Список обреченных 1

Глава 4

Цифры вверху изменились. «Результат диагностики: положительный, 100 %». И под ней: «Потребность в психокоррекции: необходима, 100 %». И чуть ниже еще одна красная надпись: «Террористическая опасность».

Под надписями располагался краткий текстовый отчет.

— Он нам еще наврал с три короба! — сказал Дима. — Смотрите!

— Не совсем. Честно пытался врать поменьше. Но да, умалчивал.

Начиная с того, что никогда не собирался делать коррекцию. И оправдываться перед СБ тоже.

«Альбицкий Андрей Аркадьевич, — гласил отчет. — Тридцать один год. Образование высшее. Уроженец Москвы…»

Он казался Олегу моложе. Лет двадцать пять максимум.

«Программист, предприниматель».

«Считает, что СБ отобрала у него бизнес и организовала убийство его жены и его друга. Соответствие действительности: восемьдесят пять процентов. Создал подпольную организацию Лига Свободы и Справедливости (ЛСиС), целью которой является поиск и убийство людей из „черного списка“. Список составляют его сторонники по материалам прессы и жалобам пострадавших от „произвола“».

На «черный список» стояла ссылка. Олег кликнул по ней.

Госчиновники, судьи, сотрудники СБ, следователи, полицейские…

Рядом с каждой фамилией стояла должность, вина и комментарий: «проверяется, идет следствие, идет суд, приговор, в работе, приговор исполнен». Исполненных приговоров было немного. Около пяти. Но, кажется, обо всех этих убийствах Олег Николаевич уже слышал.

— Что за следствие и суд? — спросил Олег.

— Похоже, они построили целую систему альтернативных институтов. Пока не понимаю, как это работало.

Тем временем, Дима прокручивал список вниз. Госчиновники обвинялись в хищениях из бюджета, воровстве, взяточничестве и подавлении оппозиции, судьи — в вынесении заведомо несправедливых приговоров, СБшники — в рейдерстве, убийствах и фабрикации дел, следователи — в фабрикации дел, полицейские — в избиениях и пытках подозреваемых.

Дмитрий хмыкнул.

— Знаете, Олег Николаевич, я бы тоже за это убивал.

— Это не слова врача, — отрезал Олег.

— Ну-у, отправлял на психокоррекцию.

— А что с остальным? — спросил Олег. — Он своего друга убил? Этого Илью?

— Нет. Я смотрел расшифровки долговременной памяти. Именно к нему Альбицкий бросился к нему на помощь, по смске. Зеркальные нейроны подвели. То, что он рассказал дальше, в общем, вполне адекватно.

— Ну, хоть здесь не наврал.

Олег прокрутил список вниз, сотни фамилий.

— У него похоже память абсолютная…

— Эйдетик, — кивнул его ассистент. — Есть в диагностике.

В самой последней строчке списка стояло имя, которое в России знают все. Рядом с именем и должностью имелась надпись: «В работе».

— М-да, — сказал Олег. — Ты это видел?

— Угу. Что делать будем? Нам могут влепить пособничество терроризму.

— Мы честно не знали.

— А кого это волнует?

— Да, в России живем. Ладно, Дима, закачай его карту в облако. Пароли мне. Архив потри. Все, что имеет отношение.

С улицы послушалось шуршание шин, в зазоре между забором и его бетонным основанием вспыхнул свет фар. И Олег впервые пожалел, что забор у него глухой: ничего не видно. Но автомобиль или автомобили явно остановились, судя по теням в том же проеме.

— Кажется за нами, — сказал Олег.

— Я закончил, — отчитался Дима.

— Все стер?

— Да. Все закачал. Все стер.

— Тебе лучше уйти. Пароли пусть будут у тебя. Может быть, хоть твой телефон не отберут. Уходи через заднюю калитку.

— Я помню, — кивнул Дима.

Звонок заиграл «К Элизе» через минуту после того, как он ушел.

Германа еще не было.

«Они здесь», — написал ему Олег.

«Подъезжаю. Минут через десять».

Вспомнил про нож. Но в ящике стола, куда он его запер, пока Андрей уходил в туалет, ножа не было.

Когда он успел?

Но рассуждать об этом было некогда. Звонок не унимался. Олег стер переписку с Лешей и адвокатом и пошел открывать.

