Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет

Глава 5

Как только этот приказ прозвучал (пусть тон был спокойный, но когда на тебя смотрит ружье, любые слова становятся приказом), я понял, что дело плохо. Сердце сжалось до размеров маленького, дрожащего комочка. Вот, похоже, и все. Не попаду я уже в этом году на празднование годовщины Революции. А жаль — там по слухам готовят инновационное 5Д-шоу…

Я послушно поднял руки. Да так их вытянул, как учили инструкторы по ритмической гимнастике из телевизора.

— А может, не надо? — спросил я того, кто стоял за спиной. Аккуратно бросил взгляд на Софию. Она застыла в такой же идиотской позе. Только в отличие от меня выглядела спокойной как слон. Самый грациозный в мире слон, черт возьми. Почему-то сразу же вспомнился эпизод то ли из фильма, то ли из фельетона. Там двоих узников готовили к повешению, и один другого спрашивал: “Первый раз?” Видимо у нее были такие же мысли.

— Надо или не надо — это мы щас разбираться будем. Установим, что называется, опытным путем, — просипел владелец ружья.

Судя по голосу, либо на сивуху налегает, либо глубокий старик. Впрочем, одно запросто могло сочетаться с другим.

— Вы кто такие и чего надо? Я вас не звал.

Идите на хер, да-да.

Че-т эта параллельная вселенная не такая уж и параллельная — матрица у нее сбоит и подкидывает узнаваемые крючки из моего мира. Чтоб не сильно тосковал по дому, наверное. Намекает, что можно погостить и подольше.

Сейчас я очень надеялся, что здесь не действует вторая поправка, как в американской конституции, которая разрешает шмалять из ружья без разбора и жалости. Не по всем, разумеется, а только по тем, кто в твой дом залез.

Но ведь мы пока еще и не залезли!

— Спокойно, — сказала Софа, — не будем доводить до греха. Мы люди не лихие, к… начальству отношения тоже не имеем. Здесь оказались и вовсе случайно. Нужно где-то перебиться неделю-другую — до ближайшего поселения еще долго идти…

— Ты мне баки-то не заливай, пигалица, — снова засипел голос, — в усадьбу так просто своим ходом не попадешь, только с намерением можно. Тропа тут малоприметная…

— Малоприметной? — перебил его я. — Да ее слепоглухонемой заметит! По этой дороге пробег на танках устроить можно!

— На чем? — переспросил голос. Слышалась в нем неизбывная тоска и усталость. Точно русский человек, никаких сомнений и быть не может.

А еще он явно понимает, о чем ты сейчас говоришь. Потому и удивился.

— На танках, — повторил я.

— Маловат ты, чтоб знать, что это такое, — владелец голоса пихнул меня в спину. — Повернись ко мне лицом. Руки не опускай.

Я сказал так, как он сделал. Повернулся медленно и не спеша. Да, не больно-то в кайф выполнять приказы какого-то алконавта или старого маразматика. Но если я что и усвоил из передачи “Клуб путешественников”, так это то, что с агрессивно настроенными аборигенами шутки плохи. В Южной Америке есть народец, который до сих пор людей из остального мира к себе не пускает. Живут себе дикарями и всех гостей стремятся копьями проткнуть.

А им за такую “приветливость” знай только гуманитарку подкидывают, чтоб с голоду или от болячек не передохли. Торжество милосердия!

Хорошо бы сейчас и с нами милосердие это восторжествовало.

Как только я нашего захватчика увидел, понял, что все ж в людях я разбираюсь — одно из предположений оказалось верным. Под прицелом нас с Софой держал глубокий старик. Настолько, что даже в Китае уже мог бы на пенсию претендовать, а это, знаете ли, возраст почтенный.

Абсолютно седая борода до пояса, перевязанная в трех местах тесьмой, видимо, чтоб не мешалась и ветром не раздувало. Лицо в морщинах, сдвинутые к носу кустистые брови. Глаза выцветшие, почти белые, но все еще полные жизни.

