Смертоцвет

Глава седьмая Тревожится покой мертвых

Когда Ариадна и Герман вернулись, вся мостовая возле разрушенного портала была расчерчена меловыми линиями, а в местах их пересечений стояли какие-то тонкие проволочные конструкции в виде парабол.

— Все готово, — произнес Ферапонтов, поднимаясь с земли и отряхиваясь. — Вход будет вот здесь, в центре рисунка. Входить нужно очень быстро, иначе какая-нибудь флуктуация может привести к искривлению, и… одним словом, вас тогда просто размажет по ткани пространства. Я видел такое один раз — это произошло с человеком, который учил меня. Поверьте, мне не хотелось бы увидеть подобное снова.

Герман нервно сглотнул. Вступление было не самое обнадеживающее.

Сказав это, Ферапонтов стал обвязывать себя вокруг пояса веревкой, затем конец ее передал Ариадне.

— Как обычно, — сказал он, и она в ответ кивнула. Пока они ехали сюда, Герман успел узнать, что они уже отправлялись в эльфийские осколки вместе. Правда, в уже исследованные, безопасные.

Илья Ильич снова опустился на колени, провел по одной параболической башенке кисточкой с синей краской, затем сделал такой же мазок на другой. После этого достал из кармана дощечку с циферблатом и повернул на ней какую-то ручку.

Секунду спустя вспыхнул знакомый пурпурный свет, и Герману снова вспомнился тот день, когда Залесское было переполнено стаями голодных бесов. Но на сей раз никто из портала не появился. И сам он был поменьше, в человеческий рост. Окутавшие его пурпурные молнии издавали едва слышный неприятный треск.

Ферапонтов взял его за плечо.

— Смелее, Герман Сергеевич, — проговорил он. — Идемте. Я первый. Если что-то случится, я подам оттуда знак.

Он немного разбежался, а затем в два прыжка заскочил в портал и скрылся внутри. Герман с Ариадной подождали молча несколько секунд. Ничего не произошло. Затем веревка дернулась два раза.

— Все в порядке, — сказала Ариадна. — Идите вперед, я за вами.

Герман разбежался и прыгнул следом за Ферапонтовым. Больших усилий стоило ему не закрыть глаза.

Место, в котором он оказался, в самом деле больше всего напоминало гробницу, только очень древнюю. Низкий каменный свод, сложенный из огромных, грубо вырубленных прямоугольных камней. Герману невольно вспомнились виденные в учебнике географии рисунки пирамид американских индейцев — да, было что-то общее.

Но была одна деталь, заставившая его вздрогнуть: стены гробницы были кругом оплетены плющом, подозрительно напоминающим тот, который вырос и из Ивана Семеновича Рыжова, и из графского лакея. Такие же тонкие стебли и трепещущие треугольные листья.

Герман даже поискал глазами, не растет ли этот плющ из мертвых тел, но нет, тел здесь видно не было, разве что они давно истлели без следа. Зато плющ был везде: и на стенах, и на полу, и на куполообразном потолке.

Окон в помещении не было. Свет сюда не проникал, и создавал его лишь мерцающий в воздухе портал, да еще миниатюрный огненный шарик, который держала на ладони Ариадна — она как раз появилась из портала за ним следом.

Герман сделал несколько осторожных шагов, осматриваясь по сторонам. Они были в каком-то полукруглом зале, довольно просторном. Кажется, от него отходил коридор, или даже два, отсюда было сложно рассмотреть. Здесь было холодно, тихо, влажно и пусто. Мертвое место. Воистину, гробница.

— Смотрите! — воскликнула Ариадна. Герман с Ферапонтовым подошли к ней, и увидели, что на одной из стен плющ был грубо оборван, причем явно совсем недавно, и возле этого места валялся прогоревший факел. На освобожденной от растений стене можно было различить какие-то письмена, но с большим трудом. Герман не знал эльфийского языка, но вытянутые, похожие на листья эльфийские буквы видал не раз, и их сложно было с чем-то спутать.

— Что здесь написано? — спросил он Ферапонтова.

— Это обычная погребальная молитва, — ответил тот. — И еще здесь сказано, что покой спящих под надежной защитой.

