неаппетитное пятно на стенке. Зомби, больше похожий на решето и обезглавленный, упал на землю, когда у карателей кончились обоймы, сменившись пустым щелканьем работающих вхолостую механизмов. Каратели сбросили пустые обоймы на землю, свободной рукой вставляя в автоматы новые, не сводя глаз с трупа. К их, и моему, кстати, тоже, ужасу, изуродованное тело почти сразу же начало шевелится, пытаясь подняться. Разорванные мышцы и переломанные кости такому процессу мешали, но не остановили полностью. Отдельные шмотки и лохмотья кожи свисали с костей или волочились следом, но мертвец медленно поднимался.

– Господи Боже, – вырвалось у одного, – защити нас!

– Он тебе не поможет, – огрызнулся другой, снова прицеливаясь в шевелящееся тело, – тут огонь нужен, желательно сильный. А может, куда в другое место надо стрелять, может, кто знает?

– Да куда ему еще стрелять! – взвизгнул тот, что не поверил мне в начале, – между ног, что ли? Да на нем живого места не осталось, стрелять уже некуда!

Зомби снова поднялся, больше похожий на кусок фарша, чем на человека, издавая воющие звуки откуда-то изнутри истерзанного тела. Сплошная рана, в которую превратился обрубок шеи, пузырилась и продолжать капать кровью на траву. Единственная рука, еще способная двигаться, вторая, перебитая метким попаданием в сустав, висела плетью, вытянулась вперед, в сторону стрелявших.

Я прицелился и дважды выстрелил мертвецу в колено. Первая пуля прошла чуть выше, оторвав болтавшийся кусок кожи на ляжке, а вот вторая попала точно в сустав, выбив даже несколько обломков. Мертвец снова упал, но тут же в очередной раз начал делать попытки подниматься. В прицеле было видно, как на твари прямо на глазах заново срастались отдельные мышцы и сухожилия, сплетаясь порой самым причудливым образом. Не прошло и двух минут, как зомби, нарастив другой сустав поверх обломков старого, из-за чего колено стало почти в два раза толще всей остальной ноги, снова поднялся.

В голове, как на большой карусели, помахивая разноцветным хвостом и пуская искрящиеся шутихи, с бешеной скоростью крутилось слово «регенерация», всплывшее по когда-то выслушанным в школе урокам биологии. Большая часть выслушанного тогда уже давно и безвозвратно выветрилось из головы, вытесненное другими фактами, но вот это слово как-то вернулось, найдя старое место, ничем, как ни удивительно, не занятое. Значилось, что существо с такой способностью может заново отращивать отдельные поврежденные участки или даже целые конечности. Только нигде в природе такими темпами это не происходило. Главное, что на пустом месте это тоже не проявится, из воздуха доставать строительный материал ни у кого не получалось. У человека тоже есть регенерация, такие вещи, как мышцы и сухожилия он тоже мог восстанавливать, но для этого требовалось много времени и до самого конца никто не мог точно предугадать, что все срастется именно так, как требуется и мышцы снова станут работоспособными. Мертвяка такие мелочи, похоже, вовсе не беспокоили. Только вряд ли и он из ниоткуда берет материал для восстановления, это даже не за гранью разумного, это просто нереально. Единственное, что мог я предложить, так это, что зомби регенерирует, используя недавно съеденную плоть. Это наверняка идет в ущерб мутациям, но гораздо более важно для сиюминутного выживания. Единственное, чему не мог я пока найти объяснения, так это как зомби умудряется продолжать функционировать без целого мозга, как и без головы вовсе. Почему-то стало очень интересно, как он ориентируется, лишенный глаз, ушей и носа. А ведь как-то получалось, уже вставая, он повернулся и сделал несколько шагов к карателям. Правда, спиной вперед, потому что целое колено было вывихнуто так, что кость порвала кожу и торчала наружу, а второе, простреленное, тоже наросло с изъяном. Неуклюже ковыляя, зомби пытался добраться до отступающих перед ним карателей. На меня же, так же неподвижно лежащего на траве, не обращал ни малейшего внимания, хотя и был гораздо ближе.

Зомби, видно, потеряв карателей… Хочется сказать из виду, но глаз у него уже не было, даже не знаю, как и описать то чувство, когда он резко развернулся и направился в мою сторону. В общем, потеряв ощущение присутствия карателей, зомби повернулся спиной ко мне и замер, будто раздумывая. Пули разодрали почти всю кожу на спине, вырвав целые клочья мяса. Кусок кишечника свисал из сквозной раны, волочась следом по траве. Оттуда сочилось что-то мерзопакостное и тошнотворно пахнущее. Ветер как раз переменился и дул в мою сторону, принося с собой и эту жуткую вонь. Такое чувство, что там одновременно гнила целая куча капусты, обильно политая тухлыми яйцами.

Я замер, разглядывая, как по позвоночнику, прикрытому свисавшими лоскутами кожи, стекали капли быстро густеющей крови, не доходя даже до середины, застывая маленькими темно-красными комочками.

С другой стороны лагеря, где-то у меня за спиной, неожиданно началась хаотическая стрельба, переросшая из отдельных выстрелов в почти беспрерывный гул, сопровождавшийся криками и резкими, гавкающими приказами, на таком расстоянии из которых нельзя было вычленить и слова. Как только раздались первые выстрелы, мертвяк дернулся, словно кто-то резко потянул за веревочку, и заковылял прямо на меня, решив, что по моей спине будет самый короткий путь к шуму. Мне же не хотелось, чтобы по мне вышагивали как по тротуару, да и было очень боязно, что на таком расстоянии зомби все же учует живого человека и задержится перекусить. Отползти в сторону я уже не успевал, поэтому сделал единственное, что мог – открыл огонь. Если он все же, как и все предыдущие зомби, использует как основу нервную систему, то позвоночник все же должен остаться уязвимой частью. Другие мертвяки с перебитым хребтом лишались возможности шевелить руками или ногами, а то и вовсе замирали, только глазами крутили.

