Стальная сеть

Глава 25

Инженер Краевский дёрнулся — испугал его Микки. Да я и сам испугался. Сунулся вслед за попугаем. Опасненько! Металл разворочен, края острые, чуть не так повернулся, и всё — разрезал себе что-нибудь. До кости.

Инженер мне:

— Куда вы, господин Найдёнов?

— Надо! — отвечаю.

А сам дальше лезу. Куда деваться — вдруг мой попугай нашёл улики. Осторожность побоку, дело прежде всего.

Влез. Внутри запах гари, аж в горле запершило. Хорошо, свет снаружи проникает, хоть что-то видно. Сверху зашуршало, сажа посыпалась. Это попугай порхает, с железки на железку перескакивает.

— Микеша! — зову его. — Микки! Что? Что ты увидел?

Позади завозились, ногами по металлу затопали — инженер. Влез вслед за мной, говорит:

— Ну и методы у вас в полиции! Сыскных попугаев завели. Смех и грех...

Я не отвечаю, на Микки смотрю. Попугай мой туда-сюда летает, крыльями машет, сверху всякую дрянь стряхивает. Чёрные хлопья так и сыплются. Как бабочки обгорелые.

Попугай полетал, на торчащую железку уселся, повертел головой. Потоптался на железке, шею вытянул, опять каркнул.

Посмотрел я, куда Микки клювом показывает. Спрашиваю инженера:

— Что это там, господин Краевский?

Инженер посмотрел, отвечает:

— Это? Это, господин полицейский, раньше называлось топкой. Теперь это груда хлама.

Ага, значит, это паровозная топка.

Смотреть там особо нечего — правду инженер сказал, куча хлама.

— Из хорошего железа её делали, — спрашиваю, — топку эту? Конструкция прочная? В смысле — жаростойкая?

Инженер усмехается.

— Конечно, прочная. Другой она быть не должна. Котёл ещё прочнее.

— Так как же она взорвалась тогда? — говорю. — Сами видите — как её разворочало. С котлом вместе.

Инженер воздух втянул сквозь зубы, помолчал немного. Нехотя сказал:

— Возможно, при неправильной эксплуатации... если рычаг находится в определённом положении... чрезмерное давление на закрытый клапан...

— Вы сами-то в это верите? — спрашиваю.

Он к топке шагнул, наклонился, смотрит в черноту горелую. Свистит сквозь зубы. Тут попугай Микки крыльями взмахнул, спланировал прямо к нам и на плечо инженеру уселся. Инженер вздрогнул, Микки когтями в сукно мундира вцепился, чтобы не упасть. Я к попугаю шагнул, чтобы снять его с инженерского плеча. Но оступился и опёрся ладонью о стенку.

Пальцы ударило током, во мне, за печатью, заворочался шерстяной клубок кота Талисмана. В голове вспыхнуло, будто лампу зажгли. По внутренностям разбитого паровоза разлился свет — яркий, в синеву.

Вижу: всё чисто, всё на месте. Паровоз целый, топка новенькая, возле окошка стоит машинист, рядом его помощник — кочегар, что ли? Из квадратного окошка солнечный свет косо падает на стену. Дверь отворяется, заходит дамочка. Что дамочка, видно по силуэту — талия в рюмку, на голове шляпка с пером.

За дамочкой входит мужчина. Почему-то мне кажется, что это офицер. Фигура подтянутая, плечи широкие, осанка... да, офицер.

Дамочка ходит туда-сюда, прямо как мой Микки, всё осматривает. Что-то говорит машинисту. Машинист ей что-то отвечает. К ним подходит офицер, показывает рукой в окно. Оба смотрят наружу. А дамочка отступает в сторону, вытаскивает что-то из сумочки и наклоняется над топкой. Потом быстро выпрямляется, подходит к офицеру и берёт его под локоть.

— Господин полицейский! Господин полицейский! — голос инженера.

Поворачиваюсь, смотрю на него.

— Вам плохо, господин офицер?

— Ничего, — отвечаю, — всё в порядке.

— Это вы гари надышались, — говорит он. — Бывает. Давайте, я помогу...

И за локоть меня взял — поддержать.

Попугай Микки каркнул. Я посмотрел инженеру в глаза. Спросил:

— Сколько нужно динамита, чтобы взорвать поезд?

Инженер отшатнулся, я не пустил, схватил за руку:

— Сколько?

— Зависит от точки приложения силы... — пробормотал инженер. — От количества и качества взрывчатого вещества. Если при перегретом паре форсировать движение... И клапан при этом будет находится в определённом положении...

— Сколько нужно для топки? В дамскую сумочку влезет? Отвечайте!

У Краевского глаза забегали. В стенку вжался, сажа посыпалась на ботинки. Бормочет:

— Отодвиньтесь, пожалуйста. У вас глаза... Страшные...

— В глаза смотреть! Почему отрицаете возможность диверсии? — придвинулся я к инженеру вплотную, к стенке придавил его.

— Оставьте меня в покое, полицейские ищейки! — выкрикнул инженер. — Сколько можно?! Я уже всё сказал!

— Кто из офицеров с вами говорил? — спрашиваю. — Кто?

