Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера — 3

Глава 23

— По-хорошему не вышло... — откровенный мудила, являющийся полицейским по какому-то недоразумению, начинает вылезать из-за стола. — Знаешь, в твоём расчёте на титульное прикрытие есть только одна ошибка. Небольшая — но мне её вполне хватит.

— Это вы так планируете на меня жути нагнать?

— А что, тебе разве ещё не страшно? — он вроде как лениво (но достаточно наигранно — для активного расширения) потягивается.

— Нет. У вас изначальная ошибка в математике.

Бахебри покачивается на носках туфель, изображает зловещую улыбку. Затем выдерживает чеховскую паузу и садится на свой стол, болтая в воздухе правой ногой:

— Ну давай ещё чуток поговорим. Перед тем, как. — Многозначительное движение бровями. — Знаешь, Виктор, а я ведь не очень люблю делать людям больно! Мой тебе дружеский совет: не нужно изображать из себя того, кем ты не являешься. — Участие так и сквозит в каждом звуке.

Приложение дисциплинированно сообщает о том, что его уровень тревожности почему-то непропорционально повышается, причём в связи с его собственной речью.

По мне, слегка странно: судя по контексту происходящего, тревожиться же должен я, не он?

В принципе, я тут же и начинаю, хотя и совсем не там, где он рассчитывает: загадка. От него проблем не вижу ни в каком потенциале, а пугает больше всего именно неизвестность.

Размышляя логически, на юридические его выпады можно облокотиться: я искренне верю в могущество опекунши и с этой стороны спокоен. Если сравнивать административный ресурс Хамасаки и этого джентльмена — лично я однозначно поставлю на первую.

Если же он сейчас полезет драться — это будет вообще смешно. В мире, где даже перворазрядник по боксу — академик (если оценивать комплексно и учитывать практику мозгов), наглому пустышке типа него не стоит рассчитывать на многое в случае с тем, кто этого перворазрядника по определению сильнее.

— Давай сыграем в игру, вопрос против вопроса. В чём по-твоему ошибаюсь я? В свою очередь, честно обещаю максимально раскрыть тебе твои перспективы перед тем, как... — он картинно спохватывается и вроде как спонтанно осекается. — Перед тем, как мы перейдём к определённым полицейским методам дознания, которые тебе могут не понравиться.

— Хороший ход. На фоне неуверенности в себе всегда нужно передавать инициативу оппоненту. Это азы теории — от защиты работать проще, — говори, что думаешь, когда не знаешь, что сказать.

— Чьи слова? — южанин продолжает жизнерадостно улыбаться.

— Из одного вида спорта, вы его не знаете. Ваша ошибка: угроза, как и любой инструмент, работает только в своём диапазоне.

А вот теперь он искренне заинтересовывается, даже коррекцию мимики отключает.

Ну, мне-то что. Солдат спит — служба идёт. Память предшественника, кроме прочего, на фоне ментального буста утверждает, что подобная беседа ограничивается по времени аппаратно.

Даже если мы ляжем спать здесь оба, через какое-то время дверь сама автоматически разблокируется. Максимум — полтора-два часа, искусственный интеллект не спит.

Судя же по присутствию в канале моего концентратора Тики Хамасаки, я после этого смогу спокойно помыть руки и пойти по своим делам.

— Успел нахвататься по верхам от своих черножопых подружек? Считаешь, что можешь потягаться с полицией?

Его тирада сопровождается сообщением расширения:

"Попытка вызвать агрессию. Сознательное намерение нарушить ваш эмоциональный фон"

— Я б на вашем месте не говорил от имени всей полиции — вас оттуда скоро вышибут, обещаю. А насчёт чья жопа чернее, я бы поспорил. — Демонстративно рассматриваю его с головы до ног. — По крайней мере, если судить по лицу. Вы более темнокожий, хотя и более европеоид, парадокс. С другой стороны, ладони у вас и правда белее, хм, а рожа на пару тонов темнее рук. Чем объяснить?

В последнюю секунду удерживаюсь, чтобы не начать рассуждать о зависимости цвета задницы от цвета лица.

— Ваша угроза, если она относится к моему стратегическому будущему, тупо несерьёзна, — продолжаю. — Есть такое понятие, потенциал личности. Он поддаётся оцифровке — количественному анализу. Я его уже сделал и имею своё представление о том, кто в этом несовершенном мире весит больше — вы или Хамасаки. Вы просто путаете миры, Бахебри.

