Глава 6


Проблема, как нетрудно догадаться, в том, что мозг — похоже, самый сложный из известных человечеству материальных объектов во Вселенной.

Олег Макаров


Очередное собрание совета «следопытов» проходило в здании статистического управления по октябрьскому району. Это было наиболее удобное место потому, что две трети статистиков предпочитали работать удалённо через СоюзСеть. Оставшаяся треть приходила в здание управления скорее с целью вживую пообщаться с коллегами или на какое-то общественное мероприятие, вроде чьего-нибудь дня рождения, военных сборов или праздника «первого вздоха», когда на Марсе воссоздали скудную атмосферу и главный климатолог на десять минут снял дыхательную маску, вдыхая холодный и пахнущий каленым железом молодой воздух старой планеты.

Другими словами лучшего места для заседаний небольшого совета сложно было найти. И уже в девятом часу вечера в управлении оставалось всего шесть человек не входящих в совет «следопытов». Один из них, вернее одна, старшая прогноз-статистик Жанна Гюльменчаевовна, попросила «следопытов»: — Пожалуйста продолжайте, я вам нисколько не помешаю. Как здорово, что вы не забросили это дело. Я бы тоже хотела, но…

Убедившись, что голова и плечи Жанны Гюльменчаевовной плотно окутались золотистой дымкой преломляющего поля не пропускающего ни свет, ни звук, Лена ворчливо сказала: — Хотела бы, так присоединилась. Мы всех берём, а хотеть каждый может.

— Зря ты так — одёрнула главу совета Ира: — У неё много работы и дома ждёт большая семья.

— Подумаешь! У меня тоже двое детей — не могла успокоиться Лена: — Сын и муж. Оба чистые дети. Кстати: давайте скорее проведём собрание, мне надо успеть в театр к одиннадцати.

— На что идёшь?

— «Незабытый герой», постановка от «Красных соловьёв», о жизни Эрнесто Че Гевары.

— Интерактивная постановка?

— На статические, без вовлечения зрителя и ходить не стоит. Что за удовольствие сидеть и смотреть, лучше уж книгу прочитать. Другое дело, когда сам участвуешь в представлении вместе с актёрами и даже можешь влиять на развитие сюжета. В конце представления зрители пытаются угадать кто из персонажей кем был: кто актёр, кто зритель и под чьей маской скрывался хитрюга Новосибирск. Иной раз угадывать веселее, чем участвовать в постановке. Таня, сходи обязательно, это так здорово!

— Разве город-интеллект ходит в театр?

— Он завзятый театрал — подтвердила Лена: — Начинаем собрание.

— Сейчас только без пяти минут девять. Успеешь в театр.

— И всё же давайте сегодня по сокращённому варианту. Кто у нас должен первым предоставлять отчёт? Беликов? Нет, твой отчёт я и так знаю потому, что мы вдвоём разгадываем одну загадку. Начинай Таня, тебе слово.

Наша героиня немного растерялась от неожиданности, но взяла себя в руки: — Я как бы… рассчитала статистическое отклонение для каждого магазина в отдельности. В одних магазинах оно больше, в других магазинах меньше, но крутых пиков нет. Значит: закупки примерно распределялись между туристическими магазинами поровну. Я подумала, что покупки больших объёмов мог делать один и тот же человек, скрытности ради закупающийся каждый раз в новом магазине и сопоставила временные интервалы, но данная гипотеза не подтвердилась. Также не подтвердились гипотезы о том, что таких человек могло быть два или три, а для большего количества людей я уже считать не стала потому, что если в одного маньяка-конспиратора поверить ещё можно, то существование целой банды безумных покупателей явно выходит за рамки допустимой вероятности.

Я попыталась найти корреляцию между повышенным спросом на туристический продпаёк и другими товарами и нашла, что вместе с консервами длительного хранения неизвестные принялись забирать из магазинов пакеты первой помощи, медицинское оборудование, причём самое примитивное, и, как это ни странно, древние электронные книги. Случайно наткнулась — пояснила Татьяна: — При этом надувные лодки, самошагающие «умные» чемоданы, оборудование для скалалазания и так далее расходовались за просматриваемый период в пределах запланированных величин. Получается кто-то набрал консервов, примитивного медицинского оборудования, электронные книги и, может быть, что-то ещё, но не взял ни средств перевозки всего этого, ни сборных палаток где могла бы временно проживать толпа туристов, которой под силу употребить набранное количество продуктов за разумное время. — промокнув вспотевший лоб платком, Таня закончила: — Я в растерянности и не знаю, что можно сделать дальше.

