Список обреченных 1

Глава 1

Таинственный визитер поднялся навстречу хозяину.

Высок, волосы каштановые, слегка волнистые, глаза карие, но с открытым европейским разрезом. Черты лица правильные и тонкие: прямой нос с небольшой горбинкой, брови вразлет. Держится вполне уверенно, волнение выдает только бледность и рука при рукопожатии чуть холоднее, чем это можно ожидать в залитом солнцем холле теплым майским утром.

— Андрей Альбицкий, — говорит он.

Имя Олегу незнакомо.

Андрей пришел без приглашения, говорить по телефону охраны отказался. Очевидно, чтобы не распознали голос. Одет слишком скромно для человека, который готов выбросить пять тысяч за час разговора с психологом: джинсы, рубашка, легкий летний пиджак поверх рубашки. Последний кажется лишней деталью в такую погоду. Все из магазинов средней паршивости. Да, знает ли он расценки?

Надеется, что обойдется консультацией, решил Олег. Как бы ни так! Это далеко не последние пять тысяч, которые придется выложить господину Альбицкому.

— Рад познакомится, Андрей. Можно по имени?

— Да, конечно.

— Извините за ожидание. Если вдруг появится «окно», я вас тут же приму.

— Олег Николаевич, я очень извиняюсь, но дело действительно не терпит отлагательств. Если у вас есть сегодня консультации, которые вы можете отменить, я их вам оплачу.

— Ближайшие уже нет. Если очень кратко, что вы натворили?

— Если очень кратко, меня собираются обвинить в убийстве, которого я не совершал. Если максимально честно, это не все. Но остальное строго конфиденциально и наедине.

— У меня все конфиденциально… нам ждать полицию?

— Скорее всего, не полицию. И лучше не ждать. Скорее всего, мне придется зависнуть у вас на несколько дней. И не здесь. Мне говорили, что у вас есть частная клиника в Лесном.

— Частная клиника — это сильно сказано. Четыре койки.

— Есть свободные?

— Да.

— Претендую.

— Это недешево.

— Я знаю. Мне вас рекомендовали как человека с большим опытом работы со, скажем так, тяжелыми кейсами. И при этом предельно честного и отличного специалиста. Боюсь, что это единственное предложение на рынке. Так что не тешу себя иллюзиями относительно цены. Это не совсем мои деньги.

— Банк ограбили?

— Ну, как вы могли подумать!

— Имеется в виду мой опыт работы в Лесногородском Центре?

— Да.

— Кейс тяжелый?

— Да, очень.

— В два у меня обед. Раньше никак. Леша, отмени послеобеденные консультации.

— Да, Олег Николаевич.

— Андрей, я перекусываю здесь же для экономии времени. Вы тоже себе что-нибудь закажите по интернету. Наличные у вас есть? Вы там оставите адрес, так что лучше не расплачиваться картой.

— Есть.

— О-кей. Тогда до обеда.

— Олег Николаевич, еще одна просьба. У вас камеры видеонаблюдения. Можно меня оттуда стереть?

— Да, Леша займись.

— Спасибо огромное.

На десять было назначено даме средних лет, после нее — жаждущему успеха предпринимателю. Последний опоздал, простояв в пробке, зато дама оказалась исключительно разговорчивой, так что даже минимального «окна» не случилось. Олег Николаевич тоскливо подумал о замаячившей перед ним перспективе остаться без обеда, ибо негоже отнимать десять оплаченных минут у бизнесмена, который платит по десять тысяч в час за дизайн личности. А у Андрея явно ни одной лишней минуты. Из офиса надо уезжать.

Но предприниматель заторопился на деловую встречу, и ровно в два Олег был временно свободен.

Это были типичные клиенты. Самые типичные! И тем скучны.

А Андрей Альбицкий был нетипичен.

Олег Николаевич пятнадцать лет проработал психологом в государственном Психологическом Центре (том самом Лесногородском!), прежде, чем уйти на вольные хлеба, и этот опыт оказался очень ценен именно для таких клиентов, как Андрей. Посетители с криминальными проблемами появлялись регулярно.

Но Альбицкий был не похож и на них.

Ребята, которых надо было укрывать от полиции были в основном двух типов.

Во-первых, мальчики-мажоры из хороших семей, не вовремя, по легкомыслию, из удальства или после бурной вечеринки выключившие автопилот на своем автомобиле. С очевидными последствиями. Иногда роковыми.

Во-вторых, проворовавшиеся господа, понявшие, что их поймали или вот-вот поймают.

Андрей не был похож ни на мальчика-мажора (слишком скромен), ни на проворовавшегося «белого воротничка» (слишком молод).

Проблемы с алкоголем тоже вряд ли. Олег решил, что Альбицкий либо совсем не пьет, либо пьет очень мало. Слишком очевидна внутренняя сила, собранность и сосредоточенность, как у монаха из средневекового воинствующего ордена. Такие люди не совершают преступлений по неосторожности. А земные блага, а, следовательно, и деньги, для них малоинтересны.

У Олега засосало под ложечкой. Сегодняшняя встреча обещала стать незаурядной. Но опасной.

