Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера — 3

Глава 21

— Все внутрь! — возле опросной Эрнесто развивает бурную деятельность.

Дверь помещения, что интересно, оказывается незапертой.

— Каждый занимает одно место! Подключаетесь своими руками и добровольно подтверждаете согласие на диалог со мной! — сам полицейский садится за некое подобие учительского стола.

Мы располагаемся лицом к нему, совсем как в классе родной школы (единственный нюанс — "педагогических" столов здесь тоже несколько, как и наших мест. Видимо, опросы бывают и групповыми).

— Там как в школе на уроке интерфейс, — будто читая мои мысли, тихо поясняет Эрнандес, расположившаяся рядом. — Через свой браслет ты тоже должен суметь войти. И смотри, — она многозначительно смотрит на меня, затем сигналит взглядом, имея ввиду концентратор. — Ты же натурал, у тебя скорость обращения к информации от природы пониже. Пожалуйста, не переживай по этому поводу!

— И будь самим собой, — вроде как ни к кому не обращаясь, добавляет Хамасаки, сидящая от меня вообще через два стола. — Искренность — лучшая из масок, Рыжий. Она всегда была тебе к лицу.

— Чё эт с тобой? — вроде как неподдельно удивляется японскому многословию непосредственная Мартинес. — Тебя отродясь на стихи не тянуло. Где что сдохло?

— Мы все меняемся, — ведёт подбородком Миру. — Может, я решила быть поближе к тебе темпераментом?

— Понял, принял. — В отличие от родной школы, интерфейс суда отзывается на моё прикосновение гораздо легче.

Чем объяснить?

Звуки остальных присутствующих куда-то исчезают; остаётся только голос Эрнесто в ушах и, вижу краем глаза, шевелящиеся губы соседей.

Не понял. Эта техника что, позволяет копу опрашивать четверых параллельно? Надо будет потом уточнить, ибо интересно.

— Седьков Виктор, я — Эрнесто Вальдес, старший детектив восемнадцатого участка... департамент полиции... дознание по факту покушения на убийство Трофимова Сергея и Фомичёва Сергея... УХ ТЫ, ДВА СЕРГЕЯ ЗА РАЗ, — в моём интерфейсе латинос непосредственно удивляется. Интересно, а какой тогда трафик идёт другим? — Надеюсь, одно не связано с другим... Последнее было сказано не тебе, реагировать не надо!

— Будете смеяться. — Ну а чё, сказали быть самим собой. — Моего отца тоже звали Сергеем. Если считать по вашему принципу, получается уже трое в списке.

— И его тоже пытались убить на улице? — Эрнесто вроде как погружён в столбики бегущих символов, но отстраненным при этом не выглядит.

— Ну почему пытались. Достаточно успешно убили, — пожимаю плечами. — Судя по вашей двойной оговорке, с моим завучем и соучеником всё не так печально, как с ним?

— На основании чего сделан последний вывод?

— Вы пару раз подряд сказали "покушение". Я не силён в лексикологии и теоретической грамматике, но удачное покушение, по мне, называется иначе. Убийство же?

Не удерживаюсь и украдкой оглядываюсь по сторонам. Девчонки тоже сосредоточенно шевелят губами; до чего занятно.

— Вы сказали, вашего отца звали точно также и на него тоже покушались. При каких обстоятельствах это произошло?

— Не там вы ищете систему, ох, не там, — ну и как тут удержаться, чтобы не заржать, как говорит моя одноклассница. — Насчёт обстоятельств. Детектив-сан, так это я уже сколько недель надеюсь, что ваш доблестный департамент полиции МНЕ расскажет, при каких обстоятельствах! — Быть собой так быть собой. — Оно всё произошло на территории вашего же департамента! Налоги, если что, плачу исправно.

— А это сейчас к чему?

— К тому, что изящество вашей личной профессиональной компетентности может посоперничать только с вычислительной производительностью моего импланта.

— Вы же натурал?!

Эрнесто сидит далеко от меня (для моих глаз), деталей его мимики не вижу. Но почему-то готов поспорить, что он сейчас по-детски отвесил вниз нижнюю губу, отрываясь от своих голограмм и глядя на меня.

— Именно. Это была ирония, Вальдес-сан.

— Так, калибровка закончена. Приступаем. Виктор, вы являетесь свидетелем... опрашиваетесь в связи с... Достоверность ваших слов мониторится...