— И что это значит?

— Ну, видите ли, во многих культурах, и в человеческих тоже есть представление о некоем страже покоя мертвых. Том, кто охраняет границу мира мертвых и мира живых. Ну, Цербер, там, я не знаю, Анубис какой-нибудь… я в человеческой-то истории не силен… а у нас, вот, в Библии там апостол Петр с ключами рай охраняет… вот у эльфов, особенно в ранние периоды тоже были распространены такие верования. Говорят, в крупных гробницах они даже оставляли замурованных рабов с этой целью… чтобы те охраняли…

— То-то радость была для раба, должно быть, — Герман поежился.

— Вы не поверите, но это действительно была радость, — наставительно произнес Ферапонтов. — Видите ли, контроль эльфов над чувственной сферой рабов еще выше, чем у нас над нашими крепостными. Они могут внушить своим рабам практически все, что угодно. По крайней мере, любые чувства. Вот они и внушали им, что им безумно приятно сидеть в тесной камере, окруженных гробами, без еды и воды. Что это высшее счастье — охранять покой умерших господ. Говорят, что те с радостью шли на эту миссию, а иные даже просились… и испытывали искреннее горе, если им отказывали…

— Вы какие-то ужасы рассказываете, — Ариадна передернула плечами. — Нельзя ли поговорить о чем-нибудь менее…?

— Полностью согласен, мадемуазель, — поддержал ее Герман. — Давайте я лучше расскажу вам что-нибудь из творчества экстатистов? Вы слышали, например, вот это, из недавнего:

Белой пеной сияет морскою

На разверстой постели она…

Он читал записанное по случаю стихотворение, а сам, между тем, установил на треноге ящик профилизатора — небольшой, размером с сигарный ящичек — открыл верхнюю крышку, постучал по циферблатам и стал запускать прибор, как научил его жандармский криминалист. Прибор глухо загудел. Работать ему предстояло минут пятнадцать, прежде чем магический профиль удастся зафиксировать.

— Как думаете, он запишет что-нибудь? — спросила Ариадна, глядя из-за его плеча.

— Трудно сказать, — Герман покачал головой. — Зависит от того, применял ли наш предшественник здесь какие-то заклинания. Что он здесь вообще побывал, это теперь очевидно, а вот наследил ли он здесь в магическом смысле, это вопрос. Вот он, к примеру, пользовался факелом, в отличие от вас.

— Я не вижу причин прятаться, — Ариадна пожала плечами, но ее огненный шарик стал тусклее.

— А он мог и видеть, — проговорил Герман. — Впрочем, будем надеяться, что он не был столь хитер.

— Смотрите, господа, здесь есть проход, — прервал их взволнованный голос Ильи Ильича. — Вы как хотите, а я, пожалуй, прогуляюсь.

— Один не смейте, — поспешно сказала Ариадна. — Я с вами.

— Я тоже, — сказал Герман. — Интересно, все-таки.

Вместе они двинулись по узкому коридору, выложенному все теми же грубо отесанными валунами. Кое-где на стенах появлялись еще надписи или рисунки, но разобрать их было очень тяжело, они стерлись. В одном месте дальше по коридору также обнаружился плющ, недавно разорванный чьей-то рукой. Похоже, они шли за прежним гостем гробницы по пятам.

— Вы думаете, здесь есть выход на поверхность? — спросила Ариадна.

— Может и не быть, — ответил Ферапонтов. — И вероятно, это даже к лучшему. Миры-осколки не самые гостеприимные места. В некоторых из них на поверхности невозможно даже дышать. А других не светит солнце и царит вечный мрак и чудовищный холод.

— Откуда же они вообще взялись?

— Одному богу известно, никто ведь систематически их не изучает. Эльфы верят, что когда-то не было такого множества миров, как сейчас. Мир был един. Это было давно, еще когда самих эльфов еще не было. Но какие-то существа жили в мире уже тогда, и они-то раскололи мир. Большие осколки стали отдельными мирами, вроде нашего. Маленькие — странными замкнутыми мирками, в которых эльфы какое-то время любили устраивать свои гробницы. Впрочем, все это, может быть, лишь легенда, ну, знаете, как о Всемирном потопе или Атлантиде. Сами эльфы, сколько их не расспрашивай об их прошлом, либо отделываются туманными притчами, либо прямо говорят, что это Zuola Hiisa — «вредное знание». То есть, нечто, что кто-то когда-то запретил им помнить.

