— Кто бы мог подумать. — Виктор незаметно, как ему казалось, покосился на её.
Затем решительно переместил ладонь с плеча опекунши на талию.
— Знаете, что мне ваша дочь написала в такой ситуации? — припомнил он какую-то деталь якобы случайно.
— Я не все ваши опусы и переговоры читаю, — сердито проворчала женщина в ответ. — Если ты сейчас намекаешь на то, что в принципемогу.
— Миру за одну секунду устроила в чате форменную истерику, — Седьков-младший неподдельно развеселился. — "Только не вздумай делать то, что ты обычно делаешь в такой ситуации!".
— Что именно? — Тика чуть озадачилась, старательно отвлекаясь на мелочь, которую парень подбрасывал ей специально.
Старается подбодрить, размывая её фокус на своём отце?
— "Не смей сейчас опускать свою ладонь на мамину задницу! Как ты это делаешь с Эрнандес и Мартинес!".
— М-да уж. Это было бы крайне некстати. — Без тени улыбки прокомментировала японка.
— Эх-х. Да тьху на вас, как говорит Айя! Ну не занудствуйте, а?! Жизнь же прекрасна! Вон, и погода какая классная.
— Помимо нюансов из области нравственности и морали, есть ещё один очень важный правовой аспект, которого ты не учитываешь. — Она сейчас не шутила.
Информировала его без скидок на происхождение и заставляла воспринимать свои слова всерьёз.
— В каком это месте? — Рыжий ожидаемо забеспокоился.
Снисходительная вальяжность с него мигом куда-то слетела.
— Твоя ладонь на моей заднице — прямой и откровенный сексуальный подтекст, ты согласен?
— Э-э-э, м-м-м, ну да. Наверное. И чё? Именно что только подтекст же?
Хамасаки мысленно хихикнула, но по внешнему виду это не было заметно, особенно натуралу.
— Ты несовершеннолетний. Подобные художества — имею ввиду свой зад и твою потенциальную пятерню на ней — широкой общественности станут известны гораздо быстрее, чем ты думаешь. Отгадаешь сам официальную реакцию службы опеки? — в этом месте она позволила себе подпустить во взгляд толику снисходительности.
— Ухтыбл*! — Виктор сдёрнул ладонь с её плеча, как ошпаренный. — Имеете ввиду, возможны проблемы по закону?!
— Конечно, а ты как думал? Или у вас подобное было бы в порядке вещей?
— Да хер его знает, как оно у нас. Меня оттуда увезли ещё немычащим. Абсолютно никаких воспоминаний. — Он резко задумался и потопал вперёд, глядя под ноги.
— В этом случае решение о моей недобросовестности в качестве опекунши можно считать автоматическим. Особенно в свете того, что Хадзимэ Хамасаки будет всеми силами стараться вернуть контроль над HAM-QUAL-CON.
— А это что за зверь? — Рыжий уже не веселился.
— HAMASAKI QUALITY CONTROL LLC.
— А-а-а, та контора, которую вы переоформили на моего батю?
— Да. Но даже и это было бы ещё не всё, — шагая рядом с ним, Тика украдкой наблюдала за его мимикой и чувствовала, что оттаивает. — Любое дополнительное внимание к твоей персоне — нужный для нас факт, как считаешь? Особенно на этом этапе? Или...?
— Нафиг не нужно! Блин, слушайте, какая непростая оказывается штука жизнь! Ч-чёрт, кто бы мог подумать.
— "Богатые тоже плачут" — она в точности скопировала кое-чью интонацию. — Ну и давай разберём этот пример до конца, чтобы ты ориентировался полностью.
— Чё-то я уже не рад! Извините! Ваша задница больше не повторится, — он очаровательно покраснел. — Может, давайте не будем разбирать до конца?
— Нет уж, лови, раз сам начал. Как ты думаешь, если бы тот же Рашид знал о твоих потенциальных активах позавчера, насколько просто тебе жилось бы предыдущие три недели?
— Упс.
— Очкарик, хлипкий, не мог за себя постоять, — Тика безжалостно загибала пальцы. — Которого можно использовать лишь в качестве мешка для ударов перед школой ради развлечения — всё равно с него взять нечего.
— Я же исправил эту ситуацию? — угрюмо уронил сын Сергея.
— Да, и ты молодец. Но как думаешь, если бы у того очкарика в потенциале висела возможность наследования даже просто десятка объектов недвижимости? Пусть и в аренде — формально — но на многие десятки лет вперёд? И сами объекты были бы премиальны?