А в руках — ствол. Самый настоящий, прямиком из конца девяностых и начал двадцать первого века. Двуствольное ружье, наполированное и смазанное. Видно, что с ним носились, как с писаной торбой. Не удивительно. Если учесть, что этот мир абсолютно лишен техники и цивилизации, то иметь огнестрел под рукой — тот еще огромный кусок привилегии.

Патроны-то есть, а? Спроси его. Или нет, не слушай — другой план. Тресни ему в рыло, чтоб последние зубы полетели на землю. Чего эта рухлядь себе вообще позволяет? У него там и патронов-то нет, скорее всего. Пусто, как у тебя в холодильнике за день до получки.

А если не пусто?

Пусто, я тебе говорю. И вообще, давай проверим. Выведи его. Заставь нажать на курок.

Нет.

В голове тут же замельтешили, закрутились картинки. Вот из черных двух глазниц вырывается пламя, как из пасти дракона. А вот по моей грудине расползается влажное багровое пятно, и в разные стороны летят всякие неаппетитные ошметки. Прямо вестерн настоящий, короче. Из страны, где действует та самая вторая поправка.

Мне как-то раз не спалось (хорошо, что на смену не нужно было идти, ночь на субботу выпала), и я залип на нашем YOUSSRTube. Вообще редко там торчу, потому что куда ни глянь, всюду видосы с котиками, дурацкими челленджами или экранизациями бородатых анеков.

Но в тот раз мне повезло. Попался долгий, часа на полтора, рассказ про такую штуку как «Зов Пустоты». Стремные, нерациональные мысли, которые периодически подкидывает разум. Пример: вы с товарищем затеяли попойку, сообразили на двоих бутылку горячительного, нехитрую закусь. И вот вы стоите с ножом в руке, строгаете, а возле вас суетится товарищ, разливает коньяк по рюмкам. И тут мозг вам ненавязчиво советует: «а давай мы ему нож в горло воткнем. Зачем? Да просто посмотреть, что получится». Вы прогоняете эту мысль, но она все равно прячется где-то на подкорке разума.

Вот и щас я этот зов пустоты услышал. В самый неподходящий, надо сказать, момент. Весь самоконтроль подключил, чтоб прогнать наваждение, но получилось с трудом.

— Даже не думал, что встречу здесь огнестрел у кого-то, — коротко сказал я.

— Вот так оно в жизни бывает, — спокойно сказал дед. — В нашей глуши без него никак. Что ты здесь забыл?

— Да мне и самому интересно…

— Он хотел сказать, что нездешний, из других краев приехал, а зачем — запамятовал, — встряла Софа. — Его лошадь лягнула да так, что выжил только чудом. Башка, видать, крепкая. Но память отшибло начисто. Помнит только, что звать его Витей, и все.

Дед пристально уставился в лицо Софии. Честное и прямое — хоть щас рисуй для плаката “а ты уже записался в пионеры?”. Однако если уж какое звание моей спутнице и вручать, то другое. Почетному балаболу. Врала она мастерски, любой политикан обзавидуется. Тоже полезно это помнить.

— Витя, значит, — сказал старик.

— Ага.

— А полностью кем будешь? Виктор, Виталий или еще как? А то знавал я одного Виктора, который по докУментам на самом деле звался Валерий.

— Это не про меня, — заверил я, — просто Виктор.

Дед прищурился и запустил руки в косматую бороду.

— Штош, просто Виктор. Кожа твоя не слишком бледная, тень отбрасываешь, трупниной от тебя не разит. Стало быть, человек.

Это на самом деле, как говорится, вопрос дискуссионный. Формально-то, конечно, да, человек. Но день на жаре и интенсивные физические нагрузки уже сделали свое черное дело. Запустили эволюцию в обратную сторону и теперь каждая секунда без горячего душа понемногу превращала меня в обезьяну.

Душ? Ишь чего захотел. Радуйся, если удастся вечером из ушатика голову окатить разок, чтоб охолонуло. Баню ради тебя одного топить уж точно никто не будет. Так что ходи так, Кинг-Конг в миниатюре.