Тьху ты. Так это ещё не работа была?! А кому я тогда острил.

Чёрт.

На фоне его объяснений вдруг неожиданно и чуть ли не материально начинаю ощущать виртуальную струну здешнего интерфейса.

В принципе, что-то подобное возникает и когда я обращаюсь к своему браслету — но там оно периодически мерцает и не такое чёткое "наощупь".

Пока Эрнесто всё говорит и говорит, под влиянием импульса и от скуки тянусь к собственному концентратору. Ух ты, и здесь интерфейс тоже уплотнился!

Здание какое-то особое, что ли? Или помещение? С функциями усилителя?

— Виктор, что необычного вы заметили, когда вышли из здания суда?

— Господин Вальдес, у меня очень сильная близорукость. Данные об этом есть в моей медицинской карте. Если вы имеете ввиду непосредственно зрение, то я не заметил ничего — так как не могу посчитать даже количества пальцев у окулиста во время осмотра, если сижу без очков.

— А вы были без очков?

— Как и сейчас перед вами. Мои последние очки разбились даже не на этой неделе и я пока хожу без коррекции зрения. Щурюсь, если заметили, но всё равно нихрена не вижу.

— Не сложно так жить? В пространстве там ориентация, всё такое — не опасно?

— А у меня есть выбор? Разбогатею — куплю новые стёкла. Сейчас пока чуть не до того, есть куда деньги тратить.

— М-м-м, да-а, вижу ваше зрение в профайле... Может, было что-то на уровне впечатлений? Пожалуйста, постарайтесь припомнить каждую деталь, когда вы вышли из здания суда до самого инцидента.

— Было кое-что странное, но оно началось не снаружи.

— Поясните. Кто, что?

— Завуч Трофимов. Обычно он так себя не ведёт.

— В каком плане? Ваши соученики именно в это время ничего подобного не утверждают, — латинос ведет рукой вокруг себя.

Задний план моего сознания без эмоций отмечает, что я почему-то неплохо вижу в данный момент — вплоть до его ногтей.

Странно. Какое-то импульсное улучшение фокуса?

— Детектив-сан, вам нужны мои впечатления или какой-то оговоренный параметр ответа? Должен ли я ориентироваться на ответы своих соучеников, если считаю иначе?

— Нет. Интересно исключительно ваше личное мнение.

— Моё впечатление: Трофимов никогда не справляет малую нужду против ветра. А тут вдруг со всем апломбом опростался — и с поворотом плюс с разносом на девяносто градусов. Причём я даже не знаю, насколько это фигурально сказано.

Где-то сбоку хрюкает Эрнандес.

Интересно, девчонки что, могут следить за разговорами других? Я её сейчас, например, слышу не через интерфейс, а поверх него, в реале.

— Поясните подробнее. В чём именно, по вашему мнению, Сергей Трофимов сегодня отошёл от своих обычных привычек?

— А он всегда очень чётко следил за тем, чтобы в конфликте учащихся занимать исключительно сильную сторону. Песенку детскую помните? "Противника усатый поражает, а я всегда за тех, кто побеждает". Вот это про него.

— Можете проиллюстрировать?

— Ещё до того, у меня появилась нынешняя опекунша, я имел с ним немало конфликтов...

Бл*. Увлёкся и заговорился. Кажется, это я только что ляпнул совсем зря.

— Какого рода были эти конфликты? И как часто они у вас происходили? — полицейский словно оживает и с энтузиазмом цепляется за последнее слово.

Вместе с тем, меня не покидает твёрдое ощущение: Эрнесто играет какую-то часть спектакля, а на самом деле в душе лениво скучает.

Второй волной на мой затылок накатывает интуитивное подозрение: причиной моей резко выросшей чувствительности является не повышенная местная нейропроводимость, а что-то иное — вон, даже зрение прорезалось как будто.

В правом глазу точно.

Благодаря концентратору (кроме прочего) я сейчас отчётливо вижу сбоку Мартинес, красноречиво вертящую указательным пальцем у виска и косящуюся в мою сторону. Хотя под этим углом даже с нормальными глазами такого изображения быть не должно, чего уж говорить про меня.

Эрнандес отчего-то ухмыляется, стреляя глазами в мою сторону.

Мысленно одёргиваю себя и продолжаю:

— "Седьков, ты должен соблюдать правила. Седьков, ты не должен доставлять проблем школе и педагогическому коллективу. Ты учишься на гранте, Седьков — потому замолчи и делай, что тебе говорят. Попутно держи своё мнение при себе". Примерно в таком духе конфликтовали.

