Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет

Глава 17

“А ларчик просто открывался” — всплыло в голове выражение из далекого прошлого. Крылов Иван Андреич, русский баснописец и завсегдатай школьной программы для младших классов. Интересно, а про наши с Софкой нынешние похождения тоже можно книжку сложить? Пророчество вон придумали же. А это тоже в своем роде произведение.

Хотя я по книжкам не очень. У нас при заводе действует с недавних пор кружок книгочеев, но желающих там заниматься негусто. Четыре человека за несколько месяцев всего набралось, да и те девки: Сашка из чертежного, младший повар Настюха, Юлька-библиотекарь и еще одна краля, из Риги командированная. Имя такое звучное, на М…

Не такое, впрочем, звучное, как у Софкиной матери. Которая на пару с моим батей оставили нам тут привет из прошлого. И подсказывает мне чуйка, что разгадывать всю суть этого послания нам долго придется. Не день и не два. Поэтому не буду в долгий ящик откладывать. Уже успел понять, что тут в ящик и сыграть можно, если клювом щелкать и мышей не ловить. Летучих, хех.

Я откинул тяжелую крышку сундука и уставился на его содержимое во все глаза. На первый взгляд оно разочаровало. На второй и третий — тоже. Батя все-таки был большой оригинал, мне с ним в этом плане чертовски повезло. Такой огромный короб, а содержимого пшик. В недрах сундука на тряпице лежали два предмета. Довольно мелких, поэтому рассмотреть их в подробностях было сложно — света тусклой лампочки под потолком не хватало.

Что ж, придется нарушить вечный покой этих вещей. Надеюсь, никто не обидится. Все-таки они по праву мои. Я засучил рукава и запустил руки в черный зев сундука. Нашарил тряпицу и вытянул ее наружу.

— Что там? — поинтересовалась Софа и заглянула мне через плечо.

— Щас узнаем, — пояснил я и направился к кровати.

Пыли в комнате столько, что можно целую матерную поэму десятипальцевым методом написать, но сейчас меня это не волновало. На кортах важные вещички исследовать не будешь, тут точность нужна. Я не то чтобы очень хорош в таких делах — тяжелым инструментом орудовать сподручнее, но общие принципы знаю.

Устроившись поудобнее, я внимательно рассмотрел то, что достал из сундука. Изнутри любопытство аж распирало; и что ж там такого, что прятать понадобилось аж под кодовый замок? Секреты мироздания? Рецепт вечного счастья? Ключ к долголетию коммунизма? Или, наконец, переписанная у коллеги эротика? Это, между прочим, не шутка. Лично знаю нескольких товарищей на заводе. Они когда в заграничные командировки катаются, попадают в зону свободного интернета — не везде может дотянуться великий советский файрволл. А так как среди них все люди предприимчивые, они этой свободой на всю катушку пользуются. И в итоге надувает нам через этот канал связи… всякого-разного. Спецслужбисты должны бы по идее таких ребят щемить, но они ж тоже люди, любят запрещенный контент.

Про контент я не просто так подумал. Одним из предметов оказалась флэшка. Вполне обычная, в серебристом корпусе. Спереди у нее значилась потертая надпись “256 гб”. Паршиво, подумал я. Слишком большой объем, такие накопители из строя выходят быстро. Разве что мне очень повезет…

Стоп, Витя. Нечего забегать вперед. Тебе очень повезет, если ты вообще сможешь эту штуку воспроизвести. Все ж как ни крути, а для здешнего мира эти технологии почти инопланетные.

Так, а БАСКУНЧАК мне на что? Пусть отрабатывает свой виртуальный хлеб, а не сидит дармоедом!

— Слышь, БАСКО… — начал я.

Маленький экранчик на запястье тотчас же засветился мягким зеленоватым сиянием.