— Пробовала подстеречь кого-нибудь кого-то из туристов забирающих из магазина консервы или эти — медицинские пакеты?

Слово, без спроса, взяла другая Таня. Продолжая лежать на диванчике свесив ноги Коваленко прокомментировала: — Мы вместе стерегли у двух магазинов. Как только предвкушающий активный отдых и безмятежный отпуск товарищ открывает сумку, чтобы погрузить десяток саморазогревающихся консервов, как сзади на него наваливались мы, с Таней. Две Тани всё же слишком много на одного гражданина. Чего мы только не наслышались в ответ на вопрос зачем кому-то консервы и столько ли он брал в прошлом полугодии и если меньше, то почему сейчас взял больше.

— Чего именно вы наслышались? — заинтересовался Миша Беликов.

— Ну почти все они говорили, что подкрадываться сзади нехорошо. А так отвечали всякую ерунду. У кого-то обычная туристическая команда пополнилась новым человеком. Один мужчина, краснея, признался, что коллекционирует консервы и чтобы получить новые экспонаты произведённые в других городах, встречается с такими же сумасшедшими и обменивает новосибирские консервы, на, скажем, ленинградские. Представляете? Коллекционировать консервы. Надо же придумать!

— Может быть в этом и заключается разгадка? — предположила Лена.

— Нет, сумасшедшие коллекционеры были учтены в статистических уравнениях. Хотя, надо будет проверить, вдруг это безумие распространяется при контакте — Коваленко почесала нос и добавила: — Был только один положительный момент.

— Какой? — одновременно спросили Лена и Миша.

— Одна женщина, к которой мы пристали с данным вопросом, отвела нас к себе и накормила самолично испечёнными пирогами. Оказывается она кулинар-мастер и вообще, через неделю отправляется в Пекин на состязание кулинар-мастеров. Здорово, правда? Таня, помнишь какие вкусные у неё были пироги?

— Помню.

— Ира, я попросила для тебя рецепт, лови файл.

— Спасибо, Танюшка.

— Что насчёт загадки? — напомнила Лена.

Коваленко ещё раз почесала нос и призналась: — Мы в тупике.

Таня разочарованно вздохнула.

— Интересно, а что бы сделал на моём месте капитан Поздняков? — подумала девушка: — Уж он бы наверняка не растерялся.


«Я растерялся… Условным утром, в семь ноль три по корабельному времени, меня разбудил второй пилот Сергей Карпатов. Проводя плановую диагностику манёвренных двигателей, Сергей заметил запаздывание сигнала и тотчас поднял на уши половину экипажа. Между прочим, правильно сделал. Если что-то случится с манёвренными двигателями, то «Товарищ» не сможет состыковаться с «Сияющим», сообщение между двумя кораблями придётся проводить через открытый космос, а это мало того, что крайне опасно так ещё и ужасно муторно.

Словом до обеда мы прозвонили каждую цепь управления двигателями. Запустили диагностику каждой подсистемы, которая только умела проверять сама себя. Измучились страшно, но нашли причину оказавшуюся сугубо технической. Всё-таки какими бы не был умным управляющий компьютер, но где-то рядом обязательно должен быть человек способный починить этот самый управляющий компьютер если он вдруг начнёт «дурить». Человеческое присутствие в космосе обязательно.

Значит разобрались с запаздыванием сигнала на манёвренных двигателях и тут главная «мама» нашего корабля, Костя Кирпичников, биолог и ответственный за сохранность биологически активного материала докладывает, что в одном из баков этот самый активный биологический материал начал жить своей собственной жизнью. То есть из пассивной фазы самопроизвольно перешёл в активную. Это он поторопился, мы ещё не прибыли на красную планету.