– Пожалуйста, – одними губами попросил я кого угодно, если только он мог помочь мне остановить этого мертвеца.

Первая пуля прошла левее, сломав лопатку зомби и выйдя из груди вместе с фонтаном кровавых брызг. Мертвец покачнулся от удара, но удержался на ногах. Зато теперь он понял, что прямо перед ним кто-то есть. Сделав неуклюжий шаг вперед, он издал еще один хриплый рык, идущий откуда-то из глубины тела, но тут в него попала вторая пуля. Эта прошла правее, только чуть зацепив позвоночник. Я старался попасть ниже, лишить эту тварь возможности пользоваться ногами, от ползающего зомби уйти гораздо легче. Отступив назад, мертвяк неуклюже взмахнул руками и снова полез вперед, теряя на ходу клочья кожи. Мысленно выругавшись, я намотал на левую руку ремень автомата и снова прицелился. Теперь между нами не было и двух метров. Хотя с его покачивающейся и трясущейся одновременно во все стороны походкой промахнуться было вполне возможно. В какой-то момент, когда торчащие из-под кожи позвонки снова попали на мушку прицела, я на одном дыхании трижды выстрелил, молясь, чтобы хоть одна попала в цель.

Зомби дернулся, а потом рухнул как подкошенный. Кровь из обрубка шеи брызнула мне в лицо, когда он с силой грохнулся о землю. Поскорее вытершись рукавом, я поднялся, не спуская прицела с трупа. Быстро оглянувшись, обнаружил, что теперь здесь кроме меня людей не было. Каратели, с присущей им храбростью, сбежали, когда зомби переключился на другую цель. Зато из-под трейлера никто не высовывался. Упокоенный точным попаданием в голову, труп больше не пытался подниматься, как и Ерш, спокойно лежавший у стенки. Стрельба с другой стороны лагеря не утихала, зато сменилась тональность, такое с первого ощущения понимаешь. Стреляли стихийно, кто во что горазд, лишь бы попасть по множественным, судя по всему, мишеням, уже ставших опасными для стрелков. Не слышно было и команд, только отдельные выкрики, мешавшиеся с отборным матом, отчетливо слышимом, в отличие от прочих слов. В него каратели вкладывали всю душу и все эмоции, обуреваемые ими.

Бежать туда с высунутым языком, слепо исполнять приказы возомнившего о себе бывшего тюремного надзирателя, которого поставили во главе враждующие друг с другом авторитеты как нейтрального, а значит не перевешивающего чашу весов ни в чью пользу, мне совершенно не хотелось. Поэтому устало вздохнув, я поднялся с единственной мыслью снова куда-нибудь сесть, желательно так, чтобы никто не обращал на меня внимания. Ни с желанием сожрать, ни с желанием куда-нибудь отправить с каким-нибудь бездумным приказанием. Возвращаться в трейлер, где лежал убитый мною зомби, тоже не очень хотелось, при такой погоде там уже должен распространяться потрясающий аромат, от которого не спасет даже респиратор. Сменив частично опустевшую обойму на новую в автомате, я присел к колесу автобуса, предварительно глянув под днище, чтобы там тоже не оказалось какой-то нечисти. К счастью, ничего, кроме сгнившего куриного трупика, там не было, поэтому я присел достаточно спокойно, но козырек уже не стал опускать на глаза. Кто его знает, от чего там каратели сейчас отбивались. Может, нападавшие окажутся достаточно сильными, чтобы перебить обороняющихся. Хотя чему я радоваться буду? Ведь мне в таком случае тоже сильно достанется, кто бы ни нападал, живые или мертвые.

Рядом со мной, всего в двух шагах, так же прислонившись к стенке, полулежал Ерш, с залитой кровью головой и полностью разбитым затылком. Соседство, прямо скажем, сомнительное, но вел себя тихо, поэтому я не возражал. Убедившись, что снова подниматься, как первый, этот труп не будет, больше внимания на него не обращал, углубившись в собственные мысли, оставив только немного внимания на стрельбе и шуме, идущих с другой стороны лагеря.

И поэтому я был несказанно удивлен, по большей части неприятно, когда Ерш зашевелился. Боковым зрением заметил, как минуту назад спокойный труп повернул голову в мою сторону. Первой же реакцией было вскочить, но воскресший Ерш, с непозволительной для мертвеца скоростью схватил меня за руку. Парализованный ужасом, я чувствовал, что рука, схватившая меня, крепка как тиски и для того, чтобы вырваться, мне, по меньшей мере, придется ее отпилить. Подняв взгляд на лицо Ерша, одновременно левой рукой пытаясь нашарить рукоятку автомата, я в очередной раз понял, что совершенно ничего не понимаю. Ерш улыбался. Мягко и спокойно. Улыбкой, с которой смотрят на маленького котенка, играющегося с мотком ниток, глупого и беззащитного.

Он улыбался! Эта мысль била по мозгу с силой отбойного молотка, разбрасывая в стороны все остального и отзываясь громким звоном, в котором все равно ничего не прояснялось. И почему-то именно понимание того, что на лице трупа, обыкновенного зомби, лишенного не то, что эмоций, но даже самых простых мыслей, вызывало во мне дикое бешенство и желание немедленно разбить вдребезги эту морду, которая просто не должна существовать.

– Успокойся, – челюсть Ерша, поврежденная и держащееся на одном суставе и лоскуте кожи, двигались в неприятном несоответствии с произносимыми звуками, щелкая не в такт слышимому. Мне даже показалось, что я слышу щелканье зубов, но уцепиться за эту мысль у меня не получилось.

– Ты… Ты говоришь? – вопрос даже мне самому показался совершенно абсурдным, но ничего более толкового из себя выдавить я не мог, совершенно выбитый из колеи подобным миротворческим поведением зомби.

