Перед глазами серая муть. Где-то вдали слышен какой-то шорох или шелест, не разобрать.
Руки затекли, я даже не могу ими пошевелить. Не чувствую кистей.
Воняет сыростью и плесенью, так что даже в носу свербит.
Из шелеста выделяется какой-то мерный звук. Тук-тук. Пытаюсь сосредоточится на нем. Может, если удастся понять, что это такое, то и остальное прояснится?
Я несколько раз моргнул, и серая муть превратилась в серый каменный пол. Странно, как-то необычно близко этот пол. Словно я стою на коленях, лицом вниз.
А что с руками? Я попытался повернуть голову в бок, и в глубине черепа растеклась чернильным пятном головная боль, заполнила сознание, вернула ощущение окружающего мира. Вместе с ощущениями вернулась память.
Последнее, что я помнил, как упал без сознания на поляне после обряда освобождения Насти от заклинания её отца.
Вспомнив девушку, я застонал от отчаяния. От того, что не смог защитить её. Мне казалось, что раз уж я попал в руки Корсакова, а у меня даже не было сомнений, что это он организовал моё пленение, то уж только что очнувшейся Насте, наверняка было бы сложно ускользнуть.
Голова начинала работать, а вместе с ней пробуждался от забытья и весь остальной организм.
По рукам побежали мурашки, я наконец-то понял, что они задраны вверх. Запястье холодило железо. Я смог скосить вверх глаза и увидел широкий черный браслет на запястье. Браслет был связан со вторым точно таким же, толстыми звеньями черной цепи.
Видимо цепь была подвешена на каком-то крюке под потолком, потому что, подергав руками, я услышал мелодичный перезвон множества колец.
Тряхнув головой и получив еще одну порцию головной боли, я наконец-то смог полностью прийти в себя.
Я стоял на коленях на холодном шершавом полу, вымощенном квадратным камнем. По бокам от меня уходили вверх и, изгибаясь, соединялись своды небольшого алькова. К потолку этой ниши и был прикреплен металлический крюк, с которого свисали мои оковы.
Прямо мне на плечо капала какая-то жидкость, я надеялся, что это вода. Её ритмичное кап-кап и позволило мне сосредоточится. Капли разбрызгивались мелким туманом, а остатки, прокатившись по коже, скрывались где-то у меня в подмышке. Дальнейшая их судьба была мне неведома.
Хорошо, что из одежды на мне были только штаны. Была бы рубаха, она бы вмиг намокла. В помещении было влажно и холодно. В такой ситуации мокрая рубашка мгновенно бы превратила меня в трясущееся от холода существо. А так, капли воды, скатываясь и слегка холодили кожу.
В противоположность прохладе капающей воды, на груди что-то создавало ощущение тепла. Глянув вниз, я увидел свой медальон — малахитовую чешуйку горного змея. Странно, что он остался на мне. Видимо, в этом был какой-то смысл, просто я его еще не понимал.
Я втянул носом воздух и в ноздрях снова начало свербеть. Видимо, в воздухе что-то было, отчего мне хотелось чихнуть. Никогда не страдал аллергией, но сейчас было ощущение, что вот-вот начну.
Я приподнял голову и осмотрелся.
Довольно большая темная комната. Напротив меня деревянная дверь с закруглением сверху, под стать своду алькова. Слева и справа еще по одной нише в стене. Кажется пустые. Похоже, я тут был один.
Попытавшись кого-нибудь позвать, мне удалось издать только хрип, резью отдавшийся в горле.
По рукам забегали мурашки, судя по всему организм начал работать в полную силу, и сердце смогло прогнать кровь выше по сосудам. Захотелось размять запястья. Попытавшись дотянуться одной рукой до другой, я понял, что вес тела не дает этого сделать.
Самое логичное решение было подняться с колен и ослабить натяжение цепи. Что я и сделал.
Где-то за спиной загрохотало, будто пришла в движение какая-то машинерия. Вот же словечко прицепилось. Может о такой машинерии говорил Кирилл?
Противовес за спиной натянул цепь, и я оказался снова с поднятыми вверх руками, хотя теперь и стоял в полный рост. Оказывается, цепь была закреплена не на крюке, а на каком-то хитром блоке.
Я попытался присесть. Противовес снова задвигался, загрохотал. Так и внимание тюремщиком привлечь можно.
