Сделай со мной... это, госпожа

Глава 7

Не успела я опомниться, как Теневир метнулся ко мне через стол и сжал мою голову широкими ладонями. В этом жесте не было ничего романтичного. Дроу не удерживал меня на месте для поцелуя, как это было в камере, а словно хотел раздавить мой череп в руках подобно ореху.

Я замерла, ощущая подушечки его мозолистых пальцев на висках и под затылком. Кончики его острых когтей кололи мне кожу под волосами. Ко мне будто приставили десять маленьких стилетов. Желтые глаза вдруг оказались пугающе близко. Так близко, что в черной бездне зрачков отразился мой бледный лик. В глазах Теневира пылали костры ада, огни безумия.

— Истинность — проклятье, — прошипел дроу мне в губы, обдавая меня запахом лунного, выпитого за ужином. — Я хотел тебя так, что не мог дышать. Меня трясло от ненависти и вожделения. Разум твердил, что ты — гадюка, которую надо уничтожить, но что-то внутри меня заставляло желать тебя с чудовищной силой.

Большими пальцами он погладил мои виски, почти нежно, но эта ласка в сочетании с яростным взглядом выглядела зловещей. Так убийца проводит ножом по коже своей жертвы, дразня ее перед смертельным ударом.

Я боялась пошевелиться. Одно неосторожное движение — и царапин от когтей не избежать.

— По ночам, когда я лежал за решеткой на голом камне и слушал далекие крики узников, сошедших с ума…

С каждым словом Теневир задевал мои губы своими, наши носы соприкасались.

— …и когда мой собственный рассудок готов был помутиться от злости, от одиночества, от отчаяния, я представлял, как беру в руки твою голову…

С хищным видом он еще крепче сжал мою голову между ладонями.

— …и сдавливаю ее, давлю, давлю, сжимаю руки, пока не слышу восхитительный треск…

Мое сердце загрохотало в ушах как колокол, потому что на секунду мне показалось, что Теневир исполнит свою угрозу. Его хватка стала почти болезненной. Еще немного — и кости черепа действительно затрещат.

— Как думаешь, Кхара, убив тебя, я бы почувствовал облегчение? — Его взгляд упал на мой рот. — Может, твоя смерть освободила бы меня от этой ядовитой, мучительной страсти? — Он подался ближе и осторожно пососал мою нижнюю губу. — Или, разделавшись с тобой, я свихнусь от горя? Как считаешь?

Я считала, что вот-вот описаюсь от страха.

Собрав всю волю в кулак, я жестко выдохнула в лицо этому серому безумцу:

— Убери от меня руки, Теневир. Немедленно. Прямо сейчас.

К моему удивлению, муж Кхары послушался.

Рассмеявшись, словно все происходящее было шутливой игрой, он отпустил мою голову и откинулся назад.

Меня трясло. Напряженная до предела, я потянулась к стакану воды, чтобы смочить пересохшее горло и успокоиться, но вскоре поняла: это была плохая идея.

— Первую половину ночи я представлял, как убиваю тебя, — сказал Теневир, — а вторую — как трахаю.

Все, что я успела выпить, выплеснулось мне на грудь с приступом кашля. К такому повороту разговора я была не готова.

Тем временем мой собеседник продолжал, пожирая меня огненным взглядом:

— Швыряю на кровать, подминаю под себя и яростно вколачиваю в матрас.

Щеки жгло от прилившего румянца, а груди было холодно от мокрого пятна на рубашке.

— Представлял, как ты стонешь подо мной. Как выкрикиваешь мое имя. Как умоляешь не останавливаться.

Я отвела взгляд, судорожно сжимая стакан в руке.

Дроу не унимался:

— В своих фантазиях я сажал тебя на свои бедра и заставлял скакать на мне так, чтобы твои пухлые груди тряслись и прыгали перед моим лицом.

— Замолчи, Теневир.

— Даже не подумаю, госпожа.

Краем глаза я уловила движение. Дроу наклонился над столом, и его тон стал еще более страстным.

— Представлял, как сминаю в ладонях твою голую задницу, как шлепаю по ней, чтобы ты скакала на мне быстрее.

Внизу живота потеплело. Образы, рожденные хрипловатым мужским голосом, оживали перед глазами. Я видела себя со стороны — голую, взмокшую, верхом на Теневире. Видела, как он держит меня за ягодицы, помогая подниматься и опускаться.

— Хватит. Довольно. Мы все-таки ужинаем.

Уверена, ночью перед сном я буду прокручивать в голове все его грязные словечки, но сейчас, в этот конкретный момент, лучше бы ему заткнуться.

— Ужин подошел к концу. Пора приступать к десерту. — Теневир встал, опершись ладонями на каменную столешницу, и я почувствовала, что теряю почву под ногами.

А вдруг он применит силу?

— Знаешь, какая моя фантазия была любимой?

Не знаю и не хочу знать.

Этот ужасный мужчина посадил меня в некий аналог американских горок, только под колесами вагонетки вместо железных рельсов были эмоции. Я то взлетала вверх с немыслимой скоростью, то замирала в свободном падении. Сердце сжималось в игольное ушко, а в следующую секунду стучало боевым барабаном.

— В моей любимой фантазии… — Теневир шел ко мне, огибая стол. Я пятилась. — В моей любимой фантазии я держал твои бедра широко раздвинутыми и зарывался между ними лицом, а ты извивалась подо мной, как рыба на берегу.

Он высунул наружу кончик языка и подвигал им между губами, словно облизывая невидимое мороженое. Меня бросило в жар.

— Мы никогда не делали этого, Кхара. Ты никогда не разрешала мне.

Отступая назад, я запуталась в собственных ногах и вцепилась в край стола, чтобы не упасть.

Эта заминка дорого мне обошлась. Будто хищник на охоте, Теневир рванул вперед и впечатал меня в свой мускулистый торс.