Сердце ко Дню Валентина (ЛП)

Глава 11

Адора

— Это так грустно и в то же время так замечательно, — Алесия смеется в другом конце комнаты, читая подборку моих посланий, перебирая открытки в форме сердечек, разбросанные по кофейному столику. Когда она листает их, в моих ушах эхом отдается тихий звук ее смеха.

Я не могу сдержать улыбку, расплывающуюся на моем лице, я благодарна своей сестре и нашей ежегодной традиции.

Это разительный контраст с теми ужасами, которые таятся в тайниках моего сознания. Прошлой ночью меня мучила череда кошмаров, единственный, который я помню, был о том, как Алесия на больничной койке борется за жизнь, подключенная к аппаратам и трубкам, ее тело хрупкое и немощное. Под простынями, на которых лежала моя сестра, на груди у нее проступала кровь.

Я лихорадочно оглядела больничную палату, но никого не обнаружила; врачей, которые должны были помочь, нигде не было видно. Чистый страх и отчаяние смешались с запахом стерильности в воздухе; мои мольбы о помощи остались неуслышанными.

Я проснулась с учащенным дыханием и едва не споткнулась, когда добралась до комнаты Алесии, но обнаружила, что она все еще там и в безопасности. Она мирно спала, а я дрожала и хватала ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, опустившись на колени на пол рядом с ее кроватью.

Выбросив из головы это воспоминание, я возвращаюсь в гостиную со свежим, слегка кривобоким тортом на День Святого Валентина, покрытым глазурью, который испекла сама. Я даже не потрудилась открыть упаковку с формой для торта в форме сердца, которую привезли вчера, но сейчас это не имело значения.

Я поставила торт на кофейный столик — каким бы уродливым он ни был, он все равно вкусный.

Алисия прижала руку к груди, оторвавшись от очередного бумажного сердечка и изобразив обиду.

— Ты что, смеешься надо мной?

Посмеиваясь, я беру одну из карточек и размахиваю ею перед глазами.

— Знаешь, то же самое можно было бы сказать и обо мне.

— Счастливого дня старой девы? — Алисия говорит, морщась, — Не — а. Девочка, ты можешь оставить жизнь старой девы себе, а я предпочитаю холостяцкую жизнь; плохой парень тоже приемлем.

Я хихикаю, присоединяясь к ней на полу.

— Итак, — говорит она, откидываясь на спинку дивана, — Я серьезно отношусь к твоему возвращению в жизнь. Кто — нибудь тебя интересует?

— Нет, слава богу, — я говорю, — Я слишком занята.

Это и тот факт, что большинство отношений в любом случае не длятся так долго, какой смысл вкладываться в то, что просто развалится, или в того, кто тебя бросит? Нет, спасибо.

Моя сестра испускает вздох, полный раздраженной нежности, и бросает на меня взгляд, означающий "я не разочарована, но я беспокоюсь о тебе", который я очень хорошо знаю.

Мои губы изгибаются в слабой улыбке. Я не хочу сейчас думать о парнях, а под парнями я подразумеваю Авиэля. Он эгоистичный и высокомерный человек, который занимается незаконным бизнесом и бог знает чем еще. Я не должна испытывать к нему влечения, не говоря уже о том, чтобы тратить свое время на то, чтобы воображать, что он может быть порядочным человеком. Но я продолжаю переживать ту страстную, пылкую встречу, которая у нас была. Это воспоминание запечатлелось в моей памяти, неоспоримое, и его невозможно игнорировать…

Я пытаюсь подавить разгорающийся во мне жар, но это все равно что пытаться потушить лесной пожар стаканом воды. Ощущение его губ на моей коже все еще жгло и отказывалось исчезать — кажется, я не могу забыть, что он сделал со мной, даже если у меня от этого мурашки по коже. По мне пробегает дрожь — почему какая — то часть меня наслаждалась этим?

Теперь, когда я знаю, что он вообще не человек, мне следовало бы бежать в противоположном направлении. Но странный голод, дикий порыв пробуждается во мне — и я все еще чувствую отголоски своего оргазма. Правда в том, что я жажду его прикосновений, несмотря на ужас, который они приносят.

— Адора, что происходит? — Алисия бросает на меня понимающий взгляд, она всегда может сказать, когда со мной что — то не так.

Я качаю головой, стараясь не раскрывать тайны того, что произошло между мной и Авиэлем.

