Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая

6

Толпа, гонимая страхом, казалось, двигалась в неопределённом направлении, то заполняя узкие проходы, то выплёскиваясь на широкие пространства, то вновь превращаясь в маленькую бушующую горную речку. На самом деле она текла осмысленно и строго на юг — к вокзалу. Чем дальше моулийцы удалялись от центра, тем глуше становились доносящиеся раскаты канонады.

Через несколько кварталов открылась привокзальная площадь. Во всю её длину стеной выстроились солдаты-великаны — трёхметровые, с маленькими круглыми головами и квадратным торсом; с обеих сторон площади, сжимая её в полукольце, ревели моторами боевые машины. Как только на площадь вытекла толпа, солдаты-великаны открыли огонь. Они стреляли из плазменных ружей, которые от живого существа оставляли только облако голубовато-серой пыли.

Толпа в ужасе устремилась обратно. Рэм обернулся. Увидев направленное на него дуло, прыгнул в сторону.

— Быстрей, хозяин, быстрей! — завизжал Болтун…

Толпа, вздуваясь на поворотах, неслась вдоль улиц, как в тесной горловине колодца. Время от времени в неё вонзались хвостатые стрелы плазмы, и кто-то, взлетев будто надувной шарик, растворялся в воздухе.

Пробежав ещё два квартала, Болтун упал плашмя на мостовую и юркнул в подвальное окно, увлекая за собой Рэма. Они оказались в тёмном сыром помещении. В узком просвете над их головами мелькали ноги моулийцев.

— Эти форгасы… настоящие великаны, — сказал Рэм прерывисто дыша.

Болтун облизнул пересохшие губы и вытер пот со лба.

— Нет, хозяин… это только оболочка… бронированный костюм. Форгасы сидят внутри и дёргают за рычажки управления, сами же они тщедушные и ростом не выше меня.

— Наверняка страдают комплексом неполноценности, иначе откуда такая агрессивность?..

Договорить не успели: рядом с подвалом появился летающий «танк» и стал садить сразу из трёх стволов, отрезая моулийцам путь и вынуждая их двигаться в другом направлении. Форгасы явно пытались согнать горожан в какое-то специальное место.

— Берут заложников, чтобы потом требовать выкуп, — сказал Болтун, опасливо выглядывая в окно. — Обычная тактика форгасов.

— Они что, террористы?

— Хуже.

В противоположной стене подвала, под самым потолком, зияла дыра. Чтобы пролезть в неё, пришлось карабкаться по груде битого острого кирпича, глотая тяжёлую пыль. Болтун взобрался без проблем, Рэму же пришлось потрудиться, при этом он стесал колени и разодрал живот — «костюм» сдохнина явно не подходил для таких упражнений. Перебравшись через пролом, беглецы очутились на маленькой улочке, стиснутой рядами лачуг, таверн, лавок, ремесленных мастерских. Стрельба и взрывы здесь звучали тише, и появилась надежда на спасение.

Болтун торопил хозяина, но Рэму каждый метр давался с огромными усилиями: при всём таланте туга зализывать и вылечивать раны ноге требовался покой.

Несколько раз они сворачивали в такие же грязные, обшарпанные улочки, удаляясь от гула канонады, пока дорогу не преградил большой металлический ангар. Над его левым крылом поднимался чёрный дым. Внутри ангара стояло несколько сигарообразных летательных аппаратов с оперением, как у ракет; два из них напомнили Рэму самолёт сатикая, на котором он счастливо покинул неприветливую синюю планету, другие выглядели по-разному.

Сквозь рваную дыру в крыше глядело чёрное моулийское небо. Бомба, пробившая ангар, уничтожила три звездолёта. Целыми остались пять. Это можно было бы считать большой удачей, если бы Болтун владел хотя бы азами пилотирования.

Вдоль стен громоздились бочки, ящики, канистры; большие грузовые контейнеры, составленные так, что между ними можно блуждать, как в лабиринте, занимали треть помещения. Пол устилал мусор и обломки потолочного перекрытия. Пахло гарью.

Болтун залез под днище одного из звездолётов и вернулся с находкой:

— Хозяин, смотрите, что я вам раздобыл! Эта лётная форма. Примерьте.