— Да ну? — ирония получается на троечку.

— Угу. Это там, откуда вы родом, власть — источник денег. Да и там, откуда я, тоже, чего уж... Мне тут сказали, что смена собственника холдинга при смене кабинета министров — в вашем мире вполне себе нормальная вещь.

— Про...

— А здесь наоборот. — О, мне удалось его зацепить. Перебиваю и перекрываю громкостью исключительно под влиянием советов такого интересного приложения. — Здесь же, в Федерации, наоборот, деньги — источник власти. Теперь сами скажите себе с этой позиции: кто победит даже на месячном отрезке времени? Заштатный опер из задрипанного отдела, который быстрее штатных патрульных первым прибегает на уличное происшествие? Сорри за тавтологию. — О, у него даже глазки засверкали. Это я удачно попал, расширение рулит. — И который, к слову сказать, даже не в состоянии отличить труп от пострадавшего, которого увезли в реанимацию. Два трупа, если считать профессионально точно — завуч тоже выжил.

Ну а чё, Эрнесто чётко описал перспективы и Трофимова, и Серёжи Фомичёва. А Бахебри наоборот попытался соврать.

— Или второй вариант. — Под влиянием вереницы подсказок интерфейса тоже выхожу из-за стола и сажусь напротив. — Мне приходилось слышать, что очень важные и могущественные люди становились беспомощными на коротком отрезке времени. Пальцы в двери там, гвозди в коленную чашечку, горящая спичка в уретру — ну не готовились они работать против таких инструментов. Соответственно, на каком-то пятиминутном периоде объективно проиграли таким, как вы.

Его лицо расплывается в довольной улыбке:

— Продолжай. Похоже, ты неглупый мальчик.

— Но и здесь несовпадение. Я понимаю угрозу силой, но когда на то есть базис сильной стороны. А когда личинка мухи угрожает боевой пчеле, — пренебрежительно окидываю его взглядом с головы до ног и развожу руками. — О, вспомнил правильное слово: личинка мухи называется опарыш...

Индикатор его агрессивности резко скачет втрое вверх.

— Суммируем. На длинном отрезке времени вам, Бахебри-сан, имеет смысл беспокоиться о своей сохранности гораздо больше, чем мне.

Не говорить же вслух, что я лично видел, чем заканчиваются даже не конфликты, а лишь намёки на них — с семейством Эскобар — прямо на трассе. Не думаю, что Хамасаки чем-то принципиально от Дальхис в таком вопросе отличаются.

— На коротком отрезке я и вовсе сделаю из вас отбивную, хотя для вас это и не самоочевидно, — завершаю спич. — А потом вы проследуете в тюрьму или на шахтерскую планету, тарахтеть кандалами. Сами в тюрьме, поди, пока ещё не сидели? — изображаю максимум душевного участия. — Говорят, на шахтерских планетах нет отдельной резервации для бывших сотрудников. Циничная общага, где бывшему легавому о-о-очень несладко.

Отец рассказывал, что почему-то именно фраза о тюряге в собственный адрес без исключений и на ровном месте выбивает из колеи абсолютно любого полицейского опера, сто раз из ста. По крайней мере, там, где жили мы.

Реакция же Бахебри меня и вовсе удивляет: он вдруг серьёзнеет, черты лица заостряются. Дальше он снимает пиджак, аккуратно кладёт его на стол и спрыгивает на пол.

Затем вдруг краснеет и с нечленораздельным криком бросается на меня.

"УГРОЗА! АКТИВИРОВАТЬ БУСТ?!"

Нет.

Смахиваю уведомление вниз.

На досуге надо будет, конечно, поиграться со своими новыми возможностями — ну а вдруг и я теперь могуч, как накануне Толстый. Которому попадаешь в голову — а он не падает.

Но в такой узкой и практической ситуации полагаться следует лишь на то, что наработано тобой лично на практике и до автоматизма. Не на незнакомый программный продукт, который ты секунду назад в глаза впервые увидел.

Выдерживаю паузу в половину секунды. Затем подтягиваю колено к груди и, когда он приближается, просто выпрямляю ногу.

