Страна-за-Пеленой

Глава 6

Добраться до громадной горной гряды оказалось труднее, чем думал Рендел. Еле сдерживаемое нетерпение успело превратиться в злость.

Магия работала плохо. Да, он делал то, что требовалось, но хуже, чем обычно. Каждая новая проба сначала заканчивалась неудачей — как если бы кто-то не хотел его успеха. Доверие к магии быстро исчезло, и Рендел испытал новое для себя ощущение: дорогу без разрывов. Забавно, но, в общем-то, ничего интересного. Ничего, скоро они завоюют Драконье царство, и тут все будет так, как должно.

Теперь, думал Рендел, присевши на валун, отец и прочие уже знают, что он отступил от намеченного плана. Баракас, конечно, вымещает гнев на Герроде, а его белобрысый братец ничегошеньки не знает и сказать не может. Так оно и должно быть. Не то чтобы Рендел особенно недолюбливал Геррода — он любил его не больше и не меньше, чем прочих братьев и сестер, — просто все они должны служить ему. Разве не так учил отец?

У Рендела был свой план. Один-единственный, задуманный в тайне от отца. Глава клана всюду таскает этого дурацкого чужака Зери — он-де много знает о ка и о сути того, что за пеленой. Хоть бы раз отец поинтересовался, сколько знает об этом его сын. Рендел знал намного больше, поскольку втайне успел многое изучить. Он лично посетил каждое видение, некоторые — помногу раз. Каждая призрачная страна была аккуратнейшим образом нанесена на карту. В каждой изучено все выходящее за рамки обычного… то есть за рамки необычного, даже Рендел был согласен, что Драконье царство во всем отличается от Нимта. Но его основная часть все равно лежала вне его планов.

На вечернем небе появились первые признаки близящейся ночи. Враад выругался: опять эти временные различия с Нимтом. Заходящее солнце напомнило ему о том, что он вступил на опасную дорожку. Пока он не изучит все тонкости в применении магии, ее надо использовать как можно меньше. А значит — впереди немаленькая прогулка. Ну что ж, это полезно: можно получше изучить местность. Рендел любил находить плюсы во всем.

Он знал, что в горах есть местечко, где можно отдохнуть. Там будет вначале убежище, потом дом, а потом и столица его будущих владений. Его страна превзойдет отцовскую. И там он будет один. Наконец-то один.

Враад встал. Надо идти — пусть даже и ночью. Еще немножко — и пещера с сокровищами будет его.

Обостренное чутье предупредило его о чьем-то появлении. Рендел обернулся и вперил взгляд в деревья. Проклятый лес. Весь путь его изучали какие-то глаза. Не звериные. Глаза умных наблюдателей, которые ухитрялись остаться в тени. Пока они его не трогали, но это только пока. Ренделу не было страшно. Он же, в конце концов, Тезерени… и враад. Кто может быть могущественнее? Его род уже завоевал и разрушил один мир, Драконье царство никуда не денется.

Мечтания о могуществе были резко прерваны хлопаньем огромных крыльев. Рендел призвал огненный посох — и повторил заклятие, когда после первой попытки получил лишь струйку дыма. От нового заклинания камень под ним расплавился. Рендел оскалился и шагнул к деревьям. Нечто большое носилось над верхушками, но в поле зрения не попадало. Наблюдатели решили прервать ожидание. Что ж, они об этом пожалеют.

Высоко воздев огненный посох, враад взял его за середину двумя руками и завертел со страшной скоростью. Когда посох стал сплошным огненным колесом, он начал разбрасывать огненные шарики. Деревья разом вспыхнули, как факелы, и начали осыпаться пеплом. Ну что, подумал он, где укроетесь теперь?

Прошло несколько секунд, но ожидаемых воплей боли или шума спасающихся летунов не послышалось. Огонь начал распространяться; еще немного, и он охватит весь лес. Ренделу на это было наплевать: его интересовали только невидимые наблюдатели.

Затем огонь начал затухать так же быстро, как вспыхнул. Волшебник наблюдал за тем, как одна за другой гасли вершины деревьев. Рендел выругался. Все должно было быть не так. Посох всегда был одним из его любимых и могущественных устройств. Магическое пламя должно быть сильнее, устойчивее к встречным заклинаниям и даже к естественным помехам, таким как ветер и вода. Оно не могло так легко затухнуть. Рендел недооценил своих врагов.

Избавившись от посоха — при этом два дерева слева от него мгновенно засохли, — Тезерени поднял руки и пристально всмотрелся в то место, откуда он слышал хлопанье крыльев. Он стоял неподвижно, впиваясь своей волей в этот мир и забирая из него то, что было нужно для этой атаки.

