Сломанная скрижаль

Глава 7. Ибо

— Я — кабинетный учёный! — испуганно блеял тощенький седенький магистр Мракус. — Я не умею с детьми!..

Он бегал вокруг массивного стола в кабинете Зибигуса, прикрываясь столешницей от разъярённого чёрта.

— Я сварю тебя в масле! — орал Зибигус. — Ты всё равно будешь преподавать географию!

Маг задыхался и всё сильнее бледнел, прекрасно понимая, что перед ним не просто ректор академии, а чёрт. И что отказать ему он не может.

Но согласиться?.. Как?..

Всё дело в том, что магистр Мракус до ужаса боялся детей. Просто до желудочных колик.

— Я не способен к преподаванию! — верещал он из последних сил.

Он так набегался вокруг стола, что ноги его уже почти не держали.

Но и чёрт устал, и они уставились друг на друга, разделяемые только толстой дубовой столешницей да глобусом, который магистр Мракус принёс с собой.

И зачем он только польстился на приглашение чёрта? Нужно было хватать глобус и бежать из столицы! Эти дети, они же его с ума сведут! Сожрут и без того больной желудок!

— Ничего не знаю! — орал Зибигус, прекрасно считывая мысли магистра. — Запасись содой! Нету у меня других географов! Хватай свой глобус и идём!

Магистр Мракус с тоской посмотрел на замечательный глобус ручной росписи, который он лютой зимой едва не заложил в трактире. А ведь надо было! Надо!

Когда чёрт вызвал его во дворец правителя с глобусом, Мракус не заподозрил беды. Напротив, решил, что подвернулась какая-нибудь симпатичная должность при новой правительнице.

Вот место звездочёта его бы устроило. Или гадателя. По глобусу.

Набегавшийся Зибигус грозно засопел, набычился и закатал рукава, демонстрируя, что готов перейти к магическому рукоприкладству.

Бедняге Мракусу, что уже два года учился обходиться без колдовства, ничего не оставалось, как сгрести со стола несчастный глобус и завернуть его в плащ.

— Следуй за мной! — рявкнул Зибигус.

И магистр уныло потащился за чёртом.

У студентов в это время шёл урок магии. Первый. До этого они изучали руны, карты, историю Серединных земель и геральдические цвета основных цехов.

На остальные предметы преподавателей пока просто не нашлось.

Магию в конце концов взялся вести почтенный Акко Ибилисимус. В аду он был одним из старейших чертей, на земле — ростовщиком и менялой.

Ибилисимус казался Зибигусу совершенно не склонным к преподаванию. Но старик подумал-подумал и вызвался сам.

Студенты у него сидели по струночке. Всего их отбор прошло тридцать восемь, и шумели они обычно изрядно. Но сейчас тишина в комнате стояла такая, что и муха не пролетела бы. Застеснялась.

Ибилисимус был таким старым чёртом, что давно устал маскироваться под человека.

В быту он до заката из дому не выходил, носил перчатки и надвигал на лицо капюшон. А перед студентами вообще скрываться не стал. Так и стоял — с чёрной шерстяной мордой и мерзкими лапами — остальное тело было скрыто одеждой.

И голосом Ибилисимус говорил утробным, страшным. От него даже у парней под кожей заводились мурашки. Зато и внимали чёрту, впитывая каждое слово.

Урок магии давно завершился, но раз географа вовремя не подали, неутомимый Ибилисимус продолжал вещать:

— Стихии — суть живое и разумное, как малый ребёнок. Обиды застилают им разум, но радость их светла, как и любовь к вам, а любить они умеют как дети. Начнём же, если у нас есть время, о времени. Что сиё суть? — он уставился на блондинку в купеческом платье из первого ряда.

— Это… не стихия, — растерялась девушка.

Она была выскочкой, потому и сидела на первом ряду, но тут явно просчиталась.

— А что? — настаивал Ибилисимус.

Но девушка покраснела, как персик, хоть ешь её, и только глазами хлопала.

— Есть четыре стихии — смилостивился Ибилисимус. — И у каждой два дома. Дома огня — тьма и свет, дома воды — движение и покой, дома ветра — жизнь и смерть, дома земли — холод и жар. Восемь домов мы имеем. И дома эти суть — противоположности. Но есть девятый на всех — это время. Запоминайте! — Он замер вдруг и начал читать нараспев: — Есть время тьмы и время света, время холода и время жары, время движения и время покоя, время жизни и время смерти. Время может войти в дом каждой из стихий. Но может и выйти из этого дома. И управлять временем — высшее магическое искусство. Достаньте свои свитки.

