Старшая школа Йокай 2

Глава 5

Мы стояли посреди Казанского кремля и проникались внешним видом мечети Кул-Шариф.

— Первая мечеть на этом месте была построена в шестнадцатом веке. Потом пришел Иван Грозный и решил, что она здесь смотрится не очень. Он вообще не любил Поволжье и особенно Казанское ханство. Во-первых, ханства регулярно совершали набеги на Русь. Во-вторых, здесь не только находился центр развития наук, но и активно велось религиозное просвещение. А вот эта мечеть построена на ее месте совсем недавно и уже пятнадцать лет как главная. Сюда помещается шесть тысяч человек. В минаретах, — Тильки показал рукой, — пятьдесят восемь метров высоты.

— Много! — изумились все. Мусульманская архитектура доставляла визуальное наслаждение и слегка ломала шаблоны.

Тильки продолжал:

— Вон в том углу кремля резиденция президента Татарстана. Он мусульманин, как и его предшественник. Здесь есть не только исламские традиции, у нас живут и православные ребята. Вот для них есть, например, Благовещенский собор. Изначальный был вдвое меньше, а потом его веками перестраивали.

Собор, строенный-перестроенный и латаный-перелатаный, был зафотографирован и внесен в блокнот, но на нем особо не акцентировались, помня, что стоят на территории Татарстана, где на полторы тысячи мечетей приходится три сотни храмов. Христианскую архитектуру мы уже в Москве посмотрели.

— Эта милая штука — падающая башня. Вы знали, что в мире есть список из сорока падающих башен? — мои туристы послушно изумились, и я вместе с ними. — Ее отклонение от оси составляет почти два метра. И тут снова замешан Иван Грозный. Была правительница Казани, которую звали Сююмбике. Царь прослышал, что она прекрасна как рассвет, и не глядя предложил ей стать московской царицей. Сююмбике отказалась. Тогда Иван Грозный разгневался и осадил город, и начал стращать, что сотрет его с лица земли, если Сююмбике не согласится стать его женой. Та была умна и поставила ему условие: ты не трогаешь мой город, но строишь для меня башню вот такой высоты, и у тебя на это семь дней. Грозный, вживую увидев царицу, понял, что из Москвы в Казань ехал не зря, поэтому башню построил. А Сююмбике не горела желанием быть женой Ивана Грозного, сооружение оценила, забралась на него и бросилась вниз с самого верхнего седьмого яруса.

Ох уж эти дела давно минувших дней. Они умудрялись влюбляться даже не по портретам, а по словесным описаниям путешественников. Потрясающие люди.

— Так а почему башня кривая? — полюбопытствовал Изаму. — Как построили, так и держится?

— Не совсем. В одной части башни просел фундамент, она все-таки старая. Но сейчас она просто накренена и больше не падает. Починили, — Тильки развел руками.

Наступило время Зиланта. Змей-дракон сидел на многоярусном фонтане, его обнесли забором и активно охраняли. Тильки продолжал рассказывать, показывая на озеро за оградой:

— Есть старая легенда, по которой дракон Зилант когда-то обитал на горе у реки Казанки близ впадения той в Волгу. Гору прозвали Зилантовой. Потом он решил, что ему там не нравится, и ушел на озеро Кабан, где по сей день охраняет ханские сокровища царицы Сююмбике. Кабан бывает Верхний, Средний и Нижний. Очень длинный, если смотреть на карту.

— А зачем Зиланту ограда? — Томо старательно крутила зум, чтобы змей был максимально различим.

— А ты памятники в Москве видела? — задал встречный вопрос Кавагути. — Они же все блестят, их постоянно трогают. Туристам только волю дай, его сотрут до основания.

— Ууууу, — Томоко не преуспела в фотографировании. — Дядя Тильки, я хочу купить фигурку. Рассмотрю хотя бы ее.

— Без проблем, милая, — улыбнулся дядя. А я с удовольствием отметил, что при постоянном общении языковой барьер потихоньку снижается. Мне приходилось переводить всё меньше и меньше.

Осмотрев Казанский кремль, все остались до крайности довольны. Я уже ругал себя, что кремлей по дороге зацепили всего два. Однако же переться в Астрахань, Тулу, Тобольск, Рязань, Псков, Ростов, Нижний и Великий я был физически не готов. Искренне хотелось отдохнуть самому и отдохнуть окружающих наиболее качественно. Двух вполне достаточно.

— Сәлам, милейшая, — ближе к середине дня на центральном рынке Тильки нашел какую-то скромную лавочку, откуда призывно тянуло специями и дымком. — Мне бы казы, но чтобы пересылку пережили.

— Сәлам, ахай, — всплеснула руками немолодая татарка с удивительно открытым лицом, — казы у меня много! Куда пересылаем?

