Сказка в отпуске

Глава 4. Все беды от скуки

– Жили-жили, не тужили, да только скучали. Войн в царстве давно не было: всех злых существ сослали на другие земли, а Змеи Горынычи не атаковали, предпочитая по-тихому красть бедных девушек и делать их своими служанками. О любви чешуйчатые даже не помышляли, потому как на роду у них у всех написано: быть злобными, вредными и одинокими. Ах да, грязнулями они росли страшными, – сообщил деревянный мне факт, не показавшийся особо занимательным. Но, как оказалось, зря. – Поэтому – продолжал дух леса, – чистоту заставляли наводить девушек из бедных семей и меняли тех часто. Каждую неделю одна уходила, а другую в своих лапах приносил Змей: для того, чтобы никто не подумал, будто Горынычи держат кого-то в рабстве. Это, Машенька, у нас всегда строго запрещалось.

– Запрещалось… – со вздохом повторила лягушка.

– А так типа работа, – хмыкнула я. – Но зачем грязнулям чистота?

– От пыли все болезни, – пояснил дух. – А лечить чешуйчатых непросто. Не каждый травник за это возьмётся.

Я кивнула:

– Ну а дальше?

– А дальше, Машенька, вернёмся к царю с царицей. О Горынычах мы ещё вспомним. Каждый день проходил одинаково, раздражая своей скукой. Царицу с царём ничто не радовало: шутки казались несмешными, забавы незабавными, слухи неинтересными, все сказки уже знакомыми. И в один не самый прекрасный де…

– Им тоже рассказывали сказки? – бесцеремонно перебила я. – Взрослым правителям?! Зачем?

– Непутёвая…

– Люсенька, тише. Затем, Машенька, что в любом возрасте хочется окунуться в волшебство.

– Так ваш мир и так волшебный.

– Волшебства много не бывает, – вздохнул деревянный и продолжил: – В один не самый прекрасный день…

– Вы это уже говорили.

– Я повторяю. В один не самый…

– А перейти к сути побыстрее никак нельзя?

Лягушка фыркнула.

Дух леса заметил:

– Машенька, у каждого свои привычки. Мне привычно рассказывать обстоятельно, поэтому, если хочешь узнать историю, слушай.

Я закатила глаза. В эту минуту дух леса очень напоминал Аньку: та тоже, если начинала говорить, то так подробно, что я теряла нить разговора. Но ладно. Попробую вникнуть.

– В один не самый прекрасный день, когда шёл дождь и от того пришлось повременить с уличными прятками.

– Царь играл в прятки?!

Деревянный смерил взглядом, полным укора.

– Ладно, поняла. Молчу.

– Царь с царицей совсем загрустили. «Города» и никакие другие словесные игры их не развлекали, гадания тоже, и тогда царица предложила начать войну.

– Что? Я ослышалась?

– Нет, глупая, – ответила бородавчатая. – Не перебивай и слушай дальше.

– Война предполагалась ненастоящая, Машенька, так, для развлечения. Царь согласился. Долго не думали – решили пойти на Горынычей, потому как других врагов поблизости не было. Как только земля подсохла, послали отряд к пещерам. И сами поехали. А дальше, Машенька, начинается то, что и положило начало проклятию.

– Я заинтригована.

– Между Змеями и царём имелся уговор: первые крадут только у бедняков, даже не посматривая в сторону царской дочери – красавицы, в которую все поголовно влюблялись, а правитель в свою очередь улаживает конфликты с семьями, куда девушки возвращаются несколько иными.

– То есть? – я нахмурилась, предвкушая жуткое признание, и на нервах открыла забытую баночку с угощением.

– То есть, Машенька, после встречи с Горынычами немногие сохраняли рассудок. К счастью для них, безумство длилось месяц, два. К несчастью, за это время большинство женихов, друзей и даже некоторые из родственников, хоть и знали о сроке помешательства, отворачивались от бывших служанок, нередко выгоняя тех из дома.