Команда, кроме дежурных, отправляется отдыхать после возни с двигателями. Капитан, вместе с биологом, исследовать раздувшийся контейнер от газа выделяемых бактериями и геномодифицированными водорослями. Хотя, что его исследовать? Осмотрели, повздыхали, проверили герметичность — та конечно оказалась нарушена. Ещё раз вздохнули и выбросили за борт, пока не взорвался от избыточного давления продуцируемых бактериями газов. Жалко до слёз. Если такая же судьба постигнет остальные семнадцать контейнеров с законсервированным биологически активным материалом, то спрашивается: что мы будем делать на Марсе. Строить каменные пирамиды?

Возвращаюсь уже под вечер. На корабле условная ночь — двадцать минут до полуночи. Но световые панели светят ярко и огоньки индикаторов моргают успокаивающими оттенками зелёного. Открываю дверь большой общей каюты предназначенной для отдыха экипажа, а там собрались все незанятые на вахтах и ещё биолог Кирпичников отсутствует — остался проверять герметичность оставшихся контейнеров. И все кричат: — С днём рождения, капитан!

Я поначалу испугался, думал опять что-нибудь случилось. Забыл какой сегодня день, совсем замотался. Игорь Ледников, инженер связи, приносит поздравление от капитана Сугимото, переданное с борта «Сияющего». Экипаж требует: — Речь! Капитан, говори речь!

А о чём им говорить. О том, как космические корабли бороздят просторы большого театра? Так вроде бы мы как раз на таком корабле и находимся. Есть люди способные на месте сочинить речь по любому поводу. Я к таким, к сожалению, не отношусь.

— Ну же, капитан — поторопила Валентина, гениальный химик, единственная женщина в нашей экспедиции и потому бессменно занимающая должность корабельной музы для всего остального экипажа: — Скажите что-нибудь…

И тут я окончательно растерялся»

Коля снисходительно выслушивал рассказ младшего брата о его биологическом школьном практикуме по пути из дома до автовокзала. Оттуда тот должен будет отправиться в спортивно-военный лагерь «Космос» на последний летний сезон. Второй, самый младший, братишка шёл рядом, также собираясь в летний лагерь. Он был недоволен тем, что большая часть Колиного внимания достаётся вечному сопернику-другу-брату, который старше его на каких-то полтора года, и потому постоянно пытался вклиниться в разговор и рассказать о своих уроках по истории труда. Биологический практикум у младшего должен будет начаться только в следующем году и он страшно завидовал брату, хотя ни за что не признался бы в этом. Ведь это так интересно собирать настоящих живых существ. Гораздо интереснее, чем программировать простенькие программные сущности или всем классом строить паровую машину, водяную мельницу или вручную мести школьный двор и мыть окна, на один день отключив роботов-уборщиков.

— Мы конструировали цыплят — рассказывал малой.

— Сразу цыплят?

— Конечно нет, конструировали яйца, а цыплята появлялись уже потом.

— Понятно, что сначала яйца, а цыплята потом — согласился Коля — Когда я учился в школе, на большом практикуме по биологии мы собирали водоросли — такие длинные сине-зелёные ленты разворачивающиеся по течению. Цыплята, конечно, интереснее.

— А вы их не делали? — удивился малой.

— Нет, не делали. Только водоросли.

Шагающий рядом младший братишка, самостоятельно тащивший рюкзак с вещами, неожиданно заявил: — А он в Ленку влюбился!

— Чего болтаешь?! Ни в кого я не влюбился.

— Да? А зачем своего цыплёнка ей отдал?

— Потому, что у неё бескрылый уродец получился. Лена очень расстраивалась, а у меня всё равно два было, сразу оба проклюнулись. Зачем мне два цыплёнка, вот и отдал одного.

— Влюбился, влюбился!

Коля поспешил успокоить начавших ссориться младших братьев: — Они с Леной хорошие друзья. Для друга космического корабля не жалко, не то, что какого-то там едва вылуплявшегося геносконструированного цыплёнка.