Тильки шепнул. Она пару раз хлопнула глазами.

— Ой, ой… — протянула она. — Как бы Татарстан не посрамить перед такими гостями!

Ей в голову пришла замечательная идея.

— Эй, молодежь!

Мы обернулись.

— Здравствуйте, я тут вместо переводчика, — улыбнулся я.

— И тебе сәлам, красавчик. Да я подумала: а давайте я вам нарежу казы, и вы попробуете, а потом решите, что домой заберете? — ее тон не терпел возражений. Она уже доставала огромный тесак и разделочную доску. — А то как представлю, что в Японию наши казы уйдут — это ж важность международная! — ее руки ловко шинковали край уже третьей палки конской колбасы. — И мне за наши казы ничуть не стыдно, но вы хоть попробуйте! Они же разные!

Я перевел идею. Лица просветлели сразу и у всех. Аккуратно выстроившись в маленькую очередь, гости Татарстана брали предложенные им кусочки колбас, жмурили глаза, строили кривые, зато искренние фразы на русском и откладывали себе палку за палкой. Тильки взялся переслать по указанным адресам всё и всем.

Пока мы расплачивались, я попросил блокнот у Кавагути и написал там два слова. Мы дождались, когда всё смолкло.

— Зур рәхмәт! — выдали мы хором. В ответ на попытку татарского «большого спасиба» зааплодировала наша продавщица и еще несколько соседних лавчонок. Дядька был доволен импровизацией. Нам выдали по зубочистке на дорогу, и нагруженными ишаками мы потащили прорывающиеся пакеты в метро.

Всего два дня. Я был счастлив тем, сколько за них можно успеть. Полуденный поезд должен был унести нас в самый странный пункт назначения. Все адреса, по которым нужно было рассылать сувениры, остались лежать на кухонном столе. Дядька отказался брать с нас деньги, отшутившись, что еще с туристов три шкуры не драл.

— И вот этого красавца еще не пропускайте мимо, — Тильки ткнул пальцем вверх. Мы послушно подняли голову. Станция метро Кремлевская провожала нас огромной мозаикой Зиланта, растянувшегося на потолке.

Мы махали руками в окно, пока перрон не скрылся. Изаму вытянул ноги. Уэно деловито заправляла кровати, быстро освоив эту нехитрую науку. Проводница смотрела на нас как на полных дебилов, увидев, куда я тащу толпу японцев, оснащенную только ручной кладью. Ехать было чуть меньше суток.

— Есть один минус, — я старался не ржать, думая над точкой назначения. — Границу Европы и Азии мы не увидим, будет еще темно, она не слишком подсвечивается.

— Константин-кун, — Томоко до сих пор недоумевала. — Я не совсем понимаю. Вот есть Москва, столица России. Есть Сант-Петерсбург, северная столица. Есть исторические города и столицы республик. А в Челябинск-то нам зачем?

Я не выдержал и все-таки рассмеялся.

— Доброе утро, мои блиннолицые друзья! — я был неприлично доволен. Компания проспала всю дорогу. А учитывая, с какой скоростью менялись люди в вагоне, я мог позволить себе вообще забросить контроль ауры на волю случая и не открывать глаза. Или открывать их, только чтобы влить в рот очередную порцию сладкого чая.

— И тебе доброе утро, Константин-кун, — Уэно протянула мне стакан воды раньше, чем я попросил, и я благодарно улыбнулся. — Мы не ночуем в этом чудо-городе?

— Упаси высшие силы. Утром выпали из поезда, день погуляли, вечером упали обратно и еще сутки дороги.

Изаму опять перекосило. В пути мы были уже не первый день. За это время по его меркам можно было поперек оббежать Японию чуть ли не пешком. Мы дожевали последние эчпочмаки и пошли покорять Южный Урал. Первым делом нужно было найти табличку «Я люблю Челябинск». Иначе абсолютно никто не поверит, что нас сюда вообще занесло.

— Сейчас мы находимся на Южном Урале. Примерно в начале восемнадцатого века на месте урочища Селябэ заложили Челябинскую крепость…

— Константин, а что есть urochische? — с трудом воспроизвела слово Уэно. Русские шипящие давно ломали ей язык.

— Это любая часть местности, которая отличается от остальных участков, — пояснил я. — Например, лесной массив среди поля, болото среди леса или какой-то участок местности, являющийся естественной границей между чем-либо.

— Спасибо, — отозвалась лисичка.

— Так вот, — в этот раз экскурсовода не было, и я отдувался за него, — зачем им здесь нужна была крепость? Из одного города в другие шли обозы с продовольствием, а местные башкиры на эти обозы радостно нападали и всех достали. Поэтому подумали, что крепость решит проблему.

— Удачно? — Изаму оглядывался. В таком месте ему еще не приходилось бывать.