— Нет, ничего важного, — отвечаю я вместо этого. — Последние недели были очень тяжелыми. Просто хочу убедиться, что мы порадуем себя в этот День Святого Валентина.

— О, Адора, спасибо за все. Я бы ни на что тебя не променяла — ну, может быть, на билет в Диснейленд, — смеется она.

— Дорогая, я тоже, закажи мне билет на Багамы. Хорошо? — я улыбаюсь в ответ, затем поворачиваюсь к своей потрепанной спортивной сумке на молнии, стоящей на полу, с толстыми пачками банкнот, собранных, завернутых в пластиковые пакеты и засунутых внутрь.

Взгляд Алексии следует за моим, выражение ее лица быстро меняется.

— И это все? — шепчет она.

— По большей части, — отвечаю я, одним плавным движением просовывая руки в рукава пальто, — я все еще жду, когда мне вернут долг на работе.

Я поворачиваюсь к Алесии, прислонившейся к дивану, и на ее лице отражается печаль.

— Мне жаль, что я стала причиной...

Я быстро делаю шаг вперед и заключаю ее в объятия.

— Не смей думать так. — я мягко ругаю ее, прежде чем отстраниться.

Она качает головой и снова делает лицо, полное сил.

— Извини, не буду тебя задерживать.

— Я вернусь раньше, чем ты успеешь подумать, и мы сможем поужинать с твоим любимым безалкогольным вином.

Она хихикает и закатывает глаза, полные слез, вытирая их футболкой,

— Фу, убей меня.

— Только после того, как мы отпразднуем наш лучший День Святого Валентина, — подмигиваю я. Но еще слишком рано, мне пора уходить.

Мы стольким пожертвовали, продали все, что могли, а остальное заняли, чтобы вернуть долг. Но то, что моя сестра выздоравливает, напоминает мне о том, что все это того стоило, и я никогда не пожалею об этом.

Резкий порыв ветра треплет мою одежду, но холодный воздух приятен на ощупь, он бодрит. Сейчас середина дня, и мне нужно спешить, чтобы успеть к ожидающему меня такси. Я машу Алесии, захлопываю дверцу, и мы уезжаем в облаках снега и выхлопных газов.

Я сижу одна на заднем сидении такси, окруженная резким запахом дешевого одеколона и легким привкусом сигаретного дыма. Я беспокойно притопываю ногой, постоянно проверяя свой банковский счет на протяжении всей поездки. Средства еще не были переведены, и у меня жуткое чувство, что что — то не так.

Трясущимися пальцами я отправляю короткое сообщение в отдел кадров, спрашивая, не возникло ли каких — либо проблем. Меня начинает охватывать странное чувство тревоги. Я определенно чувствую, что что — то не так.

Мы подъезжаем к месту моего назначения — величественному старому зданию, но неприметному из — за отсутствия вывесок, и я осторожно выхожу из машины.

Мое сердце колотится быстрее, когда я подхожу к входу. Белая каменная облицовка снаружи поблескивает в лучах заходящего солнца, и когда я, прогуливаясь по тротуару, заглядываю внутрь сквозь тонированные окна, все, что я могу увидеть, — это просторный холл с высокими сводчатыми потолками, поддерживаемыми толстыми колоннами, пространство обставлено роскошными бархатными креслами самых разных цветов от насыщенных красных, зеленых и синих тонов до более светлых пастельных тонов. Я отчетливо ощущаю атмосферу клуба для джентльменов, когда замечаю дубовый бар в глубине зала. Но отсюда он кажется пустым.

Сделав глубокий вдох, я подхожу к тяжелой входной двери и стучу по ней костяшками пальцев, и вскоре дверь открывается, в нос мне ударяет запах сигар. Появляется хмурый швейцар, который оглядывает меня с ног до головы.

— Адора Коулман? — он говорит.

Я быстро киваю в знак согласия:

— Да.

— Заходите внутрь, — говорит он, резко поворачиваясь на каблуках и направляясь вглубь здания. Меня проводят мимо столиков, старинных картин и гобеленов в подвал здания, где меня ждет высокий мужчина с каменным лицом — я не могу не отметить, что этот парень даже выше Авиэля. Очевидно, он привык запугивать людей.

— Я полагаю, все в порядке? — спрашивает он глубоким и хрипловатым голосом, опуская взгляд на спортивную сумку, перекинутую через мое плечо.

— Да, — быстро выдавливаю я, — я имею в виду, что двадцать тысяч еще не выплачены, я просто жду...