— Откройте! Это СБ! — кричали за калиткой.

Хотелось бы, конечно, дождаться адвоката, но калитки было жалко, распилят ведь сволочи! И не хотелось идти на конфликт. Олег предпочитал решать дела миром. По возможности.

За дверью стоял Виктор Петрович Палий, собственной персоной. Невысок, худощав, лыс, с острыми СБшными глазками на круглом лице. Одет в официальный серый костюм. За ним еще человек десять молодцев с автоматами наперевес.

— Вы не имеете права врываться в частный медицинский кабинет, — сказал Олег.

— Имеем. У нас ордер на обыск.

И он скинул Олегу на телефон документ с гербом и печатью.

— Сейчас изучим, — пообещал Олег. — Подпись прокурора есть?

— Мы в курсе, какие должны быть подписи.

Честно говоря, придраться было не к чему. Чисто из занудства Олег проверил по базе цифровую подпись. Ну, подлинная конечно.

— Дело касается терроризма, — проникновенно проговорил Палий. — Так что мы на все имеем право.

— Терроризм для вас слишком растяжимое понятие.

— В данном случае во вполне узком смысле. Вы карту Альбицкого снимали?

— Даже, если бы я знал, о ком вы говорите, я бы не имел права ответить. Это касается медицинской тайны.

— Дело о терроризме. Какая медицинская тайна?

— Я не имею права разглашать конфиденциальную информацию о моих пациентах.

— В данном случае даже обязаны.

— Хорошо, я посоветуюсь с моим адвокатом.

В этот момент в дверном проеме за плечом Виктора Петровича показалась хитрая физиономия Германа.

— А вот и он, — сказал Олег. — Герман Львович, заходите.

Вместе с адвокатом за калитку просочился Палий и молодцы с автоматами. И направились к дому.

Дверь открыли, и молодцы рассыпались по холлу.

Палия холл не заинтересовал, он окинул помещение беглым взглядом и прямиком направился к двери в кабинет. Рванул на себя.

— Не заперто, — прокомментировал Олег.

Виктор Петрович вошел. Олег неспешно последовал за ним.

— Что тут у вас? — спросил Палий.

— Я думал, эта техника вам знакома, — заметил Олег.

СБшник возвел глаза к потолку и уставился на матово-синий прямоугольник над креслом для пациентов.

— Биопрограммер, — констатировал он.

— Ну, разумеется.

— Странно видеть в частном кабинете.

— Редко бываете в частных кабинетах.

— А в шкафу что?

— Наркотики, — беспечно ответил Олег Николаевич.

Виктор Петрович нахмурил брови.

— Предпочитаю синтетические, — добавил Олег, — они безопаснее, и в последнее время появились довольно эффективные. И нейролептики. Диагностические препараты, коррекционные препараты. Все первый список. Вам разрешения показать?

Палий махнул рукой.

— Да знаю я ваши разрешения!

Его взгляд упал на медицинский компьютер у окна.

— Компьютер мы забираем.

— Это точно противозаконно. Компьютер — часть медицинского оборудования.

— Мы изымаем весь медицинский архив, с историями болезней. Разрешение есть. Показать?

— Отправьте моему адвокату.

— Герман, все там в порядке?

— Да, к сожалению.

— Ну, зачем вам компьютер? — обратился Олег к Палию. — Там нет ничего, что может вас заинтересовать. А нам работу сорвете. У вас сейчас полный архив будет.

— А вы нам работу не срываете, укрывая опасного государственного преступника? Куда дели Альбицкого?

Олег Николаевич пожал плечами.

— Ищите.

— Ваш телефон мы тоже забираем. Давайте!

Олег вздохнул и отдал телефон.

В кабинет спустилась Марина. Сразу все поняла.

— Ваш телефон тоже. Марина Юрьевна, если не ошибаюсь?

— Да, не ошибаетесь. Я за ним схожу, если не возражаете.

— Идите.

— Марина сходила за трубкой и вручила ее Палию.

Олег заметил, что это старый запасной телефон. Только бы спальню не обыскивали!

Но доблестные стражи госбезопасности удовлетворились добычей. Техника была переписана и упакована, делать им было больше нечего. Они потоптались в холле и кабинете еще полчаса и постепенно ретировались.