Не понял. Он что, думал, что я так и буду сидеть и ждать? Или что я побоюсь ударить полицейского при исполнении, ещё и первым?!

Во время нашего тактильного контакта, точнее, через долю секунды после соприкосновения, мой интерфейс вспыхивает первой, но не последней гроздью сообщений.

Бахебри тем временем предсказуемо улетает спиной назад, через стол и дальше, к стене вместе со стулом.

Мне же становится ещё более не по себе. Как говорит Мартинес, когда я чего-то не понимаю, я этого боюсь: на что он всё-таки рассчитывает? Ну не может же всё быть настолько идиотским, как в плохом детективе столетней давности?

Фоном (опять благодаря концентратору) мелькает мысль: а ведь Айя чертовски права. Неизвестность реально способна испугать намного больше, чем...

В который раз за последнюю пару дней додумать хорошую мысль до конца не получается, теперь даже несмотря на нейрокоррекцию: дверь в опросную звонко падает на пол плашмя сразу после того, как стул и Бахебри звонко финишируют у стены.

Судя по грохоту, весила конструкция не один центнер.

***

"Я не могу сообразить, на что он рассчитывает" — Тика абсолютно не к месту обхватила себя за плечи руками.

Так и стала за спинами латинос, муравьями припавших к швам дверного косяка и к самой двери.

Дальхис, которую она без ограничений пустила в концентратор Виктора по собственному каналу, на мгновение обернулась и беззвучно сжала губы в узкую полоску:

"Я пока тоже. Но это же и неважно? 🙋‍♀️".

"Он ведёт себя так, как будто у него в рукаве есть какие-то козыри. Чего он добивается?" — имелся ввиду южанин.

Латиноамериканка поняла с полуслова.

Разговор полицейского с подопечным Хамасаки уже давно вышел за рамки, в которых можно было бы попытаться поискать некое логическое объяснение.

"Есть и второй вариант" — чуть помедлив, предположила Эскобар. — "Рискованная ставка на все деньги. По лицу его, если что, самое оно. Весьма на то похоже. Правда, в этом случае я тоже не знаю, что этот черножопый рассчитывает поиметь с нашего парня".

Занятно. Мать Айи, похоже, имеет какое-то своё мнение насчёт дочери и ухажёра, раз говорит "нашего".

У двери выпрямился субтильный брюнет и вопросительно посмотрел на шефиню.

— Что? — Дальхис подошла к своим людям вплотную.

— Чисто открыть не выйдет, по крайней мере, быстро.

— А вообще можете снести её ко всем родимцам?

— Да, но не забывайте, где мы находимся. Наверняка останутся данные на всех тех, кто сейчас здесь присутствует. Искусственным интеллектом личности же легко устанавливаются.

И непонятно, чем и кому оно может аукнуться в будущем, если такие же залёты с парнями ещё раз произойдут — вслух сказано не было, но явно подразумевалось.

— Тика, ваше решение. — Латиноамериканка умела, когда нужно, загибать круто. — Если скажете — дверь сейчас уберём. Однако основные последствия лягут на вас, это в соответствии с контрактом. Мы сумеем вывернуться, если что-то пойдёт не так, но закону может потребоваться виноватый.

— Прошу как можно скорее дать мне возможность попасть внутрь к своему опекаемому, неважно каким способом. Если дверь при этом будет повреждена, весь возможный ущерб должен быть отнесён на мой счёт. — Японка заговорила громко, специально выражаясь прямо и недвусмысленно. — Любой вид ущерба. Имеет место преступное бездействие государства, я вынуждена защищать конституционные права несовершеннолетнего доступным способом. Сказано официально, — в воздухе зажглась уже знакомая цифровая подпись.

В интерфейс Дальхис упал соответствующий документ.

Миру, Ана и Айя стояли чуть в стороне и явно что-то бурно обсуждали в виртуале.

В самом коридоре на десяток метров в обе стороны не было ни души, лишь кто-то в штатском задумчиво глядел сюда от самой развилки, практически, из холла.

Субтильный перевёл вопросительный взгляд на Мартинес-старшую. Та коротко кивнула в ответ и выбросила вперёд указательный палец.

Латиносы снова стали похожи на муравьёв. В течение пары секунд весь периметр дверного косяка оказался утыкан какими-то непонятными бляшками.