Студенты зашевелились, «отмирая», «пение» преподавателя ввергло их в состояние полусна.

До этого Ибилисимус не разрешал студентам ничего держать на столе. Они полезли за перьями, свитками, зашуршали — и он поморщился. Но приказал сам и потому какое-то время терпел шум.

— Всё! Стоп! — он поднял лапу, покрытую чёрной шерстью. — Хватит шуршать, как мыши. Пишите.

Он подождал ещё пару секунд, глядя на неумелые попытки Петри развернуть пергаментный свиток.

— Кто не умеет писать — запоминайте задание. Оно будет коротким. Да положи ты пергамент! — уставился он на Петрю, и тот выронил перо, а «бумага» от него укатилась на пол.

Студенты замерли. Говорящий магический чёрт пугал их.

— Ваше домашнее задание на сегодня — освоить молчание! — пояснил Ибилисимус. — Прежде, чем говорить со стихиями, нужно научиться молчать с ними. С этого момента и до утра вы не произнесёте ни звука. Ваше дело услышать мир вокруг вас. Научиться слышать все голоса. Завтра вы расскажете мне, что сумели услышать.

Он удовлетворённо вздохнул: студенты вели себя идеально тихо.

И тут тишину испортил ректор.

Зибигус ввёл маленького магистра в измятой жёлтой хламиде, что когда-то была золотой, но краска осыпалась, а подновить её было не на что.

— Это магистр Мракус, — представил чёрт. — Он займётся с вами географией.

Студенты почтительно молчали. Хитрый Ибилисимус, заботясь о выполнении задания, заколдовал их языки.

Они смотрели на магистра Мракуса с ужасом, не зная, чего от него ожидать. И ровно так же взирал на них он.

Зибигус же, взглянув на довольную морду Ибилисимуса, понял всё.

— Видите, с каким трепетом внимают вам наши студенты! — сообщил он Мракусу. — Уверяю, всю лекцию они будут тихи и покорны. Начинайте!

***

Борн проснулся в прекрасном расположении духа.

Заснул он всего на пару часов, уже от скуки, после рассвета, но сон это был удивительно сладок.

Он и забыл уже, как это бывает. Ибо спал по-настоящему лет двести назад.

Чем сильнее демон, тем меньше ему нужно сна. От того Сатана и бесится — как самый могущественный из демонов, он вообще не нуждается в отдыхе.

Балы, приёмы, пикники в глубинном аду несутся непрерывной чредой блеска и шума, и это утомляет. И тогда Сатана начинает искать более тонких развлечений.

Курочит что-нибудь в аду, создаёт чудовищ, выдумывает бунтарей и революционеров. Или устраивает на земле войны и эпидемии.

По крайней мере, так было раньше.

Но какие развлечения придумает Сатана сейчас, когда у него есть наконец настоящий бунтарь?

Борн вздохнул: не ко времени вспомнился ему многоликий.

Ханна ещё спала, и демон невесомо выскользнул из её объятий. Однако этим же и разбудил.

Дело было не в каком-то особенном чутье Ханны, просто солнце уже стояло достаточно высоко, и разбудить её могло даже невесомое движение демона.

Борн улыбнулся, разглядывая затуманенные сном глаза и спутанные волосы.

Ханна была прекрасна. Она ещё не знала, что средоточие огня в малых дозах полезно для человека и продляет жизнь.

— Вставай! — сказал Борн. — Верно, завтрак давно простыл на столе!

Ханна тоже улыбнулась, увидев демона, и протянула к нему руки.

Он с притворным вздохом скользнул в постель. Ох уж эти ненасытные земные женщины! Иные — погорячее демониц!

В общем, завтрак у Ханны и Борна сегодня случился в этот раз очень поздний. Студенты уже на обед торопились. Но почему-то не орали под окнами, а шли тихо, только руками размахивали.

Ханна тоже помахала им в распахнутое окно.

Было удивительно тепло и тихо. Тюльпаны, высаженные вдоль тропинки, уже разроняли свои лепестки, но зато пушица выбросила длинные цветоносы, похожие на хвосты горностаев.

Борн обнял Ханну, заглядевшуюся на буйство зелени, и повёл к столу.

Сначала он вообще не планировал забавляться человеческой едой, но обнаружил на столе незнакомое вино в бутылке тёмного стекла. Пришлось проявить любопытство: вино оказалось крепким, с терпким ягодным привкусом.

Борн подозвал испуганного слугу и выяснил, что вино велел заказать для «господина демона» господин Сорен.

Борн рассмеялся: ох и вёрток же бывший бургомистр! А угодлив — почти как чёрт.