— У них тоже свой Цензурный комитет, — вставил реплику Герман.

— Еще какой! — усмехнулся Ферапонтов. — Говорят, некоторые вещи, знать которые считается особенно опасным и вредным, они принудительно забыли под воздействием ментальной магии. То есть, мало того, что жрецы промыли мозги всему своему народу, но и сами себе тоже!

— Ну, это уж сказки, я полагаю, — ответил Герман. — Себе-то, небось, они эти вредные знания оставили — под предлогом, что иначе не смогут ограждать от них народ. Все всегда так делают.

— Ну, не знаю… — произнес Ферапонтов с сомнением. — Они очень странные, и я бы совершенно не удивился, если бы…

— Погодите, — прервала его Ариадна. — Слышите⁈

Все тут же замерли, прислушиваясь. Шелест… какой-то странный шелест со всех сторон, словно ветер гоняет по полу опавшие сухие листья.

— Что это? — спросил Герман шепотом.

— Тс-с! — ответил Ферапонтов, близоруко оглядываясь по сторонам. Ариадна засветила свой огненный шарик, сделав его немного ярче.

Ничего. Темные каменные стены. Редкие, едва заметные следы росписи на них. Облепившие камень стебли плюща. Может быть, это их листьями кто-то шуршит? Какие-нибудь ящерицы или крысы? Или?..

В следующий миг он ощутил хлесткий удар по лицу, словно его огрел кнутом извозчик, а затем этот самый кнут захлестнулся вокруг его горла и принялся душить. Герман захрипел, схватился за кнут, ощутил под пальцами нечто гибкое, скользкое и упругое. Побег плюща! И, кажется, не один, а несколько, сплетенных вместе!

Отчаянно вскрикнула Ариадна. Ферапонтов резко выбросил вперед руку с засиявшей в ней дворянской шпагой, рубанул. Мгновение спустя хватка на горле Германа ослабла, и он с хрипом втянул горлом воздух, а затем сорвал с шеи обвисшее зеленое щупальце.

Но тут Ариадна снова закричала и повалилась на пол. В свете огненного шара Герман заметил сразу несколько шевелящихся на земле побегов, два или три из которых охватили ее лодыжки. Он тоже призвал шпагу и принялся рубить их, стараясь не попасть графине по ногам.

Раздался щелчок кнута, и новое щупальце захлестнуло ему руку, потянув ее вниз, к земле. Он попытался рубануть шпагой, но лишь чиркнул ею по каменному полу. Затем еще один побег охватил ногу, до боли сжав ее даже сквозь сапог.

— Огонь! Графиня, примените огонь! — крикнул Ферапонтов, тоже уже отчаянно боровшийся с несколькими побегами и не успевавший рубить их.

Несколько секунд спустя коридор озарился ослепительным алым светом, от которого у Германа заболели глаза. Громадный язык пламени лизнул сперва пол, затем стену. Враз почерневшие побеги заизвивались на полу, и тут же застыли крошащимися черными остовами. Пахнуло жаром, пеплом, испарениями.

— Ха! — азартно выкрикнула Ариадна, — и еще один огненный язык прокатился вдоль противоположной стены. Герман почувствовал, что его ничего больше не держит. Все побеги со стен осыпались пеплом, а те немногие, что остались, вели себя тихо.

— Так вот, значит, кто охраняет покой мертвецов, — проговорил Герман, потирая пальцами саднящую после захвата шею.

— Похоже на то, — ответил Ферапонтов, точно так же потиравший руку. — Нужно быть на чеку.

— Предлагаю просто выжигать эти растения дальше по пути, — сказал Герман. — Впрочем, не пора ли вернуться к профилизатору? Вероятно, он уже закончил работу. Нужно узнать, зафиксировал ли он профиль. Если да, то нам здесь больше делать нечего.