– Удивлен, да? – зомби отвернул от меня голову, при этом кожа на шее рядом с местом, куда попала пуля, лопнула и оттуда вылилась новая порция крови, уже успевшей начать сворачиваться. Ершу это, видно, не доставляло неудобств, – Честно сказать, я тоже, – в голосе послышалось некоторое удивление. Зомби даже поднял одну руку, покрытую подсыхающей коркой крови к глазам, будто желая убедиться, что это точно его рука, а не чья-то еще.

Я не мог оторвать взгляда от этого жуткого зрелища, казавшегося к тому же мне очень логичным на фоне творившегося кошмара и попирания всех законов природы. В самом деле, если трупы научились ходить и питаться, почему бы им еще и не начать думать. Так дай им пару лет, они начнут картины рисовать и песни петь. А еще через пару лет уже и не отличить, кто зомби, а кто живой человек. В голове СМИ собой появились картинки зомби, наряжавшихся в готов и разглагольствующих о смерти, после чего меня начал разбирать истерический смех. Быстро приведя себя в порядок напоминанием, где именно я сейчас нахожусь, снова попытался вырваться. Зомби, конечно, меня удержал, заодно и выйдя из состояния самосозерцания.

– Никак не можешь привыкнуть? – при последнем слове, точнее, на его середине, челюсть судорожно сжалась, и от напряжения разорвались последние полоски кожи, державшие разбитый сустав. Нижняя половина отвалилась, повиснув на единственном суставе, а язык, успевший посинеть, как у висельника, вывалился наружу. Зрелище совершенно дикое, особенно если учесть, что это не помешало зомби продолжать разговаривать, – Ты ведь даже не понимаешь что сейчас происходит, но уже боишься этого, ведь не так ли?

– Пока что мне хватало понимание того, что вас можно убить выстрелом в голову, – стараясь сохранять спокойствие, сказал я, одновременно пытаясь придумать, как вырваться из захвата. Важно было понять, у него только пальцы такие сильные, или все остальное тоже. Если нет, тогда можно попытаться вывернуть руку как можно сильнее. Если не вырвусь, то попытаюсь оторвать к черту всю эту конечность, лишь бы отцепился от меня. А пальцы потом можно и насильно отжать, если будут и дальше сами держаться.

– Нас? – не понял меня зомби, переспросив, но сам пришел к каким-то своим умозаключением и мягко рассмеялся, решив, что понял меня, – Ведь ты все еще думаешь, что я один из таких же воскресших тел, так и не обретших покой в вечности? Люди, вы все такие наивные, что порой кажется, что с вами и вовсе не стоит возиться.

– Да кто ты такой вообще? – сейчас я больше старался отвлечь внимание мертвеца пустым разговором, собираясь с силами, чтобы резко вскочить. Самому собственные движения казались жутко неуклюжими и заметными, хотя и старался сделать все как можно тише. Больше всего бесил тихий шорох травы, когда подбирал ноги. На каждом миллиметре шуршало, а стоило пытаться как-то исправить это, трава словно специально начинала шелестеть еще громче. Ерш, казалось, не обращал внимания на это, но кто знал, что он видит на самом деле, да и видит ли вообще. Глаза оставались такими же безжизненными и пустыми, как у любого другого зомби, если бы не речь, о ничем бы не отличался о остальных.

– Я? – Ерш вроде даже как удивился вопросу, – Тебе ведь на самом деле интересно, кто я такой? Вот тебе ответ. Я тот, кого ты называл Ершом. Только теперь, скажем, несколько изменился.

– Врешь! – вырвалось у меня само собой, вертевшись на языке с самого начала его ответа. И мысленно я тут же выругался, потому что говорить вообще не хотел, уже приготовившись действовать. Весь запал вырвался в этом простом слове, и мышцы неприятно задрожали от перенапряжения. С большим усилием заставил себя снова расслабиться, и немного подождать, снова собираясь с силами.

– Логично рассуждая, ты не совсем прав, – наклонил голову труп Ерша, словно соглашаясь со мной, – Как и я не до конца врал тебе. Частично я действительно Максим Эдуардович, с удивительной фамилией Вознесенский. Без такого маленького зла нельзя восстанавливать тело человека. Физически вы существа гораздо более удивительные, чем выглядите с первого взгляда.

– Да хоть сам черт с бородой! – вырвалось у меня в ответ на такой спокойный монолог непонятно к чему ведущий, да еще выслушиваемый от живого трупа, – Что от меня тебе надо?

– Почти ничего, – начал зомби, но договорить не успел, поскольку я снова попытался вывернуться, на этот раз уже подготовившись. Схватившись другой рукой за пальцы мертвеца, я резко рванулся вперед и влево, выворачивая кисть мертвеца как можно сильнее.

Кем бы это существо ни было, телом оно оставалось человеком, а предел физических возможностей человеческого тела я уже себе представлял. Естественно, так вывернуть руку зомби не мог, и характерный треск разламываемого сустава возвестил о моей победе. Последний раз дернувшись, я сбросил вмиг ослабевшие пальцы с руки. Вставая на ноги, я посмотрел на зомби, все так же смотревшего на меня, будто ничего и не было.

– Итак, ты до сих пор ничего не понял, – сказал зомби, не сводя с меня пустого взгляда, – слишком занят суетой, чтобы полностью понять происходящее. Возможно, когда-нибудь позже ты все же выслушаешь меня. Главное, помни: все, что ты делаешь, будет верным. Не бойся и не верь.

Я взялся за автомат, но опустил оружие, когда Ерш обмяк и бессильно опустил голову. Подойдя ближе, ткнул его носком ботинка, но в ответ даже не пошевелился. Сейчас это был обыкновенный труп с простреленной головой, не способный ни воскреснуть, ни, тем более, разговаривать. Словно марионетка, которую кукловод бросил после конца спектакля в угол как отработавшую свою роль.