Однако публично я свои затаенные надежды выражать не стал. Внимательно посмотрел сперва на руки, потом на ноги.

— Ну, с утра, как проснулся, вроде человеком был, да.

Дед усмехнулся.

— А ты, я гляжу юморист, м? Сатирик?

— Ничего не могу поделать. — сказал я чистую правду. Единственное, что у меня сейчас осталось чистым. Кроме совести. — Смотрю на ваше…ружье, и так на нервное “ха-ха” пробивает…

Почему-то подумал, что щас дед снова хохотнет в бороду, а потом припечатает меня хлесткой фразочкой. Вроде “Смеешься, значит? Так поплачь теперь, шпиён поганый!” А дальше залп, и снова пятно на грудине, и ошметки повсюду….

Но он смилостивился.

— Опусти ружжо, Митька, — обратился он к высокому, кряжистому мужику. Сыну или племяннику. — И куда ж вы, соколики подбитые, путь держите?

Софа набрала воздуха в грудь и зачастила.

— Так в город идем, все лекари толковые там! В глубинках, как наша, их раз-два и обчелся. Такие очереди, что хрен попадешь, приема по восемь месяцев ждать велят… А память-то олуху этому сейчас надо возвращать, иначе пропадет! Выйти-то мы вышли, но подготовились плохо. И силы не рассчитали, и денег не запасли толком. Вот и получается, что нам сейчас прибиться бы в хорошее место, пару неделек передохнуть, оклематься…Разумеется, не за просто так! Мы люди не ленивые, Витька рукастый, да и я…

Я слушал ее и восхищался. Мастерством художественного ПЛЕТЕНИЯ Софа действительно овладела мастерски. Настолько вдохновенно задвигать, да еще без тени стыда на лице — это настоящий талант, с которым надо родиться.

Когда необходимость держать нас под контролем отпала, Митька потерял к ситуации всякий интерес. Понял, что угрозы мы не представляем, и невозмутимо глазел то на загон с поросятами, то на свои широченные угодья, то на небо с облачками. И взгляд у него сделался мечтательный. Я даже удивился — сам бы ни за что не смог бы расслабиться, если:

а) поблизости шныряют мутные личности с амнезией.

б) в мире существуют ТВАРИ, для которых нет лучше занятия, чем поймать человека и всю кровь из него до капельки выжать себе в пасть, как из апельсинки.

Однако от Мити тревогой даже и не пахло. Наверняка перебивал дух, исходящий от рубахи и порток. Банный день у этого здоровяка проходил давно. Первым моим позывом было зажать нос между пальцами, но тут вспомнилось ружье, и пальцы застыли на месте.

— Что ж, — сказал старик. — лекарь, ребятки, это дело хорошее. Вижу, что вы не просто так шляетесь. Так что подсобим вашему горю… если и вы нам подсобите. Здесь руки завсегда пригодятся.

Он обвел рукой территорию с самодовольным видом. Я такой счастливый вид встречал раньше только на фотках, где рыбаки делятся рекордными уловами. Ну так и у старого черта улов тоже был своего рода рекордный. Вряд ли все его соседи могут такими же участками похвастать.

— Денег не обещаю, но и довольствием не обделю — еда с нашего стола, койка, да и горница своя у вас будет. Старший внук как раз надысь съехал в город, вот вы его место и займете. Не партийные хоромы, но ничего, поместитесь вдвоем как-нибудь.

А вот это уже интересно. Кажется, здесь общество еще не дошло до таких концепций, как личное пространство или половые различия и связанные с ними возможные неловкости. Или, наоборот, уже на столь продвинутый уровень перешло, что считает стыд пережитком прошлого. Как при раннем коммунизме, когда ничего твоего не было, а все наше — корова, кошка, жена, кошкожена…

Я-то был, в общем-то, не против — с симпатичной девицей квартировать куда приятнее, чем с двумя вусмерть задолбавшимися товарищами, а подобный опыт у меня имелся. Но вот что София подумает.

Переживал я зря.

— Идет, — согласилась Софа, даже глазом не моргнув. И руку старику протянула.