– Ужас какой…

– Царь затем ссылал несчастных в другие сказки, где те умирали.

Я поперхнулась мёдом, который осторожно пробовала ложечкой, появившейся своевременно, хоть и неожиданно из воздуха.

– И перерождались, Машенька. Что-то ты побледнела.

– Они все на этом месте бледнеют, – заметила лягушка, – а треть в обморок падает.

– Удивительно… – пробормотала я.

– Четверть давится, – добавила земноводная.

Я отложила угощение, облизнула губы:

– Как же так, я не понимаю?

– В нашем мире, Машенька, никто не умирает взаправду. Девушки, попадая в другие сказки, становятся красивыми цветами, деревьями. Иногда журчащей речкой или каким-нибудь существом, обязательно помогающим добру в борьбе со злом.

– Вроде яблоньки из «Гусей-лебедей»?

– Ты верно поняла.

Лягушка вздохнула, да так грустно, словно лично одну такую яблоню знала.

Деревянный продолжил:

– Это своего рода, Машенька, было извинением перед девушками за то, что всё закончилось таким вот образом. Ты, например, тоже не умрёшь. Переродишься в небо, и твой облик…

– Будет являться вам в полнолуние и бла-бла-бла. Знаю-знаю. Но помирать не собираюсь. Дальше-то, что было?

– Предугадать события в сказке можно, да не все, поэтому случившееся стало для царя с царицей неожиданностью. Шутка шуткой, забава забавой, а бой в пещере был и, хотя оружие использовалось игрушечное: мечи из дерева да латы из коры осиновой, горе пришло настоящее.

Я снова лопала мёд, потому как ну очень интересно сюжет разворачивался и, конечно, волновалась. А когда я волновалась, то всегда ела. Как, наверно, и большинство женщин. А тут ещё и мёд вкусный. Прям невероятный какой-то. Знают медведи толк в угощениях. Правда, непонятно, как они его в горшочки укладывали… Неужели сами?

Дух леса тем временем вещал:

– Дочь царская жениха от отца с матерью укрывала-укрывала, а тут… познакомились.

– Так там?.. Да ла-а-адно… Или я чего-то не поняла?

– Говорю же, непутёвая.

– Люсенька, а ты вспомни, как другие реагировали.

– Не верили? – предположила я.

– Не угадала, Машенька. Переспрашивали.

– Раз по двадцать, непутёвые...

– Ладно, мама из Инстаграма, попробую отличиться и продолжу сама.

Деревянный с лягушкой уставились с любопытством.

– В общем, – начала я, – оказалось, что влюбилась царская дочь в одного из Горынычей. Уж не знаю каким образом она запала на огромного ящера, но это не моё дело. А потом… Раз уж случилось настоящее горе, наверно, кто-то из отряда случайно убил её возлюбленного.

– Сообразительная нашлась… – проворчала земноводная.

– Верно, Машенька, – вздохнул деревянный. – По случайности сам царь уничтожил Змея.

– Но как? Мечи же деревянные! – я стукнула липкой ложкой по горшочку.

– А магия настоящая.

– Какая магия?!

– Скучающий царь нередко использовал знания травников для того, чтобы игра стала интереснее. В тот раз он использовал заклинание пыли. – Замолчал, вздохнул. Взгрустнул.

– Пыли… – продолжать я смогла лишь после паузы. Для кого-то она могла выглядеть театрально, для меня же была мыслительно-собирательной. – Пыли... – Я не удержалась от вздоха. – Это обращение живого в пыль, да? Вроде: развейся враг проклятый в пыль, да пусть унесёт тебя ветер с глаз моих долой!

– Хорошая интерпретация. Яркая. Но нет, Машенька. Пыль – это то, что на мебели скапливается, на полу и…

– Сейчас во дворце, – вставила бородавчатая.

