Смертники

Глава двадцать восьмая

Спуск был оборудован алюминиевой лестницей — временной, но достаточно удобной, чтобы Пельмень спокойно по ней спустился со связанными за спиной руками. Внизу оказался чистый и сухой тоннель, до потолка облицованный бежевой плиткой. Через каждые несколько метров на стенах висели молочные плафоны, кроме того, повсюду торчали оранжевые колпаки аварийного освещения. Ни одной сгоревшей лампочки не было, всё работало исправно, и благодаря этому Гарин увидел, насколько же далеко простирается проход. Если Олег не путал направления, то коридор с небольшим уклоном шёл в сторону пруда, под самое дно водоёма.

— Тут много всего интересного, — откликнулся на его мысли наёмник. — Это ещё от старых хозяев осталось. Когда-то здесь была настоящая база «Монолита». А уже потом воины превратились в придворный полк Пси-Мастера.

— Пельмень? Ты? — не понял Олег.

— Уже нет, — ответил за него Пси-Мастер. — Вы спустились… Что вы собираетесь делать?

— Догадайся сам, ты же у нас факир, — не поворачивая головы, бросил Столяров.

— Олег, остановитесь, опомнитесь! — В голосе наёмника неожиданно прорезались человеческие интонации, хотя это по-прежнему был Пси-Мастер. — Вы идёте разрушать самую большую мечту за всю историю человечества!

— И о чём же ты мечтаешь, сидя в этом подвале? — осведомился Гарин.

— О самом простом и о самом сложном. О счастье для людей.

— Для всех сразу? — уточнил Столяров.

— Да!

— В Зоне уже велись подобные эксперименты, — сказал Михаил, — и ничего хорошего из них не вышло. Вот же всё-таки странное место… Почему здесь каждого осла пробивает комплекс бога? Осчастливить человечество! Поголовно и заочно, ни о чём не спрашивая, одним щелчком выключателя… Почему нельзя просто жить?

— «Просто жить» — это удел животных, — возразил Пси-Мастер. — А человек должен стремиться к несбыточному, это и поднимает его над обезьянами. И между прочим, несбыточное иногда всё-таки сбывается. И тогда меняется облик мира. Вы в курсе, с чего начинались опыты Фарадея? В его время эти эксперименты выглядели как бред сумасшедшего. Но в результате мы имеем нержавеющую сталь и электрический ток. Представьте себе современный мир без электричества и стали. Возможно ли такое? Нет! Без этого наша цивилизация рухнет.

— Выходит, ты себя назначил инженером человеческих душ, — проговорил Олег. — Вернее, сталеваром. Или электриком?

— Твоя ирония — это хохот дикаря, которому в руки попала микросхема. Он привык, что есть каменный топор и есть олень, которому нужно раскроить череп. Ничего другого он не видел. И все его предки только и делали, что долбили оленей по башке. Как объяснить им, что возможна и другая жизнь, что есть путь к свету, который они всё равно пройдут, хотят они того или нет? Вечная власть гармонии наступит, это неизбежно!

— «Датский клевер» — это и есть твой путь к гармонии? Шестьсот покойников одним махом…

— В любом масштабном проекте не обойтись без жертв. Тем сладостнее победа! То, что я могу предложить миру, изменит его так же, как освоение электричества. Нет, как изобретение колеса! И даже сильнее, потому что я создаю не новый прибор, не очередной топор, а всеобъемлющую систему гармонизации сознания, которая превратит человечество…

— Вы оба мне надоели! — заявил Столяров, неожиданно останавливаясь.

Впереди была глухая стена, которая из-за плиточной облицовки даже с расстояния двух метров выглядела как уходящий в перспективу коридор. Справа от тупика находилась глубокая ниша, а в ней — тяжёлая металлическая дверь со штурвалом. Без всяких табло и сенсорных панелей, простая и надёжная, как наковальня.

— Здесь не заблудишься, — заметил Михаил.

— И что нас ждёт по ту сторону? — оторопело произнёс Олег.

— Что скажешь, диктатор счастья? — спросил Столяров у Пельменя.

Тот стоял рядом с отсутствующим видом.

— Не хочет ломать нам кайф, — констатировал Михаил. — Ну что ж… — Он взялся за штурвал.

— Погоди! — воскликнул Гарин, хватая его за руку. — Там может быть что угодно!

— Например?

— СВЧ-излучатели, камера бактериального заражения, шлюз с кислотой…

— И чем ты от всего этого собираешься защищаться? Или ты предлагаешь вернуться в объятия к контролёрам?

— Тут надо подумать, — неуверенно сказал Олег.

Столяров тяжко вздохнул.