— Ленка настоящий друг — согласился старший из младших братьев украдкой показывая младшему кулак. Тот в ответ скорчил презрительную гримасу. Все вокруг знали, что появись внешняя опасность и братья Подводные встанут стеной друг за друга, да и за всех остальных, пожалуй. Вот только когда такой опасности нет, когда судьба мирно спит не торопясь бросать очередной вызов, малые грызутся почём зря. Школьный психолог посоветовал поручить ребятам какое-нибудь совместное дело. Поэтому родители отправили их в лагерь, хотя сезон должен скоро закончиться. Колина задача довести их до стоянки автовокзала, проследив чтобы сели в нужный автолёт. Иначе с них станется просочиться сквозь системы контроля и улететь, например, в Челябинск и слать через сеть СоюзСвязи успокоительные письма родителям подменяя адрес отправителя на адрес летнего лагеря. Чтобы этого не случилось, полковник Подводный выбрал не обычный лагерь, а с военным уклоном. Там больше чем в обычном летнем лагере стреляют из маломощных болтеров, чаще бегают в облегченных вариантах бронедоспехов, чистят их и чинят. Да что говорить: в обычном лагере дети всего один раз за сезон прыгают с парашютами имитируя высадку десанта на условно враждебную территорию — там это целое событие. А в спортивно-военном лагере «Космос» прыжки с парашютом происходящая дважды в неделю рутина. Там есть куда более захватывающие вещи. Какой мальчишка в своё уме захочет сбежать от подобного счастья? Полковник Подводный мог быть спокоен за своих детей. Оставалось только посадить их в автолёт.

— Каждый сконструировали по десятку яиц — малой продолжил рассказ: — У Алёшки вылупились все десять. У меня только два, зато оба почти правильные. Только у одно лапки задом наперёд поставлены, поэтому он постоянно падал, когда ходить учился.

— А мы паровую машину построили — сказал младший.

— Потом расковырял те, что не вылупились. Там всякие уродцы. Девчонки воротят нос, а по-моему уродцы это здорово!

— Мы от неё динамо машину запитали.

— У Кати все десять цыплят вылупились и абсолютно все правильные. Наверное, она геннограммистом станет, когда вырастет.

— Будет твоих с Ленкой детей делать.

— Смотри братец, дошутишься!

— Тихо солдаты! — оборвал готовую начаться перебранку Коля: — Считайте, что вы теперь оба на задании.

От удивления братья прекратили показывать друг дружке кулаки и удивлённо посмотрели на старшего: — Каком задании?

— Задача простая — объяснил Коля: — Войти в десяток лучших курсантов последнего сезона летнего лагеря «Космос». Обоим войти, ясно?

— Так точно! — отсалютовал старший и младший с секундной заминкой повторил жест.

— Выполняйте — разрешил Коля.

Братья задумчиво поглядывали друг на друга оценивая личные качества и способности их двоих, как одной совместной боевой единицы.

— Справитесь?

— Справимся! — запальчиво пообещал младший. Старший коротко кивнул, подтверждая данное братом обещание.

Они практически дошли до автоказала. Громадное здание немыслимой архитектуры закрывало тенью улицу и четверть площади, до выхода из метро. Больше всего оно напоминало поставленный стоймя параллелепипед над которым изрядно потрудился или сумасшедший хирург или гениальный художник. В автовокзале было прорезано несчетное множество вырезов оканчивающихся взлётными площадками для автолётов. Их было, наверное, несколько сотен. В середине вокзала разбит парк из десятка деревьев с декоративным озером посередине, в котором запрещено купаться. Ежеминутно на посадку заходили десятки автолётов и столько же взлетало напоминая деловитых пчёл кружащихся вокруг улья.

— Может быть по мороженному? — предложил Коля.

Они стояли рядом с киоском мороженного и ели холодную сладость из съедобных стаканчиков. Потом доели сами стаканчики потому, что самое вкусное в мороженном это вафельный стаканчик.

— Смотрите не посрамите там честь семьи — напутствовал Коля: — Держитесь друг за друга.

Впрочем, последнее напутствие было излишним. Малые уже переключились в «командный» режим и можно быть уверенным, что до конца сезона ссор между ними больше не будет.

Автолёт с детьми, направляющимися в летний лагерь «Космос», взлетел. Коля проводил его взглядом, но вскоре потерял среди снующих по небу машин. Наш герой взял ещё один стаканчик у покрытого сконденсировавшейся влагой автоповара. День выдался жаркий и автоповар, по сути большой холодильник с различными сортами мороженного, блестел каплями сконденсировавшейся из воздуха воды.