– Да. Ведьма порядок не любит, убираться ненавидит, а слуг всех выгнала. Пребывает сейчас дворец в пыли. Тебя, Машенька, дожидается.

– Вот это новость. Я это… как бы тоже не люблю убираться.

– Тебе и не придётся. Слуг вернёшь, они сами всё сделают. Но сначала надо принца спасти и ведьму выгнать.

– Подальше, – добавила лягушка.

– А лучше уничтожить, – заметил добрый дух леса.

– Ладно, разберёмся. Дальше рассказывайте.

– Пыль, как ты помнишь, Машенька, вызывает у Горынычей болезни, а этому совсем не повезло. У него оказалась аллергия. Как вокруг всё заполонило серой грязью, как он начал несчастный чихать, так и чихал до тех пор, пока не сдох.

И тут бы должна состояться трагическая пауза. Но я заржала. Не как истинная леди: красиво, мелодично и тонко. А как лошадь: громко и с чувством. Да простит меня Горыныч, но более нелепую смерть представить сложно.

– Машенька, Машенька…

– Ну простите, не сдержалась, – я закрыла рот ладонями, глубоко вдохнула. – Так, а проклятие причём? – спросила, наконец, справившись с эмоциями.

– Дочка царская, – тихо продолжил деревянный, – возненавидела отца и…

– Красиво нырнула в пропасть?

– Тоже мне будущая королева… Это не смешно, вам так не кажется?

Я смолкла, осознав, что, наверно, и правда, перегнула палку. Но после эпичной гибели в пыли очень хотелось добавить чёрного юмора. Мне показалось, он в тему. Но судя по недовольным лицам, ошиблась.

– Прошу прощения. Молчу.

Бородавчатая снова фыркнула, дух леса покачал головой:

– Дочка царская возненавидела отца и обратилась к злой колдунье: потребовала наказания, а та и рада. Предложила обмен: она наказывает царя, а дочь его взамен соглашается на вечное служение.

– И она что, согласилась? – искренне изумилась я. – Помогать злой колдунье, да ещё и вечно?

Деревянный медленно закивал.

– Подождите, – нахмурилась, смекнув, что всё как-то не так. – А как же царевна должна была вечно помогать, если она рано или поздно того: глазки закроет и не проснётся? Или это как-то связано с перерождением?

– Верно, Машенька, но не совсем. Царская дочь согласилась, но на деле же обманула колдунью. В ночь, когда она должна была поступить на службу, прислала вместо себя одну из бедных девушек. Рассказывают, стояла страшная темень, колдунья не разглядела в молчаливом силуэте самозванку: платье такое же, волосы длинные, золотое украшение на груди сверкало, вот и приняла она девушку за царскую дочку. Что-то там пошептала, поколдовала, водичкой побрызгала, и задеревенела несчастная, став посохом цвета чёрного, ночи темнее. Колдунья обрадовалась, потому как особые свойства в царской крови имелись, а значит и посох становился особенным, и…

– Подождите! – вновь перебила. – Какие ещё такие свойства?

– Нетерпеливая… А ты догадайся!

– Люсенька, тише. Откуда ей знать? Кровь царская, Машенька, обладает светом привлекательности. Говорят так. Сам не знаю, но склонен верить, потому как каждая девушка из царской семьи отличается лицом своим да так, что сотни женихов бегут к ней свататься.

– Э-э-э…

– А ты посуди сама. Сказки ты читала? Знаешь, из-за принцесс разных всегда рыцари воюют, драконы их похищают, да много всего происходит лишь потому, что они прекрасны.

– Ну, – подумав немного, согласилась. – В принципе, я об этом ни разу не задумывалась, но вариант неплохой. По крайней мере, он объясняет сюжеты многих сказок. Хотя… По-моему, на принцессах чаще женятся из-за желания отхапать полцарства. Разве нет?

– Меркантильная… – пробубнила земноводная. – Ох, вряд ли ты королевой станешь с такими-то рассуждениями. Придётся нам, видимо, новую искать.