— К счастью, да. У каждой крепости есть свои правила жизни. Так, например, сначала внутри крепостей селятся те, кто несет службу. Потом рядом вырастают слободы — это рабочие улицы. Сапожники на одной улице, а гончары на другой, вроде того. Со временем рядом, если позволяет почва, разводят натуральное хозяйство, и рано или поздно всё это разрастается в город. Челябинск стал городом уже через половину века после закладывания крепости. И императрица Екатерина утверждает герб, на котором появляется, извиняюсь, навьюченный верблюд, потому что через эту местность шли караваны Великого Шелкового пути и другие торговые маршруты.

— А почему здесь на каждом углу пахнет чугуном? — вопрос от Кавагути был внезапен, но в тему.

— Эхо войны, — отозвался я. — Во время Второй мировой Челябинск стал тыловым городом. Сюда эвакуировали не только граждан, но и предприятия. В итоге город обзавелся неофициальным названием Tankograd и начал производить, как вы уже догадались, танки и дизеля. Они сумели освоить массовое производство Т-34 за тридцать три дня!

Я также рассказал, не без гордости за страну, что здесь клепались тяжелые машины, «Катюши», дизель-моторы, боеприпасы, электрооборудование и вообще в этом небольшом городе произвели одну пятую от всего, что использовалось СССР во время войны.

— А потом они решили, что недостает только танкового училища, и его тоже построили.

— Мощно, — до Томоко дошло, почему эта страна вышла победителем Великой Отечественной.

— Ага.

Мы успели обойти Государственный исторический музей Южного Урала, сфотографироваться с памятником профессиональному нищему, сделать селфи на фоне нулевого километра, посмотреть в зеркало рядом с бронзовой статуей модницы, узнать историю о подковавшем блоху левше в моем исполнении (понятия не имею, что здесь делает эта статуя, но раз уж к слову пришлась), а также послушать байки о метеорите и даже купить пару украшений с ним (для пущей важности к каждому полагался сертификат; Уэно очень обрадовалась скромной подвеске, на которую засматривалась аж с уличной витрины). Уральские пельмени оказались вкусны, а конфеты в виде пельменей — еще и зрелищны. Челябинский Арбат подошел к концу. Наступал вечер. На одной из сторонних улочек мы умудрились потерять Томоко.

— Блин, у вас женщины ужас какие высокие, — сокрушался недзуми, пытаясь унюхать следы великанши. — И везде пахнет сталью и пылью.

— Да ладно, сейчас разберемся, — инугами был настроен куда оптимистичнее. — Городишка невелик, обойдем его за миг.

Я вспомнил, что современный Челябинск — это город-миллионник, и не был так оптимистичен.

— Вай дэвущка! Дэвущка! Ты потерялся?

— Да, да, — Томоко была счастлива, что ее растерянный вид заметили. — Я идти в компании японских друзей, и я отойти, а они идти дальше.

— Тссссс! Она нерусская!

— Зато красотка какая, только посмотри! Плечи во! Жопа во! Отличная невеста, говорю тебе!

— Так ни на каком не говорит, ни на татарском, ни на русском! Бурятка, может? Башкирка?

— Тэбэ это важно, дааа?

— И одета нармально! Не как эти голые девки! Да отличная жэ!

— Эй, дэвущка! Говоришь, они идти дальше, а ты нет? Давай поможем тебе?

— Да! — закивала Томоко. — Помочь мне, пожалуйста!

— Сэйчас всэх найдем! Пойдем искать!

Трое широкоплечих мужчин монголоидного вида располагали внешне и выглядели дружелюбно. Томоко не подозревала, что ореол обитания татарских семей не ограничивается Татарстаном, и уж тем более не знала об их традициях.

Когда они оказались на окраине города, великанша начала что-то подозревать. А когда ее подвели к большому черному гелендвагену, и вовсе поняла, что что-то пошло не так. Настала пора спасаться.

— Здесь явно нет мои друзья, — с грустью произнесла она, и ее темные глаза налились крупными слезами.

Парни окружили ее, наперебой успокаивая.

— Да дарагая, сещас тебя замуж вот этот возьмет, — «вот этот» был сразу показан, — и утешит нармально! Слава Аллаху, ныкакые друзья будут нэ нужны!

А, так вот во что я влипла, осознала девушка. Вообще-то не худший вариант…

Она достала из сумки бутылку холодного чая, прихваченную в каком-то магазине, и коробочку с конфетами.

— Сейчас одну я съесть и успокоиться, да? Давайте тоже по несколько конфета со мной, — она протянула руку с коробкой. Оттуда смотрели великолепные сувенирные сладости из белого шоколада, удивительно похожие на пельмени. Тридцать штук. Она укусила одну за бок. Парни, набросившись на халяву — девушка же предлагает! — подвоха не заметили. С тем же успехом она могла предложить им свинину. Тот, кто никогда в жизни ее не ел, имеет нулевые шансы опознать, чем его угощают.