— ОДНИМ ИЗ ВОЗМОЖНЫХ ВАРИАНТОВ ОТВЕТА НА ВАШЕ ОБРАЩЕНИЕ, ВИКТОР, В МОЕЙ БАЗЕ ЗНАЧИТСЯ “В ПОЛЕ ССЫШЬ”. НЕСКОЛЬКО ВУЛЬГАРНО, НО СЕЙЧАС Я СКЛОНЕН К НЕМУ ПРИБЕГНУТЬ.

— Не ворчи и не словоблудствуй мне тут, — осадил я его, — лучше ответь, знакома ли тебе такая штука?

Черт знает, каким образом БАСКО воспринимает мир вокруг. Но раз как-то воспринимает, то у него точно есть камеры там всякие, датчики. Или он по-тихому имплант ввернул мне в мозг, пока я спал. На всякий случай я повертел флэшку перед экранчиком. Софа все так же нависала над моим плечом, как товарищ майор над неблагонадежным элементом. Вот настырная деваха, конечно. Никакого понятия о личных границах! Хотя, признаться честно, я бы может, и не прочь тоже их нарушить, только при других обстоятельствах.

Остальные тоже на нас пырились во все глаза. Во главе с Катериной. Но после того, как я открыл сундук, держаться они стали на почтительном отдалении. Толклись в дверях, как очередь в поликлинику, которой “мне только спросить”. Но зато взглядами спину мне буквально жгло.

БАСКО не отвечал долго, секунд тридцать, и я уж было успел подумать, что электронный болван на свои обязанности положил болт. Но тут экранчик несколько раз мигнул, как при перезагрузке. По нему медленно поползли строчки текста. Я невольно улыбнулся. Ну чисто “Звездные Войны”. Новая, мать ее, надежда.

— ВЫ ДЕРЖИТЕ В РУКАХ МОДИФИЦИРОВАННЫЙ ФЛЭШ-НАКОПИТЕЛЬ, ВИКТОР. МОДЕЛЬ “СП-УЛЬТРА”. ПРОИЗВОДИТЕЛЬ — ЛЕНИНГРАДСКИЙ ЗАВОД ПОЛУПРОВОДНИКОВЫХ УСТРОЙСТВ, ЛЕНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ, ГОРОД ВЫБОРГ. ТИП ФЛЭШ-ПАМЯТИ — TLC. ОБЪЕМ — ДЕВЯТНАДЦАТЬ ЦЕЛЫХ, ПЯТЬДЕСЯТ ТРИ СОТЫХ ТЕРАБАЙТА. ИЗ НИХ СВОБОДНЫХ ДЕВЯТЬСОТ ШЕСТЬДЕСЯТ ГИГАБАЙТ.

— Погоди, — не понял я, — какие девятнадцать терабайт. Здесь же на ней написано “двести пятьдесят шесть гигов”, не?

— ПОД ЗАБОРОМ ТОЖЕ НАПИСАНО, А ПОД НЕКОТОРЫМИ ЕЩЕ И НАКАКАНО.

Вот повезло-то. Дамы и господа, у нас тут сатирик настоящий, юморист! Скорее дайте ему народного артиста Советского Союза и в первое отделение поставьте, сразу после исполнения гимна. Это будет фурор, чесслово.

— …ПО ЭТОЙ ПРИЧИНЕ Я И УПОМЯНУЛ, ЧТО НАКОПИТЕЛЬ МОДИФИЦИРОВАННЫЙ, — продолжал занудствовать БАСКО, — НАЗВАТЬ ТОЧНУЮ ДАТУ ИЗГОТОВЛЕНИЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ, ХОТЯ, ЕСЛИ ПОТРЕБУЕТСЯ, Я МОГУ ОПРЕДЕЛИТЬ ВОЗМОЖНЫЙ ДИАПАЗОН.

Я это предположение отмел сразу. Его и так уже в сторону от нужной инфы повело.

— Не требуется, — рубанул я, — ты вот что лучше скажи. Мы можем посмотреть, что там внутри?