– А уж не привиделось ли это мне? – спросил я вслух сам себя, и тут же обернулся, удостоверится, что меня никто не подслушивает.

Из живых никого не было, но такая оглядка все равно спасла мне жизнь. Сзади, обходя трейлер, шли несколько зомби, у одного из которых, на мой ужас, уже была прострелена голова. А последний, сильно объеденный и едва опирающийся на сломанную ногу, из которой торчали обломки кости, по форме, которую еще можно было разглядеть под спекшейся коркой крови, сильно смахивал на карателя.

– Ну дайте хоть минуту покоя! – взвыл я, вскидывая только что опущенный к земле ствол автомата и прицеливаясь в ближайшего мертвяка, чья голова чуть покачивалась над капотом машины.

Задержав дыхание, выстрелил. Пуля попала в висок зомби, разбив его вдребезги. Коротко рыкнув, мертвяк свалился на землю, раскидав руки в стороны. Второй зомби чуть задержался, когда перед ним рухнул товарищ, и оглянулся на звук выстрела. Ему прилетела вторая пуля, попав чуть выше переносицы. Глаза сошлись в кучку и мертвяк мешком упал на капот, по которому тут же потекла струйка крови.

Протестующе взвыв, третий мертвяк, с уже простреленной головой, отступил обратно под защиту высокого кузова трейлера. Ругнувшись, я переключился на труп карателя, еле бредущего в мою сторону. Поврежденная нога мешала ему нормально идти, что он путался исправить размашистыми движениями рук. Выстрелив, я свалил его прямым попаданием в лоб. Ухнув, он как стоял, наклонившись вперед, так и свалился, носом в землю.

Мертвяк с простреленной головой показался с другой стороны трейлера, а за ним выстроились уже еще двое или трое. И у капота сейчас было еще не менее пяти мертвецов, медленно бредущих ко мне.

– Сволочи, – прошипел я себе под нос, отходя чуть дальше, чтобы взять в зону обстрела обе стороны машины. Если они и так дальше идти будут, то придется отступать. Интересно, у остальных карателей такая же ситуация, как здесь? Что они подумают, если я прибегу к ним с радостным сообщением о том, что с тыла нас обходит толпа зомби.

Первый мертвец злобно заревел, когда пуля попала ему в голову. Сила удара опрокинула его и отбросила назад, но не убила, зомби тут же начал делать попытки встать. К моему скромному облегчению у него это не очень получалось, идущие следом все время натыкались на него и падали. Оставив их пока так, я переключился на тех, что шли со стороны капота.

Здесь первый же мертвяк, как и положено, окончательно упокоился после попадания в лоб. Мешком свалился на землю и больше не шевелился. Идущий следом споткнулся о тело и с ревом грохнулся вниз. Я снова повернулся ко второй группе, обнаружив, что подстреленный мною мертвяк умудрился отползти в сторону, уже встав на колени, а остальные, пока я стрелял, приблизились ко мне еще на пару метров. Ближайший зомби, в изодранной синей спецовке, уже даже раскрыл рот, в предвкушении пиршества. Сохраняя прежнее расстояние, я отступил еще на пару шагов и прицелился в ближайшую тварь. То ли почувствовав, то ли увидев это, зомби сипло зарычал. Выстрел прервал эти мерзкие звуки, но не убил тварь. Рука чуть дернулась и пуля прошла ниже, ударив мертвеца под нос. Верхняя челюсть переломилась почти пополам, а сам мертвяк отшатнулся, размахивая руками, и врезался в стоявшего за ним. Оба свалились на землю. Времени добивать их уже не было, поскольку и с другой стороны ко мне тянулись гниющие руки с черными или содранными ногтями.

Отступив еще на пару шагов, я почувствовал за спиной стенку автобуса. Меня прижали. Оглянувшись, сразу наметил возможные пути к отступлению. Толпа мертвецов, на пути которой я оказался, оказалась еще больше, чем думал, вольготно раздаваясь в обе стороны от трейлера. По идее там должен быть еще внешний ряд машин, огораживающих периметр лагеря, но в таком количестве зомби могли просто продавиться внутрь, благо никто им не мешал, занятые обыкновенным мародерством.

Слева от автобуса впритык, бампер к бамперу, стояла желтая Газель с закрытой дверцей. Проверить, заперта она или нет, я уже не успевал, поэтому отходить можно было только направо. Там между автобусом и стоявшим рядом трейлером фордовской марки был достаточно широкий проход, где могли разминуться два человека. До него было, правда, чуть дальше, но если пройти прямо сейчас, я вполне успевал.

Переключив внимание только на тех, кто мог оказаться между мной и путем к отходу, я пятью выстрелами свалил еще четырех мертвецов, но один из них тут же начал снова вставать, не смотря на капающий из жутковатой дырки на виске мозг. Во всяком случая, я думал, что та бурая дрянь, что разлетелась в стороны после попадания, была мозгом. Пришлось останавливать себя самого от того, чтобы сбежать отсюда сломя голову. Нет ничего хуже, чем в такой ситуации потерять контроль над собой. А поддаться панике хуже всего. Двигаясь вдоль стенки, стреляя по приближающимся мертвецам, я даже не переходил на бег, спокойно переставляя ноги по траве. Даже не старался особенно целиться в мертвецов, попадание в любую часть тела их или останавливало или отталкивало. В лучшем случае они даже падали на своих соседей, мешаясь друг другу.

Подойдя к краю автобуса, я быстро глянул назад, что там происходит. Сзади стоял крытый грузовик, с красными цифрами номера газовой службы на боку, мимо него как раз проходил, пытаясь уйти как можно дальше от жуткой картины расстрелов местного населения поселка. Не очень далеко от центра поселка, но его весь можно обойти за двадцать минут. На траве лежали несколько скрюченных тел и довольно большая лужа крови, в которой лежали куски мяса, настолько изодранные, что происхождение уже невозможно понять. Хорошо хоть, что не было видно зомби.