"¡Atención!" — появилось в интерфейсе у всех без исключения.

В следующий момент бляшки хлопнули и дверь вместе с рамой без затей провалилась в помещение.

Первой к удивлению присутствующих внутрь рванула баскетболистка. Она буквально размазалась в воздухе, опередив даже пару очень непростых ребят из эскадрона.

Следом за ней, буквально на расстоянии шага, прилипла Мартинес-младшая. Дальхис, не скрывая изумления, попыталась прймать дочь за шиворот, но не преуспела: пальцы вхолостую схватили воздух. Выругавшись в реале, бегущую следом Миру она для надёжности подняла в воздух и, словно баскетбольный мяч, бросила Тике: "Следите сами!".

Внутри Рыжий и Бахебри ожесточённо сопели и катались по полу, оказываясь сверху по очереди с переменным успехом.

***

— Что ты видел?

Дальхис, Тика и девчонки тупо сняли меня с дознавателя в десять рук и отнесли в угол.

Сейчас они стоят шеренгой и форменным образом меня допрашивают, причём строго наказали говорить голосом и в интерфейс не думать соваться.

— Вначале неожиданно запустилось вот это приложение, — на автомате тянусь к гаджету активации.

— НЕТ! — рука Айи пребольно хватает меня за запястье. — Голосом! Рыжий, не тупи!

Странно. Обычно она себя так не ведёт даже на эмоциональных пиках.

— В систему вообще не лезешь, — хмуро добавляет Эрнандес. — Если хочешь кто-то показать, двигай пальцем здесь, — она подвешивает в воздухе панель управления.

Упираю ноготь в нужную виртуальную кнопку:

— Вот это. Причём я специально ничего не нажимал, но оттуда сразу уведомления посыпались.

— КАКИЕ УВЕДОМЛЕНИЯ?! — Дальхис и Тика, не сговариваясь, подаются вперёд.

Естественно, против воли и на рефлексе опускаю взгляд на две пары молочных желез. Ну а чё, там есть на что смотреть и у одной, и у второй, особенно с такими разрезами.

— Идиот. — От Мартинес тут же прилетает беззлобный подзатыльник.

Надеюсь, что беззлобный.

— Не лезь в сиськи моей матери, — вроде как на тон спокойнее предлагает Айя. — На вопрос лучше отвечай.

— Анекдот тянет вам рассказать! — огрызаюсь под влиянием эмоций. — О козлах, петухах и новичке в тюремной камере!

Впрочем, всё равно не поймут: наши фразеологизмы нужно знать, чтобы оценить, а местными я не владею.

Витя Седьков был чертовски далёк от подобного арго.

— Он нервничает, эй, сбавьте обороты, — Дальхис берёт бразды в свои руки. Потом обнимает меня за плечо и, копируя аналогичное движение опекунши накануне, касается губами моего виска. — Рыжий, ты молодец. Я видела и весь ваш разговор, и всё то, что было потом. Сейчас очень важно понять конкретно, какие именно детали этот, — кивок в сторону Бахебри, — успел обнаружить у тебя при вашем тактильном контакте.

Полицейского пара немногословных латинос несколько секунд тому упёрла лицом в пол, стукнув при этом локтём в затылок. Лоб южанина о покрытие загудел так, что даже мне стало нехорошо.

Сам дознаватель, кстати, не двигается и не шевелится.

Ещё один земляк Мартинес, стоящий в дверном проходе, что-то экспрессивно произносит по-испански.

— У нас минута. Сюда уже бегут, — переводит специально для меня мать Айи.

— Да ему твои буфера вон, мозги отшибли, — ворчит Эскобар-младшая родительнице без пиетета, демонстративно прослеживая за тем, куда направлен мой взгляд. — Как нырнул в твоё декольте — так там и плавает. Кобелина.

— Я не специа...

— У меня есть муж, которого я очень люблю, — как-то по-стариковски мудро улыбается мать дочери, затем поворачивается ко мне. — Ты вообще их читал, те уведомления?

— Нет, конечно. Не до того было. Когда он бороться полез, меня сперва вроде как током ударило. Потом я его лбом в лицо "поцеловал" — он мне руки заблокировал, а затем...

— Как именно заблокировал руки? — Тика подходит вплотную и протягивает запястья. — Покажи на мне.