— Мы так не договаривались, мисс Коулман, — он прерывает меня, и его баритон наполняет комнату, словно похоронный звон. — Мы выполнили свою часть сделки, теперь ваша очередь.

— Наверное, это просто небольшая проблема, — бормочу я.

— Проблема? Надеюсь, что нет, — он хмурится, в его глазах появляется угрожающий блеск. — А ты что думала, что все будет легко? Мы здесь ведем бизнес определенным образом, и мы не собираемся это менять только потому, что вы думаете, что можете получить что — то бесплатно.

Воздух вырывается из моей груди, но я стараюсь не съежиться.

— Послушайте, никаких проблем нет, — я поправляю себя. — Я уверена, что сейчас они это исправляют. Мне просто нужно быстро позвонить.

Он опускает подбородок, и я, извинившись, удаляюсь в угол рядом с лифтами, пока он и несколько ассистентов начинают отсчитывать деньги.

При первом звонке я слышу сигнал "занято", но во второй раз я вздыхаю с облегчением, когда кто — то снимает трубку на другом конце провода.

— Спасибо, что позвонили в компанию Lewis & Co. Environmental Consulting & Development. Говорит Марисса; чем я могу вам помочь? — раздается голос на другом конце провода, в трубке слышны помехи.

— Привет, это Адора, — быстро говорю я, стараясь говорить приглушенным тоном, но взгляд высокого мужчины встречается с моим, и я отворачиваюсь от него.

Не лезь не в свое дело, черт возьми!

Я прочищаю горло:

— Я ждала, когда на мой счет поступит ссуда — мне сказали, что она в худшем случае придет сегодня.

— Я понимаю, что вы звоните по поводу программы кредитования на рабочем месте. Могу я узнать ваше имя и идентификационный номер сотрудника, пожалуйста, для подтверждения?

— Да. Это Адора Коулман, мой рабочий номер 234124.

— Спасибо, мисс Коулман, я была бы рада помочь вам с этим. Подождите минутку, пока я открою ваш файл, — я слышу стук клавиш на заднем плане, и мой взгляд возвращается к мужчинам, которые все еще пересчитывают банкноты. Они складывают и раскладывают по порядку пачки банкнот разного номинала, пересчитывают их и отправляют в кассу, расположенную на столе, при этом комната наполняется разговорами, — Кажется, я припоминаю, что когда оформлялся этот заем, он должен был быть переведен на ваш счет.

Мой пульс учащается, когда по телу разливается облегчение:

— Я волновалась, я имею в виду — я не увидела поступление средств.

Но Марисса на другом конце провода не отвечает, и чем больше проходит секунд, тем сильнее сжимается узел у меня в животе.

— Мисс Коулман...

— Да? — я шепчу это, как молитву.

Раздается щелчок мышью, и вскоре раздается голос Мариссы, который, кажется, доносится издалека, пока она продолжает печатать:

— Мисс Коулман, похоже, наш кредитор решил отложить перевод.

Мое сердце уходит в пятки, когда я слышу слова, которые звучат так безобидно, но в то же время так опасно:

— Задержка? — выдыхаю я.

— Я уверена, что ничего серьезного, — успокаивающе говорит она. Тем не менее, в любом случае, это звучит неубедительно, учитывая, что все эти свидетели вокруг меня молча считают, что погашение моего долга представляется сомнительным.

— Вероятно, какая — то информация просто нуждается в повторном подтверждении. Могу ли я передать вас администраторам FlexFunds, занимающимся выдачей займов по зарплатным чекам? Возможно, в заявке была допущена опечатка или что — то в этом роде.

— Все в порядке, я переведите меня на администраторов — говорю я с уверенным видом, но моя самоуверенность едва скрывает мой страх, когда сомнение начинает грызть меня по краям сознания — меня одобрили; я знаю, что так и было. Это должно быть так же просто, как следовать всем правилам.

— Пожалуйста, подождите, — инструктирует Марисса, ее голос затихает, когда на линии раздается щелчок.

Я жду еще несколько долгих мгновений, мужчины перестали считать и теперь смотрят на меня, ожидая окончания моего телефонного разговора, мое молчание только усиливает их внимание.

Наконец — то меня соединили с отделом кредита и грантов FlexFunds.

— Спасибо, что подождали, — отвечает немногословный гнусавый голос на другом конце провода, — Чем я могу вам помочь?

