Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера — 3

Глава 20

— Пожалуйста, пока никаких переписок в ближайшее время. Говорим только так, голосом. — Айя, пообщавшись с кем-то в бесшумном режиме, через десяток секунд разражается инструкциями. — Наши в пути, просто не доехали ещё. Потом снова можно будет.

— Кто именно едет? — оживает Эрнандес.

— Мама кого-то из эскадрона отправила. Говорит, плохо, что заранее распорядилась. Получается, она им за некоторое время до взрыва скомандовала, как будто знала. — Мартинес вдруг поворачивается в сторону одной из стен и несколько раз подряд крестится, поминая Иисуса на латыни.

— Глаза вверх подними. — Насмешливо предлагает мне баскетболистка.

Послушав её, прищуриваюсь и обнаруживаю выше и за этим зданием что-то смутно похожее на церковный купол, во второй или третьей отсюда линии. Разглядеть лучше не позволяет зрение.

— Он подумал уже, ты с ума сошла, — продолжает веселиться непонятно чему Ана в ответ на взметнувшиеся вверх брови подруги. — Решил, что ты стенке молишься.

— Айя, писать нельзя вообще никому? Или только в нашем внутреннем чате? — уточняет Хамасаки, на фоне общего шока выглядящая деловым муравьём.

Она, кстати, тоже только что говорила с кем-то на беззвуке.

— Только в нашем чате, это очень настоятельная просьба мамы. По крайней мере, пока эскадрон не подъедет. Своим можешь писать сколько угодно.

— А эскадрон — это кто? — ну я правда понятия не имею.

— Небрезгливые, несентиментальные, аккуратные и исполнительные латинос- эмигранты, — отвечает почему-то японка. — Как правило, первого поколения. Думаю, присягают на верность Семье твоей пассии лет на двадцать пять — в обмен на..., — она тянется, чтобы похлопать Айю по плечу.

— Семилетний контракт, не сочиняй. — Перебивает Мартинес. — И никаких расписок кровью, там всё как в армии. Причём они работают в мире этой категории, по его расценкам, а не на вшивой аграрной планете. Плюс медицинская страховка, компенсация за найм жилья, помощь в адаптации — да у них льгот, как у бегемота! Поверь, там все более чем довольны и очередь желающих в рекрутинге расписана на годы вперёд.

— Не буду спрашивать, каковы условия на материнской планете и кто их там таковыми создал, — многозначительно улыбается одними губами Миру.

— А это уже к теме не относится, — ворчит латиноамериканка. — На материнской планете, если что, субтропический климат и на деревьях только что колбаса не растёт. Если народ сутками гоняет в футбол и не учится, причём поколениями — то и уровень жизни при шестидесятипроцентной неграмотности будет соответствующим. Как говорится, каждый сам кузнец своего счастья.

Какое-то время мы просто перетаптываемся на месте. Через пару минут на площади появляются две скорые помощи, пара полицейских патрулей и кто-то из полицейского же начальства — причём последнее остаётся в здоровенной машине с непрозрачными стёклами и наружу выходить не спешит.

Дальше из суда опрометью выскакивает взъерошенный Эрнесто. Повертев головой по сторонам, он демонстративно сплевывает в сторону тонированного джипа своего руководства и рысью несётся к нам:

— В здание! Задержаны! Вы все!

То, как он при этом машет пустыми руками, с его текстом слегка не соотносится.

— Кто именно из нас задержан? Основания? — Миру не спорит, скорее уточняет с эмоциональностью робота. — Пожалуйста, соблюдайте процессуальные нормы и процедуры. Вы хотя бы имена назови...

— Я тебе всё внутри объясню! — Эрнандес подхватывает её под руку и буквально утаскивает в здание под ехидное хихиканье Мартинес. — Потом. Шевели булками, ради Иисуса!

— Я не христианка, — "сестра" озадаченно наблюдает за пятернёй спортсменки на своём бицепсе, но особо не сопротивляется.