— А вы поедете с нами, Олег Николаевич! — сказал Палий.

— Допрос?

— Беседа.

— Тогда имею право не ехать.

— Ладно, допрос.

— Тогда со мной едет Герман Львович.

Допрос ничего не дал. Взяли пятьдесят первую.

После допроса Герман одолжил ему трубку.

Олег вопросительно посмотрел на него.

— Все включено, — прокомментировал тот.

— У Марины должна была остаться пара запасных.

— И у меня запасной. Берите, пригодится.

Домой Олег вернулся только к обеду вконец разбитым.

Было около двух часов дня, когда ему пришло письмо от Германа:

«Со мной связался твой последний клиент. Дать ему твой новый контакт?»

«Да».

Письмо от Альбицкого пришло почти сразу на одолженный Германом телефон:

«Уважаемый Олег Николаевич!

Час назад я пересек финскую границу. И „Тахион“ Вашего друга мне очень в этом помог. Я оставил его на охраняемой парковке в Светогорске, после чего мне пришлось сменить вид транспорта. Думаю, Вы или Ваш друг найдете его там без труда.

Я расплатился биткоинами на Ваш кошелек. Публичный ключ мне дали общие знакомые. Проверьте. У меня получилось шестьдесят пять тысяч в рублях. Десять — две часовые консультации, пятьдесят — картография мозга, пять — туда-сюда. Я затрудняюсь посчитать цену вип-такси и аренды „Тахиона“. Пишите, я заплачу.

У вас всю технику забрали? Пишите, мы постараемся компенсировать.

Простите, что не всегда был с Вами честен.

Наверняка Вы меня осуждаете, но нам не оставили возможности работать в легальном поле.

Простите, что взломал ящик у Вас в шкафу и забрал нож.

Простите, что использовал Вас и вводил в заблуждение.

Я эйдетик, и составление нейтронной карты я счел наиболее быстрым и эффективным способом сохранить архив организации на случай, если меня убьют.

Вышлите мне, пожалуйста, ссылки и пароли от записи в облаке. Надеюсь, Вы уже стерли оригинал?

Спасибо Вам за все!

Еще раз простите.

Светлой России будущего с честной властью и праведными судами будут нужны такие люди, как Вы.

Андрей Альбицкий.

P.S. Не забудьте стереть это письмо».

Олег открыл биткоиновский кошелек, на него действительно пришел платеж в эквиваленте шестьдесят пять тысяч рублей.

Пароли уже успел переслать Дима.

Олег вздохнул и настрочил ответ:

«Андрей, здравствуйте!

Деньги Ваши пришли. Вы спрашиваете меня, сколько Вы должны мне еще?

Это просто. Я буду Вам очень обязан, если в Финляндии Вы найдете хорошего психолога и пройдете курс коррекции. Порекомендовать могу. С такой картой, как у Вас, из дома выходить нельзя.

Ловите Ваши ссылки…

И пароль…

Карту Вашу из архива мы убрали еще ночью.

Олег Николаевич».

Ответ пришел быстро.

«Олег Николаевич, Вы были ко мне исключительно добры и корректны, даже в самые тяжелые моменты. Поэтому я обязательно пройду у Вас курс, как только мы победим. Забронируйте для меня местечко. Я слово держу. Андрей».

И Олег стер переписку.

«Олег Николаевич, здравствуйте! — пикнул Телеграм. — На днях к Вам от меня придет молодой человек. Сможете его принять? Желательно в Лесном. Очень срочно.

Андрей Альбицкий».

После первой встречи с Андреем прошло несколько месяцев. Альбицкий больше не выходил на связь и вообще никак не проявлял себя.

Зато проявляла Лига.

Первое сообщение появилось в конце июня и прошло почти незамеченным из-за отпускного сезона. Сначала СМИ написали, что машина прокурора, генерала юстиции Александра Земельченко по непонятной причине пробила ограждение Большого Краснохолмского моста и упала в Москву-реку. Прокурор погиб. ДТП расследуется.