Наш герой вдумчиво и неторопливо доел шоколадно-вишнёвый стаканчик, глазея на спешащих то в одну, то в другую сторону пассажиров. Вокзалы лучшие места для наблюдения за людьми. Единый поток то и дело разбивается на отдельные лица. Люди прощаются, встречаются, едят мороженное — торопятся жить. Интересно, чтобы было, если бы каждая капля в море обладала отдельным сознанием? Считать, будто одна капля во всём похожа на другую заблуждение. На самом деле все они очень разные. И кто знает: сколько нужно капель, чтобы получилось море? Некоторые говорят, будто море начинается всего с одной единственной капли.

Что до Коли, то если бы его спросили, то он бы ответил, что море начинается с пляжа, с прогретого солнцем песка, ряда разноцветных пляжных зонтиков и надувного матраса. Однако никто не интересовался мнением Николая о началах морей и он беспрепятственно покинул здание автовокзала.

Выйдя на улицу, Коля сморщился от бьющего прямо в глаза солнца.

— Алло, мам? Малые загружены и отправлены. Всё в порядке.

Закончив телефонный разговор, Николай пошёл в сторону института. Вот уже как двенадцать дней он закончил дипломный проект и следовало бы давно обратиться с просьбой об устройстве на работе, если уж он решил какое-то время побыть инженером. Он мог попроситься настройщиком оборудования на один из промышленных комплексов опоясывающих Новосибирск широким кольцом. Мог попытаться устроиться на орбитальные верфи. Уровень подготовки и перечень сданных нормативов по работе в безвоздушном пространстве позволяли ему это. И хотя у него не было специфического образования в областях геохимии или, например, биологии, но грамотные инженеры нужны везде. Страна растёт, развивается, тянется ввысь и вдаль и людей постоянно не хватает. Коля много чего мог, но не торопился выбирать одну единственную возможность из сонма потенциальных продолжая вот уже почти вторую неделю жить тунеядцем.

Все его мысли и помыслы занимали дядя и его постоянно работающая установка. Поэтому Коля шёл в институт изучения физики пространства, хотя официально делать ему там было уже нечего. Институт теоретической физики, а установка вполне себе практическая. Такие несоответствия иногда происходят если твой дядя Эдуард Владимирович Подводный, учёный с мировым именем.

Что до установки, то какую, по твоему мнению дорогой друг установку могли собрать в институте физики пространства? Пока Коля шёл, он размышлял о том как же так получилось, что за исключением узкого круга заговорщиков состоящего из племянника, дяди и ещё двух бывших студентов, они никому не могли рассказать о работающем прототипе. Глупо ведь получилось. Но разве хоть кто-то из них мог поступить иначе? А если бы поступил, то посмел ли после этого продолжать считать себя настоящим советским человеком. Честным человеком?

— Вот он! — с заслуженной гордостью произнесла Таня, демонстрируя совету «следователей» блестящий, заново покрашенный, сладкий как конфета, автоцикл.

Миша Беликов обошёл вокруг получившего вторую жизнь автоцикла. В мастерской было светло и чисто, но светло и чисто по меркам мастерской. И в этом условно светлом и условно чистом пространстве автоцикл выделялся, словно белый лебедь в затенённом пруду.

— Это точно тот самый?

— Можешь не сомневаться — заверила Таня.

— Но у него не было ножки.

— Теперь есть.

— И сиденье было другое.

— Я заменила! И руль и половину электроники и ещё дополнительную аккумуляторную батарею навесила чтобы мощность давать на форсаже.

Одновременно и восхищаясь и удивляясь столь большой трате сил, Лена покачала головой: — Неудивительно, что у тебя не остаётся времени на разгадывание загадки «туристов-конспираторов».

Поражённая несправедливостью обвинения Таня даже задохнулась: — Да я! Да как же так! Девочки, думаете у меня потому ничего не получается, что я с циклом вожусь?!

— И мальчики — добавил Миша Беликов.

Таня посмотрела на него совершенно диким взглядом: — Какие мальчики?!

— Девочки и мальчики — пояснил математик: — Прошу не забывать обо мне.