Не успел я об этом подумать, как со стороны двери послышался лязг отодвигаемого затвора.
Через щель распахнувшейся двери я увидел свет факела, и даже не одного.
В комнату друг за другом вошли три человека. Одного из них я хорошо знал.
— Очухался кавалер хренов? — усмехаясь спросил Корсаков.
Почему-то я не ожил его тут увидеть. Нет, точнее ждал, но не так быстро. Казалось, по закону подлости, сюжет должен был развиваться по нарастающей. Сначала нужно было появиться Гончарову, а только потом, через какое-то время, Корсакову. В том, что за ниточки дёргал он, я как-то даже и не сомневался.
Пропустив мимо ушей, его «кавалер», я улыбнулся, как можно нахальней.
— А что, пришел снять медальон с моего трупа?
Говорить на «вы» с этой мразью у меня не было никакого желания. К тому же, я предполагал, что уж на этот раз меня никто не остановит, чтобы свернуть ему шею.
— Еще успею, не переживай, — заверил он меня.
— Ну так чего не убил сразу? Или думаешь, что удастся меня на что-то уговорить?
— Ты не ёрничай! Ты до сих пор жив только… а в прочем, совершенно не важно почему.
— Я жив, потому что твоя дочь сказала, что не простит, если ты меня убьешь?
Я всё ещё пытался изображать из себя осведомленного человека, контролирующего ситуацию, хотя у меня не было на то никаких оснований. Если честно, я был не в том положении, чтобы огрызаться, но не унижаться же перед ним, показывая страх. Хотя страха я не испытывал. Что-то другое заполняло мою голову, но точно не страх. Какое-то удальство, словно я был готов разорвать свои цепи в любой момент и придушить гада, а заодно и его подручных, стоящих за спиной.
Вот только вел Корсаков себя слишком уверенно, видимо понимая, что не в моих силах разорвать кандалы. Что-ж пусть пока так думает. Я не был уверен, что смогу порвать путы, но что-нибудь я точно придумаю.
Корсаков умел держать удар. Судя по всему, его жизнь и не так испытывала, потому на слова о дочери он и не отреагировал.
— Ты не сильно-то хорохорься, — предупредил он. — Могу и убить, а Настя и не будет знать, что я к этому причастен. Так что попридержи коней.
— Да я никуда и не спешу. До пятницы я совершенно свободен.
— Вот и хорошо, — явно не поняв шутки, серьезно произнес Корсаков. — Может все же упростишь мне задачу и согласишься присоединиться?
— Неа, — как мог наглее, заявил я.
— Уверен? — грустно переспросил Корсаков, словно от моего ответа что-то зависело.
— Абсолютно!
— Что ж, это весьма и весьма печально. Думал, что с тобой все выйдет проще. Но кажется, мои люди ошиблись, когда пару месяцев назад охарактеризовали тебя, как изнеженного мальчишку, не способного ни на что, кроме, как махать тупой шпагой против поддающегося противника. Жаль, неплохие были шпионы, но за такую оплошность головы им не сносить.
Запугать он меня так хотел, что ли?
— Я еще на поле боя у деревни понял, что у тебя есть яйца, — продолжал Корсаков. — Нет, вру, еще когда смотрел твои бои в заведении Матвея. Тогда еще понял это, но не готов был поверить. А вот теперь смотрю и удивляюсь. Вижу, что в тебе Наська нашла. Хочешь, могу ей твои яйца в коробочке в качестве подарка отослать? Потому что, если ты не будешь со мной сотрудничать, то живым ты мне нахрен не сдался. А девчонка ничего, переживет. Как найду её, так больше от меня не сбежит.
Я улыбнулся, поняв, что Насте удалось скрыться. Иначе он не говорил бы так.
— Думаешь, я вот такой глупый, проговорился, что дочь все еще в бегах? — заметив мою ухмылку, спросил Корсаков. — Не переживай, никуда ей не деться. Без тебя деревеньку ту на щепки разберут и Наську вытащат, и всех твоих прихвостней уничтожат.
— Так чего же ты её в лёд заковал? Раз думаешь, что никуда она не денется? Боялся, что сбежит и идеи твои дебильные кому-нибудь выдаст?
Корсаков рассмеялся. Он смеялся довольно долго, заливисто, иногда похрюкивая.