Поднялся ветер. Сперва это был легкий бриз, но Рендел раскачал его сильнее. Бриз превратился в бурю, сотрясшую даже самые толстые стволы в ближайшем лесу. Все еще неудовлетворенный, Рендел повернул ветер, заставив его круг за кругом гнаться за своим хвостом. Листья, грязь, все достаточно легкое и мелкое было затянуто в воронку. Смерч продолжал расти, сделавшись уже вдвое выше окружавших его зеленых и бурых гигантов.

Рендел все еще не был удовлетворен; ему нужен был неистовый тайфун, который вырвал бы с корнем весь лес с его тенями.

Невидимые наблюдатели не нападали, и, как думал Рендел, это означало, что они все еще скрываются в ветвях, дрожа за свои драгоценные жизни. Его мало интересовало, что они собой представляют, разве что возможность использовать их как рабов, но он был бы вполне доволен, если бы высвобожденные им силы выдрали их конечности и размазали их тела. Рендел никогда не сражался с врагом, который не был бы его родичем или, на худой конец, одним из враадов. Големы и другие конструкции, которые его клан использовал в шуточных битвах, не считались. А эти твари могут быть хоть крохотной, но реальной угрозой. Тезерени позволил себе довольную усмешку. Все шло как надо. Первое завоевание за ним. Враги пали перед его могуществом, как… как листья на ветру!

Тем временем созданный им смерч опал и затих. Вершины деревьев содрогнулись в какой-то странной конвульсии, словно протестуя, — и все замерло. Ни ветра, ни птиц, ни зверей. Рендел замер. Так кто же управляет ситуацией?

Молчание было нарушено звуком, уже знакомым врааду: хлопанье широких крыльев, словно взмыла в воздух стая огромных птиц. Грохот эхом отдался в голове.

Небо закрыла тень. Рендел поднял глаза.

В размахе крыльев они были не меньше, чем враады, и тела их напоминали враадские — руки, ноги, туловище. Как только крылья все это подымают, подумал мельком Рендел. Не иначе — колдовство. Летуны один за другим спускались на землю, окружая враада. Часть сознания Рендела исступленно вопрошала, чего ради он стоит как идиот и не нанесет первого удара. Но самосохранение было сильнее. Он уже понял, как был глуп, когда понадеялся покончить с ними одним ударом.

Одно из крылатых созданий приковыляло к Ренделу. Оно было почти во всем подобно Ренделу — движения, дыхание. Подойдя поближе, оно уставилось ему в глаза. Тезерени понял, что не в силах отвести взгляда. Птицечеловек разинул острый клюв и что-то квакнул. Рендел хотел было покачать головой, чтобы показать, что не понимает, но это было, по-видимому, излишне. Та же часть его, что так безрассудно требовала действий, теперь беспощадно указывала, что он под действием заклинания. Он, такой уверенный в собственной силе, схвачен не пойми кем! И ведь он даже не почувствовал магии.

Пернатый вожак — похоже, таково было звание его «собеседника» — приблизился еще и склонил голову, скосив круглый глаз. Нечеловеческий глаз вдруг напомнил Ренделу… отца. Впервые враады встретились с расой, чья надменность не уступала их собственной.

Вожак казался разочарованным. Он отвернулся… потом снова повернул голову, очень медленно.

Когтистая лапа рванулась к лицу Рендела. И мир, который он уже завоевал в своих мыслях, почернел.

— Съешь-ка это, девочка.

Шарисса помотала головой: она не хотела ничего от женщины клана Тезерени. С тех самых пор, как три дня назад какой-то Геррод отыскал ее без сознания возле обрыва, она была «гостьей» племени дракона. Три дня она не произносила ни слова. За первые два патриарх успел запугать ее до полусмерти. От одного его взгляда Шариссу била дрожь. А отец исчез, с ним что-то случилось! Тезерени, конечно, хотели узнать, что именно, но откуда ей было знать об этом?

Геррод, тоже немало пугавший своим призрачным обличьем, объяснил, как именно он се нашел. Похоже, патриарх устрашал своего сына не менее, чем ее. Так или иначе, но Геррод все глубже кутался в плащ, пока не съежился так, словно плащ облегал пустоту.