— МОЖЕМ, РАЗУМЕЕТСЯ, — отозвался БАСКО, — ОДНАКО Я БЫ НЕ СОВЕТОВАЛ ЭТОГО ДЕЛАТЬ. ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ С ВНУТРЕННИМ УСТРОЙСТВОМ НЕИЗБЕЖНО ПРИДЕТСЯ НАРУШИТЬ ЦЕЛОСТНОСТЬ КОРПУСА.

Я сжал зубы. К голове прилила кровь, тихим “тук-тук-тук” она отдавалась в висках. Издеваться он вздумал, что ли? Если так, то выбрал для этого совсем не то время!

— Вот честно, — сказал я самым спокойным тоном, на который в эту минуту был способен, — от всего сердца моего говорю тебе, что на внутреннее устройство этой херни я срать хотел. Меня интересует то, что там записано. Можно ли это увидеть?

— Я ЗАФИКСИРОВАЛ ПОВЫШЕНИЕ АРТЕРИАЛЬНОГО ДАВЛЕНИЯ НА ПЯТНАДЦАТЬ ПУНКТОВ, — констатировал БАСКО, — И В СВЯЗИ С ЭТИМ ХОТЕЛ БЫ ЕЩЕ РАЗ АКЦЕНТИРОВАТЬ ВАШЕ ВНИМАНИЕ, ВИКТОР, НА ТОМ, КАК ВАЖНО КОРРЕКТНО ФОРМУЛИРОВАТЬ ЗАПРОСЫ.

Сейчас я очень жалел, что у этого ублюдка нет собственного тела, а значит, и пинка ему не отвесишь. Софа со мной оказалась солидарна — сначала у самого затылка повеяло холодком, аж волоски зашевелились. А следом в экранчик на запястье уперлась, но очень острая сосулька. Почти ледяная спица.

— Еще немного, дружок, и эта штука окажется у тебя внутри, — пообещала моя спутница.

И тут же создала контраст — взвизгнула мне прямо в ухо.

— А ну отвечай на вопрос как следует, без болтовни!

От ее вопля я порядком оглох. Наверняка даже индикатор с левой стороны теперь окрасился желтым, если не оранжевым. Зато убеждение подействовало. БАСКО снова замолчал, а потом согласился.

— ВАШИ ПЕРЕДАТЧИКИ ОСНАЩЕНЫ НЕОБХОДИМЫМИ ИНТЕРФЕЙСАМИ, ВИКТОР И СОФИЯ. НУЖНЫЕ ВХОДЫ РАСПОЛОЖЕНЫ В НИЖНЕЙ ЧАСТИ УСТРОЙСТВА. И НЕЗАЧЕМ ТАК ОРАТЬ, Я И В ПЕРВЫЙ РАЗ ПРЕКРАСНО СЛЫШАЛ.

Я снова почувствовал, как губы растягиваются в улыбке. Кролика из мульта про Винни-Пуха этот черт сымитировал довольно точно. В нашем мире такие технологии тоже развиваются, но до такого мастерства им далековато пока. Если довезем БАСКО до Союза, то как минимум актеры озвучки без работы останутся.

По миру пойдут, фьюить-ха.

Или же он так всем плешь проклюет, что люди с ним работать зарекутся и отключат нахрен от греха подальше.

Я повертел флэшку в руках, а потом еще раз осмотрел передатчик. Вход на нем действительно обнаружился, но только расположен был отвратительно — под самым неудобным углом.

— ПРЕДУПРЕЖДАЮ ВАС, ПРОЦЕДУРА МОЖЕТ БЫТЬ ДОВОЛЬНО БОЛЕЗНЕННОЙ, — сообщил БАСКО, — НИЧЕГО НЕ ПОДЕЛАЕШЬ — ИЗДЕРЖКИ КОНСТРУКЦИИ.