— Вот и подумай: если бы ты строил себе подземное укрытие с единственным входом-выходом, ты стал бы проектировать в нём системы вроде тех, что ты перечислил?

— Нет, но… это же логично?

— В том-то и дело, что никакой логики здесь нет. Я видел много таких объектов. Поверь мне: всякие комплексы «А-защиты», «Нуль-защиты» и так далее — это всё выдумки режиссеров, которые уже не знают, чем удивить зрителя. Не дрейфь, мы у цели!

— Стоять! — Гарин замотал головой. — Возможно, здесь нет штатных механизмов уничтожения. Но за дверью может оказаться лаборант с пробиркой, который её бросит на пол сразу, как только мы войдём. Как тебе такой вариант?

— Всего на свете не учтёшь, — согласился Михаил и повернул штурвал.

За дверью оказался не шлюз и не закрытый отсек, а сразу — большой круглый зал, находившийся на два метра ниже уровня коридора. Пол был выложен пористыми резиновыми ковриками серого цвета. Сводчатые стены тоже были светлыми, по периметру шли пустые одноместные кубрики за прозрачными перегородками. В центре двумя длинными рядами стояли персональные столы с мониторами, и за каждым из них кто-то сидел.

Больше всего Гарина поразили сотрудники Лаборатории. Люди были нестрижены и небриты. Неизвестно, когда они последний раз умывались, и, судя по всему, ели они прямо на рабочих местах. Халаты, рваные и грязные, у некоторых были надеты на голое тело. Среди работников Олег заметил двух женщин — ещё не старых, но таких же запущенных, как и мужики. У каждого исследователя на голове был «венец».

На появление сталкеров люди никак не реагировали. Они вообще не двигались, хотя были определённо живы: дышали, периодически моргали, некоторые что-то беззвучно пришептывали, словно читали с монитора.

Держа оружие наготове, Столяров и Гарин спустились по мостику. Пельмень, не говоря ни слова, безвольно следовал за ними. Пол слегка пружинил и гасил звуки шагов. Снизу зал выглядел ещё больше: грани потолка сходились высоко в центре, где вяло вращались лопасти бесполезного вентилятора. В воздухе стоял тяжёлый запах пота, мочи и прогорклого масла.

Олег подошёл к одному из сотрудников и тронул его за плечо. Человек склонил голову, посмотрел Гарину в живот и вернулся к созерцанию монитора. Только сейчас Олег заметил, что ни этот, ни другие экраны не светятся. Все компьютеры были выключены. Он нагнулся к системному блоку и увидел, что крышка снята, а жёсткий диск отсутствует.

— Здесь, — негромко сказал Столяров и показал на большой мусорный бак под мостиком.

Емкость до половины была заполнена разобранными винчестерами и сломанными оптическими дисками.

— Есть ли шансы восстановить информацию? — спросил Михаил.

— Они постарались свести эти шансы к нулю. Нет, здесь уже ничего не восстановишь. Если у Лаборатории была собственная связь, они могли перекачать данные куда угодно.

— Связь только через Институт, своих каналов у них нет.

— Значит, за пределы этого оазиса науки ничего не вышло.

Гарин вдруг звонко щёлкнул пальцами.

— Вот! — Он обвёл рукой неподвижных исследователей с «венцами» на головах. — Пси-Мастер превратил их в живые слоты! Понятно?

— Нет, — признался Столяров.

— Он приспособил их для записи информации на «венцы». Вот на что он отвлекался, когда мы начали атаку! — Олег снова бросился к компьютеру и потрогал блок питания. — Ещё тёплый! Они закончили недавно. Переписали информацию на «венцы», а потом уничтожили все другие носители. Тебе ясно, зачем он звал меня в соавторы всеобщего счастья? Я же невольно стал специалистом по дампам человеческой памяти. Хотя эти несчастные уже, наверно, специалисты покруче меня.

— Теперь понятно, — сказал Михаил.

Он подобрал с пола двухметровый шнур питания, затем подошёл к мужчине, сидевшему с края, и повесил его «венец» себе на провод, как бублик на верёвку. То же самое он сделал и со вторым учёным, и с третьим. Столяров педантично обходил сотрудников Лаборатории и, снимая «венцы», нанизывал их на шнур.

— И что ты с этим намерен делать? — подозрительно спросил Гарин.

Михаил, не ответив, перешёл ко второму ряду столов.