Он вышел в холл и опустился на кожаный диван рядом с потенциальным клиентом. Тот отложил планшет, который держал в руках.

— Через мой вай-фай выходите? — спросил Олег.

— Да, Леша дал пароль.

— О-кей, мобильной связью постарайтесь не пользоваться, в том числе мессенджерами. Насчет идентификации по голосу я понял. И планшет лучше выключите.

— Я вынул симку, — улыбнулся гость.

— Да?

— Конечно, Олег Николаевич. Два дня назад.

— Ладно, не учу ученого. Ничего не заказали?

— Боялся потерять время. Олег Николаевич, я очень извиняюсь, но не могли бы мы поехать прямо сейчас?

Олег вздохнул.

— Да, хорошо.

— И не на вашей машине. Мне говорили, что у вас есть такая возможность.

— У вас осведомленные собеседники. Да, есть. Пойдемте. Леша, помоги!

Они встали, Леша поднялся за ними.

Олег открыл дверь в кабинет.

Прошли мимо кресла, похожего на зубоврачебное, к застекленному шкафу с медикаментами у дальней стены. Олег и Леша совместными усилиями аккуратно отодвинули шкаф. За ним была такая же белая больничная стена, а в ней ничем ни примечательная металлическая дверь и сканер рядом с ней. Олег коснулся сканера большим пальцем. Щелкнул замок. И Леша открыл дверь.

— Мне остаться, Олег Николаевич? — спросил он.

— Да, отвечай на звонки. Мне пришлешь отчет.

И Олег выключил телефон.

— Лучше не выключать, — сказал Андрей. — Вам лучше поменяться телефонами.

— Он прав, — сказал Леша. — Возьмите.

И они обменялись трубками.

За дверью оказалась очень крутая винтовая лестница в узком «стакане» без окон: кованые перила, высокие каменные ступени.

Полукруглые светильники включались впереди, пока они спускались вниз, и выключались за ними.

Через четыре поворота лестница упиралась в еще одну металлическую дверь.

— Минус первый этаж? — спросил Андрей.

— Да, пока минус первый.

Очередная дверь открылась по сигналу со сканера большого пальца.

За ней, вдоль низкого потолка, тянулись плоские желтоватые лампы, слабо освещая крашеные светло-коричневые стены и серый каменный пол.

Коридор медленно шел под уклон, шаги гулко раздавались в пустоте.

Идти пришлось недолго. Дверь в конце коридора открылась на парковку. Но совсем маленькую, на пять автомобилей.

Зато каких!

Три места из пяти были заняты синим спортивным чудом от БМВ, малиновым Мазерати и серебристым «Тесла Тахион».

Олег вынул ключ, нажал на кнопку, и «Тахион» пикнул и мигнул фарами. Шнур зарядки сам отключился от стойки и скрылся под крышкой батареи.

— Это не рай в загробном мире для автомобилистов? — спросил Андрей.

— Что-то вроде.

— Хотя, честно говоря, не понимаю, зачем нужна машина, которая разгоняется до семисот километров в час, когда максимальное ограничение на трассах: сто пятьдесят.

— Я тоже не понимаю. Машина одного моего бывшего пациента. Дает ее мне для особых случаев и в рамках самовоспитания, чтобы не привязываться к вещам. Говорит, тебе иногда надо, а «Тахион» не остановят.

— Хорошие у вас пациенты.

— Надеюсь, что это я хороший психолог. Когда Роберт у меня лечился, у него не было ни гроша, и все счета арестованы.

Андрей слегка побледнел и отвел глаза.

— Та-ак, — протянул Олег. — У вас арестованы счета.

— Да, счета арестованы, но пустые. Я все успел вывести за час до наложения ареста. И это не все счета. Я смогу расплатиться.

— Не в том дело. Просто оцениваю степень серьезности ситуации.

— Серьезнее некуда.

Олег коснулся на ключе очередной кнопки, и двери машины открылись и поднялись в стороны и вверх.

— На заднее сиденье, — сказал Олег. — Там одно место, зато перед ним можно в критической ситуации упасть на пол в позе зародыша. Кстати! Прежде, чем вы сядете, у меня к вам одна просьба.

— Да?

— Пистолет отдайте.

— Как вы поняли?

— Наблюдательность плюс большой опыт работы. В пиджаке жарко, но вы не снимаете его ни при каких обстоятельствах. Вас обвиняют или собираются обвинить в убийстве, и это не все. Вы скрываетесь минимум двое суток и ищите убежище у незнакомого человека. У вас ужасно тяжелый кейс, вы пытаетесь покинуть Москву как можно быстрее, и, наконец, у вас арестованы счета.

Андрей вздохнул.

— А если нас остановят?

— Если нас остановят, пистолет вам точно не понадобится.

Альбицкий нехотя вынул ствол из-за пояса под неуместным пиджаком и подал Олегу рукоятью вперед.

— Осторожно, заряжен.

— Разберусь, — сказал Олег и вынул магазин. — Это все?

Андрей медленно кивнул и сел на заднее сиденье.

