Шесть соток волшебства

Глава 5 Кровавая жертва

Глава 5 Кровавая жертва

Как ни странно, но визит нотариуса пошел Инге на пользу. Буквально пятнадцать минут околоюридического жаргона — и внутренние границы пали, похоронив под обломками неизбывное, как зубная боль, чувство неловкости. Впервые Инга ощутила дом хотя бы немного своим. Да, здесь все еще было неуютно. Да, молчаливая пустота комнат вызывала смутную тревогу. Но хотя бы исчезло ощущение, что вот-вот из двери выйдет баба Дуня — прямая, высокая, с тяжелым холодным осуждением во взгляде.

Воодушевленная внезапными переменами, Инга наконец-то рискнула открыть дверцы шкафа — и выволокла оттуда ворох шмотья, пропахший лавандовыми таблетками и дешевым ополаскивателем.

Бутылка все еще стояла в ванной, за раковиной. Горная, мать ее, свежесть.

Бесформенной грудой свалив на диван кофты, юбки и платья, Инга развесила на плечиках собственные вещи. Пестрые футболки в резном антикварном шкафу были уместны, как школьная коллекция фантиков в Эрмитаже, но Инга усилием воли подавила неловкость. Это ее дом? Ее. Значит, в шкафу должны висеть ее вещи.

Решительно сжав губы, Инга перетряхнула комод, вытащив из него груду растоптанных туфель и новенькие, еще в целлофане, розовенькие плюшевые тапочки. В эту же кучу отправились застиранные желтоватые простыни, аккуратно заштопанные наволочки и толстенные вязаные носки, колючие, как крапива.

Задумчиво почесав в затылке, Инга вытащила из кошелька обрывок тетрадного листа, на котором твердым угловатым почерком был записан номер.

— Мария Федоровна? Прошу прощения за беспокойство. От бабушки осталось много вещей — может, их кто-нибудь заберет? Социальные службы, благотворительная организация… У вас же есть что-то подобное в городе? Или, может быть, сразу людям раздать…

— Не надо такого, — резко оборвала ее Мария Федоровна. — Если вам не нужны вещи, просто отвезите их на мусорник. А лучше сожгите.

— Но как же, — нахмурилась Инга. — Я перебрала одежду бабушки — там попадаются совершенно новые вещи, есть даже в упаковке и с бирками…

— Не надо, — обрубила невидимая собеседница. — Не тратьте время зря. Никто эти вещи брать не станет. Если вам не нужны, смело выбрасывайте.

— Э-э-э… ладно. Спасибо за совет.

Сбросив вызов, Инга озадаченно оглядела барахольные развалы и пожала плечами. Никому не нужны… Ну надо же. А говорят, что в провинции уровень жизни низкий.

С другой стороны, теперь проблем меньше. Не нужно перебирать душные тряпки, не нужно метаться по городу, договариваясь с волонтерами о встрече. Пара ходок до мусорных баков — и все, Добби свободен!

Инга торжественно уложила в комод два своих полотенца, расправила их в безграничном просторе пустого ящика — и замерла, вытаращив глаза.

К фанерному днищу был приклеен ключ. Самый обычный, с бородкой — таким мама когда-то давно запирала сервант.

Мгновенно забыв про полотенца, Инга подцепила ногтем полосу скотча. Потемневшая от пыли липкая лента натянулась, из последних сил сопротивляясь атаке, едва слышно затрещала и отклеилась. Ключ повис на ней, как муха на паутине.

Быстрыми движениями оборвав с металла скотч, Инга устремилась к чулану. Ключ встал как родной, замок мягко щелкнул. Дверь открылась. Затаив дыхание, Инга шагнула в таинственную пыльную темноту. Не то чтобы она ожидала обнаружить в чулане какие-то несметные сокровища… Ну какие сокровища могут быть у небогатой и глубоко пожилой женщины? Но сам факт проникновения в запретные рубежи приятно будоражил кровь. В голове кружился смутный хоровод ассоциаций, из которого сознание выхватывало то Буратино, то принца Каспиана, то Синюю бороду.