Латиноамериканка плюёт на приличия и грязно ругается по-испански, ускоряя её ход и чуть не волоком транспортируя ко входным дверям.

— Ана имеет опыт подобных, к-хм, мероприятий. — Айя берёт под локоть меня и степенно ведёт следом. — Офицер, шагать туда, где обычно допрашивают перед заседанием по административке?

— Да. Уже бывали в опросной раньше?

— Не в этом здании. Но суды же все типового проекта? Первый этаж, левый коридор?

— Да. Не волнуйтесь, пожалуйста, — Эрнесто принимает какое-то сообщение в интерфейсе (судя по его взгляду), после чего резко смягчается. — Я просто случайно оказался здесь. Производство, — кивок на догорающие остатки минивэна, — открыл впопыхах и лично, собственным жетоном, ввиду остроты ситуации. С нашими общими знакомыми это согласовано. Как только опрошу вас, будете свободны. И лучше это сделаю я, — он очень красноречиво растягивает уголки губ и скашивает глаза в сторону большой чёрной машины за своей спиной. — Чем кто-нибудь иной. После этого процессуальное, как говорит ваша подруга, действие будет считаться завершённым и возвращаться к нему у других копов права не будет. Намёк ясен?

— Да. Так просто? И на этом всё? — уточняю уже я.

— Если вы непричастны, вас больше никто не побеспокоит, — уверенно подтверждает он. — Я не могу сказать всего вслух в этом месте, но поверьте: действую в первую очередь в ваших интересах.

— ОН ВЕРИТ! — так же уверенно расписывается за меня Мартинес. — Gracias!

— Хорошо иметь большую семью, — констатирую через половину минуты под нужной дверью.

На ней висит табличка: какие-то иероглифы и рисунок полицейской фуражки напротив сидящего за столом человечка, нарисованного весьма схематично.

***

ИНТЕРЛЮДИЯ 1

Разговор неустановленных абонентов по сети. Ведётся на языке, который не относится к титульным.

— Рашид, это я.

— Дядя ...?!

— ТИХО! Без имён!

— Я понял, я узнал тебя. А что за странный номер?

— И БЕЗ ДУРАЦКИХ ВОПРОСОВ!

— Да. Извини. Сообразил теперь. Всё, я полностью включился. Можешь говорить.

— Дедушка вроде бы поехал к тебе?

— Да, он здесь. А-а-а, ты и ему поэтому не зво...

— ДА! Открой ему свой канал, мне с ним нужно пообщаться.

— Делаю. Но я тоже буду всё видеть и слышать.

— Без проблем, это сколько угодно. От тебя у меня секретов нет... Здравствуйте, дядя.

— Привет. Неожиданно. Почему сюда звонишь, ещё и так странно?

— Есть повод. Только что возле некоего суда случилось занятное происшествие. Ловите видео...

— Русские? Машина их представительства, одного из. Смотрю в базе. Так, разделительные секторы. И что? Рашид, а ты этих двоих знаешь?

— Да, дедушка. Завуч моей школы — это который взрослый. Плюс с ним какой-то пацан, он тоже у нас учился, но на год младше. Я с ним раньше не пересекался, а дань он пару раз Ченю платил. Потом они между собой как-то договорились, что ли — я китайские деньги в чужих карманах не считаю. Платить почему-то перестал.

— Пацан, получается, точно русский? Не за завучем же машина их представительства приезжала?

— Пацан точно русский, машину вижу впервые. По ней ничего не скажу.

— Понял. Фарид, продолжай.

— БЕЗ ИМЁН! Дядя, я вот почему звоню. На судебном заседании этот пацан, который на видео улетел в стену, занятную вещь заявил. Держите ещё фрагмент...

В интерфейсе прокручивается короткое видео:

"... первичная нейросеть активировалась, я своими глазами видел!".

— Действительно занятно... И?

— Именно после этих слов, сказанных на заседании, этого паренька сразу на выходе из здания в хумус и размазали. Заодно и взрослого не пожалели — не думаю, что он при делах был.

— Продолжай.