Про прокурора не забыли вспомнить, что он выступал обвинителем на нескольких процессах, которые были очень сомнительны с точки зрения закона и здорово напоминали обыкновенное госрейдерство. А оппозиционные издания припомнили неожиданно появившиеся в собственности прокурора дорогие автомобили и роскошную недвижимость. Разбился он, собственно, на Лексусе.

Но через пару дней появилось новое сообщение: «Ответственность за смерть прокурора Земельченко взяла на себя некая Лига Свободы и Справедливости».

Более серьезные источники сразу признавались, что Лига не совсем «некая» и уже брала на себя ответственность за убийства примерно полгода и год назад. Потом самые смелые опубликовали «приговор Лиги», где говорилось о том, что Лига Свободы и Справедливости провела расследование деятельности упомянутого прокурора и установила его вину в поддержании заведомо ложных обвинений на нескольких процессах, и в коррупции.

Учитывая, что двое из осужденных по этим делам умерли в тюрьме, и семеро были приговорены к длительным срокам лишения свободы при чистых нейронных картах, суд присяжных Совета Лиги счел возможным вынести смертный приговор, который и был исполнен 29 июня.

Олег Николаевич не удержался и заглянул в нейронную карту Альбицкого. В черном списке фамилия Земельченко была, и рядом с ней значилось «в работе».

Самые отважные сайты тоже вспомнили о лидере Лиги и даже разместили его фото. Видимо, очень старое. Андрей казался на нем совсем юным и с легкой усмешкой и прищуром смотрел на аудиторию.

Второе убийство произошло в июле, и тоже сначала не казалось убийством. Губернатор Свердловской области умер от сердечного приступа. Но, спустя два дня, также, как и в первом случае, Лига опубликовала приговор. Обвинения были стандартны для Лиги и потом появлялись в подобных текстах еще не раз: «подавление оппозиции, коррупция, рейдерство».

Тогда же в СМИ появилась версия о том, что Лига — самозванцы, которые на самом деле никого не убивают, а берут на себя ответственность за естественные смерти одиозных деятелей.

Следующее убийство было организовано словно специально для того, чтобы это опровергнуть. Жертву оглушили ударом тяжелого предмета по голове, а потом добили тремя выстрелами в затылок. Приговор Лиги утверждал, что убитый был военным преступником, виновным в гибели мирных граждан в одном из региональных конфликтов, развязанным правительством. В том числе в расстрелах несовершеннолетних.

А совсем недавно, буквально неделю назад, Лига объявила о том, что принимает жалобы населения на своем сайте. Сайт, конечно, тут же заблокировали, но мгновенно открылось порядка десятка зеркал с подробными инструкциями о том, как обойти блокировки.

На сайте список Альбицкого был выложен в открытом доступе. Надо сказать, что за последние полгода он значительно вырос и стал подробнее и информативнее.

Под списком имелась удивительная надпись: «Если Вы нашли свое имя в этом списке, но не согласны с предъявленными обвинениями, Вы или Ваш адвокат могут связаться с нами по адресу…» И стоял электронный адрес. Разумеется, не российский.

Олег еще раз перечитал письмо Альбицкого. Можно же просто отказаться… Сказать, что некогда, что все забито, что никак… И не будет новых проблем с СБ, обысков, конфискаций техники. Отобранные компьютеры так и не вернули, пришлось покупать новые. И куда более современные, между прочим. То барахло, честно говоря, давно пора было списывать.

«В субботу в десять, — написал Олег. — ОК?»

Было утро пятницы.

«Сегодня. Он приедет примерно через час. Ваш ассистент сможет предоставить ему комнату? Боюсь, это надолго. Работать с ним можете начать и завтра».

«Хорошо. Пусть приезжает».

В субботу утром в кабинете Олега в Лесном городке сидел юноша, с которого можно было бы писать русского мастерового: прямые соломенные волосы, голубые глаза, прямой нос, широкая открытая улыбка.

Тем удивительнее было то, что Олег узнал потом.

— Как вас зовут? — спросил Олег.

— Женя, — улыбнулся посетитель.

И это дворянское имя ему ужасно не подходило.

— Что вас привело ко мне?

— Олег Николаевич, я исполнитель.

— Кто?

— Я один из тех, кто приводит в исполнение приговоры Лиги.

— Прокурор? Губернатор? Или этот… военный преступник?

— Точно не они.

— А кто?