— Боюсь, как бы нам не задохнуться здесь, если выжигать все, — проговорил Ферапонтов. — Не забывайте, тут может не быть выхода. Хотя… такое ощущение, что воздух немного движется здесь. Смотрите, как стелется дым.

Дым, в самом деле, как будто немного тянуло по коридору вперед. Герман сделал несколько осторожных шагов в том направлении. Под его ногой хрустнул обгорелый побег. Тяжелый запах сырого пепла забирался в ноздри.

— Давайте пройдем немного дальше? — с азартом проговорила Ариадна. — Я хочу посмотреть, что там. Илья Ильич, вы что думаете?

— Да, я бы тоже не прочь… Герман Сергеевич, идемте, не бойтесь.

— Я боюсь⁈ — Герман вспыхнул. — Пойдемте, господа. Я вижу, там впереди коридор расширяется.

И в самом деле, всего пара десятков шагов, и они вышли к еще одному залу, даже побольше первого.

— Кажется, это сама похоронная камера, — проговорил Ферапонтов, остановившись в шаге от входа и осторожно заглядывая внутрь. Там внутри как будто пробивался свет, но источника его видно не было. По крайней мере, можно было различить темные ниши в стенах — вероятно, склепы, в которых лежали тела похороненных здесь людей. Точнее, вероятно, эльфов, а может быть, и кого-то еще, кто был до них.

— Поразительно… — проговорил Илья Ильич. — Настоящую похоронную камеру я видел всего пару раз, обычно добраться не удавалось. Знаете, они же их очень хорошо прятали… А чтобы появиться из портала так близко от нее…

— Ну, так пойдемте посмотрим, — сказал Герман и шагнул внутрь камеры.

В следующий миг раздался шипящий звук, и между ним и его спутниками вырос прозрачный дрожащий экран, похожий на поверхность огромного мыльного пузыря. Герман коснулся его рукой, и почувствовал, что тот твердый.

— Эй! — донесся до него голос Ариадны, словно приглушенный расстоянием. — Что происходит⁈ Илья Ильич, что это⁈

— Погодите! — воскликнул Ферапонтов. — Никогда такого не видел. Защитный барьер, но зачем?..

Герману стало не по себе. В похоронной камере царила тишина — воистину, мертвая. Недолго думая, он призвал дворянскую шпагу и попытался ею сначала ковырнуть, а затем — пробить гладкую поверхность пузыря. Ничего не вышло. Шпага только скользнула по поверхности, не повредив ее. Он попробовал снова и снова — ничего.

— Отойдите! — крикнула Ариадна, и он сделал шаг в сторону. После этого камера озарилась ярким светом, это в поверхность пузыря ударил язык пламени, тут же осветив все вокруг алым. В этом свете Герман разглядел, что в нишах, кажется, в самом деле находятся тела, лежащие просто так, без всяких саркофагов. Вероятно, они превратились в нечто вроде мумий. При этой мысли Герману захотелось побыстрее покинуть это место от греха. Вот только как? Судя по раздраженному вздоху Ариадны, пробить барьер ей не удалось.

Герман достал свой пистолет и с сомнением взглянул на него. Не попробовать ли? Да только как бы рикошета не вышло. И потом, ежели этот пузырь не пробила шпага…

Но его размышления были прерваны, когда он заметил, что света в камере как будто стало меньше. Словно нечто под потолком заслонило его источник…

Герман задрал голову вверх. Сперва ничего видно не было, и он даже успел подумать, что ему просто показалось. Но затем он разглядел, что там под потолком в самом деле движется нечто… Он пригляделся, и пистолет сперва едва не выпал из его руки, а затем он наоборот, с силой сжал рукоятку.

Больше всего это существо напоминало огромного паука, но только с множеством ног, которые, если присмотреться, оказались… человеческими руками, только сильно удлинившимися. Руки эти ловко хватались за лианы, и существо двигалось по потолку, явно направляясь в сторону Германа.

В центре его тела возвышалось нечто вроде очень крупного, мускулистого торса, покрытого темными трупными пятнами, а над ним торчала крохотная относительно тела голова, почти лишенная волос, с мутными закатившимися глазами и пастью, полной мелких острых зубов. Только теперь Герман понял, кто охраняет покой мертвых на самом деле.