Баракас был груб. Его госпожа — сладкоречива, даже заботлива. Но Шарисса молчала. Они не слишком настаивали: им еще нужна была помощь Зери-старшего. А главное, стоит им открыто повздорить, и могут попытаться восстать прочие кланы. Молчать было тяжело: ведь если кто в силах выручить отца из призрачной страны, то это патриарх Баракас. Он знает больше всех об этой земле…

Напряжение этих трех дней сделало свое дело. Она исхудала и, может быть, уже не смогла бы говорить, даже если бы захотела. Главное, ее ни на миг не оставляли одну. «Заботливый» (словечко Альции) клан следил за своей «подопечной» днем и ночью.

Ее потревожил нетерпеливый вздох ее последнего стражника.

— Эй, слабачка! Я оставлю это здесь. Когда перестанешь глотать слезы, можешь съесть это… хотя тот, кто сам не может наколдовать себе поесть…

Даже когда голос стих, Шарисса знала, что она не одна. Как большинство враадов, Тезерени не испытывали сочувствия к тем, кто не может самостоятельно прокормиться. Эту ехидную тетку вскоре сменит другая, так что надо радоваться и кратковременному уединению.

Они правы! Просто слабачка! Шарисса жестоко укоряла себя. Она поднялась, села и медленно пододвинула к себе еду. Аппетитный запах защекотал ноздри. Нельзя не согласиться с тем, что патриарх обращается с ней хорошо — на первый взгляд. Так что же ей теперь делать? Нет никакой возможности уйти из города, будучи под надзором пары десятков, если не больше, Тезерени, не говоря уже о самых подозрительных из все еще беснующихся на праздничных улицах враадов. Шарисса не была уверена в прочности положения отца у патриарха. Не пошлет ли он за ней драконов? Не осадит ли замок? Даже Сирвэк, какой он ни замечательный, вряд ли устоит против всего клана.

— Шарисса Зери…

Ледяной холод скользнул вдоль позвоночника и разлился по всему телу.

В проеме стоял, как всегда закутанный в плащ, Геррод.

— Тебе лучше?

Он пока не проявлял ничего, кроме уважения. Рядом с остальными его, пожалуй, можно было счесть безвредным. Но Шариссе он не нравился. Геррод жил в двух мирах, и даже от собственного отца и повелителя у него было множество тайн. Дру бы сказал, что он — замечательный пример враадской двойственности. Шарисса чувствовала эту его двойственность, даже если он молчал.

— Что тебе надо?

Геррод, скрестив ноги, уселся на воздух и подплыл ближе — слишком близко.

— Это глупо. Каждая минута уменьшает шансы господина Зери. Я знаю, где он может быть, все остальное я уже обыскал. — По горечи тона Шарисса почувствовала, что он действительно сделал почти все. Впервые у нее появилось к нему нечто вроде симпатии. — Я знаю: он за пеленой. — Полускрытое лицо приблизилось. — Но как он это сделал? Расскажи.

— Неважно, — она решила, что полуправда может помочь, — этого пути все равно больше нет. Он прошел, но не может вернуться. И никто не может отправиться вслед.

— Вот как? — Геррод выпрямился. Из темноты под капюшоном заблестели глаза. — Так все же был путь…

Что он собирался сказать, Шарисса так и не узнала. Появился очередной Тезерени в доспехах, запыхавшийся от спешки.

— Геррод! Ты нужен отцу! Что-то…— Взгляд прибывшего метнулся к Шариссе, но он явно счел ее недостойной внимания. — Чего-то недостает! Беги!

Геррод помялся, словно собираясь возразить, но только закутался глубже в плащ.

— Где он, Лохиван?

— Эфраим…— И оба брата растаяли. Шарисса снова осталась одна. Видать, в клане дракона не в моде долгие прощания, подумала она.

Великий план патриарха под угрозой. Это ясно — недаром они так засуетились. Шарисса не знала, связано ли это с исчезновением ее отца. Но она ощущала, что враады столкнулись с чем-то за пределами их надменных планов и бесчисленных возможностей.

Она продолжала сидеть и ничего не делать.

Шарисса почти всю свою недолгую жизнь провела в отдалении от сородичей, если не считать отца. Дру Зери хорошо знал враадов, помнил и свои собственные выходки и не хотел, чтоб его единственная дочь столкнулась со всем этим, пока она не готова выстоять. Только вот когда бы она стала готова? Шарисса немногим уступала в магии лучшим талантам, но во всем остальном она оставалась ребенком. В ее жизни промелькнуло несколько человек, но отец не хотел, чтобы она с ними знакомилась. Вспоминалось всего несколько имен. Одно помнилось лучше других…

«Госпожа?»

