Стальная сеть

Глава 35

— Вперёд! — командует стряпчий.

Хозяином положения себя почувствовал. Конечно, все козыри у него: амулет защитный, как броня, револьвер наготове, и даже попугай в заложниках.

Гоблинка на меня посмотрела, пожала плечами и к двери шагнула.

— За ней. И без фокусов! — это он мне.

Шагаю вслед за гобой. Стряпчий назад отступил, нас пропускает к выходу. Эх, думаю, сейчас близко к нему буду, попытаюсь...

Нет, хитрый гад ещё отошёл, стволом поводит — не подойти. Шаг, ещё шаг...

— Открывай, и к чёрному ходу, живо! — резко сказал стряпчий.

Гоблинка взялась за дверную ручку.

Щёлкнула задвижка, скрипнула дверь. Попугай Микки, которыйтолько что висел как мёртвый в руке стряпчего, изогнулся и щёлкнул клювом.

— А-а-а!!!

Я даже глазом не успел моргнуть, смотрю — стряпчий трясёт рукой, кровища брызжет, на полу валяется револьвер и откушенный палец. Чисто так откушенный, будто стальными щипцами.

— Тварь!! — стряпчий, весь в кровавых брызгах, кинулся подбирать револьвер.

Я тоже. Прыгнул на него, ударился всем телом о защитный кокон. Там, внизу, у ног, он должен быть тоньше...

— Аа-аа-аа! — кричим уже оба. Больно! Всё тело горит огнём, плечи, живот горит, руки горят, судорогой скрутило, аж искры из глаз.

Кокон прогнулся, но не лопнул. А я вдруг понял, что второго защитного амулета мне не одолеть. Я прежде сдохну. Когда офицера Митюшу заламывал, там руки по локоть в розетке были. Сейчас же — как плашмя на оголённые провода.

Ничего не вижу, подо мной мэтр дёргается, пытается встать. Сейчас опомнится, ухватит револьвер, и всё... конец.

В голове, опустевшей от боли, вдруг загремел голос — холодный, злой. «МОЙ. ОН МОЙ». Тут меня наизнанку и вывернуло окончательно. Как говорил чокнутый бретёр и кокаинист Матвей: вывернут тебя как щуку, за крючок — потроха наизнанку. Вот меня и вывернуло.

По спине, по плечу прошлись тяжёлые кошачьи лапы, горящий синим огнём кот Талисман спрыгнул на грудь стряпчему. Магический кокон затрещал и погас. Лопнул, как мыльный пузырь. А котик Талисман вспыхнул ярко и пропал. Растворился.

Только запах гари стоит в воздухе.

Слышу, кто-то дышит, хрипло так. Пошевелил я дрожащими руками, себя ощупал — вроде всё на месте. На ноги кое-как поднялся, глаза протёр, отдышался маленько и вижу — стряпчий наш лежит на спине, моргает. Медленно так, как обморочный.

Потом мэтр голову повернул, на меня глянул. Губами пошевелил, хочет что-то сказать, но только хрипит невнятное.

— Дмитрий Александрович! — гоблинка меня за рукав ухватила. — Вы целы? Я видела, вы... вы...

— Всё нормально, — отвечаю. — Поджарился немножко, пустяки. Давайте уходить отсюда.

— Подождите, — говорит она, — нельзя его вот так оставить. Сейчас опомнится, на помощь начнёт звать.

Это она правильно сказала. Но что делать, не убивать же его? Он хотя и сволочь, и револьвером грозился, но всё равно живой человек.

— Налей ему зелья сонного, что ли, — говорю. — За компанию.

Гоблинка засомневалась:

— Не знаю, он ведь после такого... амулет у него на груди взорвался. А я ему зелье... Как бы не случилось чего.

— А котика ты разве не видела? — спрашиваю.

Она посмотрела удивлённо:

— Нет. Здесь нет никаких котов. Вы себя хорошо чувствуете, Дмитрий Александрович?

— Не очень. Как будто самосвалом переехало.То есть телегой.

Тут стряпчий приподнялся и сел. Головой повертел кругом, на меня глянул, откашлялся. Сказал:

— Ма-ма. Ма-ма. Ма. Ма.

Гоблинка вскрикнула, за меня уцепилась. Сама дрожит — испугалась.

Да я и сам испугался маленько. Ничего себе стряпчего приложило, чувак аж умом тронулся.

А стряпчий повернулся и встал на четвереньки. Постоял так, постоял, за ножку стола уцепился и поднялся на ноги. Зашатался и едва не упал. Гоблинка, добрая душа, его под руку поддержала.

Стряпчий покачался на ногах, за столешницу взялся, стоит. На бумажки, перед спящим Алексеевым разбросанные, глянул, сказал:

— Документ внимания требует. Взяток я, сударь, не беру. Приходите позже. Свои люди, сочтёмся.

Бред какой-то. И возиться с ним некогда, уходить надо.

Тут Микки каркнул. На стол вспорхнул, к мэтру подскочил, клекочет чего-то. Крыльями машет. В клюве у попугая палец откушенный зажат. Микки палец на стол уронил, прямо на бумаги перед мэтром. Отдать что ли хочет?

Вот тут у меня крышу и снесло окончательно. Гоблинка взвизгнула, отскочила и за меня спряталась. Это потому что стряпчий спокойненько так взял этот палец со стола и к руке своей его обратно приложил.