Когда я оглянулся, то всего лишь на пару секунд упустил из вида мертвецов, но им этого вполне хватило. Крепкая рука скользнула по моей груди, едва не разорвав куртку, но пальцы смогли зацепиться только за ремень разгрузки. Тут же вцепившись в него, зомби сильно рванул его на себя, одновременно раскрыв пасть в попытке меня укусить. Рефлекторно я успел закрыться рукой, но особой роли это не играло. Укус в руку или в лицо, все равно это смертный приговор.

Спасло меня только то, что карательным отрядам республиканцы выдавали только то, что самим не жалко. Самые старые и отрепанные вещи, терять которые было так же хлопотно, как и просто выкинуть в помойку. Разгрузник, сшитый, наверное, еще во времена Горбачева, с резким треском разорвался, соскользнув с плеча. Две обоймы, которые все еще были в карманах, больно стукнув по коленям, пропали вместе с разгрузкой, но оставаться, чтобы их подобрать, мне не очень хотелось. Хорошо только, что сам зомби, тоже не ожидавший такого поворота, потерял равновесие и промахнулся мимо меня. Потеряв равновесие и широко раскрыв пасть, он с силой ударился о стенку автобуса в нескольких сантиметрах от меня. На память я только успел ударить его прикладом в затылок, после увернуться от еще одной пары вытянутых конечностей и почти на коленях проскользнуть в проем. Два ближайших мертвеца так быстро развернулись следом, торопясь меня схватить, что столкнулись друг с другом. Один из них, поживее, со злости вцепился в своего дружка, вгрызшись ему в шею, что дало мне еще несколько лишних секунд.

Дополнительных обойм у меня больше не было, все осталось под ногами наступающих зомби, но и убегать, собственно говоря, тоже было некуда. Встав поудобнее, я приставил приклад автомата, испачканный кровью зомби, к плечу и прицелился. Зомби протискивались сюда только по двое, обойти автобус и еще две стоявших рядом машины, требовало времени. Мысленно уже решил, что если не смогу отстреляться, то брошу все к черту и побегу к остальному отряду, если от него что-то вообще еще осталось. Хотя стрельба еще шла, значит, хоть кто-то был еще жив.

Первый выстрел попал в мертвеца, грызшего своего менее удачливого товарища, почти разодрав ему шею. От попадания в висок мертвец свалился, так и не выпустив свою жертву. Другие зомби задержались всего лишь на секунду, столкнувшись с двумя упавшими телами, после чего пошли прямо по ним. Первый идущий следом тоже свалился, получив попадание в голову. Упал, но не упокоился. Он попытался встать, но не успел, прямо по нему, ломая грудную клетку и вытянутые руки, шли другие зомби, вытаращив незрячие глаза и раззявив челюсти.

На него я уже не смотрел, выцеливая ближайшую тварь и одновременно судорожно пытаясь подсчитать все сделанные выстрелы и хотя бы приблизительно представить, сколько патронов еще осталось в обойме. Вроде просто, но в голове ничего не хотело выстраиваться. Шатающиеся мертвецы перед глазами никак не давали сосредоточиться, все время сбивая на механическую стрельбу по головам. Мысли, бездумно вторя им, носились как стадо напуганных баранов, отскакивая от стенок черепа и рикошетя с визгом и искрами. Мертвец, переступив через упавшее тело, протянул руки и попытался завыть, но прогрызенное горло было не способно издавать какие-нибудь звуки, кроме бульканья и хрипа, что пугало еще сильнее. Так и не смог я привыкнуть к подобному зрелищу, не смотря на то, что видел его далеко не в первый раз. Больше всего постоянно пугает возможность превращения в такого же, тупого и тупого и злобного, лишенного души хищника. В мертвых глазах зомби читается собственное будущее, ближайшее и дальнее, в котором буквально нет ничего. Сглотнув несуществующую слюну, я чуть поправил прицел и нажал на спусковой крючок. Лоб мертвеца взорвался кровавыми брызгами, почти сразу же, забрызгав ближайших тварей. Инерцией удара его качнуло назад, но и там были зомби. Пошатнувшись, труп рухнул вперед, лицом вниз, и по нему тотчас пошли другие, наступая как на землю, не разбирая, что это такое.

Я прицелился в другую тварь, уже даже не обращая внимания, кто это именно. Заботило только, что части головы уже не хватало, снесенной, суда по болтающимся обрывкам, порядочным зарядом крупной дроби. Прицелился в грудь, стараясь больше толкнуть под ноги другим мертвецам, но вместо оглушительного звука выстрела и брызгающей крови раздался только обезоруживающий пустой щелчок вхолостую сработавшего механизма.

– Премного благодарю, – я коснулся левой рукой кончика козырька берета и развернулся, чтобы бежать.

Пробежав мимо грузовика, я увидел, что далеко бежать теперь не смогу. Там, буквально за моей спиной, сильно поредевший отряд каратель отступал перед толпой зомби, на ходу отстреливаясь одиночными выстрелами. Никто ведь не рассчитывал, что здесь будет такая встреча. Поэтому патроны, в самом начале расходуемые как семечки, сейчас оказались в количестве гораздо меньшем, чем имевшихся стволов. Многие каратели, чтобы не оставаться совершенно безоружными, уже даже успели вооружиться холодным оружием, наломанным из попавшихся под руку предметов. Только прямо перед ними плотной толпой наступали не менее двух сотней зомби, и пытаться остановить их, отвешивая направо и налево удары дубинкой или железкой, было равносильно самоубийству. Прямо у меня на глазах одного карателя схватили за руки и втащили в толпу, и никто из его товарищей даже не пытался ему помочь. Я быстро бросил взгляды по сторонам, тепля в душе скромную надежду быстро сбежать, но понял, что и оттуда лезут толпы мертвецов. Лагерь очень быстро сжимали в кольцо, как на стайной охоте, отрезая все пути к отступлению и заставляя добычу биться в судорогах, захлебываясь пеной и растрачивая силы в бесплодных попытках вырваться. Мертвецов любые потери никогда не пугали, остальным только больше достанется, если доберутся.