— О тебе попробуй забыть — усмехнулась Ира и повернувшись к кипящей, точно забытый на огне котелок, Тане, попросила: — Не обижайся пожалуйста. Никто не говорит, что ты плохо работаешь. Только, понимаешь, быть «следователем» означает не просто хорошо выполнять свою основную работу, а гораздо больше. Нужно засыпая думать о нерешённых задачах и необычных отклонениях от заранее рассчитанных статистических величин. И просыпаясь думать о том же. И даже во сне видеть схождение и расхождение графиков. Для всех нас это больше чем увлечение, можно сказать это и есть наша жизнь. Или, хотя бы, существенная её часть.

Коваленко и Лена согласно кивнули. Беликов продолжал описывать круги вокруг автоцикла задумчиво качая головой и время от времени восхищённо цокая языком.

— А у тебя, кроме расследования загадок и тайн, есть ещё гонки на автоциклах — закончила объяснять Ира.

Холоду в Танином голосе мог бы позавидовать антарктический лёд: — И?

— Если ты скажешь, что не успеваешь заниматься разгадыванием непонятно каких загадок, то это будет нормально — продолжила Лена.

— Четверо из пяти так и говорят — добавила Коваленко.

— В конце концов у каждого человека полным полно своих дел и увлечений, плюс работа, семья и друзья. Было бы не совсем честным требовать от него большего.

— Мы всё понимаем и всё равно останемся твоими друзьями — сказал Миша.

Таня упёрла руки в бок: — Ну уж нет. Вам от меня не избавиться.

— Значит, остаёшься в «следопытах»? — уточнила дотошная, как и положено председателю пусть крохотного, но всё равно совета, Лена.

— И будешь отдавать по двадцать пять часов из двадцати четырёх в сутках разгадыванию загадок и распутыванию головоломок? — спросила Ира.

Миша спросил: — Как заводится эта штука?

— Беликов! У нас тут важный разговор между прочим происходит — рассердилась Лена.

— Честное слово, я ремонтировала цикл не в ущерб расследованию — сказала Таня.

— Мы знаем. Спросили потому, что подумали: вдруг ты хочешь отказаться, только смущаешься первой начать разговор.

Таня замотала головой: — Я только не знаю что делать дальше. Как найти ответ? Или хотя бы как его искать?

Миша улыбнулся. Ира закашлялась, скрывая смех. Коваленко кивнула. А Лена засмеялась.

— Сказала что-то смешное? — обиделась Таня.

— Если бы мы только знали формальный способ находить ответы, то написали бы программу и отдали бы её Новосибирску.

Таня уточнила: — Так что будем делать? Думать?

— Думали мы вчера. Сегодня будем действовать.

— Кстати: отличный получился цикл, просто загляденье. — похвалила Ира.

— Только покажи как эта штука заводится — попросил математик: — Очень любопытно.


Что можно сказать о мире вокруг нас? Он очень большой. Он огромный. Гораздо больше, чем может охватить один, пусть самый развитый, разум. И даже небольшое подмножество, ограниченная выборка из многообразия происходящих событий — следы в системных журналах, записи уличных камер и отметки в базах данных — всё равно слишком велико. Информации слишком много. Возможно, где-то там скрыты неявные связи: кусочек информации оттуда, кусочек отсюда. И вот картинка собралась. Но как найти нужное?

Общего алгоритма не существует. Информация представлена в виде сжатого видео хранящегося на гражданских серверах. В виде записей в разрозненных базах данных. Она распылена, разделена и сохранена в отличных друг от друга форматах и формах. Большая часть работы прогноз-статистика и состоит в поиске в информационном море открытых баз данных кусочков ответа. Прогноз-статистик, словно ловец жемчуга, шарит по дну, а высоко над ним плещутся волны. Нет, прогноз-статистику куда сложнее. Пусть ловец жемчуга не знает какая жемчужина скрывается в найденной раковине, но уж саму раковину он узнает без сомнения. Прогноз-статистик должен не только найти требуемое, но и узнать его. Кусочек информации, бесполезный сам по себе, приобретает смысл лишь при наличии других кусочков. Одни и те же данные можно интерпретировать совсем по иному в свете других данных. Ответ не лежит в готовом виде. Ответ это не кусочек информации, не запись в таблице логов и не видео с уличных камер. Скорее он совокупность связей между кусочками.