Аккуратно беру её пальцами:

— Примерно так. Только хватал, разумеется, сильнее и всей пятернёй.

Взрослые женщины переглядываются:

— Тактильный контакт, — мать Айи не спрашивает, а утверждает. — С вашим концентратором.

— Да. Девочки, бегом отсюда! — Хамасаки-старшая на ровном месте преображается. — Стали посередине коридора через секунду! Своим скажете? — мать Миру твёрдо смотрит на Дальхис, указывая подбородком на парней-латиносов.

Звучит короткая команда по-испански и в комнате мы остаемся втроём.

Впрочем, на полу ещё лежит Бахебри, но именно он признаков жизни подавать как будто не собирается.

Тика подходит к нему ближе и протягивает пальцы к вискам.

Сеньора Эскобар именно в этот момент накрывает мои глаза ладонью, а второй рукой за плечи притягивает к себе:

— Не смотри. Тебе не нужно видеть.

— Ваша дочь нас с говном сожрёт за такие... — договорить про сиськи и мой нос между ними у меня не получается.

— А мы ей не скажем, — то ли серьёзно, то ли в шутку отвечает мать Айи, перебивая. — Всё, можешь поворачиваться.

Меня отпускают на волю.

— Если вдруг что, ты понятия не имеешь, на каком этапе и от чего умер тот, кто тебя допрашивал, — абсолютно буднично сообщает Тика, отряхивая ладони. — Никаких показаний без меня или нашего юриста никому не даёшь: орёшь про пятую поправку и двадцать первую статью.

— Принял.

— Я думаю, может, на пару дней дадим охрану? — мать Айи подходит к телу Бахебри и пытается пошевелить его носком туфли. — От нас? Если что, дочери время от времени сопровождение выделяю — подозрений не будет. А двигаются они и так по большей части вместе.

— Вначале объясним Виктору, что случилось, — качает головой японка.

К моему огромному сожалению, никаких объяснений не случается потому, что обещаной сотрудниками Эскобар минуты нам не перепадает: опросная начинает заполняться кем ни попадя, от полицейских в форме до даже одного судейского в мантии.

***

"ВНИМАНИЕ! ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ!" — уведомление от информационной системы суда появилось у всех троих одновременно.

— Вот и нет больше легавого, — спокойно зевнула Мартинес. — Интересно, чья маман его кончила, твоя или моя.

— Почему...?! — Миру широко раскрыла глаза и удивлённо отвесила нижнюю челюсть.

— Нас выгнали. Других свидетелей выгнали. Браслет Рыжего заблокирован опекуншей. — Перечислила одноклассница. — Ещё на три секунды информационная система суда только что мигнула, как будто всё легло. О, и щ-щас лежит.

— А это? — японка задумчиво показала на уведомление.

— Резервное же. Не основное.

— А-а-а, без импланта не вижу.

— Зато я вижу. Кстати, перегружаться будет минуты две, говорить пока можно спокойно. У меня сканер пашет.

— Почему думаешь именно так? — Миру предусмотрительно не сказала вслух ничего компрометирующего.

— Кому выгодно? — вопросом на вопрос ответила Мартинес. — И кто кроме Хамасаки при большом желании пожет подвешивать местные федеральные системы щелчком пальцев, в нужный момент?

— Он увидел, что у Рыжего активны сектора, которых не должно быть, — пояснила японке Эрнандес. — Мамы приняли какое-то решение в этой связи, потом экстренно удалили нас и прочих свидетелей. Ладно, замнём для ясности...

— Ты своим, кстати, позвонить не хочешь? — как ни в чём ни бывало поинтересовалась Айя у подруги.

— Уже, — кивнула баскетболистка. — Сейчас Эрнесто прибежит, будет икру метать и внутренней безопасности жаловаться. Ещё ж второй тип остался — тот, бледный.

— А где они оба сейчас?

— Эрнесто, как в сознание пришёл, коллегу сразу вырубил. — Ответила Ана. — У меня уточнил, что и как здесь. Потом развил бурную деятельность и сейчас будет тут: по факту, нападение на него при исполнении. Видимо, те как какую-то внутреннюю склоку представить хотели — он уже и прокурора вызвал, и в министерство стукнул. По горячей линии.

Сразу после этих слов в коридоре за какие-то секунды материализовалось нездоровое движение.