— Бл*. Витя Седьков от Лысого в таком случае своей мелочью на завтрак точно не отделался бы, — парень почему-то сказал о себе в третьем лице и как-то по-взрослому. — А если ещё и Фархата вспоминать, так и вовсе... Ух ты ёлки.
Даже его взгляд изменился — теперь он смотрел на свою опекуншу совсем другими глазами:
— Вы умная. Спасибо за науку.
— А кроме тех, — она выделила интонацией, — объектов есть ещё весьма интересное подразделение HAMASAKI, повторюсь. Теоретически, перевести его на тебя — вовсе не такая уж невыполнимая задача. Идём дальше?
— Бл*.
— Ага. Особенно если семья или клан подвизались на ниве юриспруденции, а ты — натурал без гражданства.
— Слушайте, имуществом несовершеннолетних же службы опеки управляют? — Сообразил сын Сергея без подсказки.
— Точно, — теперь она смотрела на него уже с нескрываемой насмешкой. — В том числе. И это мы не разобрали и тридцати процентов всех возможных последствий твоих загребущих где не надо рук, — Тика убрала принудительную коррекцию мимики и открыто улыбнулась. — Начинаешь понемногу понимать, почему кое-кому в этом мире даже ужинать порой приходится на далёких островах? После семичасового перелёта?
— Начинаю осознавать, — Рыжий был похож камбалу, которую извлекли из воды.
— То-то. И кстати, Виктор! — в её глазах мелькнула детская искра. — В случае с Дальхис Эскобар последствия могли бы быть даже более серьёзными, это тебе чисто для информации.
— Стесняюсь спросить, — уронил парень угрюмо. — Только не подумайте, что в прагматичных целях. Исключительно из абстрактного любопытства. Её задница может спать спокойно, я и в мыслях не держу.
— Алекс Мартинес — не Хадзимэ Хамасаки. Он к супруге относится не как к плантации, на которой растут деньги.
— НЕ ПРОДОЛЖАЙТЕ! Понял.
— Как скажешь, как скажешь. — На душе отчего-то потеплело, а желание дурачиться никуда не делось. — Ну и чтобы закрыть тему раз и навсегда, — разумеется, Тика тут же продолжила. — Ты же понимаешь, что годишься мне во внуки? Я тоже не в прагматических целях, а исключительно из абстрактной добросовестности.
— С чего это во внуки?!
— Мне сорок шесть, — напомнила она.
— На вид-то двадцать пять, — пожал плечами старшеклассник.
— Если бы я была безответственной в твои годы и завела бы точно такую же безответственную дочь, то как раз у неё в пятнадцать мог бы появиться уже ты. На досуге спроси своих латиноамериканок.
— А что они? — Виктор так занимательно насторожился ещё сильнее.
— А там, откуда они родом, восемьдесят процентов девочек начинают половую жизнь с двенадцати-тринадцати. В шестнадцать по статистике у половины из них появляется первый ребёнок. Так что, статистика — занятная штука, говоря вашим языком.
— Я ПОНЯЛ! Блин. А какое было хорошее настроение! — пожаловался он ей на неё же.
Вышло весьма непосредственно.
— Можешь выдохнуть, — ухмыльнулась японка уголком рта. — Считаем, что урок окончен. Ты умный и я в тебя верю.
Должна же и я как-то развлекаться — Хамасаки-старшая не стала этого говорить вслух, но прямо об этом подумала.
Возможно, ей и правда стоило остановиться на первых двух пунктах?
— Тика, а почему вы так убийственно спокойны? — Рыжий явно что-то прокрутил в голове. — Я правильно понимаю ситуацию? Ключевая в вашем бизнесе компания записана на мёртвую душу, и это — мой отец?
— Да и тьфу на неё, — женщина снова мягко улыбнулась. — Ты ничего не упустил в моём рассказе?
— Э-э-э?.. М-м-м?..
— Когда был жив Сергей, мне было ради чего... — она не стала оканчивать фразу. — А сейчас, абстрагируясь от эмоций, прогресс по-любому не остановишь и речь лишь о том, кто на этом наживётся. А мне это уже не интересно.
— Не понимаю, — он беспомощно развернулся к ней.
— Мне себя редактировать незачем. Миру — уже. HAM-QUOL-CON — инструмент контроля финансового благополучия, да, один из; но теперь не представляет лично для меня никакого интереса как перспектива.