— Этот молодой, за кем машина была — Сергей Фомичёв. Уже установлено.

— Ох-х. Интересная фамилия.

— Да. А второй, которому он про нейросеть говорил, вот. Его данные...

— Натурал?! Да ну?! Рашид, скажи что-нибудь?

— Да, дедушка. Тот, который на заседании типа свидетель — действительно натурал. Это Виктор Седьков и есть, собственной персоной.

— Ох.

— Ох.

— Да ладно вам! Дядя, дедушка, всё в порядке! Мы же не нищие. Восстановят мой глаз, если вы из-за меня...

— Не только из-за тебя, Рашид. Дядя, я вот чего вам звоню. Если этот второй русский, который Седьков, по нашим миграционным документам идёт натуралом, а в суде его прямо обвиняют в обратном — понимаете, к чему клоню?

— Да. Погоди, Рашид, ты пока помолчи... Фарид, узкоглазые между собой сцепились, это уже точно.

— БЕЗ ИМЁН!

— Из-за мелочей титульные просто так воевать не будут, а между японцами и китайцами именно оно началось.

— Именно. Плюс этот Седьков, который на суде от обвинений почти отскочил, завёл себе очень интересное опекунство. Вы в курсе об этом?

— Шутишь или издеваешься? Фархат ездил разбираться и там погиб. Я сейчас этим занимаюсь.

— БЕЗ ИМЁН! Хамасаки у него опекунша.

— Эта девочка из параллельного с внуком класса?! Рашид, она? Как такое возможно?!

— Нет, дедушка. Её мать, кажется — я не успел до конца разобраться. Но слухи уже пошли. Могу сейчас в школьном чате спросить, чтоб наверняка.

— Не надо спрашивать... Чего раньше не говорил?!

— А вы меня раньше спрашивали?! Вы вообще моими делами когда-то интересовались, пока я без глаза не остался?! И пока этот долбаный рейтинг к чертям не полетел, плюс отца сожгли?!

— Дядя, не шуми на парня! Я вообще-то тебе звонил! Да, Тика Хамасаки опекает этого Седькова.

— Извини, Рашид. Сорвался... А ты, Фарид, продолжай.

— БЕЗ ИМЁ-ЁН! Я оказался к зданию суда ближе всех из на...

— Из городского департамента?

— Да. Компанию вашего Седькова сейчас опрашивает кто-то из восемнадцатого участка, но думаю, что смогу его сбрить. И поговорить с этим "натуралом" лично. Понимаете, о чём я?

— Да. БЕЗ ПОДРОБНОСТЕЙ! Последствий потом не будет?

— Нет, просто всё удачно сложилось: тип из восемнадцатого на наших на месте происшествия наезжал, ещё в школе. Я его сейчас... Вы поняли. А оформить потом можно будет как внутреннюю служебную склоку. Штраф и выговор в итоге — я с внутренней безопасностью разведу. Если...

— Понял, денег дадим. Кто с тобой в данный момент у суда?

— Вот. Поэтому и звоню, это вторая часть. Дядя, парень он надёжный, но ему тоже нужно заплатить, причём отдельно и прямо сейчас — он в наши игры за просто так играть не будет. Он же на вашей племяннице не женат.

— Сумма?

— Двадцать пять.

— Принимай. Сбросил тебе прямо с этого акка, с ним сам разберёшься.

— Дядя, дедушка! Это был мой счёт! Мои деньги!

— Тс-с-с. Рашид, мальчик мой, я сейчас же тебе всё верну. Тихо! Там время дорого. Фарид!

— БЕЗ ИМЁН!.. Да?

— Действуй. И спасибо, что беспокоишься.

— Не за что, мы же одна семья.

***

ИНТЕРЛЮДИЯ 2

Палата медицинского заведения. За небольшим столом у стены сидят подросток с повязкой через правый глаз и мужчина в возрасте, похожий на него чертами лица.

Старик какое-то время рассеянно молчит, глядя в окно. Затем он поворачивается к старшекласснику:

— Думаю, тебе с завтрашнего дня нужно будет снова начать ходить в твою старую школу. О новой пока речи нет.

