Сердце кошмара

24. движение

Осмотрев пещеру, я снова не обнаружил Золотые крылья. Тогда я сосредоточился на своём пальце и стал медленно сливаться с телом гигантского дракона…

И снова этот процесс происходил постепенно. И потому что это было безопасней, и потому что можно было запросто перегрузить своё сознание, если сразу загрузить его в голову огромного ящера. Осязание, обоняние, слух… Всё это приходило постепенно, рисуя передо мной всё более отчётливый образ.

Последний оказался не очень примечательным. Открыв глаза, я обнаружил себя посреди просторного каменного зала. Вскоре я узнал в нём своё старое святилище на утёсе великой горы. Последнее заметно облагородили за прошедшие годы — построили стены, разместили факела и оставили на крыше широкую прорезь — для удобного полёта.

Не теряя времени, я взмахнул крыльями и секунду спустя оказался на высокой обозревательной площадке с видом на пространный город.

Последний снова переменился, но теперь эти перемены были несколько иного характера. Если прежде город каждый раз становился больше и шире, а толпа на улицах неумолима сгущалась и пополнялась всё более пёстрыми лицами, теперь он наоборот: как будто немного сжался в своих размерах, но при этом стал более прилизанным. Стройным. Суровым.

Вавилон превратился в Ватикан; теперь на улицах в большинстве своём ходили люди в серых робах и капюшонах — признак служителей Храма Золотых Крыльев. На смену статуям великих полководцев и королей пришли монументы огромного дракона. Сады, роскошные вилы, фонтаны, — всё это исчезло, зато всюду теперь возвышались величественные храмы, построенные из камня и украшенные золотом и сталью. Солнце находилось в зените, и наблюдая за городом в этот прохладный полуденный час можно было ослепнуть от сияния мириадов позолоченных крыш.

Именно так: прохладный полуденный час.

Разглядывая широкие каменные улицы, я вдруг заметил, что температура стала заметно ниже с момента моего прошлого визита. Тогда я принюхался, и мой необычайно чуткий нюх уловил характерный запах снега, льда… и вместе с тем пороха и дыма. Последние два аромата находились немного ближе. Присмотревшись, я заметил, что по всему городу были рассыпаны кузни. В них сияла раскалённая сталь. В телегах, которые тащились по широким улицам, сверкали груды мечей; лошади тащили допотопные пушки и целые возы, битком набитые ядрами.

Были и солдаты. Великое множество. Облачённые в кожу и сталь, они занимали отдалённые городские кварталы, в которых прежде обитали бедняки. Теперь все они были переделаны в казармы.

Не трудно было представить, в чём была причина всех этих приготовлений. Древний город Парнас сотню лет как превратился в религиозную столицу всего континента. Здесь не было и не могло быть войн. Но против кого же тогда собирались воевать все эти солдаты, лица которых были светлыми, красными и смуглыми?

Чтобы убедиться в своём предположении, я вернулся в храмовый зал и погрузился в своё подсознание. Там я нашёл золотистую сферу, которая представляла собой душу Золотых крыльев. Стоило мне к ней прикоснуться, и перед моими глазами стали проноситься вереницы воспоминаний.

Золотые крылья не имели собственного сознания; тем не менее, они были в достаточной степени разумной машиной… Деус екс Машиной (прошу прощения) чтобы поделиться со мной только самой главной информацией.

Спустя совсем немного времени я понял, что именно происходило все эти и годы и происходит прямо сейчас.

Наконец я потянул зубами за небольшую… По крайней мере для меня, для обычного человека она была, разумеется, неподъёмной, железную цепь, которая свисала с потолка, занял возвышенную позу и стал ждать.

Не прошло и двадцати минут, как массивные храмовые двери приоткрылись, и в зал в поспешном смирении вошла процессия монахов. Возглавляли её старик с деревянной тросточкой, которая невольно напоминала мне трость Пирайи, и молодой человек с волосами цвета пшеницы. Просторная роба облегала при ходьбе его тело, подчёркивая рельефные мышцы — свидетельство солдатской подготовки.

Старик прошёл вперёд, опустился на колени. Юноша, который держался в метре у него за спиной, последовал примеру и смиренно опустил свою мохнатую голову.

Повисла тишина.

Процессия стала неподвижной.

Прошла добрая минута, прежде чем я догадался, что они ожидают, чтобы я заговорил первым. Тогда я мысленно прокашлялся, как и подобает театральному актёру, настроился на роль Божественного дракона и сказал:

— Инкар… скажи, как проходят приготовления?

— О ваше божественное сиятельство, — отвечал старец голосом, который казался необычайно бодрым и бойким для его ветхого возраста. — Всё идёт согласно вашему плану, сиятельство. Более сорочка тысяч воинов со всего мира, освещённого пламенем ваших крыльев, находятся в границах священного города. Короли Царства Ламарии, Гуренрока и Сабареи уже прибыли вместе со своими дружинами. Генералы золотого побережья в ближайшие дни обещают привести армию в шесть тысяч вольных клинков. Они собираются путешествовать речными путями, только чтобы явиться в назначенное время. Наша собственная гвардия тоже завершает последние приготовления.

— Хорошо… Что насчёт противника, Инкар?

— Наши разведчики, — отвечал старик, ещё ниже опуская голову и переходя почти на шёпот, который в его исполнении был шипящим, но совершенно не тихим. — Говорят, что первые ряды противника находятся на расстоянии всего нескольких километров от великой горы Пармы. Его движение… неумолимо.