— Ты доставишь их в Институт! — догадался Олег. — Но это невозможно! Нельзя! — крикнул он. — Ни в коем случае! Они доведут «венец» до ума, станут им торговать, как оружием, но главное — ты помнишь, что нам пел Пси-Мастер? Новый проект! Тотальная гармонизация сознания! Это же всё здесь, все его наработки записаны. Послушай программиста: любая информация рано или поздно будет кем-то использована. Институт откроет в Зоне новую лабораторию — две, три, сколько понадобится. Они используют эти данные обязательно, иначе не бывает. А заказчик всегда найдётся, какой-нибудь гнилой дядя с большими деньгами и очень, очень большими амбициями. И он получит в руки такое оружие, по сравнению с которым атомная бомба покажется дымовухой юного химика, — закончил Гарин, бессильно опускаясь на лестницу.

— Вечная власть гармонии наступит! — послышался сзади незнакомый голос.

Олег оглянулся — из тёмной ниши, которую трудно было заметить с мостика, выкатилось самоходное инвалидное кресло. В коконе из мягких подушек сидел, откинувшись далеко назад, тучный мужчина лет шестидесяти, с огромной смоляной бородой и копной нечесаных волос вокруг лоснящейся лысины.

Столяров уже закончил собирать «венцы» и, крепко связав шнур, повесил его себе на плечо. Сотрудники Лаборатории начали постепенно оживать, но только в зоологическом смысле: они задвигались, зашаркали ногами, кто-то чихнул. Происходящее в зале их совершенно не интересовало. Никому из них даже не пришло в голову встать со своего места.

— Власть гармонии наступит неизбежно, — повторил Пси-Мастер, подъехав к Олегу.

— Для тебя, я смотрю, она уже наступила.

— Для меня? О нет… Я с рождения передвигаюсь вот таким образом, быстрее ветра, обгоняя облака, — напел он на какой-то старый мотив.

— Так вот почему у тебя карьеры не получилось… — Гарин в поисках поддержки повернулся к Михаилу.

— Я не знал, — холодно ответил тот, проходя мимо. — Но если бы и знал, что это меняет?

— Тетрадотоксин? Хорошее средство. — Пси-Мастер заговорщически подмигнул Олегу. — Только скажи своему другу, чтоб не увлекался. А то однажды проснётся и не вспомнит своего имени.

Человек в кресле выглядел умиротворённым. Тревога, которая ещё недавно слышалась в голосе транслятора-наёмника, куда-то пропала. Пси-Мастер широко улыбался.

— А насчёт карьеры, — спохватился он, — ты прав: кому нужен фокусник — инвалид? Ведь фокусник — это почти то же, что и клоун. А клоун должен веселить. Люди не любят инвалидов, это не секрет. Мы почему-то тревожим вашу совесть, как будто вы в чём-то виноваты. Меня жалели. — Пси-Мастер всё ещё улыбался, но улыбка неуловимо быстро стала горькой. — Жалели, жалели. Эти зрители в районных клубах, у которых лица похожи на картофель, мозги на репу, а вся их жизнь — на кусок чернозёма. Меня жалели, — снова повторил он. — Любого из них я уже тогда мог бы вывернуть наизнанку, как носок, но при этом они… они!., жалели меня. И что было самым страшным, я не мог не слышать их жалости. Она долбилась мне в мозги, как тысяча тупых дятлов, лезла в меня отовсюду, как жирные черви…

Он перевёл дыхание и, посмотрев на свои пальцы, которыми изображал червей, уронил руки обратно на подлокотники.

— Как же мне было не мечтать о новом светлом мире? — глухо продолжал он. — Когда-нибудь человеческое сознание эволюционирует само, но зачем ждать тысячи лет? Я дам это людям уже скоро.

— Всё понимаю, — проговорил Олег. — И растраченная жизнь, и большие обиды, и святая детская мечта… Но всё это тебя не оправдывает. Ничто на свете не может оправдать того, что ты сделал.

Гарин достал пистолет, который давно уже грел в ладони, и несколько раз выстрелил Пси-Мастеру в голову, в упор, впервые не боясь испачкаться человеческой кровью.

Пельмень, мявшийся поблизости, как зомби, моментально рухнул на пол, но уже через пару секунд встал и начал дико озираться.

— Как я сюда попал? — спросил он.

— Это долгая история, — ответил Столяров, увлекая его к выходу. — Пойдём, всё расскажем по дороге. Олег! — окликнул он с лестницы.

— А что будет с этими? — проронил Гарин, широко разводя руки над рядами столов.

— С сотрудниками?

— И с оборудованием тоже.

— Скоро отсюда всё заберут.

— Кто? Кто заберёт?

Столяров свесился через перила так, что связка «венцов» чуть не соскочила у него с плеча, и проникновенно сказал: — Люди, Олег. Хорошие, надёжные люди.