Олег бросил пистолет вместе с магазином в бардачок. Бесшумно опустились двери, включился климат-контроль.

Поиск конечного пункта в меню автопилота занял пару секунд: машина знала дорогу.

Взвыл двигатель, ворота гаража поползли вверх.

— Пойдем на автопилоте? — спросил Альбицкий.

— Машина, которую ведет человек, сразу выделяется.

— Она и так выделяется.

— По-другому.

«Тахион» несся по подземным коллатералям под Садовым, к Кутузовскому.

— Андрей… извините, как по отчеству?

— Аркадьевич, но это не обязательно.

— Андрей Аркадьевич, вам нужно только убежище? Или мои услуги психолога тоже пригодятся?

— Пригодятся, конечно. Я хочу снять карту.

— Вы меня радуете. Тогда надо подписать согласие на психологическое обследование.

— Я бы не хотел ничего подписывать.

— Я понимаю, но без вашего согласия мои действия будут незаконны.

— Я точно не буду предъявлять претензий.

— Хорошо, вы не будете. Но карту снимают с какой-то целью. Что вы хотите с ней сделать?

— Я бы хотел иметь ее в своем распоряжении. Это первое. И я бы хотел прочитать психологическое заключение и выслушать ваши рекомендации.

— Только выслушать? Не исполнить?

— Зависит от рекомендаций.

— Андрей, если карта чистая, и вас обвиняют в убийстве, которое вы не совершали, надо все делать по закону: подписать согласие, а потом зарегистрировать карту в психологическом центре, я с этим могу помочь. Тогда это будет ваше железное оправдание, особенно, если вы боитесь фальсификации доказательств.

Альбицкий молчал.

Олег обернулся к нему.

— Андрей, карта чистая?

— Нет.

— Понятно. Тогда есть несколько вариантов. Первый и самый лучший. Мы снимаем карту, я пишу заключение и план коррекции. Вы подписываете согласие на коррекцию, остаетесь у меня в клинике, мы делаем коррекцию, а потом вы сдаетесь властям. Если все не совсем уж ужасно, это, скорее всего, освободит вас от реального наказания. Условка может быть. Ну, по гражданским искам надо будет расплатится. Насколько все ужасно?

— С точки зрения властей, боюсь, что хуже некуда, — улыбнулся Альбицкий. — С моей: все иначе.

— Вы так улыбаетесь, что я не могу поверить в то, что вы говорите.

— Я не знаю, как вы все это оцените. Надеюсь, что поймете, хотя, наверное, осудите.

— Если я осужу, точно нужна коррекция. Так. Вариант «все ужасно». В этом случае и наказание будет, к сожалению. Но пройденный курс коррекции — это мощное смягчающее обстоятельство. Приговорят, но не по максимуму точно. Андрей, вы в принципе собираетесь сдаваться властям?

— Не властям России.

— Понятно. Но и в этом случае лучше все делать официально. Они будут переснимать, скорее всего. А может быть и не будут, когда узнают, кто психолог. У меня есть некоторая международная известность в узком кругу специалистов. Давайте так: вы все-таки подпишите согласие, а потом, если вы так решите, оно останется только у вас, я его сотру со всех моих носителей.

— Хорошо, давайте так.

Олег загрузил нужный файл, передал телефон назад.

— Трубка корпоративная, так что здесь есть все, что нам надо, хотя оформлена на Лешу. Прочитайте текст и подписывайте. Большой палец правой руки к красному квадрату в правом нижнем углу.

— Да я в общем читал в интернете. Они же стандартные?

— Да, конечно.

— Местами довольно страшно звучит: «я осознанию, что в ходе обследования могут быть применены препараты особой опасности из списка номер один».

— Не «могут быть применены», а будут применены, — прокомментировал Олег.

— «Я осознаю и соглашаюсь с тем, что карта нейронов моего мозга будет снята, сохранена и исследована». «Я понимаю и соглашаюсь с тем, что известная мне конфиденциальная информация может стать известной психологу, проводящему обследование, а также всем лицам, которые могут получить доступ к нейронной карте».

— Не «может стать известной», а станет известной, — заметил Олег. — И не «могут получить», а получат.

На заднем сиденье молчали.

— Все-таки я поражаюсь тому, как люди, натворив дел, пугаются всякой ерунды, — заметил Олег. — В конце концов, результат можно сохранить только в облаке и молчать о том, что мы снимали карту. И никто до нее не доберется.

— Я подписал, берите!

И смарт перекочевал вперед.

Машина свернула на Кутузовский, точнее на очередную коллатераль под ним. Хотелось вынырнуть наверх, к солнцу, под весеннее небо. Но бортовой компьютер докладывал, что Можайка стоит, и эстакада над ней тоже.

— Андрей, я, конечно, все увижу на карте, — сказал Олег. — Но хочется знать, чего ждать. По поводу того, что вы невиновны в убийстве вашего друга, мне понятно. Но под характеристику «все ужасно» это не подпадает.

Андрей молчал.

— Я сейчас начну задавать неприятные вопросы, — раздраженно произнес Олег.

— Ок.

— Сколько человек вы убили?