Рэму давно надоело щеголять нагишом, вроде австралийского аборигена — только бумеранга не хватало! — и он с удовольствием облачился в костюм космолётчика. Костюм оказался великоват, сидел мешковато, с большими складками, особенно на спине и между ног, но Болтун пообещал при случае найти замену.

— Должен вам сказать, хозяин, что в этой форме вы выглядите весьма мужественно, как настоящий звёздный скиталец, вдохновлённый великой и благородной миссией!

— Болтун, ты смеёшься?

— Ну вот ещё, нисколько… Вообще, вы большой везунчик, хозяин. А под моим чутким руководством мы добьёмся своего!

— Хотелось бы верить. Только скажи, мой чуткий руководитель, что теперь делать? Я так полагаю, деньги, выигранные на турнире, нам уже не пригодятся?

— Хозяин, деньги никогда не бывают лишними. Может быть, сейчас они… — Болтун внезапно умолк и весь обратился в слух: — Вы слышите?

— Нет.

— Ну как же? Там кто-то есть…

— А-а-а… — донеслось из глубины ангара, затем повторилось чуть тише и протяжней: — А-а-а-а-а-а…

Рэм шагнул было в сторону звука, как Болтун вцепился ему в руку и повис на ней.

— Не надо, не надо, хозяин, умоляю вас, хозяин, не ходите туда!

— Там кому-то плохо…

За ржавым контейнером, там, где обвалился потолок, на листе покорёженного железа лежала тяжёлая балка. Когда Рэм с прилипшим к нему Болтуном заглянул за контейнер, он увидел существо, с руками и ногами, лохматое, как длинношерстный сенбернар, только с одним глазом.

Балка лежала поперёк ног существа. Одноглазый стонал.

— Надо ему помочь, — сказал Рэм.

На что Болтун нервно произнёс:

— Нам бы самим ноги унести из этой мясорубки, а вы, сердобольный мой, готовы помогать каждому встречному гризу. У нас нет времени, вспомните, для чего мы здесь в первую очередь!

— Кончай молоть чепуху, — оборвал его Рэм, — лучше помоги. Будешь тянуть за плечи…

— Чепуху, чепуху… — обиделся Болтун. — Такого бугая разве вытащишь?

Рэм отыскал среди кучи камней кусок арматуры и просунул его под балку, чтобы использовать в качестве рычага. Одноглазый решил помогать: упёрся руками в балку и закряхтел. Но Болтун вдруг приложил палец к губам.

— Тс-с! — Жёлто-зелёный хохолок взвился на макушке и стал щупать тишину, как перископ подводной лодки. — Ну всё, доигрались. Там кто-то идёт.

В ангаре отчётливо прозвучали шаги. Рэм и Болтун приникли к щели между контейнерами и увидели форгасов. Их было семеро, ростом значительно ниже тех великанов, что расстреливали моулийцев на площади, и всё же обычный человек едва бы достал им до груди.

Форгасы вошли в ангар, выстроились напротив уцелевших звездолётов и открыли стрельбу. Гулкие металлические стены и переборки ангара многократно усиливали звуки выстрелов, и Болтун судорожно зажал уши руками. Три из пяти звездолётов вмиг запылали, форгасы перешли к четвёртому, но что-то их остановило.

В наступившей короткой тишине с улицы отчётливо донёсся топот бегущих ног, крики, возгласы. Небольшая часть моулийцев сумела вырваться из окружения и теперь пыталась скрыться в районе ремесленных мастерских. Форгасы тотчас двинулся к выходу. Они ещё не вышли, как одноглазый застонал от боли. Последний форгас обернулся. Покрутив маленькой головкой по сторонам, медленно направился к контейнерам.

Мультяшная физиономия Болтуна от страха так комично перекосилась, что Рэм даже в этой ситуации прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Одноглазый, находясь в беспамятстве, снова длинно и хрипло застонал.

Форгас с неожиданной для его массы проворностью пробежал мимо Рэма и Болтуна, даже не заметив их. Увидев раненого и оценив беспомощность его положения, опустил ногу в железном сапоге на балку и надавил на неё. Одноглазый очнулся, обожжённый волною горячей боли, заскрипел зубами, но не издал больше ни звука, терпел, с ненавистью и презрением глядя в лицо мучителя, который испытывал явное наслаждение от того, что делал. На груди у него висел длинноствольный бластер, но стрелять он не торопился, как будто желая продлить себе удовольствие. Рэм с арматурой в руке подскочил к нему сзади и одним ударом сбил с ног. Форгас упал ничком, голова, отделившись от тулова, ещё несколько метров катилась по полу, грохоча, словно пустое ведро.