— Ничего, — отмахнулся я, — потерплю. Все ж не рохля какой. Вытерпел же я мощнейшую накачку в бункере…

Среди подростков, что все еще стояли в дверях, началось оживление. Я бы даже сказал, ажиотаж. Теперь они пальцами тыкали исключительно в меня. Софа отчего-то насупилась и, взяв из моих рук тряпицу с медальоном, отошла к книжным шкафам. Неужто обиделась на то, что я больще внимания привлек? И перед кем? Перед этими сопляками?

Блин. Женщины создания сложные, конечно.

Про издержки конструкции БАСКО не солгал. Уже через две минуты мне захотелось вырвать руки тому, кто проектировал передатчик, а потом вставить их обратно. Может, после этого они наконец встали бы правильно, е-мое. В попытках воткнуть эту несчастную флэшку я даже кожу себе на запястье порезал. Прекрасная работа, Витек. Щас попробует машина человеческой кровушки и сама вампиром станет. Представляешь, какой ад тогда начнется? Здесь-то ничего, потому что достижений науки и техники раз-два и обчелся, а в родном Союзе?

Нашествие мясорубок! Восстание стиралок! Утюги на марше! Холодильники несут могильный холод!

И все из-за меня.

За семь с лихуем минут только один раз мне удалось правильно попасть. Я обрадовался так, как будто в Спортлото новенькую “Победу” выиграл. Наконец-то мучения закончены! Слава тебе, Г… кхм, товарищ Гагарин!

— ОЧЕНЬ ЖАЛЬ ПРЕРЫВАТЬ ВАШЕ ТОРЖЕСТВО, ВИКТОР, — заговорил БАСКО, и, клянусь, в его компьютерном говорке было полно злорадства, — НО УСТРОЙСТВО НЕ РАСПОЗНАНО.

— Как “не распознано”? — схватился я за голову.

Да как, как. Жопой об косяк. Наверняка просто из строя вышла, и все. Не год и не два ведь тут пролежала. Столько мучений и все впустую.

— ВЫ ВСТАВИЛИ НАКОПИТЕЛЬ НЕ ТОЙ СТОРОНОЙ, ПЕРЕВЕРНИТЕ ЕГО И ПОВТОРИТЕ ПОПЫТКУ.

На это моих сил, что физических, что душевных, уже не хватало. Я хоть обновленный, а все ж человек. Уже близок был тот порог, за которым останется только сорвать этот гребаный передатчик и о стенку его жваркнуть. Но пока мы еще не перешагнули за этот рубеж…

— Софа, подь сюда!

Она недовольно покосилась на меня и убрала в карман какую-то безделушку из отцовского сундука. Подошла, руки в боки, глаза метают пусть не молнии, но искры.

— Так, Витя, только собачонок соседских подзывают, — заявила моя спутница, — мы с тобой хоть и не разлей вода в последнее время, а все же не забывайся. Уважение к чужой личности иметь надо.

— Ладно-ладно, — проворчал я, — будет тебе и уважение и ублажение и какао с чаем. Мне щас расшаркиваться некогда — видишь, мучается человек.

И продемонстрировал ей руку. С флэшкой.

— Вот эту штуку, — сказал я, — надо впихнуть в передатчик. Но вход так по-идиотски расположен, что я никак приноровиться не могу. Поможешь?

Софа закатила глаза.

— Да уж! Отвыкли вы там, смотрю, в своем мире от трудностей. Сиди смирно, олух, сейчас все сделаем!

Но у нее тоже получилось плохо. С первой же попытки она металлом прошкрябала мне по содранной коже и даже не извинилась. Наоборот, даже зашипела, мол, не дергайся. Поэтому я сидел и молча, стоически терпел эти бесплодные попытки. А они все продолжались и продолжались. Софа мою руку сцапала чисто как цыганка, которая на удачу гадает. Язык высунула от напряжения и пыхтит. Подростки, что за нами наблюдали, наконец осмелели и начали по одному просачиваться в комнату. Ох и зря же они это делали — с каждым неудачным заходом Софкино лицо свирепело.