– Подожди, Люсенька, суждения суждениями, а от пророчества не уйдёшь. И пока всё происходит так, как и предсказано.

– Так уж всё? – я сощурила глаза.

– Конечно. Родителей у тебя нет, сбежать пытаешься, Степаныча спасла, на дуб залезла, конфетой птицу побила. Имелись и другие варианты, но ты выбрала тот, который подходил содержимому кармана.

– А?

– Не поняла, Машенька? Ну ничего. В пророчестве сказано, – дух набрал в лёгкие побольше воздуха и произнёс голосом, каким озвучивают рекламы голливудских фильмов, той части, где псевдоэпичные битвы. – И отобьёт она Чудо-Юдо силами своими, на сказочные возможности помноженными. Сунет руку в карман за оружием грозным, а зверомонстры это оружие во сто крат увеличат ради спасения Чуда из лап злобных.

Казалось бы, пора перестать удивляться, но у меня не получалось.

– Так-то, Машенька, – улыбнулся.

А мне стало как-то не по себе. Сглотнула, подозрительно косясь на горшочек мёда.

– Дары, я так понимаю… тоже в пророчестве прописаны?

– Верно.

– Выходит, что каждое моё действие оно как бы… предрешено? – произнесла и сама испугалась. Жутко получается, согласитесь.

– Наконец-то дошло, непутёвая!

– Да хватит обзываться, бородавчатая! – ситуация нервировала, а земноводная как нельзя лучше подходила на роль подушки для битья. Собралась сказать ей ещё пару слов, более обидных, но не успела. Лягушка опередила.

– Вам, наша будущая королева, коли всё же вы ею станете, стоит учиться контролировать свои эмоции. Негоже при дворе вести себя, как злая ведьма.

– Да ты…

– Я этот совет всем даю, но меня лишь посылают.

Ухмылка вышла сама собой:

– То есть ты всех бесишь, да?

Промолчала.

А я вновь обратилась к деревянному:

– Про конфету и карман с грозным оружием, конечно, интересно, но сладость оказалась у меня случайно, а если бы её не было?

– Ничего страшного, Машенька. В прошлый раз нашёлся носовой платок – мы его оживили и вдогонку послали. До этого семечки, они в камни обратились. А у сто одиннадцатой королевы карман оказался пуст. Зато в волосах была заколка блестящая. Она ту же роль, что и твоя конфета сыграла – привлекла злодейку.

Я замолчала: слова были, но все бы они прозвучали до неприличия нормально в данной ситуации. А как правильно реагировать на абсурд я не знала, поэтому предпочла делать вид, будто вновь увлечённо жую. На этот раз варенье из шишек. Должна признаться, вкус мне не понравился. Но опыт интересный. Вы когда-нибудь пробовали еловые ветки? Нет. Вкус такой же плюс сахар. Много. В общем, на любителя.

Какое-то время все молчали.

– Смотри-ка, держится, – хихикнула земноводная, первой нарушив тишину, – обычно кричат, какие мы ненормальные и…

– Убегают… – закончил деревянный. – Только всё это бесполезно. Пророчество… – и вздохнул. – Машенька, я продолжу?

Медленно кивнула, отставив банку.

– И не побежишь? – поинтересовалась бородавчатая?

– Не дождётесь, – отошла от шока. – Не стану поступать, как большинство. Хочу… дальше послушать.

Лягушка недовольно скрестила лапки, дух леса одобрительно кивнул:

– Колдунья обрадовалась, потому как особые свойства в царской крови имелись, а значит и посох становился особенным. И стукнула трижды вокруг себя по кругу, призывая этот самый свет привлекательности, да только…

– А почему трижды?

– Не знаю, Машенька. Рассказываю, как знаю. И стукнула…

– Да подождите со своим стуком!

– Ох и дотошная… – лягушка хлопнула лапой по мордочке.

– Да, я такая, – не стала отрицать. – Сами посудите. Почему три раза? Где логика?