Ответ это модель и как любая модель он имеет смысл только если реальность соответствует описанию.

Если бы можно было как-то выработать общее решение для поиска, то городу-интеллекту Новосибирску не понадобилась бы помощь пусть медленных, пусть время от времени ошибающихся, но тем не менее самостоятельных агентов — каковыми выступают все сотрудники, работающие в управлении статистики. Можно сказать, что в данном случае люди выступали в качестве автономных модулей города-интеллекта способных самостоятельно изыскивать способы достижения поставленных целей. Они расширяли функциональность интеллекта по имени Новосибирск, дополняя собой его недостаточную вычислительную мощность. Вычислительной мощности никогда не бывает достаточно.

Да, это временно решение, до тех пор пока инженеры не придумают как можно на порядки увеличить быстродействие искусственных нейронных сетей, а генограммисты не смогут каждого человека сделать гением и талантливым абсолютно во всех областях. И Таню и всех её коллег когда-нибудь заменит один единственный человек за несколько минут способный выполнить ту же работу, на которую у их коллектива уходят часы или дни. Но разве это значит, что работа «следопытов» не важна? Конечно нет, потому что без Таниного труда здесь и сейчас, быть может смешного и нелепого с точки зрения всемогущего человека будущего, этого самого человека будущего никогда и не будет. Невозможно построить космический корабль, не научившись строить самолёты, невозможно создать самолёт не налетав предварительно сотни тысяч часов на планерах. Невозможно построить планер, не запуская бумажных самолётиков и не наблюдая за их полётом. Прогресс это не лестница, не спираль и не пирамида. Прогресс — совместна работа тех кто живёт сейчас, кто уже умер и кто когда-нибудь будет жить. И в современных спутниках наматывающих круги на орбите есть частичка труда всех живших в прошлом людей от пахаря до воина. А в кораблях, которые когда-нибудь полетят к другим звёздам будет частичка труда всех нас: живущих здесь и сейчас, честных людей. Побольше от учёного или инженера, поменьше от крестьянина выращивающего хлеб, попадающий на стол инженеру и учёному. Или от швеи, работающей на фабрике изготовляющей сапоги в которых ходит выращивающих хлеб крестьянин. Вы действительно думаете, будто труд швеи или крестьянина менее важен чем труд инженера?

Таня работала семь дней в неделю, по восемнадцать часов в сутки, только дважды отлучаясь обкатывать отремонтированный автоцикл, когда из мастерской звонили, что трасса для испытаний ненадолго освободилась. И на восьмой день ответ — нет, не отыскался — стал немного ближе. Список из шести тысяч двухсот одиннадцати имён поделили на пять частей. Это получилось по тысяча двести сорок два имени на «следопыта» и ещё по две десятых. С вероятностью более восьмидесяти процентов кто-то из этих шести с лишним тысяч и есть тот самый неизвестный уже третий раз срывающий план поставки консервов длительного хранения в туристические магазины. С вероятностью более шестидесяти пяти, таких человек не менее трёх. Что со списком делать дальше?

— Давайте следить за ними! — с азартом предложила Таня.

Математик сдвинул брови ироничным треугольником: — За всеми шестью тысячами?

— Пусть камеры пишут.

— У нас нет для этого допуска.

— Тогда Новосибирск отправит запрос от своего имени.

— У него тоже нет допуска требуемого уровня. Да и как ты обоснуешь запрос на вторжение в личное пространство: потому, что кто-то из них набрал консервов на десять лет вперёд? — напряжённая работа изрядно утомила и потому Ира сегодня вела себя не так как всегда. Легко раздражалась и часто ехидничала: — Это ведь не запрещено. Хочешь я сейчас пойду и выгребу все консервы со склада ближайшего магазина? Нет такого закона, чтобы отпускать в одни руки ограниченное количество консервов!

— Выгреби — сказала Коваленко. Они все устали. Красные от недосыпа глаза и слабое удовлетворение от хорошо проделанной, но далеко ещё неоконченной работы — Что будешь с ними делать?