— Да не шевелись ты! — гаркнула она, — только примерюсь, а ты колыхаться начинаешь! Так у нас никогда ничего не получится!

Я поднял глаза к потолку и мысленно уговорил себя молчать изо всех сил. Чтоб не наговорить всякого, о чем потом мы оба пожалеем. Вот злился я в детстве на мамулю за то, что она мне к завтраку мерзкую манную кашу с комочками подсовывала. А ведь это все не зря было. Мама так во мне волю воспитывала и выдержку.

Наконец Софа сдалась. Утерла пот со лба и вручила мне флэшку.

— На. Пробуй сам еще раз. А я руководить стану.

Говорят, что две головы лучше, чем одна. Но в процессе выяснилось, что у нас эти две головы делят одну извилину и поделить толком не могут.

— Ниже давай! Чего ты тычешь как котенок слепой носом, решительнее надо, Витя!

— Да пытаюсь я! В первый раз это делаю ваще-т! Так что не подгоняй, и так весь на нервяке!

— Господь Вседержитель, да дырка же у тебя перед носом, суй туда, елки-палки, и изворачиваться не надо!

— Перед носом? Да пока до нее доберешься, весь переломишься, нахер! И кому только пришло в голову так все устроить?

— Меньше слов — больше дела, Витя, мы тут с тобой уже пятнадцать минут, а к делу так и не приступили.

— Блядь, не получается. Оно дальше не проходит. Может, смазать чем?

— Не, только все испортишь. Обойдемся. Влево отведи, чтоб стенки не повредить. Теперь ниже… ниже… вот, вроде так… заводи!

Раздался щелчок. В ту же секунду от запястья разлилась горячая волна, как будто мне всю кровь заменили лавой или магмой — словом, той херней, которая внутри вулканов плещется. Волна побежала быстро, и я почувствовал как все тело начинает колотить в судорогах.

Ну ты, Витек, и горазд над собой опыты ставить, конечно. Чисто как тот ученый, который в давние времена сам себе оспу прививал. И ты тоже в любую херню вписываешься неизведанную.

“Процедура может быть довольно болезненной”. Еще какой, черт возьми! Этот электронный гад даже преуменьшил. Боль оказалась на несколько десятков уровней выше. Даже в глазах потемнело и сознание помутилось. Но даже сквозь эту слепящую пелену я ощутил Софкины холодные пальцы на моей щеке. Там, где они касались кожи, вулкан успокаивался. Утешение хоть и слабое, потому что я словно за оголенный провод взялся, но все же приятно.

Заботливая она все-таки, Софка. Лишь бы только не переутомилась опять, как тогда в бункере. Передатчик хоть и говорит, что тело у нее зеленое, но я теперь знаю, что запасов энергии у нее с гулькин хер. Надо бы их расширить, да только как?

Эти пустые и праздные мысли сейчас очень шли на пользу. Отвлекали. Я растянулся на кровати и вцепился пальцами в подушку. Ну когда ж оно отпустит уже, а? Долго так не выдержит даже индийский йог.

Мелкая дробь шагов застучала по полу, но у меня не было сил даже подняться и посмотреть, что происходит. Наверняка эти любопытные зеваки сбежались поглядеть, отчего это меня так крючит. Не превращусь ли я щас внезапно в какого-нибудь зловещего бабайку. Здравая предосторожность. На их месте тоже поступил бы так.

Наконец боль утихла. Вытекла из меня секунд за десять, как вода в слив раковины. Я перевернулся на спину и едва не навернулся на пол. Узковата койка, конечно, для такого габаритного парня, как я, не подходит.

— Витя! Витя!

Лицо Софы, красное и встревоженное, нависло надо мной. Я вытянул руку и ущипнул ее за щеку.

— Здравствуй, Гаечка, а где Чип и Дейл?

Тут она удивила — вместо того, чтоб рассердиться и отбрить меня хорошенько, побледнела.