Загнали, как диких зверей, по другому просто не назвать. До меня только сейчас дошло, что единственное, чем можно обозвать такую ситуацию, так только засада. Это был капкан, подготовленный и ожидаемый. Мы зашли, завязли, после чего дверцу захлопнули, а петлю затянули.

– Черт! – ругнулся я, даже не до конца веря, что попался в такую простую ловушку, выставленную почти напоказ, но все равно не замеченную.

Глазами неожиданно нащупал бригадира, еще живого и даже пытавшегося командовать. Левое плечо было перебинтовано, но повязка уже пропиталась кровью. Каждое движение рукой причиняло ему боль, если верить гримасам на лице. В руках был автомат, из которого он достаточно умело завалил двух зомби, прежде чем отступил вслед за остальными. Решив, что если кто и может объяснить, что случилось, так это только он, я попытался пробиться к нему.

Короткая полоса чистой земли между карателями и зомби, сокращавшаяся с каждой минутой, не превышала трех метров, но для меня, прижавшегося к бамперу грузовика, чтобы не попасть под шальную пулю или случайно быть схваченным вырвавшимся вперед зомби, была вполне достаточно. Ближайший каратель, заметив меня, чуть дернулся, но сразу признал живого человека и даже махнул рукой, чтобы исчез с линии огня. Пришлось чуть свернуть и пройти немного левее. Каратели сами сбились едва ли не плотнее зомби, при этом каждый из них старался отойти как можно дальше, отталкивая товарищей и бывших друзей, к которым, как оказалось в действительности, не испытывал ни малейших дружеских чувств. Я тоже не стал церемониться, твердо намеренный пробиться к бригадиру, почти сразу же отдавил кому-то ногу, потом, работая локтями и прикладом автомата, сломал еще чей-то нос, резко ударив назад, испугавшись, что это зомби, когда меня схватили сзади за шиворот и потянули наружу. Лишь услышав короткий вопль и приглушенный мат, понял, что ударил человека, но не стал расстраиваться по этому поводу.

Каратели в глубине отступающего отряда, собравшиеся вокруг отдадававшей команды группки из нескольких человек, не пытались даже мешать мне, только обрадовались еще одному живому лицу, показавшемуся в поле зрения. Поэтому, отойдя за постоянно мешавшуюся линию стрелков, еще как-то сдерживавших наступление, я подбежал к бригадиру, кричавшему больше всех остальных.

– Держите левый фланг! Там больше живучих! И по ногам стреляйте, пускай давят друг друга! И не тратить зря патроны! Какая гнида очередями садит?! Одиночными и только прицелившись! – кричал он, пытаясь хоть как-то организовать планомерный отход. Если бы не его окрики, эта напуганная толпа, уже скинувшая с себя всякое подобие отряда, разбежалась куда глаза глядят. Только его приказы, да уже поколебавшееся уважение к авторитетам, сбившихся в самом центре, как можно дальше от напиравших мертвецов, удерживали остальных карателей от этого.

– Что происходит? – спросил я, подбегая ближе.

– Уберите этого придурка! – рявкнул бригадир, даже не глядя в мою сторону, – Не хватало еще тут справочным бюро работать!

– Сам ты придурок! – рявкнул я, уже серьезно напуганный и мгновенно взвинчиваясь до критических делений, – Куда идете? Там тоже зомби!

– Какого черта! – воскликнул бригадир, все же обратив на меня внимание,

– они отсюда лезут, будем отходить, пока не выйдем в лес, по пересеченной местности уйти будет гораздо легче. И не пудри мне мозги своими глупостями!

– Нет туда пути! – воскликнул я, тыкая пальцем себе за спину, – там тоже полно мертвецов, еле ушел оттуда. И там несколько человек так и осталось, – деликатно решил умолчать, что именно с ними произошло, не став вдаваться в подробности.

– Один вырвался? – скептически поинтересовался бригадир, быстро окинув меня презрительным взглядом. Видно было, что он мне не то, чтобы не верит, а не хочет верить, не принимает даже возможности, что тот единственный безопасный путь, который он специально запланировал для отступления, перекрыт толпой мертвечины.

– Чуть раньше меня ушли несколько человек, они трупы сжигали, – быстро поправился я, пытаясь припомнить, видел ли хоть кого-нибудь из них среди остатков отряда, пока протискивался к бригадиру.

– Ты единственный, кто к нам пришел с этой стороны, – вмешался в наш достаточно громкий диалог один из авторитетов, кавказец с вытянутым и угловатым лицом, на котором заметнее всего выделялся несколько раз сломанный нос, – Те люди подо мной ходили, но никого я больше не видел.

– Значит, им повезло гораздо меньше меня, – не отступился я, – В конце концов, если не верите мне, можете посмотреть сами. И не кричите потом, что вас не предупреждали. Только вас ведь уже успеют покусать, а я не хочу, чтобы со мной было что-то подобное. Еще молодой, и жить мне очень хочется.

– Здесь все жить хотят, – рявкнул мне авторитет, после чего повернулся к бригадиру, – Слышь мент, что дальше делать будем? Ты ту вроде как за все отвечаешь.

– Да не знаю я! – воскликнул командир отряда, ослабевший прямо на глазах. Понимание того, что сейчас все оказались в ловушке, оказалось слишком тяжким грузом, – Разведка сказала, что зомби здесь почти нет, если только в лесу несколько штук бродит. Да и если бы они тут были, давно бы весь лагерь сожрали. Мы, с автоматами и пулеметами, удержать их не можем, что говорить о тех придурках. На весь лагерь десятка ружей не наберется.