— А-а-а, понятно. Давайте вернёмся обратно к необычному. Так чем, говорите, сегодняшний завуч отличался от себя регулярного?

— Завуч всегда, во всех конфликтах в школе, двигался по пути наименьшего сопротивления. Вам знакома эта физическая концепция?

— Да. Продолжайте.

— Его основной лейтмотив был, по крайней мере, со мной: жизнь должна рождать как можно меньше проблем в адрес Сергея Трофимова. Небо может упасть на землю, но у завуча не должно быть даже намёка на внутренний дискомфорт в здании школы.

— А что, по вашему мнению, этот самый дискомфорт ему могло доставить?

— Да не по-моему мнению, а вот вам вообще с его слов. "Любые конфликты с влиятельными семьями, чьи дети учатся в нашей школе, недопустимы". Он очень боялся испортить отношения абсолютно со всеми вокруг без исключения — кроме конкретной дворняги. Так он называл меня.

— Я уловил. А что в суде произошло?

— Сперва всё же перед судом. Последнюю пару дней в мой адрес его как будто подменили.

— Чем было вызвано? И в чём выражалось?

— Случилась Тика Хамасаки. Она на днях оформила официальное решение о взятии меня под свою опеку. Получилось, что из безродных плебеев я резко залетел в аристократы — причём неожиданно для всех. Итог, один из, выразился в том, что Трофимов в течение минуты резко разглядел человека и во мне. Стал со мной подчёркнуто вежлив и демонстративно прекратил любые замечания — вот до этого суда. Хотя раньше доставал по гораздо меньшему поводу.

— Ясно. А в суде-то что?

— В суде у меня был прямой конфликт с покойным Фомичёвым, поскольку мы в результате драки здесь и оказались. Фомичёв, к слову, ещё очень нехорошее расширение в коридоре по ученикам применя...

— Он не покойник. Чертовски хорошая защита сработала. Очень качественный нейропродукт, хотя и не наш. Этот ваш Сергей Фомичёв даже успел растянуть "зонтик" на завуча за те доли секунды, которые происходила детонация боеприпаса в салоне. Я думаю, они даже оба выживут... Но вы продолжайте! Это я к слову.

Ух ты.

— Если коротко, повторюсь. Трофимов очень болезненно следил за своим местом в иерархии Федерации. Ключевой лейтмотив: он панически опасался любых недоброжелателей из влиятельных слоёв, даже потенциальных.

— А сейчас как было?

— Фомичёв — не наш. Не федеральный. Второй разделительный сегмент, это заграница — он гражданин другого государства, хотя мы с ним и на одном языке говорили... В моём с ним споре завуч встал на его сторону, не на мою. На моей памяти это первый раз в жизни — несмотря на то, что я теперь местами вроде как Хамасаки.

— У вас есть этому какое-то логическое объяснение? Предположение?

— Только личная фантазия на тему последствий.

— Почему последствий?

— А Трофимов именно последствий плохих отношений с родителями и семьями больше всего опасается.

— Благодарю за искренность и аккуратность. Пожалуйста, озвучьте свою фантазию? Это может быть важно.

— А можно я дорожку шагов своей фантазии сперва озвучу? Вводные, так сказать?

— Да.

— Человек живёт в чужой стране давно и панически боится, что на него там рассердится или обидится кто угодно. А в один прекрасный момент он на ровном месте начинает сражаться — иного слова для его поведения в суде не подберу — с самой Хамасаки. Без разбега, решительно преображаясь из суслика в волчару.

— М-да. Каким образом? Не то чтобы мне был нужен ответ, но вы озвучьте. Дополнительно уведомляю: я сейчас просматриваю материалы судебного заседания плюс доступные по вам видео в вашем учебном заведении.

— Он выступил против меня на стороне парня из второго разделительного сегмента. Попрал свои собственные правила, которые он неоднократно и настойчиво пытался до меня донести. Не находите, что это несколько непоследовательно с его стороны? А потом по нему попала ракета.

В принципе, я уже точно знаю от "сестры", что Тика не имеет никакого отношения к прилёту неизвестного снаряда в машину Фомичёва. Потому сгустить краски не боюсь.

— Это была не ракета... Дальше.