— Никак рассудком помутился, — в ужасе пробормотала Софа, — я слыхала, что от сильных болей такое бывает, но чтоб вот так в одночасье…

Я уже собрался возразить, когда в ухе прорезался голос БАСКО.

— УСТАНОВКА И ПЕРВИЧНОЕ СКАНИРОВАНИЕ НОСИТЕЛЯ ЗАВЕРШЕНЫ. ПРИНОШУ ИЗВИНЕНИЯ ЗА ДОСТАВЛЕННЫЕ НЕУДОБСТВА, ВИКТОР.

— Неудобства? — прошипел я, спуская ноги с кровати, — неудобства, блядь? Да я чуть не скопытился!

— НЕ ВЫДУМЫВАЙТЕ. КОПЫТАМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЕЛО НЕ ОСНАЩЕНО.

Вот в этом и разница между человеком и машиной. Никогда мы на одном уровне с ними не будем, потому что железки абстрактно мыслить не умеют, а значит, и творить без людской помощи не смогут. БАСКО бы не смог создать БАСКО, зуб даю.

— Что с ним случилось?

Катерина вошла в комнату и с подозрением уставилась на меня. Опять же, никаких обид. Если бы при мне кого-то незнакомого так же колбасило, тоже постарался бы держаться от него подальше.

— Витя у нас в некотором роде человек-оркестр, — пояснила Софа, — и добавление новых дудок со свистками просто так не дается.

Катерина непонимающе переглянулась с остальными. Они на нее тоже смотрели как стадо баранов на новые ворота. С одной стороны, хорошо, что Софка образное мЫшление прокачивает, а с другой — ведь эти могут и не понять, с ними попроще надо.

— Все уже хорошо, — успокоил я, — оклемался. Ща буду как огурчик, никому не переживать.

Но переживания, как оказалось, были впереди.

— ЖЕЛАЕТЕ ОЗНАКОМИТЬСЯ С СОДЕРЖИМЫМ УСТРОЙСТВА? — спросил БАСКО.

— Разумеется, — проворчал я, — иначе зачем я еще все это терпел?

— ПРЕВОСХОДНО. ЗАПУСКАЮ РЕЖИМ ГОЛОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОЕКЦИИ.

Из моего передатчика ударили три узких серебристых луча. Через несколько секунд они сфокусировались в одну точку на стене. Тут же эта точка развернулась и превратилось в широкое полотно, как экран в кинотеатре. Я чуть было за голову не взялся. До чего ж этот искусственный идиот своевольный! Решил всей компании закрытый показ устроить. А если бы там и впрямь оказалась порнушка?

Да ничего страшного бы не случилось. Парочке местных заморышей она бы даже понравилась, думаю. Здесь-то даже за девками в бане не подглядишь, пожалуй.

Однако жили мои переживания недолго. С первого же кадра их вымело из головы. С первого произнесенного звука.

На экране появился человек. Худой, высокий, с обветренным и изможденным лицом. Годы сильно его потрепали, но я все равно узнал. Хоть и видел в последний раз еще ребенком.

— Меня зовут Степан Тимофеевич Богданов, — сказал человек.

Я прищурился. Изображение плыло и перемежалось помехами, но я все равно мог различить позади человека массивный письменный стол с кучей бумаг, полки с ретортами и пробирками, огромную тумбу консоли и тяжелый микроскоп.

— На протяжении восемнадцати с половиной лет я возглавлял программу по развитию технологии межпространственных путешествий в центре “У”. Я веду эту запись из мира, обозначенного в журнале исследований под именем “АС-53”. Если вы ее смотрите, то это значит, что я добился определенных успехов.

Человек замолчал и с грустной улыбкой уставился вдаль, мимо зрачка невидимой камеры. Пауза тянулась и тянулась. С каждой секундой она тяжелела.

Степан Тимофеевич Богданов, мой отец, вздохнул и покачал головой.

— Лучше бы не добивался.