Заканчивался вечер воскресенья. Следопыты собрались в управлении статистики по октябрьскому району. Завтра снова на работу, никто не снимал с них обязанностей рядовых прогноз-статистиков. Таня с грустью посмотрела в окно. Там уже смеркалось. Видимый между башнями многоэтажных домов квадрат неба залит пламенем заката, словно холст однотонным оранжевым светом. Среагировавший на изменение освещения потолок постепенно разгорался.

— Съем — мрачно проворчала Ира: — Если серьёзно, то давайте обойдём все адреса и честно спросим товарищей зачем им столько консервов. Месяца за четыре должны управиться.

— А вдруг это шпионы? Тогда нельзя их спугнуть — сделав большие глаза прошептала Коваленко: — Серьёзно, товарищи. В еженедельнике «Заря», на позапрошлой неделе, писали о группе разоблачённых корпоративных агентов «Laser and Plasma Corporation». Может быть это тоже американские агенты: шпионы или террористы.

Миша пару раз энергично кивнул, как будто соглашаясь с Коваленко и серьёзным голосом сказал: — Возможно-возможно. Их коварный план спекуляция на консервах. Подлый удар в самое сердце туристической отрасли. Когда пойдём их брать, надо будет попросить в усиление роту шагающих танков. Иначе с такими матёрыми агентами нам не сладить.

— Да ну тебя, Беликов!

— Сама виновата — откликнулся математик: — Надо оставаться в каких-то разумных границах.

— Каких таких границах?

— Границах реальности.

— Постой, Миша — попросила Лена: — Таня, ты правда считаешь, что за всем этим могут быть замешены иностранные силы?

Коваленко пожала плечами, что впрочем не смотрелось так как при этом она лежала на стоящем у стены диване: — Просто так сказала. В порядке мозгового штурма. Но вот так ходить по жилым ячейкам и спрашивать «Случайно не вы за последние два месяца набрали продуктов длительного хранения на десять лет вперёд?» тоже неправильно. Мало ли какие причины могли подвигнуть человека на это. Может быть такие о которых он не захочет распространяться.

— Я согласна — сказала Таня. Миша Беликов усмехнулся пробормотав вполголоса: — Вот и момент истины, обе Тани согласны. Ира показала математику кулак, а Таня продолжила: — Что мы за следователи такие если вся наша надежда на честный ответ подследственных? Надо продолжать копать.

— Но шесть тысяч слишком много.

— Может быть получится уменьшить список наложив ещё какой-то критерий?

— Шесть тысяч осталось после наложения всех дополнительных критериев — твёрдо сказал Беликов.

— Тогда не знаю. Мы статистики, а не разведчики.

Неожиданно Ира воскликнула: — Придумала! Лена правильно сказала, что мы не полевые агенты и не имеем ни времени, ни возможности установить наблюдение сразу за шестью тысячами человек. Значит надо всего лишь привлечь разведчиков!

Друзья посмотрели на девушку с беспокойством и та поспешила объяснить пришедшую в голову мысль: — У меня младший брат состоит в школьном разведотряде. И совсем недавно он как раз жаловался на то, что их там пичкают теорией, а практики почти не дают. Даже выйти хотел из отряда.

— Ты хочешь сказать?

— Уже сказала — засмеялась Ира.

— Мысль не так плоха, как может показаться на первый взгляд — вынес вердикт Миша.

Ира фыркнула: — Вот уж спасибо.

— А правда: кружки юных разведчиков есть при каждой второй школе. Это же огромная армия мальчишек и девчонок буквально сохнущих по настоящему делу.

— Но согласятся ли они? Насколько мне известно школьные разведотряды занимаются по собственным учебным планам.

— Переписывают в тетрадки воспоминания знаменитых разведчиков. Или условно ловят условных шпионов. Пусть лучше попробуют выследить настоящего похитителя консервов — твёрдо сказал Миша, как будто являлся по меньшей мере куратором кружков юных разведчиков по всей новосибирской области.

— Спрошу у брата — пообещала Ира: — Как-то это всё необычно. Прежние загадки разгадывались сопоставлением данных из разных информационных массивов. А сейчас приходится действовать в реальности. Так захватывающе.

Остальные согласились с ней. Оставалось только узнать: помогут ли разведотрядовцы. Наверное помогут. Ведь играть в слежку за, может быть, настоящими шпионами гораздо интереснее, чем условно следить за условным противником.

Загрузка...