«Сирвэк?» — Это был второй раз, когда зверь решил поговорить с ней после того страшного случая. В первый раз он предупредил о том, что лес исчезает, и рассказал о последней отчаянной попытке отца спастись. Когда появился Геррод, Сирвэк прервал контакт, сказав, что восстановит его позже. Сирвэк не доверял Тезерени — да и прочим враадам тоже — еще сильнее, чем Дру.

«Од-дна, госпожа?»

«Да. А отец…»

«Ш-ш-ш… Не-ет, гос-сп-пож-ж-жа. Хоз-зяин-на пока нет. — Сирвэк явно отказывался думать, что хозяина может уже не быть совсем. А может, у Сирвэка с Дру контакт лучше, чем у нее? — Дом-мой, ud-ди д-дом-мой, гос-спож-жа… »

«Что случилось?»

Сирвэк ответил не сразу.

«Мож-жет быть сп-пос-соб найт-ти хоз-зяин-на, гос-сп-пож-жа».

Она чуть не закричала во вес горло от радости. Сирвэк поспешил вылить на нее ведро холодной воды:

«Мож-ж-жет, гос-спож-жа! Не точ-чно! Нужна помощь, твоя помощ-щъ!»

«Сейчас, я приду!»

«Не долж-жна. — Голос, раздававшийся в мозгу, был совсем отцовский — только растягивал звуки. — Долж-жна ос-сторожнее. Хоз-зяи-и-и-н вс-сегда говорил: не верь ни одному врааду».

«У них сейчас свои проблемы…»

«Делай как долж-жна, гос-спож-жа. — Казалось, Сирвэк вздохнул. — Ос-сторожно».

Сирвэк прекратил связь.

Шарисса встала, подошла к двери и выглянула наружу. Зал был пуст. Через окно виднелся двор, где все еще голосили враады, стремящиеся перещеголять друг друга на празднике. Прибыло множество враадов издалека, и теперь они демонстрировали свои возможности друг перед другом. У северных стен возвышалась алмазная гора и блестело немалых размеров озеро — действительно непростое заклинание, признала Шарисса. Звуки и вспышки поодаль не ассоциировались ни с чем.

Дру много говорил об этом последнем Приходе. Он был тише и спокойнее предыдущих. Только самые упертые, вроде Деккара и Силести, никак не могли смирить буйный нрав. Слишком мощные всплески магии могли помешать Тезерени в исполнении их навязчивой идеи.

Да и все понимали, что чем больше магии — тем больше страдает Нимт. Небо снова затянула болезненная зелень. Вот что оставит позади их народ. Как бы с новой страной не случилось того же.

Если еще им удастся покинуть этот умирающий край…

Сейчас ее никто не заметит, в этом Шарисса была уверена. Баракас загнал на работу весь свой клан: все борются с этим бедствием, чем бы оно там ни было. На нее и ее отца в ближайшем будущем времени не будет. Только Геррод из них всех и верит, что Дру еще жив. Усилием воли Шарисса оттолкнула от себя страшные картины. Сирвэк. Сейчас надо думать о нем.

Шарисса снова обвела взглядом толпу снаружи. Ей попалась на глаза одинокая фигура: враад, по-видимому, с плохо сдерживаемым недоумением наблюдал за остальными. Шарисса высунулась, позабыв изменить свою внешность. Женщина подняла глаза. Шарисса встретила ослепительную улыбку, которая почти смыла все страхи последних дней, и улыбнулась в ответ.

В следующий миг Шарисса была уже в комнате не одна. Вторая враадка, излучая доброжелательность, подошла совсем близко. Шарисса почувствовала, что наконец-то может с кем-то поделиться своими тревогами.

— Ты очень озабочена, но от того не менее прекрасна, милая моя Шари! Что эта скотина Баракас с тобой сделал? Почему ты тут и без отца?

— Отец в опасности! — выпалила Шарисса, не задумываясь.

— Расскажи же мне обо всем, — пропела собеседница, погладив ее мягкие волосы, — и, может, мы вместе что-нибудь да придумаем.

Шарисса начала отвечать, но осеклась.

— Что же, ты права, давай сперва уйдем отсюда. Тут, пожалуй, слишком тезеренисто.

— Я собиралась домой. Сирвэк позвал меня. Он сказал…

— Тише! Давай поговорим в жемчужном замке твоего отца, милочка Шари. — Улыбка сверкала, смывая последние сомнения. — Там самое подходящее место. Отец не пускает никого, Сирвэк, наверное, тоже? Такие недоверчивые…

— Сирвэк не будет возражать, — ответила Шарисса. — Если ты будешь со мной, он послушается.

— Вот именно. — Меленея снова погладила волосы Шариссы. — Вот именно.