Через десять минут лыка не вязал ни один из парней. Коробка была взята в подарок для Кощеева семейства, а конфеты были со златоустовской водкой двойной крепости. Наливали в Златоусте от души: абсолютно непьющим мусульманам хватило бы по две штуки. Они сожрали по пять, прежде чем поняли, что шестую не успеют.

— Vot etot, значит? Отличный сувенир. Ни у кого такого не будет.

Довольная Томоко открыла карту смартфона. Спутниковая навигация подключилась быстро. Zero kilometer нашелся моментально. Она забросила неудавшегося жениха на плечо и отправилась обратно к центру. Бесплатный вайфай в ближайшей кофейне работал сносно.

«Встретьте у нулевого, я нашлась».

«Ура!»

— Томоко-тян, у тебя… на плече что-то.

Прохожие оглядывались, но картина их не очень удивляла. Одна узкоглазая девица в компании таких же монголоидов и тощего седого славянина держала на плече другого узкоглазого. Перебрал, наверное. Не бросать же его теперь, в самом деле?

— Да, это мой сувенир. Ни у кого такого нет.

Она вкратце рассказала, куда делась. Мы с большими глазами смотрели на нее.

— И ты в самом деле думаешь… эээ… оставить его себе?

— А почему нет? — удивилась она. — Ему ж главное не наливать. А так в хозяйстве штука полезная. Пусть со мной покатается.

Я мог понять подобранного на улице котенка. Щенка. Змею, в конце концов. Мало ли кого дома держат особые любители. У некоторых даже есть африканские улитки и ежи. Но вот так забирать с собой парня только потому, что он хотел похитить тебя…

Цинизм, впрочем, взял свое.

— Ну, нам осталось добраться до вокзала. Если не передумаешь — нужно найти его документы и купить ему билет. Гулять так гулять, — я в целом был не против поиздеваться над теми, кто намеревался поизгаляться над моими друзьями. — Кавагути-кун, тебя не затруднит найти у него вот такую штуку?

Я продемонстрировал гражданский российский паспорт. Недзуми кивнул и через четыре секунды держал в руках такой же, но в понтовой золотой обложке.

— Ну, Томоко-тян, давай увидим, какую фамилию ты бы носила, если бы была менее изобретательной. И, кстати, конфеты не ешьте помногу, там…

— Да, — Изаму сморщил нос. — Фонит жутко. Я такое не ем.

— Константин-кун, ты меня сильно недооцениваешь, — великанша вспыхнула. — Когда защищаешь свою жизнь, о «рей» как-то не думаешь.

Да знаю я, чем закончилась бы история. Помятый гелендваген, помятые похитители, непомятая Томоко, но далеко не так задорно, как вышло в итоге.

— Я в тебя более чем верю, — мягко произнес я, — но что бы ты тогда рассказывала в качестве историй из отпуска?

Айсонаку Уэно вернулась из магазина. В ее сумке были перекусы на ближайшие сутки и коробка конфет на замену той, которую Томо пожертвовала в честь своей неудавшейся свадьбы.

Я стоял столбом. Потому что в паспорте было написано «Таир Тахирович Тугарин».

Или я все-таки бака, или…

— Уэно, милая, поставь, пожалуйста, сумочку на землю. Ей хуже не будет. Мы задержимся на еще пять минут.

— Легко, — она заглянула в мой смартфон, где висело окно ввода данных для покупки железнодорожного билета. — А этот красавец теперь с нами, да?

— Теперь да, — я предвкушал гранд шкандаль, который разразится дома. Родные оценят юмор.

Билеты, к несчастью для Таира Тахировича, в продаже были. Я присмотрел один рядом с нашим отсеком.

Ну блэт, молись, змеиное отродье. Если твой отец узнает…

— Надо попросить Лену приготовить попкорна. Ведро. Каждому.

Кажется, я произнес это вслух. Компания заметно повеселела.

— Здравствуйте, — мы заходили в поезд, и я протягивал проводнице паспорта по одной штуке. — Вы простите великодушно, наш товарищ чуть-чуть перебрал, но мы ответственные и поэтому донесем его куда требуется. Он не буйный.

— Да ничего, здесь вахтовики ездят. Вы по сравнению с ними просто зайки, — улыбнулась служащая, сверив все данные. — Ваши места…

Ехать было еще сутки. Главное — не прошлепать, когда эта татарская зараза проспится с тех трех капель водки, которые в него попали. Я привязал его за ногу навьей веревкой, а второй конец шнура закрепил себе на запястье. Дальше тамбура змееныш никуда не денется.