Заставляя себя сосредоточиться, я перечисляю детали моей заявки на получение кредита. Звонок продолжается, вопросов и ответов на них больше, чем я могу уследить. Я чувствую, что хожу по кругу, но продолжаю, пока, наконец, не прояснится статус моей заявки:

— Отказано.

Эта новость словно кувалдой ударила меня в грудь. Мои мысли разбегаются в разные стороны, я не успеваю думать. Я с трудом сглатываю и стараюсь не паниковать, пытаясь сосредоточиться на чем — то одном: найти способ исправить эту ошибку.

— От... — я перевожу взгляд на ожидающих мужчин, которые пристально наблюдают за мной, их взгляды пронзают меня насквозь, как раз в тот момент, когда я ловлю себя на том, что не могу произнести это слово вслух. Я не должна выходить из себя. — Вы не могли бы сказать, почему? — спрашиваю я так спокойно, как только могу справиться с потрясением.

— После тщательной переоценки и изучения вашей заявки и кредитной истории мы пришли к выводу, что ваш кредитный рейтинг не соответствует нашим минимальным требованиям для одобрения кредита—

Женщина продолжает монотонно отвечать, но я пропускаю ее слова мимо ушей, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит.

— Мы рекомендуем вам предпринять шаги, чтобы улучшить свой кредитный рейтинг и повторно подать заявку в будущем...

Остальные слова улетучиваются на задворки моего сознания, когда мои мысли начинают кричать. Я чувствую, как во мне поднимается паника, но я должна сохранять самообладание:

— Подождите, мне уже говорили об этом. Я выполнила требования—

Я только ознакомилась с бесполезной рекомендацией, что если я понимаю, что есть неточности в моем кредитном отчете, они могут помочь мне подать претензию в бюро кредитных историй — но, конечно, у меня нет времени для всего расследования этого дела, потому что у меня есть время до полуночи, чтобы погасить долг.

Мне нужны деньги сейчас.

Не говоря ни слова, я заканчиваю разговор. Все мое тело словно парализовано — я никак не могу выбраться из этой передряги. Пятьдесят процентов? Это лишние сто тысяч долларов, которых у меня нет!

У меня кружится голова, и ноги почти подкашиваются, когда я возвращаюсь к высокому мужчине и снова пытаюсь его урезонить.

— Пожалуйста, дайте мне время до завтра, чтобы разобраться со всем этим, — умоляю я.

— Конечно, — говорит он, скрещивая руки на своей широкой груди, — завтра с пятьюдесятью процентами годовых на остаток долга.

— Но я не могу позволить себе еще пятьдесят процентов! — я с трудом могу позволить себе даже накормить себя. Единственным человеком, о котором я могла подумать, был Авиэль — последнее средство спасения, — Пожалуйста, Авиэль сможет со всем этим разобраться, как только я с ним свяжусь!

Брови высокого мужчины поднимаются, и он выглядит так, будто жалеет меня.

— Я уверен, что он сможет. У вас есть время до полуночи, прежде чем мы начислим дополнительные проценты — позвоните ему в ближайшее время.

Слёзы наворачиваются на глаза, но я сдерживаю их. Я переживу это испытание.

— Отлично, — говорю я с решимостью, которая удивляет даже меня саму. — У меня еще есть время до полуночи, верно?

— Конечно.

С чувством ужаса и отчаяния я покидаю здание. Я как будто начинаю все сначала, и меня бесит, что единственный человек, которому я могу позвонить прямо сейчас, — это последний человек, которого я хочу видеть.

Я быстро набираю номер помощника Авиэля, Джона, проклиная себя за то, что никогда не спрашивала личный номер Авиэля, когда у меня была такая возможность. Когда Джон отвечает, мои надежды снова рушатся: Авиэля нет дома, а Джон не уверен, когда я смогу с ним связаться. И не только это, но и то, что для перевода двадцати тысяч требовалось разрешение, которое вступало в силу не раньше полуночи. Джон ничего не может сделать, кроме как попытаться позвонить кому — нибудь и навести справки.

Когда я стала умолять, он дал мне личный контакт Авиэля — мою последнюю надежду. Дрожащими пальцами я набираю номер, молясь о чуде, но вместо этого холодный автоматический голос предлагает мне оставить сообщение.

Что я и делаю.

Я оставляю слезливое сообщение Авиэлю с просьбой перезвонить мне, а затем устало возвращаюсь домой, чтобы быть со своей сестрой в самый ужасный День Святого Валентина из всех, что у меня был.