Инженер поморгал, будто очнулся. Замолчал, губы прикусил. Руку вырвал из моих пальцев, стал отряхиваться — брезгливо. Лицо окаменело, холодное стало.

— Кто вам угрожал? Какой-то офицер? Полицейский офицер? Вы говорили о диверсии? Он угрожал, господин Краевский?

— Никто мне не угрожал, господин полицейский, — ровно ответил инженер. — Рано делать выводы о возможности диверсии. До завершения экспертизы не могу сказать ничего определённого.

— Когда будут результаты экспертизы? — отпустил я его. Давить дальше нет смысла. Закрылся человек, ничего больше не скажет.

— Обломки машины будут отправлены в Петербург, в лабораторию, — ответил Краевский. — Механизм изучат специалисты. После этого будут сделаны выводы и опубликованы в специальном бюллетене. Не раньше.

Вот чёрт! Чёрт! Понятно, специалисты включили бюрократию. Дело затянется донельзя. Но почему? Кому это надо — затягивать?

— Разрешите, я пройду, — сухо сказал инженер.

Я посторонился.

— Проходите.

Краевский выбрался из дыры, я за ним. В голове у меня такой винегрет, аж черепушка трещит. Это что же получается — кто-то посторонний заходил в поезд до взрыва? Это точно, ведь я только что видел. И, судя по всему, не в утро отправления заходили. Скорее всего, накануне. Но кто? Я видел только силуэты. Женщины и мужчины. Женщина, судя по всему, молодая. О мужчине трудно сказать, но он наверное офицер. Выправка военная.

Из женщин я знаю не меньше двух, что подходят под это дело. А то и больше. Но кто? А может, это вообще незнакомая дама. Думай, Димка, думай!

С офицером ещёсложнее, я его видел совсем нечётко. Но какой у военного может быть мотив? Разве что это не военный, а, скажем, переодетый в форму Швейцар. Народоволец. Он же говорил, что хотели они прикончить и губернатора, и полицмейстера-палача... Кстати, почему палача? Нет, Димка, не отвлекайся... Швейцар хотя и отморозок, но выправки военной у него я не заметил. Разве что он великий артист, и когда хочет — может. Вот же блин блинский!

И с чего бы инженер Краевский, хороший специалист — а это видно — врёт мне в глаза? Как может специалист не заметить диверсию? Кто его припугнул? Да ещё на полицейских волком смотрит... Инженеру, между прочим, дельце с диверсией провернуть — как два пальца об асфальт. Нет, погоди, не мог же он сам это сделать. Да и приехал Краевский после взрыва. Это как раз легко проверить.

Погоди, погоди, Димка, что-то тебя понесло...

Хотя, может быть, народовольцы инженера и припугнули. Но зачем? Только что мне Швейцар говорил — жалеет, что не они станцию взорвали вместе с высоким начальством. Им наоборот хорошо, чтобы на них думали — славы больше. Но кто их знает, слава славой, а на каторгу да на эшафот никому не хочется. Нет, надо срочно Швейцара искать. Скорее всего, это один из них офицером переоделся. Мало ли, артист какой. Даму подцепил, и вперёд. Среди них ведь наверняка и женщины имеются. Но кто? И главное — где его теперь искать, этого Швейцара? Я же его потерял при облаве, прямо из рук ушёл... эх.

Так я задумался, не заметил, что к путям вышел.

— Посторонись, ваше благородие! — рабочий в чёрной тужурке со значком железнодорожника меня толкнул.

— Смотри, куда прёшь, — говорю.

— Прощения просим, — рабочий остановился, лоб утирает. Рожа от земли и гари всякой чумазая, как у кочегара. Лицо утёр, мне платок протягивает:

— Не желаете, ваше благородие? Личико вон как изгваздали!

И тычет мне прямо в руки платком. Смотрю, платочек хороший, белый батист, по краю кружевом обшитый. Не работяги платок.

— Где взял? — спрашиваю, а сам оглядываюсь, своих солдатиков высматриваю. — Украл у кого?

Рабочий платок расправил, стало видно, что в углу вышита буква: «А».

— Нашёл, ваше благородие. Найденный он, третьего дня. Может, ваше? — и тянет ко мне.

Продать хочет, что ли? Или награду получить за находку? Вот народишко хитрый...

— Не моё. Скажи лучше, кто из ваших накануне, как поезд взорвался, на путях работал?

Рабочий заморгал, платок складывает аккуратно в кармашек, отвечает:

— Так это вам у начальника станции спрашивать надо, ваше благородие. Я на смену только заступил, а до того пластом лежал — брюхо прихватило. Думал, помру. Вы до начальника сходите...

И ушёл. Идёт, оборачивается. Я по лицу провёл — и правда, весь в саже. А инженер Краевский сказал, что у меня глаза страшные. Забегался ты, Димка. Даже рабочие шарахаются.

Ну и что — так даже лучше. Сейчас выясню, кто здесь посторонних в паровозы пускает. Тут моя страшная рожа и пригодится. Вон как инженер напугался. Вперёд, офицер Найдёнов. Допросим начальника станции.