— Глупый ты еще, потому что молодой, — отсмеявшись сказал Корсаков. — Знал я, что попытаешься с неё заклятие снять. А кто кроме Олега Матвеевича сможет тебе в этом помочь? Никто! Так что я твои ходы наперед видел. А ты попался.
Не могу сказать, что ловушку эту я смог разгадать, но. если бы и знал, что Корсаков все подстроил, все равно пошел бы Настю оживлять. Может быть лучше был бы готов, но пошел. Но что уж сейчас. Держать удар надо уметь не только в бою. Жаль, в подковерных играх я все же не силен. Но ничего, научусь.
— А род Гончаровых давно уже со мной в сговоре, — продолжил тем временем Корсаков. — Так что нужен мне еще один глава семейства и ты, как ключевая фигура. Наська небось, рассказала больше, чем я тебе тогда?
Я попытался оперативно состряпать покер-фэйс, но видимо не успел.
— По лицу вижу, что про стишок знаешь. Не отпирайся. Да, мне нужен еще один род и тот, кто встанет в нашем ряду четвертым. Так что хочешь ты или нет, а я свой замысел реализую. Тебе выбирать, будешь ты на это смотреть своими глазами или из мира духов. Последний раз предлагаю.
— Я уже сказал свое мнение. У тебя крыша протекает, если ты решил, что сможешь устроить переворот.
Корсаков недоуменно глянул на потолок, затем перевел взгляд на падающие на меня капли, и усмехнулся. Кажется, выражения он не понял, но мне было плевать.
— Сдается мне ты отказываешься?
Я не стал отвечать. Уже надоело говорить одно и то же.
— Что ж, — не унимался Корсаков. — Ты выбор сделал. Думаю, пора попробовать то, что я давно хотел. Смену рода у покровителя.
Глупость. Я и раньше считал, что это невозможно, что и Буянов и прочие ошибаются. Сам видел, что делает кровь. А если связь с духом завязана на ней, то смена была возможна только в границах одной линии. И все смены происходили только благодаря бастардам. Если только Корсаков не нашел внебрачного сына моего отца. Кто знает, какие похождения были в прошлом у моего местного родителя.
Корсаков отошел на шаг от меня, коротко что-то произнес и взмахнул рукой.
Раздалось завывание ветра, и в опустившейся руке возникла голубая, словно сделанная изо льда плетка.
Индиана Джонс недоделанный взмахнул ей и конец хлыста потянулся ко мне словно живой.
Я представил, как вокруг меня материализуется кокон.
Странно, но с первого раза не вышло. Я чувствовал, что сила тянется ко мне, но ничего не происходило.
Корсаков довольно улыбнулся.
— Это моё место силы. Не думаешь же ты, что сможет тут легко использовать свою магию? Без моего разрешения никто не сможет.
Он снова махнул плеткой и меня обвил тонкий ледяной язык. В районе пояса все застыло, перехватило дыхание. Словно я нырнул в прорубь.
Я напрягся и снова попытался создать защитный кокон. В деталях представляя, как нити энергии накладываются друг на друга, сплетаясь в ткань, затем она сворачивается и образует щит из сгустившегося воздуха.
Холод резко отступил.
Я открыл глаза. Вокруг меня сияло яйцо кокона.
Нужно было видеть выражение лица Корсакова. За такое я был благодарен Гончарову, что пленил меня.
— Это невозможно! — прошептал Корсаков.
Интересно, но ведь я смог проделать это и в месте силы Гончарова. Неужели его это не удивило? Или он был занят оживлением Насти настолько, что это реально отняло много сил? Или же он разрешение мне выдал?
Обрубок плетки все еще был в руках у Корсакова. Зато та ее часть, что была у меня на поясе, на глазах таяла, стекая небольшой лужицей вниз. Или это просто вода с потолка накапала?
— Поднимите его вверх! — приказал Корсаков.
Один из его подручных, тот что был покрупнее рванул куда-то вбок и словно растворился в стене.
Проследив за его движением, я понял, что комната была не совсем такой, какой показалась мне в начале.
Ниши располагались в стене, но она не была стеной комнаты. Это был ряд ниш в фальшивой стене, за которой была еще одна. Альковы как бы стояли внутри комнаты, не доходя до ее боковых стен. Из-за недостатка света и однообразия каменной кладки я не разглядел этого сразу.