Дух молчал, искренне недоумевая, чего я прицепилась к слову, а я, работая в школе, прекрасно знала, что без логики ни одну поделку нормально не изготовишь. Если неправильно сложить оригами, то оно выйдет в лучшем случае кривое, верно? В худшем – не получится вообще. Тоже самое с аппликациями, пластилином. Попробуйте зайцу прикрепить уши больше собственного тела и поставить на картонку. Удастся? Нет, фигурка завалится или не будет держаться. Поэтому-то вопрос логичности меня сильно встревожил, и я решила не отставать.

– У нас сколько сторон света? – спросила, переводя взгляд с одного растерянного существа на другое.

– Четыре. Знаем. Что ты прицепилась, королева?

– А тебе, лягушка, пора определиться, ты ко мне на «ты» или на «вы»?

Что-то пробурчала, но я не стала прислушиваться. По морде земноводной стало ясно: достала я её не меньше, чем она меня. Ну и ладно.

– Машенька, ты к чему это клонишь?

– А к тому, что круг не начертить тремя точками. Незавершённый он, – видя полное непонимание, взяла коряку, не живую, к счастью, и принялась за наглядное объяснение. – Смотрите, раз точка, два точка, три. Видите, выходит полукруг. Если добавлю четвёртую, пятую, шестую, хоть двадцатую, только тогда фигура выйдет законченной. Ну? Ясно?

Молчание.

– Да мама из Инстаграма! Попробуйте стукнуть вокруг себя трижды!

Добровольцев не нашлось. Вздыхая, поднялась, продемонстрировала. Не встретив ожидаемой реакции, махнула рукой:

– Ладно, неважно. Продолжайте.

– И стукнула трижды вокруг себя по кругу, призывая этот самый свет привлекательности, да только краше не стала. Как отражалась уродиной в зеркале, так всё по-прежнему и осталось. Рассердилась колдунья, догадалась о подмене и полетела к царю с царицей. Появилась прямо у трона и закричала голосом страшным.

– Вам бы в рекламе работать, – я не смогла удержаться.

– Реклама – это чистое зло, – просветила бородавчатая.

– Это почему? – поинтересовалась я без какого-то подвоха.

– А всё, что в вашем мире – зло, – заявила земноводная, и мне даже стало обидно.

Мой мир, конечно, не идеальный, а по ценам и дорожным пробках так и вовсе стремится к аду, да-да, уверена, там те же проблемы, но в обиду свою родину всё равно не дам. Неидеальный мир, но мой! Я фыркнула в сторону лягушки.

Дух леса пояснил:

– Ничего хорошего из вашего мира ни одна королева не принесла. Если захочешь, то Яга Виевна подробно расскажет. Поэтому-то Люсенька и говорит про зло. Но слушай дальше. И сказала колдунья: «За то, что дочь твоя меня обманула, не будет отныне в царстве покоя! Я не только тебя накажу, но и всех вас! С этого дня каждого ребёнка, каждое поколение проклинаю! Если родится в этих стенах девочка, то превратится она в существо неприятное и век любви взаимной не увидит. Если мальчик появится, то встретит он колдунью, да падёт под её чарами, и погрузится весь мир сказочный во тьму. Колдунья порядки свои установит, ничего прежним не оставит. А дочь твоя лживая останется со мною!»

Я пожалела, что мобильник в сказке не работает. Сейчас бы заснять речь и на ютьюб.

– Сказала так и исчезла, оставив царя с царицей горевать, потому что изменить волю колдовскую никто не способен. Дочку же царскую обратила в посох и забрала свет привлекательности. И с тех пор каждое поколение царское становится всё несчастнее, а рождённые от колдуньи всё прекраснее и могущественнее. Нынешняя ведьма подчиняет себе даже природу, Машенька, ну а то, что она сотворила с нашим миром, ты уже видела.

– Нет… слов, – честно призналась я.