По пальцам у него искра синяя проскочила, или мне показалось? А стряпчий руку поднял к глазам, поворачивает так и эдак, рассматривает. Потом пальцы сжал, разжал — и ничего не отвалилось. Как будто палец ему не откусывали. Вот это фокус!

Мэтр кашлянул, как будто засмеялся. На меня посмотрел, и правда — улыбается. Зрачки синевой блеснули, как у моего котика Талисмана... Что?!

Не может быть... Или это чай продолжает действовать? Может, он на траве дурманной заварен, и у меня глюки?

— Ты тоже это видишь? — спрашиваю.

Гоблинка в меня вцепилась, отвечает дрожащим голосом:

— Да, вижу. Ваш внутренний эльв обрёл свободу. Скорее, Дмитрий, дайте ему имя.

— Зачем?

— Просто дайте. Быстро, не думайте! Пока он не опомнился, и не сожрал нас всех! — а сама трясётся так, что меня качает.

Ладно. Я шагнул вперёд, руку протянул, тронул стряпчего за плечо и быстро сказал:

— Нарекаю тебя Талисманом. В миру будешь зваться Толик. Толян Дмитриевич.

Между моими пальцами и плечом мэтра проскочила искра, как от кошки, когда её погладишь.

Стряпчий-Талисман вздрогнул, оскалил зубы и зашипел.

— Вы молодец, Дмитрий Александрович, — шепчет гоблинка. — А почему он шипит?

— Ну так он раньше котом был, — отвечаю.

— Он что, никогда не был человеком? — и давай опять дрожать.

Да что такое-то! Чего она боится?

— А что такого? — говорю.

— Вы не понимаете... Эльвы должны быть людьми. Если эльв не человек, это... это ужасно!

— Что тут ужасного? — спрашиваю, а сам вижу, что Ерошка на полу шевелиться начал.

Блин! Сейчас эти громилы проснутся, а мы тут зависли.

— Зелье ещё есть? — командую. — Лей ещё! Прямо в рот лей, пока не опомнились!

Гоблинка боком-боком обошла стряпчего-Талисмана, вытащила из сумочки склянку и накапала обоим громилам сонного зелья прямо в открытые рты.

Я взял со столика, где ваза с фруктами, графинчик коньяка, и долил сверху. Пускай поспят с удовольствием.

Тут меня мысль осенила — мерзкая, но удачная. Надо так дело запутать, чтобы им полицию вызывать было стрёмно. Алексееву, слугам — кому угодно. А если вызовут, им же хуже будет.

Командую гоблинке:

— Есть ещё платья в доме? Хорошие, дорогие? Чтобы мне впору были?

Гоблинка удивилась, но кивнула.

— Тащи сюда!

Она рысью убежала, а я принялся с охранников одежду стаскивать. Раздел обоих, Ерошку к Федьке подтащил. Уложил в обнимку, да поинтереснее, с фантазией. Самому смешно и противно стало. Отошёл, глянул — красотища! Скульптурная группа — гориллы занимаются вольной борьбой на ковре.

Бизнесмена Алексеева повернул вместе с креслом, типа он зритель. Ему тоже коньячка в чашку плеснул, парочку сигарет раскурил, бычки придавил в пепельнице.

Вот теперь картина маслом. Как проснутся, сюрприз им будет.А если слуги их первыми найдут, подумают ещё, поднимать шум или не стоит. Гадость, конечно, но так им и надо. Они людей шарфами душат, и меня повесить хотели, сонного.

Тут гоблинка моя вбежала с ворохом платьев. На мою живую композицию глянула дикими глазами, но ничего не сказала. Стал я платья примерять. Девушка мне помогать стала. Потом сбегала ещё куда-то, принесла коробочку с косметикой.

Короче, через полчаса глянул я в зеркальце, и себя не узнал. Был офицер Найдёнов, а стала рослая блондинка с голубыми глазами, алыми губками и крохотной мушкой на щеке. Мушку мне гоблинка прилепила, сказав: «так сейчас девушки-полукровки из дорогого дома носят. Вам как раз подойдёт».

Сама тоже подкрасилась, личико белилами замазала, шляпку с вуалью надела, чтобы глаза гоблинские закрыть. Превратились мы с ней в двух девиц лёгкого поведения, но дорогих, как хорошая зарплата за квартал.

Потом меня осенила прекрасная мерзкая мысль. Ещё одна.

- Фотоаппарат твоего отца в порядке? - говорю гоблинке. - Пользоваться умеешь?

Она кивнула.

- А зачем…

- Давай, тащи сюда. Картинки снимать будем, забавные.

Потратили ещё полчаса на фотки, и не зря.

Попугая Микки в саквояж сунули, велели сидеть тихо.

Всё это время захваченный моим котиком мэтр стоял и разглядывал своё новое тело в стекле шкафа. Очень ему это нравилось.

Потом мы его подхватили под руки и повели вниз по лестнице. Он идёт, шатается как пьяный — понятно, когда котиком был, на четырёх лапах бегал. Неудобно! Но так даже лучше — пьяный господин подцепил двух девчонок.

— Что теперь, Дмитрий Александрович? — спрашивает гоблинка. — Куда нам идти?

— Как это куда? — отвечаю. — Домой!