— Дед, я пока не смогу его победить. Зачем в ту школу?

— И не нужно никого побеждать. Ты что, ничего не понял?

— Нет, кроме того, что ты забрал мои двадцать пять штук со счёта и пообещал отдать. После чего засмотрелся в окно и этого пока не сделал.

— Уф-ф-ф, годы мои тяжкие. Извини, задумался. Держи.

— Поступило, — сердито ворчит подросток. Потом добавляет нормальным тоном. — Я поддержу семью во всём, особенно в связи с тем, что отца больше нет. Но ты можешь рассказать хотя бы, что происходит? Рыжий меня с землёй ровняет, я больше не могу с ним справиться. Чего ради мне ходить в школу, ещё и в старую?

— Да. Как раз собирался объяснить. Я думаю, этот твой русский, который тебе глаза вышиб, не просто так раздухарился. Джапы с чинками уже рубятся, видел новости по биржам?

— Я в школе видел, как они рубятся. Думал, нашим местечковым союзам конец — у нас и перевыборы из-за этого. В совет самоуправления учебного заведения.

— Не только у вас так. Я вообще думаю, Фархат не просто так погиб.

— А из-за чего?

— Наверняка что-то всплыло во время его последнего разговора в твоей школе.

Подросток отворачивается к стене и несколько раз подряд вздрагивает.

Старик необычно легко для своего возраста выскальзывает из-за стола и, обойдя его по кругу, обнимает внука:

— Ничего. Не стесняйся. Не держи в себе, потом полегчает... Я думаю, этот твой одноклассник — никакой не натурал.

— Как так? Я же с ним учусь сколько.

— Можешь считать интуицией.

— Исключено. У него ни импланта никогда не было, ни ума. Такой дебилизм не подделаешь. Ты его просто лично не знал!

— А как он тогда с тобой справился?

— Не знаю... Повезло!

— Натурал, с которым все всегда делали, что заблагорассудится, вдруг начинает бить всю школу, так?

— Может, Чень ещё побарахтается.

— Не думаю. Попутно: его усыновляет одна из Хамасаки. Встречается этот "убогий" тоже с девочками, у которых тоже очень непростые родители — я правильно запомнил твой рассказ? Причём сразу с двумя?

— Да, но...

— Это всё с твоих слов, так что помолчи. После того, как этот "натурал" себя показывает во всей красе, за него начинает даже братва из латиносов заступаться. Было такое?

— Думаю, это девки его подсуетились. Получается, не за него, а по их просьбе.

— Рашид, мальчик мой. Совершенно неважно сейчас, что ты думаешь! Продолжаем учитывать только факты, а не твои домыслы.

— Как скажешь, дедушка.

— Только что, вот сейчас, с этим же "натуралом" продолжают происходить странности, но уже в суде. После того, как его же земляк, и тоже из непростых, заикается о первичной нейросети и прямо обвиняет этого твоего Седькова, что с ним происходит? — старик по-доброму и с улыбкой смотрит на внука. — Дай бог здоровья Фариду, что подсуетился.

— Его на улице убивают сразу, едва он из здания выходит? — Лицо подростка вытягивается. — Причём, точно так же, как отец... отца...

Старшеклассник с перевязанной головой снова отворачивается к стене и смахивает что-то из угла здорового глаза.

— До сих пор не ухватываешь сути? — взрослый игнорирует эмоции парня.

— Пока не могу понять. — Внук успокаивается и продолжает. — Ты сводишь воедино мой проигрыш, опекуншу Хамасаки и этого второго русского, которого пришибло возле суда. Считаешь ещё, что Седьков — не натурал. Как это возможно всё вместе?

— Вот Фарид, даст аллах, это прямо сейчас это для нас и выяснит. — Твёрдо завершает старик. — Или хотя б частично прольёт свет, раз и в суде этому свидетельству ходу не дали.