Одноклассницы посторонились, вжимаясь в стену.

Ещё через минуту-другую из опросной появился озадаченный Рыжий и, близоруко оглядевшись по сторонам, потопал к ним:

— Дамы, у меня нет слов! — его и без того немаленькие глаза сейчас успешно конкурировали с филином.

— Мы в курсе. — Мартинес уверенно взяла его за руку и коснулась лбом виска. — Ты же понимаешь, что сейчас надо болтать поменьше? Хотя полминуты есть.

— Да. Но я слегка в эмоциональном шоке.

— Мы тоже в нём, — серьёзно уронила Эрнандес. — Но мы ситуацию не выбирали — оно само так сложилось. Исторически. Расслабься. Если хошь — я помогу.

— Видимо, у мамы просто выбора другого не было, — тщательно подбирая слова, закусила губу Миру. — О, у меня уведомление от моей мамы. Садимся в твою машину, — она вопросительно посмотрела на Айю, — и едем домой. К вам.

Возле вывернутой с мясом двери зажглась виртуальная лента, запрещающая входить внутрь и отделившая Тику Хамасаки и Дальхис Эскобар от коридора и детей.

— Подтверждаю, — Мартинес развернула виртуальный планшет и задумчиво погрузилась в содержимое. — Так, погодите... Всё, валим отсюда. Машину назначили.

— Вот так просто? — Рыжий, несмотря на кристальную ясность ситуации (для всех остальных, по крайней мере), слегка традиционно притормаживал.

— Ща на ходу объясню. — Айя подхватила его под локоть и, активировав буст на силу, вместе с Эрнандес в четыре руки буквально понесла одноклассника к выходу.

Сопровождающие из эскадрона остались в коридоре и за подростками никуда не пошли.

— Вы как будто без слов общаться можете, — позавидовала синхронности действий латиноамериканок Хамасаки, пристраиваясь в кильватер.

— Родство душ, — бросила через плечо Мартинес. — Рыжий, а что тебя смущает? Ты вначале сформулируй на всякий случай вслух? А потом я тебя спрофилактирую, время и возможность в наличии.

— Ну, на меня с кулаками полез полицейский в опросной, — товарищ резко задумался и принялся аккуратно подбирать слова. — Перед этим у них был какой-то мутный конфликт между коллегами — но тут я не могу оценивать, потому что не понимаю сути происходящего. Происшедшего. Не понял.

— Дальше? — равнодушно предложила Айя.

Отвлекает его внимание на второстепенные вопросы, чтобы не циклился, сообразила Миру. Блин, какие всё-таки мужики предсказуемые! Но почему-то работает.

— Мартинес, а ведь ты гений, — неожиданно для самой себя пробормотала японка под нос.

— А кто ценит? — тут же отреагировала младшая Эскобар, не оборачиваясь и давая понять, что мониторит вокруг абсолютно всё. — Виктор, ты продолжай, продолжай. Я внимательно слежу за ходом твоей мысли.

— В результате нашего конфликта... Нет, не так, — одноклассник покачал головой, словно спорил с самим собой. — Опрос происходил с грубыми нарушениями законодательства — я несколько раз об этом говорил полицейскому Бахебри. Мои законные требования были им неоднократно проигнорированы, но в итоге, к счастью, прибыла моя опекунша и мама моей одноклассницы, с которой я встречаюсь и живу вместе. Нас на каком-то этапе разняли, деталей не помню — эмоциональный шок плюс этот легавый по мне какими-то расширениями отработал. Полетели искры, было больно, я ориентацию потерял. Включился уже в коридоре, среди вас — до этого на автомате.

— Умница. Горжусь тобой, — серьёзно кивнула Мартинес, опуская парня на землю перед машиной. — Вольно. Продолжишь свою душещипательную историю в салоне, чмок. Миру, не садись вперёд! Иди к нам, тут места хватит...

— Я в гнездо разврата не хочу. — Без тени улыбки выдала японка.

— Мы на тебя не претендуем, — фыркнула Эрнандес. — Рыжий тоже. Можешь за девственность не париться.

— Хорошо, как скажешь. — Хамасаки-младшая покладисто полезла следом.

***

Изображение Дальхис повесил в дополнительных материалах в самом низу 😑

Спасибо за ваш лайк 😑🤗