Зря она это. Он же дряхлый совсем, ща двустволку свою выронит, она грохнет, а дальше все по накатанной — залп, кровавое пятно. Ну и ошметки, куда без них-то.

Че-т меня клинит уже, надо выдохнуть.

Старик поглядел на протянутую Софкину лапку с легким удивлением — может, по правилам местного этикета тоже старшинство в таких ритуалах соблюдается. Но потом все-таки пожал ее.

— Тогда договорились.

— Бать, раз все путем, может, я тогда пойду? У меня там работы — непочатый край, — пробасил Митька. Переговорный процесс его успел порядком задолбать.

— Тык я ж тебя не держу, сына, — отозвался старик, — ступай себе с богом, занимайся. Я щас этим гаврикам их хоромы покажу да к тебе отправлю. За ценными указаниями.

Митя хохотнул.

— Это уж точно. Как вам вообще наша усадебка, ребзя?

Мы с Софкой переглянулись и наперебой заговорили:

— Шик, блеск, красота!

— Смотришь вокруг — и на душе привольно делается!

— Точно-точно! Как раньше говорили, мол, дом — полная чаша!

Митька хитро улыбнулся.

— Ох как расхвалили-то! Что ж, теперь ваша обязанность — следить за тем, что эта чаша полна была.

Я сразу скис. От Митькиных слов веяло нехорошим. Эксплуатацией рабочего класса, если говорить в точности. Повезет еще если эти предприимчивые плантаторы не нацепят нам кандалы на лодыжки.

Надеюсь, Софа понимает, что делает. В этой ситуации нам только и остается, что полагаться друг на друга.

Раз уж вас вместе поселили, то рано или поздно вы друг на друга положитесь. Во всех смыслах, попомни мое слово!

Может, хватит?

Знаешь, как говорится, дружок? Однажды я пытался обойти быдло в переулке… но от себя не уйдешь!

А я и не ухожу. Да, деваха симпатичная! И что с того? Неужто я, советский гражданин, не смогу сдержать свои низменные порывы, недостойные строителя коммунистического будущего?

Первый этаж дед показал только мельком, но я и за две минуты понял, что усадьбу сладили на совесть. Оборот “строили на века”, может, и заезженный, как моя несчастная кобыла, но иначе и не скажешь. Домик у старика и его семейства монументальный. Настоящее родовое гнездо. С камином в гостиной. Возле него наверняка очень уютно собираться долгими зимними вечерами, радио слушать или книжки читать. Огонь трещит, малышня пьет какао “Красный Октябрь”, взрослые тоже пьют, но уже что-нибудь покрепче…

Прямо идеальная картинка.

Снова я оказался прав — из глубины дома донеслись тонкие голоса — не то детские, не то подростковые. Митькины отпрыски, наверное — тут и правда жили несколько поколений.

Но поглазеть по сторонам никто не позволил. Дед времени не терял и живо проводил нас с Софией на второй этаж.

— Вот, — сказал он и открыл дверь в одну из комнат. — Тут Игорек жил, а теперь и вы будете.

Мы с Софой осторожно ступили внутрь. Старик не слукавил — комната просторная, чистая… но возникло от нее такое ощущение, какое всегда бывает, когда попадаешь в место, где давно никто не задерживался. У таких мест запах особый. Вроде бы ничего из ряда вон — чуток пыли, немножко затхлости. Но все человеческое из него улетучивается. Зато меблирована комната толково.

Двуспальная кровать, широкое окно, через которое хоть солнечные ванны принимай, массивный шкаф-гардероб. Вместо прикроватной тумбочки — сундук, расписанный хитрыми узорами. Он более уместно смотрелся бы на пиратском корабле. В каюте какого-нибудь мальца в соломенной шляпе.

— Обустраивайтесь. — сказал дед. — Через двадцать минут жду вас внизу, обедать будем. А потом с Митькой пойдете. Впереди осень, урожай собирать скоро, так что работы у вас будет полно. Но унывать не след — часть собранного на продажу идет, и вы свою долю от нее тоже получите. Не обидим!