Загремел противовес и меня подняло в воздух. Судя по всему, громила добрался до механизма подвеса.
— Ты, — бросил Корсаков второму подручному. — Протискивайся в этот пузырь и сделай порез на теле.
Худощавый подручный недоуменно посмотрел на босса.
— Давай! — прикрикнул на него Корсаков. — Эта штука только от магии хорошо защищает. Ты тощий, пролезешь.
Подручный подошел и попытался продавить руку сквозь кокон. Я висел в воздухе, пытаясь остановить раскачивание.
Рука тощего встретила сопротивление щита, но сантиметр за сантиметром проходила сквозь него.
Осмелев, подручный полез в мой кокон всем телом.
Корсаков подошел сзади и уперся тощему сапогом в задницу, пытаясь пропихнуть того внутрь. Я представил себе картину, как сапог пропихивается внутрь раньше, чем мужик в кокон, и, сам того не желая, рассмеялся.
Едва подручный оказался в коконе, я чуть-чуть подсогнул локти, напряг пресс и резко подтянул колени к животу.
Выбросил вперед и вверх одновременно обе ноги, закинув их на плечи тощему. Сжал бедра, сдавив шею противника и попытался вывернуться в бок.
Тощий захрипел.
Корсаков от неожиданности заморгал, но тут же сориентировался.
— Отпускай противовес! — крикнул он.
За спиной загремело, и вместе с тощим я рухнул на пол.
Колени я так и не разжал.
Цепь не дала мне свободно упасть, и я повис одновременно ногами на шее у противника, а руками на цепях.
Я все давил и давил, пока не почувствовал, как мышцы шеи тощего слегка расслабились, устав от натуги.
Резко дернув коленями вбок, я сделал скрутку всем телом. Послышался характерный хруст, и тело тощего обмякло.
Отпустив шею трупа, я изловчился и встал на ноги.
Подручный Корсакова грудой тряпья валялся внутри моего кокона.
— Впечатляет, — произнес Корсаков и картинно похлопал в ладоши. — Эй! — Крикнул он.
Из-за стены прибежал бугай и уставился на труп товарища.
— Бери алебарду и тащи ее сюда!
Бугай выбежал из комнаты и через пару секунд вернулся с алебардой.
— Суй ее в пузырь! — приказал Корсаков. — Да не прямо, суй сбоку! Тут он ее ногами перехватит.
Бугай послушался и принялся пропихивать алебарду справа.
Я попытался наколдовать щупальце или хотя бы просто энергетическую нить, но ничего не выходило.
Заметив мои попытки, Корсаков понял, что я делаю и ухмыльнулся.
Алебарда шла тяжело, но бугай не сдавался. Наконец ему удалось задуманное.
Я пытался извернуться, но у меня никак не получалось схватить оружие ногами. Повиснуть на цепи я не мог. Противовес сейчас никто не держал, а мой вес тянул меня вниз.
В попытке увернуться от острого наконечника, я неудачно напоролся на него, и острая боль прошила бок. Прокол был не глубокий, но кровь потекла. Скатилась по коже, впиталась в штаны, мгновенно окрасив их темным. Я чувствовал, что бугай не дает мне вывернуться и избавиться от лезвия в моем боку.
— Режь его! — закричал Корсаков.
Бугай зло ухмыльнулся и дернул алебарду так, что выдрал мне кусок кожи вместе с мясом. Я застонал, со всей силы стиснув челюсти. Во рту почувствовался вкус железа. Видимо прокусил себе щеку.
Вот теперь кровь лила из бока по-настоящему.
Я почувствовал, как густая жидкость начала срываться с пальцев ног и падать вниз. Изворачиваться стало сложно. Боль не давала даже согнуться. Я повис на цепях и тут же оказался стоящим на коленях.
Посмотрев вниз, я увидел, как лужица крови растекается по канавкам меж камней на полу. На полу⁈ Что за чёрт! А как же кокон?
Корсаков достал откуда-то стеклянный флакончик подошел ближе и наклонившись набрал несколько капель крови в стекляшку.
Меня замутило, голова закружилась.
— Сними защиту, заморожу рану, — предложил мне Корсаков. — Не хочу, чтобы ты сдох прямо сейчас. Хочу видеть выражение твоей морды, когда у меня все получится.