— Вы же молодая? — по-взрослому выдал он после затянувшейся паузы. — Время раны лечит. Вам даже без этих новшеств жить ещё век. Не рано ли вы себя хороните?
— Скажу непопулярную штуку: вот доживёшь до моих лет и окажешься в моём положении — тогда и поговорим.
— Я снова вас не понимаю. Вы по-детски капризничаете!
А даже если и так, непоследовательно вздохнула японка. А вслух из противоречия выдала:
— Подумай на полминуты больше. Если и после этого не сообразишь — буду объяснять. Заново.
***
А ведь она тупо растеряна. Не именно сейчас, а вообще. Ну или идёт вперёд по инерции — а сама опустила руки.
В конце разговора с опекуншей впечатление складывается именно такое.
— Я уверен, что вы сможете когда-нибудь посмотреть на эту ситуацию с другой стороны, — говорю уже на полном серьёзе, не стараясь острить. — Видимо, абстрактный спор в нашей с вами ситуации смысла не имеет. Очень хотел бы, чтобы вы реально увидели своих внуков и вырастили их. — Последнее добавляю по наитию.
В этом месте Тика обнимает меня за плечо и хмыкает:
— Я буду пытаться, обещаю. В японских женщинах хорошо то, что чувство долга всегда перевешивает собственные психи.
— Очень на это надеюсь... Слушайте, не могу не уточнить. То, что вы мне рассказали — насколько открытая или закрытая информация? Это было между нами или могу обсуждать с кем-то ещё?
— Ещё час назад сказала бы, что ты сошёл с ума — если не понимаешь, о чём болтать языком, а что придержать.
— Что изменилось за этот час?
— Твой Фомичёв. Просто совпадение, но это уже совсем другой тренд.
— Он настолько опасен?
— Не сам Фомичёв и не с той стороны, с которой ты думаешь. Скажем, это просто один из многих индикаторов: ГЕНЕТИКС — слишком большой монстр. Умирая и разлагаясь, он даже фрагментами представляет более чем серьёзный интерес. Рано или поздно кто-то докопается — интерес всех к "Заводу" меньше не стал.
— С учётом нынешнего технического уровня, скорее это будет рано, — предполагаю.
— Согласна. Потому сохранение тайны больше не является гарантией. Даже не является приоритетным направлением.
— Так, если я правильно вас изучил, вы сейчас скажете, что именно является? — плюю на приличия и заглядываю ей в лицо.
— Умница. — Тика касается губами моего виска, неожиданно становясь действительно похожей на бабушку. Во всяком случае, своими эмоциями. — Правильный вопрос.
— Так скажите ответ?!
— Твоё гражданство. Все виды рейтинга — личные, командные, семейные. Связи. Успехи в учёбе, в том числе сверх законодательной нормы.
— Спорт?
— ДА! Это тоже было бы неплохо. Сейчас подумала, что могу долго перечислять, — она покусывает нижнюю губу, — но можно сказать короче. Просто оставайся тем парнем, который дал тогда перед школой по морде Рашиду Али после того, как его очки улетели на асфальт. Просто сохраняйся всё тем же — и этого будет более чем достаточно.
— Очень необычная алгоритмизация, как по мне, особенно для главы такого концерна, как ваш. — Кошусь влево. Надеюсь, что незаметно. — Но, кажется, я вас понимаю.
— Знаешь, а ведь ты сейчас тоже даёшь мне то, чего так не хватало, — неожиданно признаётся Тика с бухты-барахты.
— Что именно?
— Ощущение собственной нужности.
— Пф-ф-ф.
— Зря. Ты даже не представляешь, какие у меня на эту тему напряги после смерти Сергея.
— Простите. — И чёрт меня за язык тянет каждый раз.
— Проехали. — Она встряхивается и неуловимо меняется внешне. — Ладно, пора уже к делу.
Упс. А что это тогда было — до сего момента?
— Теперь давай пробежимся по твоему распорядку дня на ближайшую неделю, — предлагает мать Миру таким тоном, что спорить или шутить почему-то не тянет.
Я не в первый раз за эту беседу становлюсь похожим на идиота: она, скользнув по мне взглядом, тут же начинает успокаивать с виноватым видом:
— Не прими за гиперконтроль! Просто при таких ставках мелочей не бывает, а ты абсолютно неприспособлен, скажем, ко многим нюансам.
— Этого мира?
— Скорее, федерации вообще. — Она явно деликатничает и старается что-то смягчить. — Вопрос первый. Что ты будешь делать сегодня сразу после школы?..