– А откуда они тогда здесь взялись? – поинтересовался другой авторитет, тот, что разговаривал в машине с Пнем, – С самолета их, козел, что ли поскидывали? И разведку свою можешь скатать в трубочку и засунуть себе знаешь куда… Валить надо нахрен отсюда, а не рассусоливать.

– Слышь, глухой, – сказал первый авторитет, – тебе же сказали, что и там зомби. Уши чистить надо, пока кто-то еще не почистил. Только не уши, а уже всю репу.

– Ты чего, сопля, угрожать мне вздумал? – сразу набычился Батя, если это был он, схватив за грудки другого авторитета и притянув к себе, – да ты сам кто вообще?

Закончить начатый спор они не успели, все прервал истошный вопль «Мутант!», долетевший с первых рядов. Стрельба из одиночных и регулярных выстрелов мигом слилась в единый хаос автоматных очередей, пытавшихся остановить атакующую тварь. Крики ужаса и боли свидетельствовали, что мутант все же добрался до стрелков, нанося удары по всему, что движется. Я рефлекторно схватился за автомат, но тут же вспомнил, что в магазине кончились патроны.

Хлопнула граната и крики боли стали еще громче, но вместе с ними завыл мутант, слабо и злобно, от бессилия и может, даже боли, если они вообще хоть что-то чувствуют. Израненный осколками и со сломанными конечностями, мутант бессилен был хоть что-то еще сделать. Каратели, оставшиеся в живых, разбегались в стороны от израненного существа, бросая корчившихся раненных, кричащих о помощи, на растерзание приближавшимся зомби.

– Нас так всех перебьют! – взвизгнул Батя, отпуская своего соперника, – Валить надо, пока еще не слишком поздно! Я не хочу здесь помирать, слишком много еще осталось сделать! И не для того я глотки резал, чтобы мне ее теперь выгрызли!

– Надо пробиваться, – оглянулся на него бригадир, приняв решение, – пока нас всех не съели. Черт, ну зачем мы только сюда полезли!

– Отряд перебьют прежде, чем вы выйдете за черту лагеря, – четко сказал я, не обратив на возмущенные взгляды авторитетов никакого внимания. В конце концов, кто они вообще такие, чтобы я рисковал ради них собственной жизнью, – Не хватит патронов, чтобы даже просто их сдерживать до подхода помощи, если она будет вообще, – заметил под конец, посмотрев на бригадира в упор.

– Да ты кто такой вообще, – начал Батя, угрожающе двинувшись на меня, но бригадир остановил его командным жестом. Посмотрев на него не верящими глазами, словно не представляя, что его могут так грубо прервать, авторитет все же отступился, решив пока не давить, а посмотреть, что же получится.

– Слышь, пацан, у тебя чего, план какой есть? – посмотрев на меня искоса, сказал бригадир, но таким тоном, что казалось, будто он все еще сомневается, нужно ли вообще давать мне слово или просто послать меня так далеко, откуда уже никто не возвращается, – Чего ты так лезешь?

– Я лезу, потому что очень жить хочу, – честно признался, не отведя взгляда, – А если будете прорываться, то придется погибать с остальными. Насчет плана, у меня его нет, но есть предложение.

– И какое же?

– Надо закрепиться и как можно дольше удерживать позиции. Тут мертвецы либо встанут, либо сожрут весь отряд, другого не дано. Если сейчас побежим, они нас перехватают по одному. И кто вам сказал, что в лесу не стоит еще столько же?

– Дерьмо! – вырвалось у одного из авторитетов, – этот парень не только сам трус, он еще и всех остальных за собой тянет. Мы здесь останемся, а потом нас поимеют эти мертвецы по всем статьям…

Он хотел что-то еще сказать, но сзади неожиданно его схватили две крепкие руки и рванули так, что он только пискнуть успел. Свежий зомби, бывший каратель с перевязанным запястьем и без других видимых ран, сразу накинулся на ближайшего человека, вцепившись ему в шею. Авторитет истошно закричал, размахивая руками, но все от него бросились в стороны. Кто-то выстрелил, но даже не целился и попал ему в живот. Вопль прервался почти сразу же и человек затих, а вот зомби почти сразу же выпустил его из захвата, бросив тело на землю. И следом за этим вторая пуля попала ему в лоб, отбросив на спину.

– Откуда он здесь только взялся! – визгливо воскликнул бригадир, судорожно пытаясь вытащить из кобуры зацепившийся за ремешок пистолет, – тут еще больше полусотни вооруженных человек!

– В теории вооруженных людей, – заметил я, считая, что момент для спора подходящий, – В начале расстреливали патроны без всякой экономии, а без них любой автомат все равно, что палка железная.

– Да заткнись ты! – раздраженно махнул в ответ на мои слова бригадир рукой, – Все ты умничаешь! Где ты тут вообще предлагаешь задержаться? У нас ни кола, ни двора, в чистом поле нас перегрызут за милую душу!

– В центре поселка стоят машины, – быстро напомнил ему особенности местной топографии, – местные их укрепили как последний рубеж. Там, если потеснимся, сможем продержаться хоть какое-то время. Вот и все, что я могу вам предложить.

– В центре?! – переспросил один из авторитетов с явными паническими нотками, – нас оттуда выбили под зад коленом, со всех сторон сразу полезли. А ты сейчас предлагаешь туда вернуться? Ты сейчас вообще в своем уме или шарики за ролики уже совсем заехали? Соображай сперва, что городишь!

– Ничего другого нам не остается! – мне пришлось тоже орать, чтобы не быть забитым, – И здесь мертвяки пока еще идут не очень плотно, шанс пробиться есть, а там уже можно будет отдышаться.

– Если что-то не получится, то ты первый ответишь, – ткнул мне пальцем в грудь авторитет, оглядываясь по сторонам в поисках выхода, – Понял меня?!

– Я не боюсь ответственности, – с вызовом глядя прямо ему в глаза, согласился с его последним доводом, – но не я командую вашими людьми.