– Такие вот дела, – взгрустнул дух леса. – С каждым принцем всё хуже и хуже становится. Первое время только болота менялись, травка некоторая, цветочки. А позднее животные друг с другом перемешались, погода как с ума сошла: то снег, то дождь: урожаи стали помирать, насекомые опылять цветы отказались. Сама глянь, какой пчёлке захочется сидеть в дурно пахнущих растениях, называемых ведьмавяжскими розами? А нынешняя ведьма совсем ненормальная: у неё от настроения всё зависит. Захотела град, через минуту солнце. А что с нашими зверями сделала… Только медведи не пострадали: когда она в лес явилась заклинания читать, они в другом царстве гостили. А как вернулись, так и заревели с такой силой, что мы все чуть не оглохли. Она их так и не трогает, чтобы нам, остальным, больнее было. Я ведь тоже, Машенька, из-за этой проклятой ведьмы изменился: раньше был повыше, пошире и головной убор не носил. А теперь… Как это у вас называется? – коснулся козырька. – Кепка?

Медленно кивнула.

– Из твоего мира, человеческого притащила. Она любит перенимать разные вещи.

– Продвинутая, как у вас говорят, – подала голос лягушка, – и очень высокого о себе мнения. Что ни сотворит, то назовёт своим именем. Розы те же, к примеру.

– Так-то, Машенька.

– Ясно. В общем, какая-то у вас ерунда творится. Сколько я читала сказок, а подобной ереси, уж простите, не слышала.

– Нравится тебе или нет, королева, а мир по пророчеству спасать придётся.

– Я, кстати, эту часть так и не поняла. Вы, – посмотрела на духа, – о самом важном-то и не рассказали: про королев и моё предназначение.

– Верно, Машенька, я тебе про зло историю поведал, но каждому злу добро противостоит, и в нашем случае это пророчество, в котором говорится: «И только тогда спадёт проклятие, когда найдётся в мире другом девушка чистая, осиротевшая. Не побоится она пойти против колдуньи, полюбит искренне, правдиво, чары снимет и жизнью пожертвует ради спасения принца и мира незнакомого». Вот теперь, Машенька, – вздохнул, – ты, пожалуй, всё знаешь.

– Поня-я-ятно, – протянула в задумчивости. – Но как же предыдущие королевы? Они по каким-то параметрам не подходили? Или в чём дело? Почему проклятие до сих пор действует? Сколько там девушек было? Триста?

– Триста двенадцать, забывчивая…

– Так много? И не одна не победила ведьму? Кстати, ведьма – это такая же колдунья или кто-то помогущественнее?

– Такая же. Только, Машенька, всё везде меняется, и наш мир меняется. Раньше были цари, сейчас короли. Когда-то травниц колдуньями называли, теперь ведьмами. А насчёт предыдущих королев ты почти угадала: одни в битве с ведьмой погибли, другие не сумели с принца чары снять, третьи с ума посходили.

– А кого-то пришлось обратно отправить, – добавила земноводная.

– Бывали случаи, Машенька, и такие. Люсенька правду говорит: некоторые притворялись хорошими девушками, а на деле оказывались злыми и расчётливыми. Их возвращали в мир людей.

– А вдруг, я такая же? Может, пока не поздно, и меня вернёте?

– Ты – другая, – уверенно заявил деревянный. – Яга Виевна убеждена, что в пророчестве именно про тебя говорится.

– Ага, конечно. Тоже самое вы и остальным говорили.

– Недоверчивая…

Я покосилась на лягушку.

Та продолжила:

– Но это плюс для будущей королевы. Значит, так легко тебя ведьма вокруг пальца не обведёт. Уже хорошо.

– И всё-таки с чего вы решили, будто речь обо мне?

Переглянулись, и тут я поняла, сейчас услышу нечто такое, что вряд ли понравится.

– Знаешь, как звали царскую дочь?

– Не уж-то Машей? – усмехнулась.