Говорил он вполне искренне, так что, может, я и поторопился деда в кулаки-эксплуататоры записывать. Софа сбросила с плеч походную котомку, с хрустом размяла плечи. Я же просто стоял посреди комнаты как столб. Никаких пожитков с собой не захватил…

— Извините, — обратился я. — А у вас случайно не найдется чистой одежды?

Дед задумался, кустистые брови сошлись у переносицы. Щас он здорово напоминал Деда Мороза, которого изрядно потрепало тяжкое житье.

— Думаю, что-то от Игорька осталось. Ты в шкаф-то вон залезь, — он указал пальцем на гардероб. — Фигурой вы более-менее похожи, поэтому подберешь… а ежели нет, то к жене моей подойдешь, иголки-нитки спросишь — и вперед…

Бля, да какие нитки-иголки… где 3Д-принтер, который из синтетического волокна по любому фасону вещь сделает?

В прошлой жизни. Куда мне теперь ход закрыт на неопределенный срок.

— Понятно, — сказал я, все еще витая в мыслях.

— Ну, осваивайтесь, — сказал дед. Он развернулся и медленно пошел к лестнице, шаркая по дощатому полу.

— Извините! — окликнула его София. — А как вас звать? Сына-то вашего мы уже знаем, а вот…

— Григорий Афанасьевич я. Можно просто «дядь Гриш».

— Хорошо, дядь Гриш, спасибо.

— А, — он махнул рукой. — Пустое.

Нам действительно понадобилось несколько минут для того, чтобы освоиться. Из фильма ужасов я умудрился попасть в триллер, где одно неосторожно брошенное слово, одно движение — и ты труп. А что дальше предстоит? Землетрясение, извержение вулкана? Может, нашествие муравьев-людоедов? Я слышал, что в Южной Америке такие живут в непролазных джунглях. Местные туземцы, чтоб обойти особо крупные колонии, корову на съедение отправляют.

А здешние с удовольствием бы наши кости обглодали.

Софа плюхнулась на кровать и принялась рыться в котомке, а я направился к шкафу. Ну что, пора заценить, что там носил этот неведомый Игорь. Я распахнул тяжелые створки и приступил к осмотру. Найденное не впечатлило — обычные рубахи. Я не модник, и считаю, что красота, конечно, дело десятое, но удобства тоже не завезли. Ткань грубая, к телу неприятная, а еще с комплекцией вышла небольшая промашка — Игорь был поуже меня в плечах. Но с горем пополам я все же собрал себе “костюм”.

Теперь пора получить взгляд со стороны.

— Что скажешьгосподьмилосердный! — и тут же резко отвернулся. — Ты бы хоть предупредила!

Увидел я гораздо больше…

чем мог мечтать…

— О чем? — спокойно спросила Софа.

— Что переодеваться будешь. Я не знаю, ну там, «Витя, постой спиной, пожалуйста. Я скажу, когда можно повернуться». Не?

— Ты женщин голых не видел, что ли?

Я потупился.

— Не, ну… видел, конечно же.

Ага. На сайтах определенной направленности. Все твои барышни предпочитали секс в темноте. Не то от смущения, братан, не то от твоей неземной красоты. А то и разом от того и другого.

Ну я конечно не герой боевика, но и не гремлин, сторожащий кольцо, так что не надо тут.

— Так и в чем проблема? — продолжала Софа. Слышался легкий шорох одежды. — Раз видел одну, то видел всех, никаких сурпризов больше не обнаружишь. Поворачивайся, уже можно.

Я послушался. Штаны с балахоном моя спутница сменила на простенький сарафан… Белый цвет, синий орнамент по кайме на рукавах и снизу у подола, очень здорово сочетался с цветом ее глаз. И в целом теперь Софа выглядела… чудесно? волшебно?

Перед моим носом щелкнули пальцы.

— А?.

— Показалось, что ты перестал дышать. Решила убедиться, что не умер, — она поправила волосы. Прекрасно знает, какой эффект производит и щас просто меня поддразнивает, зуб даю.

— Тебе идет, — сказал я как можно более безразличным тоном.

