Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера — 3

Глава 22

— Н-да, нехорошо для тебя складываются обстоятельства, — сменивший Эрнесто тип, даже для моего зрения весьма похожий на Рашида и его родителя внешне, вроде как искренне мне сочувствует.

— Господин Бахебри, я крайне ограничен во времени. Пожалуйста, давайте соблюдать действующее законодательство.

— А ты сейчас о чём? — он заинтересованно поднимает левую бровь, демонстрируя полнейшее спокойствие.

Но именно что демонстрируя. Я не знаю, откуда это всё только что взялось, но мне сейчас виден полный расклад и по его высшей нервной деятельности, и по его мыслительным процессам.

Это смешно и парадоксально — но в полную меру, только что без пробуксовки, заработало расширение, которым регулярно пользуется Мартинес. Я периодически глядел ей "через плечо" в виртуале, когда она показывала команды его инициации.

Странно. У меня работать по идее не должно — нужен имплант.

— Хочешь мне что-то сказать? — дружелюбно улыбаясь, предлагает южанин.

Глаза его при этом остаются холодными, как у змеи.

Меня же догоняет вторая порция удивления: сидит он там же, где до него сидел сотрудник дяди Эрнандес.

Но я его почему-то вижу! Отчётливо. Хотя и только правым глазом.

— Я уже сказал вам, что хотел. — На всякий случай опускаю веки, чтобы не выдать себя взглядом.

Мало ли. Вдруг работающие у кого не надо приложения и по глазам видны.

Чёрт. И во внутренний интерфейс не напишешь — во-первых, Мартинес его подвесила к чёртовой матери перегрузом; во-вторых, никто не отменял запрета мне там высказываться сейчас.

Какое-то время молчим. Он изучает меня, не скрываясь и видимо считая, что я его не вижу (вполне логично с тем количеством диоптрий, которое записано в моей медкарте).

Я же изучаю его через работающий нейропродукт: ощущение, как резкость бинокля навёл.

Ух ты.

Если бы не новые впечатления прямо сейчас, а также связанный с ними эмоциональный шок, возможно, я бы и правда занервничал: наверняка все приёмы риторики и такой вот коммуникации у этого Бахебри отработаны до автоматизма.

Но дело в том, что я сейчас купаюсь в откровенном эмоциональном шоке — и мне чисто технически не до острого восприятия в его сторону.

Это как резко восстановить зрение, в момент, будучи перед этим полуслепым.

Вслед за чисто физиологическим наслаждением улучшенного восприятия меня закономерно тюкает в темя паника, но чуть по другому поводу.

А что если так шикарно концентратор работает лишь в этом здании? И, выйдя отсюда, я опять превращусь в того самого натурала? Который не видит, весьма неизбирательно слышит, не имеет перед глазами панели интерфейса об эмоциональном спектре собеседника...

Не хотелось бы лишиться текущей полноты восприятия.

— Вы заметили, что вместо конструктивного опроса свидетеля вы сейчас всеми силами пытаетесь раскачать меня эмоционально?

— Ты о чём, э?! — играет он убедительно, без базара.

Только вот прибор не обманешь.

"Достоверность сказанного 35%".

Параллельно программа иконкой показывает оптимальную тактику: застегнутый на замок рот.

Ну я и молчу. Кроме прочего, на текущем заряде буста для мозга я уже сообразил: разрешение на беседу даётся свидетелем адресно и на конкретный номер жетона.

Если по-простому — я согласился общаться с Эрнесто, но не давал разрешения себя опрашивать этому Бахебри.

Память Вити Седькова услужливо подсказывает: в других местах соблюдение процессуальных норм может и не быть скрупулёзным, но не здесь. Суд есть суд.

— А в какой роли вы сейчас здесь присутствуете? — как говорится, вежливость — самое главное оружие такого, как я.

— Я веду твой опрос по факту... — он коротко пересказывает вступительное слово Эрнесто. — Кстати, нажми подтверждение. — Последняя фраза сказана будто бы на автомате и между делом.

Словно само собой разумеющееся.

"Попытка манипуляции. Собеседник не считает собственное утверждение обоснованным. Достоверность 15%".

"Подтвердить/отказаться".

Уверенно нажимаю в судебном интерфейсе вторую клавишу:

— Офицер, я не вижу здесь своей опекунши. Сказать вам номер процессуальной статьи, которая прямо запрещает меня опрашивать в её отсутствие без моего согласия?

"Гнев. Раздражение. Досада. Негативный спектр 50%.Принудительная эмоциональная коррекция: активирована блокировка мимики".

Какое-то время меряемся взглядами.