Я и так уже терял концентрацию, перед глазами начало плыть.
— Давай, поторопись! — подгонял меня Корсаков. — Или ты сдохнуть тут собрался? Смотри, можешь и помереть, мне все равно.
Я представил, как он подходит к моему телу и снимает с него медальон, именно так, как он и говорил с моего мертвого тела. Хрен ему позволю такое сделать! И лечить себя не позволю. Помощь врага потом может обернуться подставой. Злость сейчас мой лучший друг! Я ощущал, как это чувство растекается по жилам, наполняя силой все тело.
Кокон кровь не держал, что было странно, но видимо так и должно быть, раз Корсаков не удивился, но он предложил заморозить рану, значит возможность сделать это магией есть.
Я прикрыл глаза, стиснул зубы и представил, как желтая игла, тянет за собой тонкую светящуюся нитку энергии. Как стежок за стежком я стягиваю края раны, как нити держат плоть. А кровь, да и фиг с ней, сможет протечь, так пусть течет.
— Потрясающе! — воскликнул Корсаков. — Я почти не верю в то, что вижу, но это потрясающе!
Я открыл глаза.
Прямо передо мной стоял Корсаков и рассматривал зашитую чистой энергией рану.
Кокона вокруг меня не было. Видимо, все силы ушли на штопку.
Одним молниеносным движением Корсаков сорвал с меня медальон. Я дёрнулся, но цепи не позволили что-то противопоставить этому движению.
Хриплый смех врага был мне противен.
— Зови сюда Богдана, — приказал бугаю Корсаков.
Я медленно но верно приходил в себя. Потеря крови сказывалась. Слабость и головокружение все еще мучали меня.
Через несколько минут в дверях появился бугай. Следом за ним шел молодой человек весьма яркой наружности. Темные длинные волосы были распущены и спадали ниже плеч. Явная горбинка на тонком аристократическом носу и пухлые губы казались немного несуразными на бледном вытянутом лице. Ростом парнишка был выше меня, но казался худым.
Если бы меня спросили может ли он быть моим родственником по отцовской линии, я бы ответил, что точно нет. Судя по всему, так оно и было.
Я проводил взглядом парня, который подошел вплотную к Корсакову, и тот ему что-то объяснял. Затем отдал флакончик с моей кровью и медальон. Чешуйку горного змея паршивец нацепил на шею, а флакончик положил в карман штанов. Переполнявшая меня злость нашла выход, и я зарычал.
Отойдя на приличное от меня расстояние и встав так, что между нами оказался Корсаков, парень выпрямился, прикрыл глаза и замер. Кажется, он меня боялся.
Движения я узнал сразу. Восемь кусков парчи. Корсаков знал, что нужно делать. Это говорило о том, что его шпионы многое смогли разузнать. Видимо долго следили за отцом. Я сомневался, что выследили меня.
Тем временем парень закончил круг противотворения и принялся творить.
Я услышал звон хрусталя, но практически не видел нитей.
Вдруг вокруг парня возник кокон. Не такой плотный, к какому я привык, но все же. Как ему это удалось? Или Корсаков дал разрешение на проведение ритуала в своем месте силы?
Синие жгуты, стягивающие реальность я разглядел. Было сложно, но все же заметно. Я чувствовал, что сейчас над парнем бушуют силы, сдержать которые способен лишь кокон. Стоит этому дурню открыть брешь и сюда хлынет такой поток… сможет ли его бледный кокон удержать их? Или я слишком высокого мнения о себе и своих способностях? Может запас прочности есть и у парнишки?
Движения закончились, и черноволосый адепт плавно достал пузырек с моей кровью и плеснул ее в воздух.
Капли застыли, свернувшись в шарики. Все точно так же, как и в моем случае. Я понял, что с замиранием сердца ожидаю продолжения. Но на всякий случай я приготовился создать и свой кокон. Конечно же только вокруг себя. Что будет с бугаем и самим Корсаковым, мне было плевать.
Капли взорвались, наполнив кокон розовым туманом. Парень вдохнул его. Я видел, как туман потянулся и вошел в него.
Вдруг глаза адепта резко открылись.
Он повернул голову и взглянул на меня. В его глазах я видел лишь дикий страх.
Страница из книги историка А. В. Буянова