— Сергей Фомичёв был неправ за только сегодняшний день трижды, — продолжаю. — Итогом его неправоты и стало это разбирательство. А Сергей Трофимов вдруг начал на нём испражняться против ветра, пардон, нарочито демонстрируя, что он находится по другую сторону баррикад от Хамасаки.

— Я понял. Правильно ли будет сказать, что его сегодняшнее поведение и позиция в суде прямо противоречили его обычной линии?

— Да, именно это и пытаюсь донести. Причём они не только в суде противоречили — он ещё в школе начал.

***

Виктор, в принципе, всё говорил правильно. Кроме того, что веселил лично их своей непосредственностью, лишнего он не сказал и выглядел на пятёрку из пяти.

Откровенный, слегка взволнованный — но до чёртиков обаятельный, ироничный и быстро соображающий.

"Теперь можно" — лаконично скомандовала Айя во внутренний чат. — "Наши на территории, вернее, рядом. Снаружи стоят вроде пока, но нам маман пишет: "Вольно"".

"Кое-кого не касается! 😯" — тут же с перестраховкой выдала Эрнандес. — "Сюда не все...!".

На всякий случай, чтобы расчувствовавшийся в виртуальных объятиях дружественного легавого Рыжий не спорол глупости в порыве страсти и не додумался вещать на весь интерфейс (в своей неповторимой манере без гласных, с него станется).

С ними Эрнесто уже закончил: имплант позволяет вести обмен через специальные расширения, которые на натурале даже не пробовали активировать. Со стороны, кстати, смотрится презанятно: кажется, что дознаватель говорит только с тобой (и так со всей четвёркой, хе-хе), а это на самом деле на три четверти бот. Он лишь оформляет вербально направления, на которые ему указывает полицейский.

"Моя мама тоже подъехала 🤔" — следом отписалась Миру. — "Паркуется сейчас".

В переводе на простой язык это значило: Тика Хамасаки за рулём сама и, вероятно, кроме своей титульной фамилии на серьёзные ресурсы именно в данный момент может полагаться не полностью.

— Вальдес, привет! — вопреки целому ряду правил, двери опросной открылись. — На пару слов, пошептаться!

Щёлкнул, проскальзывая вхолостую, блокиратор замка. Внутрь вошла пара мужиков, один из которых явно имел черты лица южанина.

— Работаю. Пожалуйста, выйдите наружу и подождите меня там. — Эрнесто и не подумал ни оборачиваться, ни отвлекаться. — Освобожусь — сам подойду, сбросьте мне жетоны.

Он даже из виртуала выныривать не стал — так и бросил голосом через плечо.

— Да тут такое дело...

Пара принялась очень нехорошо расходиться в стороны, приближаясь к латиносу со спины.

"Бл*. Х-ня какая-то. ВНИМАНИЕ! 😳" — а в реале Мартинес зевнула во все тридцать два:

— Господин Вальдес, мы уже можем быть свободными? С нами же всё?

— Да.

"Девки, очень быстро выходим отсюда. ОЧЕНЬ БЫСТРО, МИРУ, Я СКАЗАЛА! 😡" — по внешнему виду Айи даже знающие её ни за что не предположили бы такого накала эмоций.

"Рыжий — ?" — японка, неторопливо собираясь и вылезая из-за своего терминала, всем внешним видом давала понять, что не двинется с места, пока не услышит ответа.

"Он натурал! Ему вирус в оболочку не подсадят!".

"Я сейчас тоже натурал, если говорить с технической стороны".

"Нет! Твоя мать орёт на том конце, чтоб ты впереди нас отсюда мотала!".

"??? 😯" — в реальности на лице Хамасаки тоже мелькнуло нешуточное удивление.

"Она здесь через концентратор Рыжего сидит! Это же она ему его подарила! С моей маман твоя тоже щас в сетке, я её через свою мать вижу!" — в подтверждение слов Мартинес тут же выплеснула прямо сюда ещё один канал.

Не рассчитанный на подобные перегрузки, внутренний чат виртуально крякнул и подвис, перегружаясь.

— Бл*... Всего доброго! — слегка поклонившись Эрнесто (и тряхнув при этом сиськами в разрезе перед носом новоприбывших), Айя за доли секунды лишь мимикой и взглядом указала подруге на азиатку.

Решительно подхватив Хамасаки-младшую, латиноамериканки без труда оторвали её от пола и в прямом смысле вынесли из помещения, несмотря на болтание ногами в воздухе.