— Давай начистоту. У тебя очень может быть кусочек информации, который нужен мне. — Его зрачки пусты и прозрачны, как стеклянная чисто вымытая чашка. — Перед входом на твоих глазах произошло федеральное преступление, вот только что. Всё бы ничего — но ты был последним, с кем оба погибших имели ярко выраженный конфликт накануне. От полицейского офицера в такой ситуации зависит очень немало, — он опирается руками на стол и наклоняется вперед. — Я могу создать тебе очень много проблем, настолько серьёзных, что свою любимую опекуншу ты будешь несколько лет наблюдать только по видеосвязи и с луны. Одной из. Это ещё в лучшем случае. Веришь?

— Вы не боитесь, что я сейчас пишу нашу беседу?

— Чем? — он подаётся вперёд ещё сильнее. — Ты же натурал?

"Сканирование... Производится ваше сканирование... Производится ваше сканирование...Гнев. Раздражение. Досада. Разочарование.Вероятное объяснение: нарушение ожиданий вашего собеседника.ВНИМАНИЕ. Ваш собеседник активировал ментальный буст".

В дополнение к тексту рядом с головой южанина в моём интерфейсе появляется немного карикатурное, но узнаваемое изображение головного мозга человека, который из жёлтого постепенно начинает окрашиваться в красный цвет.

— Чего замолк?

— Я же вам уже ответил. Зовите сюда мою опекуншу — поговорим при ней.

Самое интересное, что память предшественника уверенно утверждает: если даже мы с ним сейчас начнём воевать вручную, с учётом всех обстоятельств это не будет моим преступлением.

Слишком много параграфов нарушает этот Бахебри.

Интересно, что ж его так припекает? И откуда он взялся?

Ну да, явно из родни Рашида — видно безо всяких приборов. Но не сильно ли это даже для них авантюрно?

Тика Хамасаки — не Наталья Седькова. Последствий можно и не расхлебать.

Или я чего-то не понимаю?

— Нажми подтверждение, — не меняя выражения лица, с олимпийским спокойствием он пытается меня продавить на психику.

Демонстративно скрещиваю руки на груди и забрасываю ногу за ногу.

Ещё одна часть смешного и парадоксального. Всё то же приложение с медицинским уклоном имеет несколько занимательных подкатегорий. Если вдруг будем драться — техника пишет, у него без шансов.

"Подавляющее преимущество личной нейросети".

Если не углубляться в дебри, я и без всяких приложений вижу, хвала улучшившемуся зрению: тип — не боец.

Да, он наглый, при власти (какой-то), очень опытный на своём поле — но не боец.

И ему зачем-то очень-очень нужно, чтобы я нажал эту дурацкую кнопку согласия на собственный опрос.

Интересно, он абсолютно искренне считает меня идиотом?!

Было у отца, моего настоящего, там.

Какие-то рьяные финансовые полицейские ещё во времена самого одиозного начальника налогового комитета (на букву А) делали у них выемку документов.

Точнее сказать, приехали её делать. Предъявили предписание — решение суда, что ли — всё как надо. Не знаю, как оно там называлось правильно.

Начальник охраны почитал ту бумажку — и глумливо вернул её обратно:

— У вас исполнителем следственных действий здесь женщина записана. Её ведите.

Менты сделали точно такое же лицо, как сейчас Бахебри: не создавайте себе проблем, дорогие подследственные, а быстро расписывайтесь на постановлении и гоните свои бумаги. Мы типа работаем. А если будете упираться — поговорим с вами иначе, не обрадуетесь.

В итоге оказалось, развод чистейшей воды. Начальник охраны батиной компании объяснял потом — это типа как по доверенности жениться.

Легитимность такая же. Менты местами на понт брали: если бы проканало — они молодцы.

Вот у этого южанина, если я правильно понимаю ситуацию, примерно аналогичный прикол. Интересно, на что он рассчитывает?

Не знаю, конечно, как там у Вити Седькова было бы с силой духа здесь и сейчас, но мозги предшественника однозначно исключают добровольное надевание хомута на самого себя.

А ещё, что интересно, до меня наконец доходит, что именно я чувствую словно легкими прикосновениями через концентратор.

Кого.

Тика Хамасаки. Она тоже здесь — по крайней мере, виртуально. Если припомнить, что и браслет у меня от неё, то ничего удивительного.

— На что вы рассчитываете? — исчерпав изобретательность, задаю вопрос в лоб.

— Так. Понятно. Ладно, по-хорошему не вышло... — тип начинает вылезать из-за стола.

***

На самом деле, конечно, хотелось крушить все вокруг себя или как минимум громко орать.

Сейчас неважно, действительно ли имел место сбой техники в здании или вообще — подсуетился кто-то третий со стороны (и задержка неслучайна).

Главное: оформление допуска займёт ещё как минимум минут семь.