Ей и вправду шло. Сарафан хорошо облегал талию и подчеркивал ее фигуру. Сразу скомпенсировал мальчуковую стрижку.

— Спасибо. Сама шила.

— Ты шить умеешь?

— Шить, кроить, прясть, готовить и еще много чему, чтоб с голоду не пропасть и к упырю на зуб не попасть. И тебе тоже не мешало бы многими из этих навыков обзавестись, если хочешь выжить.

Мне нужна твоя одежда, деньги и мотоцикл “Ява”.

— Сильно, — изумился я.

— Вовсе нет, — заявила Софа, — Тоже научишься со временем. Выбора у тебя не будет.

Скрепя сердце и скрипя зубами я признавал, что она права. Вряд ли у портала щас выстраивается очередь из желающих спасти рядового Виктора. Даже напротив, вполне возможно, что щас мое исчезновение деликатно под ковер запихнули, чтоб шумиха не поднялась. Гэбисты обстряпают дельце, напишут в заключении расплывчатое “несчастный случай на производстве” и дальше похоронят пустой гробик. Даже без почестей.

— Одеждой я потом займусь, это не так важно. Но сейчас мы с тобой быстренько кое-что проведем.

Пусть это будет сеанс боди-массажа, если на свете есть хоть капля справедливости.

Однако я просчитался. Софа вновь запустила руки в котомку.

— Что такое? — спросил я.

— Садись.

— Куда?..

— Ну не мне на шею точно. На пол давай, чтоб по комнате не разносить.

— Эээ… зачем?

— Садись, говорю.

Она выудила из котомки небольшой сверток, положила его на кровать и развернула. Сверток захрустел, и наружу показались ножницы, расческа и еще какие-то предметы, предназначение которых оставалось для меня загадкой.

Софа глянула на меня выжидательно. Ее взгляд прямо-таки говорил: “Не сядешь, ледышкой пришибу”. Так что я послушался и сел.

— Все, замри и не дергайся.

— А это обязательно? — поинтересовался я скорее из праздного любопытства, понимая, что процесс уже не остановить. Проще стопорнуть асфальтоукладчик, что катится с горки.

— Да, — коротко ответила Софа..

Дальше уже все вопросы потеряли смысл. Ножницы хищно щелкали и срезали мне волосы безо всякой пощады. Они скатывались по плечам, по шее. Софа время от времени наклонялась и сдувала их с лица. Чертовски приятное ощуение. Правда, и неприятных ощущеиий тоже хватало. Опыта ей в парикмахерских делах не хватало, навыки малость заржавели (вместе с ножницами), так что пару раз эта мастерица чуть не отхватила мне краешек уха. И пусть это подняло бы мой авторитет в определенных кругах, я бы все-таки хотел остаться в полной комплектации.

Наконец процесс подошел к концу. Стрижка получилась по модели “экспресс” — на все про все Софа затратила минут семь, не больше.

— Так-то лучше. — Она встала передо мной, оценивая результат своих трудов.

Опусти глаза.

Нет.

Всего на секунду опусти глаза.

Этого не будет.

Зануда.

— Наконец-то ты на человека стал похож — сказала София, выпрямляясь. — Дуй теперь к Мите Григоричу, а я пока к хозяйке схожу и попрошу веник с совком. С виду-то у тебя на голове три с половиной волосины, а налетело как с кобеля мохнатого.

Я встал, стряхнул остатки волос и провел руками по голове. Ощущения были в новинку. Или, вернее сказать, из хорошо забытого старого. В последний раз меня “на дому” стригла мама, когда я лет эдак в семь после парикмахерской вернулся домой и решил, что парикмахерша ничего не понимает в том, как сейчас носят, и решил сам стрижку себе подправить. В итоге так наисправлял, что потом три недели без шапки из дома не выходил. Летом!

— Спасибо.

Теперь голова казалась похожей на киви. И на птицу, и на плод. На все вместею

— Обращайся, — отозвалась Софа. — Топай давай, а не то от дяди Гриши схлопочешь, — сказала она напоследок. И я потопал.