"Хорошо, что дверь разблокирована" — Мартинес, оглядевшись по сторонам и никого не обнаружив в коридоре, по всем правилам продолжила дисциплинированно писать, а не вещать во всю глотку.

Несмотря на изображаемое равнодушие, все три старшеклассницы очень внимательно следили за происходящим в комнате.

— Да что ты как неродной!

Вслух говорил южанин, а к Эрнесто почему-то стремительно приблизился его напарник.

Абсолютно невзрачный европеоид крайне серого вида вроде как по-дружески похлопал по плечу детектива восемнадцатого участка.

Эрнесто Вальдес напрягся, неестественно застыл с прямой спиной и повалился назад вместе со стулом.

— Человеку плохо! Скорую сюда, быстро! — принялся заполошно размахивать руками южанин.

Победоносное презрение, мелькнувшее на мгновение в его глазах, могло бы укрыться от кого угодно, но не от Мартинес.

"Вот же пидоры! Ана — ? 🤨🤨🤨" — человек работал на семью Эрнандес, потому Айя и уточняла у той, что сейчас делать.

Попутно она вставила носок ботинка между дверью и косяком:

— Ало, военные! Чем-то помочь? Такой следователь хороший был, — латиноамериканка шмыгнула носом и вдохнула. — У меня расширение хорошее по медицине, профессиональное. Надо?

— Не надо, тут есть кому, — сухо бросил бледный, подхватывая Эрнесто под руки и даже не глядя себе за спину. — Он сейчас отойдёт, такое бывает.

Напарник южанина потащил латиноса к ним, по направлению к двери.

— Я пока здесь опрос закончу, — вроде как пояснил всем брюнет, весьма похожий на земляка Рашида. — На чём вы остановились? — он занял место дознавателя, для чего наклонился за стулом Эрнесто к полу.

— Мне вам что, полчаса потока сознания пересказать?! — абсолютно естественно среагировал Седьков. — Представьтесь для начала! Может, хотя бы притворимся, что собираемся соблюдать действующее законодательство?!

— Прошу прощения. Моя фамилия Бахебри, я представляю городской департамент...

Бледный тем временем дотащил бессознательного Вальдеса до выхода и Айя была вынуждена посторониться, чтобы дать ему пройти.

Дверь опросной захлопнулась.

— Секунду. — Невысокий легавый, высвободив правую руку и удерживая живой груз левой, недолго поколдовал над сенсором замка. — По правилам, дверь на время беседы блокируется, — пояснил он девочкам, хотя его никто не спрашивал. — Как только опрос будет закончен, дознаватель изнутри откроет сам.

"Бл*. Он их закрыл! Что делаем? 😫" — Мартинес даже не изображала истерику. — "Хотя Тика говорит вот прямо сейчас, что через концентратор Виктора вроде как контролирует ситуацию. Сигнал почему-то хороший".

"Да. Мне мама тоже пишет, чтобы мы быстро валили на улицу — там нас ждёт Дальхис Эскобар" — подтвердила Миру. — "А сама она прямо сейчас к секретарю суда идёт — чтоб открыть себе допуск и войти в опросную".

В реальности все трое лениво шагали по коридору.

"Типа, чтобы без неё подопечного не упирали?" — уточнила Эрнандес.

"Да".

"Так, расслабляемся и ускоряемся. Несёмся по направлению к моей маме, но шагом и небыстро 😑" — Мартинес умела молниеносно брать себя в руки в любой ситуации. — "Ничего военного не происходит. Вроде, есть какая-то интрига — но две наши маман всё контролируют через "мост", поскольку все каналы на браслете Рыжего по умолчанию открыты для Тики Хамасаки 🙄. Не расслабляемся, но выдыхаем".

У поворота они с бледным разделились: тот потащил Эрнесто по радиальному ответвлению, где в самом конце коридора виднелся красный крест в виде голограммы под потолком.

"А что с вашим сотрудником?" — Миру указала Ане взглядом в сторону Вальдеса. — "Будем спасать? Бледного глиста, если что, могу на себя взять".

" С ума сошла 😳?! Это полицейский 😳! Я уже сообщила дяде. Это проблема не нашего уровня" — Эрнандес выглядела угрюмо и даже закусила нижнюю губу. — "Дядя говорит слушать Дальхис — он с ней ща разговаривает в параллель".

"А-а-а. Ну окей".