— Да может и дали, только мы с тобой пока не видим! Это же надо материал из суда качать — а это время.

— Молодец. — Дед снова обнимает внука. — Хорошо, что ты успокоился. Сейчас я тебе покажу, какие секреты иногда хранят потомственные семьи юристов.

— Разве все эти связи не у отца были? — со вздохом отзывается подросток.

— У меня несколько детей, — серьёзно отвечает дед. — Не только жена Фарида и Фархат. Я был бы очень плохим отцом, если бы не знал всего о делах каждого из них.

— Да ну?! — старшеклассник удивляется ещё сильнее. — Хочешь сказать, что можешь без отца материалы получить?

— Ты ещё очень молод, мальчик мой. Самые настоящие игроки — это не те, кто на сцене исполняет главные роли. — Старик усмехается, активируя сразу несколько голограмм. — Сейчас вот здесь попросим — и через четверть часа, с божьей помощью, вон оттуда будем знать всё, о чём говорили в суде.

_______

Там же, через некоторое время .

— ... дедушка, а в школу мне зачем идти?! Ответь прямо!

— Мы не можем оставить без присмотра то, что там может происходить. И того, кто вызывает столько разных интересов разных людей.

— Он же меня опять будет месить.

— Думаешь, ему сейчас будет до тебя?

— Ему всегда будет до меня. Думаю, что я бы на его месте ещё и не так отыгрался бы, если б мог...

— Ты говорил, у него есть вполне конкретная претензия. Отдашь ему деньги — и на какое-то время он затихнет. А там посмотрим — или калиф, или ишак, или он.

— Да с чего ему затихать?! Если я заплатил один раз — значит, смогу платить всегда! Ты меня сам учил! Тот, кто отдал деньги однажды, будет отдавать всегда; надо только продолжать давить!

— Значит, поторгуешься, чтоб облегчить условия. Договоришься, что платишь один раз за неделю, на опт обычно дают скидку. Ты не понимаешь, что сейчас это всё скорее всего вокруг него заворачивается? — старик пронзительно смотрит на внука.

— Дядя Фарид же его сейчас и осмотрит, и допросит в суде? Зачем я нужен в школе? Что ты хочешь ещё выяснить?

— Рашид, всю жизнь не набегаешься, — старший вздыхает. — Ну и, раз уж такой разговор. Тебе сегодня поставят программы, с которыми чем больше он тебя, как ты говоришь, будет месить — тем нам лучше.

— Чем лучше?!

— Информацией. Тебе придётся потерпеть.

— Бл... Ты считаешь, из него сейчас ничего не вытряхнут? Обязательно мою голову подставлять?

— Я считаю, что японцы зачем-то пошли ва-банк, раз такое средь бела дня творят. Если они убирают свидетелей так нагло, ещё и под иммунитетом — значит, они всё контролируют. Надо понять, к чему клонится.

— А я тогда что делать буду в школе? Морду подставлять?

— Не только. Ты, кроме прочего, будешь выполнять наши обязательства перед китайскими партнёрами. Кстати, ту сумму, которую Седьков у тебя требует, я тебе тоже отправил.

— Спасибо, — в голосе старшеклассника слышен сарказм. — Лучше бы ты её себе оставил, а я завтра никуда не пошёл.

— Не лучше. Я почему-то уверен, что у Фарида в суде ничего не выйдет в том объёме, как мне надо.

— Зачем ты тогда его туда отправил?! Родня же? А если японцы всех подряд вокруг Рыжего крошить будут? Сам же говоришь...?

— Фарид — муж моей дочери, а не кровная родня. Мужей у неё, говоря прагматично, и после него может быть... ты понял. А чем больше он там сейчас пошумит, тем больше шансов, что что-нибудь да всплывёт. Информация по "натуралу", с которым не справились твои расширения и ради которого жгут посольские машины в центре города, мне нужна любая.

— Даже ценой подставы Фарида?

— А чем он особенный?

— М-да. Не любишь ты его, деда. Не любишь.

— А за что мне его любить?! — старик удивляется.