Прищурившись, Инга склонилась над узкими полками. Стопки журналов, судя по толщине, еще советского выпуска, пучки каких-то трав, банки с сушеными цветами и листьями… В углу, под толстой связкой свечей, притаилась большая металлическая коробка — кажется, из-под печенья. Инга бережно подняла ее, дунула, подняв в воздух облачко пыли, и громко чихнула. Резкий звук разрушил очарование момента, и загадочная Нарния превратилась в обычный чулан — грязный, темный и душный. Шмыгнув мгновенно потекшим носом, Инга попятилась, прикрыв за собой дверь, и осмотрела добычу.

Ну да, действительно. Это коробка из-под печенья. По ярко-красной шотландке вилась ажурная белая надпись: Danish Delights. Butter Cookies.

Перетащив находку на кухню, Инга попыталась снять крышку, но проржавевшие петли даже не дрогнули. Тихонько выругавшись, Инга поддела скользкий край ногтями и надавила. Крышка поползла вверх, замерла, опять поползла. Вдохновленная успехом, Инга уперлась большими пальцами в образовавшийся зазор и с силой толкнула. Крышка, коротко звякнув, соскочила, и в руку ударило что-то тонкое и чудовищно острое.

— Ай, черт! — Инга отдернула руку, разбрызгивая по столу красные капли. — Какого хера?

Поперек правой ладони тянулся узкий длинный разрез, заливая запястье тонкими струйками крови.

— Охренеть…

Сунув руку под кран, Инга промыла рану и быстро зажала полотенцем. Белая вафельная ткань тут же окрасилась в алый. Боль еще не пришла, но руку тянуло и дергало, и странно, опасно покачивались стены кухни. Опустившись на стул, Инга прикрыла глаза, пережидая приступ головокружения. Накатывали вялые, медленные волны тошноты и безостановочно, мерзостно звенело в ушах. Звук то опускался до басовитого гула, то поднимался до комариного писка, скользил по синусоиде сверху вниз.

— С ума сойти, — Инга сняла полотенце, отстраненно разглядывая сочащийся кровью порез. — И что теперь делать? Приложить подорожник?

Бессильно отставив в сторону правую руку, она пододвинула коробку и настороженно заглянула. Внутри, опасно подрагивая, словно змея перед броском, раскачивалось тонкое гибкое лезвие. Инга осторожно надавила указательным пальцем, и острый металл, спружинив, подпрыгнул, хлестнув жалом воздух.

Неслабо так бабка от воров защищается…

Оторопелым взглядом Инга скользнула по полкам. А там что скрывается? Битое стекло в гречке? Крысиный яд в рисе? Травяной чаек с аконитом?

Завтра же надо все выбросить. Вообще все.

И ради чего, собственно, баба Дуня устроила это гребаное блад-шоу? Накренив коробку, Инга вывалила на стол кучку какого-то барахла: медный крестик, пучок растрепанных перьев, гребешок с несколькими седыми волосками. Надкушенный кусок хлеба каменной твердости. Половинка пудреницы с зеркалом. Кожаная мужская перчатка без пальцев, затертая на ладони до белизны. Инга растерянно передвигала окровавленный хлам по столу, тщетно пытаясь сообразить, в чем смысл инсталляции.

Это какие-то сувениры?

Странные детские игрушки?

Первые симптомы надвигающейся деменции?

Баба Дуня производила впечатление человека с железобетонной психикой, но чем черт не шутит. Сын уехал, внук в другом городе, из общения — только соседи, да и от тех старуха отгородилась забором… Может, поэтому бабка и завещала дом не своим родным, а далекой, почти незнакомой Инге? Спятила — вот и весь сказ?

Если так — то черт с ним, с порезом. Ради дома с участком можно немного в бинтах походить. Невелика беда.