Тика в реале вздохнула, а в виртуале принялась лихорадочно перебирать варианты. Понимание не наступило: на что рассчитывает этот отпрыск семейства юристов в стратегической перспективе — неясно (спасибо офису, наконец запустили нормальное оборудование и софт. Есть опознание лица, совпало по базе).

С другой стороны, до неизбежного его наказания в будущем ещё нужно дожить. А что он сейчас собрался проворачивать с Седьковым-младшим — только богу известно.

Страшно.

Виктор, между прочим, умница. Выбрал абсолютно верную тактику и её сейчас держался. Кстати, уровень его слияния с нейропродуктом тоже, если верить цифрам...

Нет, оборвала саму себя японка. Это потом. Всё второстепенное — потом. Порадоваться можно и позже.

Семь минут ожидания допуска на опрос — слишком много, она чуть не пробормотала это под нос.

В любой другой обстановке японка бы ещё подумала, идти ли напролом, но прямо тут противная сторона действовала слишком нагло. Речь, ни много ни мало, уже о том, а значит ли вообще в этом мире что-то сама её фамилия.

Или это тоже следствия развода с мужем?

Очень хотелось припустить бегом.

Хамасаки-старшая молча развернулась на каблуках и стремительно направилась на улицу.

— Что? — Дальхис, опиравшаяся задом на капот, поднялась и сделала несколько шагов навстречу. — Проблемы?

— Да. — Тика коротко слила ей в интерфейс содержание последней пары минут своей жизни.

— А пацан неплохо держится, — мать Айи уважительно присвистнула.

Затем перешла в ускоренный режим:

"Коротко сформулируйте проблему?".

"Я какое-то время без надёжных кадров — новый офис. Смешная ситуация, но тупо не могу попасть к Виктору сквозь закрытую дверь. Разбор нарушения закона, наказание виновного — всё это будет потом. А сейчас он сидит с этой обезьяной, которая непонятно на что рассчитывает".

"Проблема только в силовой поддержке?" — в реале Дальхис не мигая смотрела на собеседницу.

"Да. Хоть мужа проси".

"Почему нет? Иногда приходится выбирать, какой приоритет важнее".

Тика коротко ткнула большим пальцем за спину, в сторону ещё дымящегося пятна на площади:

— А это, думаете, чья работа?

"Чтобы меня подставить" — добавила она в виртуале.

"Если бы вы могли сейчас на свою силовую поддержку рассчитывать, что бы сделали?" — Эскобар ускорила субъективное время до максимума.

"Вначале — вошла бы внутрь этой опросной. И обеспечила бы исполнение закона в адрес своего воспитанника. А так мне защищённая дверь не по силам".

"ЭЦП для межкорпоративных документов с собой?" — параллельно мать Айи принялась раздавать слонов паре машин, стоявших чуть дальше на парковке.

Из них посыпались молодые и поджарые латиносы, словно горох из дырки в мешке.

"Не поняла?" — Тика к своему стыду действительно не успевала соображать на этой скорости.

"Электронная цифровая подпись. Договор со мной, найм меня — под ваше крыло. Конкретная задача, параметры на усмотрение нанимателя. МОЯ РАБОТА — ВАША КРЫША И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ!".

Японка с опозданием поняла, что её новая подруга насчёт "подписи с собой" шутит:

"Да, конечно. Биометрия, фиксатор активен и расширение работает. Всегда".

"Ну мало ли. Вдруг у вас в семье опасаются подтверждения рукой трупа — и вы с собой такого не носите. А держите где-нибудь в офисе, на стационарном блоке".

Упс. Оказывается, латиноамериканка не шутила.

Можно было бы, конечно, ответить, что у бизнеса Хамасаки нет специфики делопроизводства Эскобар — но дареным баранам зубы не считают.

"Договор?" — Тика занесла в виртуале аналог своей подписи и печати в одном лице.

— Hermanos! — Дальхис ну о-о-очень громко выдала голосом несколько команд по-испански.

В интерфейсе было видно, что она дублирует их рисунком из концентратора Тики. Целью была проставлена та самая пресловутая дверь опросной.

"Я даже испугаться не успела" — призналась японка одновременно с тем, как её свежеоформленное на работу подразделение рвануло в направлении первого этажа здания суда.

"Вот договор, хоть прочтите, что ли" — раздав команды, Эскобар направилась следом за своими.

Документ упал в интерфейс Хамасаки-старшей, которая ещё на половину секунды зависла возле машины.

"Мама, иди вместе с ней! 😡" — мгновенно среагировала Миру. — "Неудобно же, если они без тебя всё сделают! Там твоё имя нужно будет, когда дверь сломают! Это всё-таки федеральный суд! Они не титульные!".

Айя Мартинес и Ана Эрнандес, одноклассницы дочери, не дожидаясь приглашения либо разрешений только и мелькнули в дверном проёме следом за Дальхис.