Ведь как-то сообразил, что демон кроме вина ничего не ест и не пьёт. Или слуги ему донесли?

Опустошив за завтраком бутылку вина, Борн ощутил себя почти сытым.

Ханна занялась хозяйством, а демон понаблюдал за тем, как бургомистр воюет с магистрами и цеховыми мастерами, проведал трон, отметив подозрительное затишье в зеркальном мерцании над ним, и отправился в библиотеку посоветоваться с Фабиусом.

— Пылинки в твоём зеркале почти успокоились, — сообщил он, создав «окно» для общения с Йорой и оторвав магистра от чтения толстенного фолианта. — Думаю, процесс близок к финалу.

Фабиус отодвинул книгу и кивнул:

— Да, я тоже склонен полагать, что это означает полное преобразование души. Я как раз нашёл кое-какую литературу об этом. Живая душа человека медленнее превращается в стража порога, но процесс обратно пропорционален исходной силе.

— Это значит, София станет более сильным стражем? — уточнил Борн.

— Выходит, что так. И думаю, что портал откроется сегодняшней ночью. Двойное полнолуние Ареды и Сциены стимулирует подземные токи.

— Да, — согласился демон. — Думаю, я наблюдал сегодня затишье перед бурей.

— Не покидай дворца! Фурия, обратившись в стража, неистовствовала так, что черти вдвоём не смогли её укротить!

— Я настороже. Следи лучше за порталом в Йоре. Ты был там сегодня?

— Два раза. Всё тихо, даже как-то слишком. Я оставил там местного чёрта, что имел неосторожность выдать себя.

— Как, и в Йоре есть свиномордые?

— Ты не поверишь, — рассмеялся Фабиус. — Они наряжаются в ведьм и помогают ковену поддерживать репутацию. Я заинтересовался неугасшей силой бабьих проклятий и вывел на чистую воду чертяку в юбке!

Борну эта история совсем не понравилась. Уж больно хитры и пронырливы черти, чтобы просто так взяться караулить портал…

Но демон только головой покачал. Времени разбираться, что там за чёрт, у него не было.

— Не доверяй чертям, бди сам! — предупредил он Фабиуса. — Сатана ведёт себя крайне благодушно, что совсем на него не похоже. Я ожидал, что он погонится за мною… Но ничего не последовало. Он что-то задумал, маг, я знаю.

Магистр Фабиус вздохнул и осенил себя охранным знаком.

— Береги Алиссу и следи за порталом, — напутствовал его Борн и разорвал контакт.

Потом обернулся к столу и нахмурился, не понимая, откуда на нем взялся незнакомый слабо мерцающий полотняный свёрток?

И только потом вспомнил — это же кровь Хела! Простыня, пропитавшаяся выпотом демоненка! Он сам попросил Ханну унести её в библиотеку!

Борн хмыкнул, взял свёрток и решил присоединить его к прочим своим трофеям: кинжалам, испачканным кровью Ханны и её дочери.

Это же почти артефакт, если довести его до ума…

Он открыл ящик бюро и замер: кинжалов внутри не было!

Демон нахмурился: во дворце слишком много слуг. Любой из них мог войти в библиотеку и взять кинжалы. Но… зачем они людям?

Только сущий понял бы истинную ценность этих, в общем-то, весьма посредственных клинков. И только он сумел бы создать магические артефакты на их основе.

К тому же власть они давали только над Ханной да несчастной Софией, что вот-вот станет стражем порога.

А кому хотелось наложить лапы и на портал в Йоре, и в Вирне, если не чертям?!

Борн в раздражении захлопнул ящик бюро.

Вчера у него не было времени объяснить Зибигусу его поведение в Йоре! И чёрт тут же почуял слабину и спёр кинжалы!

Демон сосредоточился мысленно и отыскал Зибигуса в кабинете ректора.

Ну что ж, раз ректору не хватает образования, чтобы соблюдать дисциплину, придётся прочесть ему лекцию!

***

Зибигус, удачно пристроивший Магистра Мракуса преподавателем географии — студенты и в самом деле просидели урок, как мыши — как раз отдыхал за стопочкой водки, когда прямо на его столе материализовался разгневанный Борн.

Он уселся перед Зибигусом, совершенно по-человечьи закинув ногу на ногу, но глаза его горели так, что и мысли не возникало, будто глубинный демон охладился от долгого пребывания на земле.

— Ну?! — вопросил он грозно.

Зибигус сразу вспомнил все свои прегрешения, начиная от проданной перекупщикам шерсти, до обманутого магистра Мракуса.

— Я… — начал он, пытаясь сообразить, куда клонит демон. — Я — виноват безмерно, но…