– Догадливая…

– И что? Не поверю я, мама из Инстаграма, что из трёхсот двенадцати королев я первая с таким именем.

– Не первая, Машенька, но с фамилией схожей единственная. Ты – Сказка, а дочь была Сказкина, так что, как понимаешь, такое совпадение должно что-то да значить.

– Ага, понимаю. Заняться вам больше нечем, как соответствия придумывать. Ну мало ли фамилия… Мне кажется, вам всем следует просто поговорить с ведьмой и как-то уладить давний конфликт.

– Я знал, что ты это предложишь, – улыбнулся деревянный. – В пророчестве так и сказано.

– Опять это дурацкое пророчество… – тяжело вздохнула.

– И никуда от него, Машенька, не скроешься.

– А я вот не пойму: там прямо все мои слова и действия указаны? Это же невозможно! Я сама не знаю, что скажу через минуту-другую! Как бумажка-то знать может?!

– Волшебство, – ответил деревянный.

– Ерунда! – сказала я. – И вообще пока сама не прочитаю – не поверю. Глупость какая-то.

– Пророчество у Яги Виевны, Машенька. Вернёшься к ней и попроси взглянуть. Сама убедишься.

– Обязательно взгляну. Мозги мне пудрите. Сказочники…

– Ау?

Втроём подняли головы, посмотрели на того, кто издал звук: Степаныч проснулся. Потянулся, осмотрелся по сторонам и резво спрыгнул вниз. А как только очутился на земле, возле моих ног, сразу начал облизывать многострадальные джинсы.

– Фу! Уйди! – попыталась его отпихнуть, но не тут-то было. Монстр, похоже, проснулся в очень хорошем настроении, потому что к облизыванию прибавилось мурчание. – Кто ж ты такой? – спросила, не ожидая ответа, так, риторически, но дух ответил: – Это Чудо-Юдо, которое ты должна была спасти и спасла.

– Ну да, естественно, чудо. И как я сама не догадалась? А злодейкой была птица, верно?

Кивнул.

– Кстати, а почему я других птиц не видела? Три дня здесь и ни одной.

– Погибли, Машенька. Не все обращение выдерживают. Эта ведьма никому житья не даёт: болотника лишила голоса, над феями измывается. Никакого от неё спасения.

– Болотник – это…

– Тимофей Евграфович. Ты его на болоте повстречала.

– Ясно, а зачем она это сделала?

– Кто ж её знает? Она же ведьма.

– Понятно. А сам он где?

– Без болота долго не может, к себе вернулся – туда, где ты его видела.

– А с феями что?

Обвёл рукой поляну, на которой мы находились:

– Здесь они живут. Эти разноцветные постройки их дома. Только раньше они были обычными, а теперь сама видишь: крыша непонятная, размеры неправильные. Феям нужны дома поменьше.

Я удивлённо захлопала ресницами:

– Куда же меньше? Они и так малюсенькие. Кукольные!

– Королева, а ты фей видела? Вот возмущаешься, а о чём говоришь-то, знаешь?

Отрицательно помотала головой.

– Тогда смотри, и лягушка осторожно постучала в бирюзовую дверь.

Минута, чуть больше и на пороге появилась тоненькая девочка с разноцветными крылышками. Ростом она была с пол мизинца. Чтобы лучше рассмотреть создание я наклонилась. Волосики рыжие пушистые, в стороны, как у одуванчика, реснички длинные, личико миленькое в веснушках. На тельце платье в тон разноцветным крыльям, клёш колокольчик напоминает.

Выходит, не ошибалась, когда думала, что кто-то нас подслушивает. Это фея шуршала занавесками. Надо же!

– Рада познакомиться, наша будущая королева, – поклонилась. – Я так же, как и мой народ слышала ваш разговор и тоже соглашусь с Люсенькой и лесным духом: вы – та самая. Я это во сне видела.

– Простите, но что вы там во сне видели? Знаете, фея…

– Колоколия.