— Вот так их надо! Вот так! — запрыгал Болтун, победно пританцовывая, как первобытный охотник над поверженным зверем.

— Добейте его, хозяин! Добейте!..

Но Рэм не шевельнулся. Из отверстия, на котором только что уверенно сидела голова инопланетянина, выползло что-то тёмное, мохнатое, многоногое и устрашающе зашипело.

— Что вы тянете! Он же сейчас улизнёт!

Рэм не двигался, прикованный этим зрелищем. Паукообразное существо целиком вылезло из скафандра и, быстро передвигая шестью или восемью конечностями, устремилось к выходу. Болтун подобрал какую-то жестянку и запустил в паука. Но промазал, жестянка отскочив от стены, завертелась юлой, а форгас исчез за дверью.

— Ну вот, сейчас приведёт сюда ораву таких же уродов, и нам крышка!

— Если вы мне поможете добраться до звездолёта, я смогу его поднять в воздух.

После фразы, произнесённой глухим, прерывистым голосом, Рэм пришёл в себя:

— Что ты сказал, повтори?

— Я гриз с планеты Белый Камень, что в системе Двойной Звезды…

Время для знакомства было не самое подходящее. Общими усилиями — Болтун выкатил глаза и шумно сопел, всем видом демонстрируя усердие, — с трёх попыток балку наконец сдвинули, и гриз вытащил обе ноги. Рэм с трудом взвалил его на плечи. «Да у него не только один глаз, но и вес как у настоящего Циклопа» — подумал он и, присев под тяжестью великана, прихрамывая, кое-как побрёл к звездолёту.

— Я гриз с планеты Белый Камень, что в системе Двойной Звезды, — повторил одноглазый.

— Можно и туда. Куда угодно, только подальше отсюда …Циклоп.

— Называйте меня как хотите, я не обижусь, ведь вы спасли мне жизнь.

— Подожди благодарить, лучше отплати тем же. Скоро сюда явятся пауки в доспехах, и нам придётся туго.

Пятый звездолёт был цел. Вталкивать в него гриза Циклопа через люк под днищем казалось задачей почти неосуществимой, но когда опасность дышит в затылок, силы удваиваются и утраиваются. В общем, кое-как справились.

В рубке за приборной доской к Циклопу словно вернулись силы и здоровье, он ожил. Уверенными действиями стал приготовлять машину к полёту: замигали приборные огоньки, тонко завыл двигатель, в стенки и кресла как будто передалась запаянная в нём мощь.

В углу обзорного экрана ожидаемо замаячили силуэты форгасов — целая дюжина.

— Вот они, родимые, набежали, — сказал Рэм удивительно спокойно, и, положив руку на плечо Циклопа, добавил:

— Взлетай, дружище, скорее.

Циклоп делал всё что мог, но сократить время, необходимое для запуска корабля, было выше его возможностей. Кожа на голове Болтуна сделалась пунцово-красной, он тёр переносицу и повторял как мантру:

— Ну же… ну же…ну же…

Не хватило каких-то пары секунд — первый выстрел форгасов прилетел в борт корабля, корпус вздрогнул, но выдержал. В тот же миг машина резко пошла вверх. Циклоп выжимал из двигателей всю их мощь. На какое-то время корабль повис в воздухе. Выход из ангара обеспечивал раздвижной купол, но открыть его было некому, к тому же автоматика после бомбёжки, скорее всего, не работала. Единственной связью с внешним миром оставалась пробоина в потолке, с рваными краями и слишком тесная для большого корабля. Циклопу ничего не оставалось, как, повернув колесо штурвала, направить судно в эту брешь.

Одновременно со вторым залпом корпус корабля загудел, задрожал, заскрежетал, освобождая себе проход, после чего Рэм с Болтуном почувствовали сильнейший удар. Проломив повреждённый купол и окончательно его разрушив, звездолёт стал стремительно набирать высоту.