– Пробиваемся обратно к центру! – быстро замахал рукой бригадир, получив одобрительный кивок от авторитетов, – Патроны беречь и не тормозить!

Скомандовать оказалось гораздо легче, чем на самом деле привести весь отряд в действие. Каратели, деморализованные столь неожиданным проявлением агрессии со стороны, казалось, совершенно обычной операции, подавленные потерей стольких товарищей и полной бессмысленностью происходящего, уже не были в состоянии даже адекватно воспринимать услышанное. Напротив них волновалась целая толпа зомби, уже успевшая нахлебаться крови, а им приказывали идти прямо на них, с целью прорваться к каким-то сооружениям, о которых раньше даже не слышали. Естественно, энтузиазмом никто из них не загорелся. До сих пор действуя из чисто эгоистических соображений, каждый из карателей сам собирался выбираться из той ямы, в которую угодили всем скопом, совершенно спокойно относясь даже к тому факту, что ради собственного спасения придется пожертвовать жизнями товарищей и даже тех, кого до сих пор называл друзьями. Однако понимание того, что рисковать придется именно собственной жизнью, возможно ради того, чтобы пробились другие, а ты сам остался в лапах мертвецов, вызывало естественный протест в умах каждого.

Лишь резкими командами авторитетов, да криками бригадира, обещавшего стрелять в затылок каждому, кто немедленно не пойдет вперед, удалось заставить их двигаться. Полсотни человек, нехотя и боязливо, сошлись с озверевшей толпой зомби, вынужденно идя в рукопашную, экономя патроны до последнего, стреляя в упор или приберегая последний для самого себя. Никто даже не старался убивать зомби, отбрасывая их со своего пути, при этом даже не обращая внимания, что в сторону своего соседа, лишь бы самому с ними не иметь дела.

Толпа мертвецов сначала подалась назад, сбитая столь неожиданным переходом от обороны к нападению, тем более, наступая из лесу, просачиваясь между машин, масса зомби рассасывалась, теряя свое главное преимущество – количественное превосходство. Быстро передвигаясь, можно было проскальзывать в бреши между рядов, вовремя отбиваясь от вытянутых рук и нигде не останавливаясь. Так можно было пройти достаточно далеко, но в таком случае любой, кто задерживался хоть на несколько секунд или кого зомби успевали схватить даже одной рукой, оставался совершено один, окруженный злобными мертвецами. И лишь последний крик страха и боли говорил о гибели еще одного члена отряда. И никто даже не задумывался о том, чтобы остановиться и помочь товарищу, слишком занятый собственной шкурой.

Быстро глянув на то, что происходит, решил, что в такой ситуации не стоит проявлять благородство и хоть как-то исправлять ситуацию. Отряд рассыпался прямо на глазах, разбегаясь среди мертвецов, не думая ни о прикрытии, ни о каком-либо построении. Люди бежали и все. И если попытаться это исправить, понял я, оглядываясь по сторонам, то очень скоро можно оказаться одному. Более или менее плотно держалась группа, сбившаяся вокруг авторитетов, но без всякой поддержки застряла на первых шагах, собирая вокруг себя быстро растущую группу зомби. Авторитеты расстреливали зомби длинными очередями, боясь сделать хотя бы еще шаг, тем самым лишь еще больше ухудшая свое положение. Неожиданно я понял, что мне все равно. Бросив в их сторону еще один взгляд, постарался отбежать как можно дальше, боясь, что зомби и ко мне так же привяжутся. В конце концов, если они так привлекают внимание, грех этим не воспользоваться.

Я чувствовал быстро набиравшийся в душе гнилостный осадок из-за того, что сам не пытался кому-то помочь, но ведь до сих пор не приравнивал себя ни к одному из них, не считал себя даже членом этого отряда, специально созданного лишь для того, чтобы сеять ужас и смерть среди людей, не способных самостоятельно защитить себя. В любое другое время не столкнулся бы с ними ни в каком другом случае, кроме как по разные стороны баррикад, выцеливая друг в перекрестье прицела. И считал себя свободным от выполнения товарищеского долга по отношению к этим людям, ни один из которых никогда не подал бы мне руки даже для того, чтобы помочь поднять с земли. Может, это и не самая честная позиция, может я даже не слишком сильно от них отличаюсь, мысля подобным образом, но положить свою жизнь только ради того, чтобы вытащить из объятий зомби человека, который убивал и насиловал ради удовлетворения собственной похоти, было для меня все равно, что признаться в своем равенстве с ними.

Поэтому, когда я, оттолкнув еще одного мертвеца, подбежал к машинам, стоявшим в центре импровизированного поселка, никого не стал дожидаться и, режа в кровь собственные ладони, перелез через натянутую на деревянных ежах колючую проволоку. Натянутую невысоко, не превышая полутора метров. Правда, этого вполне достаточно, чтобы остановить мертвеца.

Разодрав об острый край проволоки левую штанину, я перелез внутрь и первым делом подбежал к лежащему лицом вниз в луже крови трупу мужчине, удостоверится, что он уже не поднимется. Дырка в затылке развеяла мои сомнения, и теперь можно было оглядеться в поисках входа. Я влез между поставленных под прямым углом рейсовым автобусом и крытым строительным вагончиком, в которых жили рабочие. С последнего к самой земле спускалась грубо приваренная железная лестница, по которой и полез наверх, оставляя на перекладинах кровавые следы и сжав зубы, пытаясь не обращать внимания на боль в ладонях.

Четыре машины, поставленные бамперами друг к другу. Оставшийся в центре свободный участок был затянут брезентовым покрывалом, а в крыше вагончика был оставлен люк, в который я и спустился.

И тут же наткнулся на ствол автомата, выставленный мне прямо под нос.

– Свой, молодец, – опустил оружие каратель, разглядев, что я живой и кусаться не буду, – тоже пробился. И чего дальше делать будем?

Загрузка...