– Колоколия. Мы часто сны понимаем неправильно. Иногда это всего лишь сны и не более.

– У кого-то, возможно, и так, наша будущая короле…

– А называйте меня просто Маша, пожалуйста.

– Как скажете, наша будущая королева, – помедлила. – Маша. Но мне дано видеть будущее: не всегда чётко, но в случае с вами достаточно ясно, чтобы не сомневаться – все эти годы мы ждали вас.

Я хмыкнула. Фея, уловив моё недоверие, а иного моё лицо и не отражало, с готовностью пояснила:

– Мне приснилось лицо, похожее на ваше, и я слышала ваш голос.

– Так может, всё же ошибочка?

– Нет, наша буду… – осеклась, – Маша. – Вы сами скоро убедитесь, когда пророчество прочтёте.

Я вздохнула продолжительно и раздражённо.

– Ну что, Машенька, отведу тебя к Яге Виевне? – деревянный взял меня под руку.

Я не противилась.

– Ладно. Но я всё равно повторю: жизнь отдавать за незнакомца, пускай, и принца и ваш странный мир не стану. Я ещё мечты свои не осуществила, кота не завела… Но вам помогу. Сейчас почитаю пророчество, докажу вам, что это лишь совпадение, а затем вместе пойдём к ведьме и поговорим.

Фея спряталась за лапу Степаныча, деревянный как-то уменьшился в размерах, а лягушка притаилась за деревянной спиной. Через секунду хор голосов ответил:

– Никуда мы не пойдём. Мы её боимся.

– Так, мама из Инстаграма… – упёрла руки в бока. – Значит, не хотите жить нормально? То есть я должна рисковать, слушать вас, а вы боитесь просто поговорить?

Тишина.

– Хорошо. Я сама с ней побеседую. Как мне увидеть вашу злюку?

– Так ты, Машенька, её уже видела.

– Когда?

– Когда Степаныча спасала, непутёвая.

– Замолчи, лягушка, а то не выдержу и пну в болото!

Та фыркнула, отвернулась.

– Первый бой ты ей, Машенька, уже дала, так что ведьма встретит не с пустыми руками.

– Вы про коршуна, да? А ведьма выходит любит конфеты?

– Машенька, она всё блестящее и золотое любит.

– Как сорока… – пробурчала лягушка.

– Или как истинная женщина, – хмыкнула я. – Мне, честно говоря, тоже блестящее нравится, так что я думаю, мы с вашей ведьмой сумеем найти общий язык.

– Иди, наша бу… Маша. Пора, – фея поклонилась и исчезла. Двери остальных домиков одновременно распахнулись, явив таких же пушистоволосых девочек, но в разных платьях. У одних были как розы, у других точь-в-точь лилии, у третьих один-в-один ромашки. Поклонились и обратно спрятались.

– А почему… мне пора? – спросила, обращаясь к деревянному. – Это опять по пророчеству?

– Нет, Машенька, – улыбнулся. – Это чтобы Ягу Виевну не обидеть. – И на мой удивлённый взгляд пояснил: – Обед у неё начинается.

– А опозданий она не любит… – добавила бородавчатая.

– А-а-а, ясно. Ну ладно, идём. Только я её суп есть не стану. Непонятно, что она в котле своём варит, да и моет ли его? У него же жир на стенках и копоть!

Лягушка вдруг рассмеялась. Степаныч запрыгнул мне на руки. Деревянный молча двинулся вперёд, но на губах у него играла улыбка.

– Нет. Я серьёзно! Лучше что-нибудь у скатёрочки попрошу: картошечку там с укропчиком, курочку румяную.

– А если у скатерти выходной? – поинтересовалась лягушка. – Голодной будешь?

– Нет, земноводная. У меня в рюкзаке пакет мюсли есть. Им перекушу.

– Пойдём, Машенька, – потянул меня деревянный. – От голода не умрёшь – это я тебе обещаю.