Саван вечности

Глава 41

Волшебник Ренн, находившийся в бескрайней глуши вдали от Ильдакара, страдал от чувства потерянности и беспокойства. Безнадежные дни тянулись один за другим, и его уверенность слабела. При помощи дара он старался успокоиться и сражался с отчаянием. Капитан Тревор возглавлял отряд из двенадцати городских стражников, но Ренн сомневался, что они знают, куда идут.

Они торжественно покинули город, неся фиолетовые штандарты с символом солнца в окружении молний. Почти два десятка лет назад саван рассеялся, впервые за пятнадцать столетий открыв древний город внешнему миру, и с тех пор в Ильдакар стали забредать случайные странники и любопытствующие личности. Редкие посетители приходили из городков на холмах и в низовьях реки, и город даже занялся торговлей с норукайцами, приплывавшими на змеиных кораблях. Но мало кто из ильдакарцев отважился уйти далеко от города. Они жили в утопии, уверенные в своем защищенном совершенстве. Когда саван впервые спал, убежали дюжины рабов, но почти никто из них не знал, как выжить в дикой природе. Некоторые тела были найдены на равнинах, изможденные и исхудавшие. Люди умерли от голода, укусов змей или других внешних факторов. Кто-то спасся — несомненно, благодаря вмешательству Зерцалоликого, — но в официальной истории города говорилось, что ни один сбежавший раб не выжил. Никто не собирался их искать.

Палата волшебников была равнодушна к внешнему миру. Ильдакар пятнадцать веков был запечатанным и самодостаточным. Внешний мир людям был не нужен. Фактически, большинство из них — в том числе и Ренн — не интересовались тем, что находится снаружи. Они не признавались в этом, но даже величайшие волшебники боялись того, что мог предложить мир. Сотни тысяч окаменевших солдат императора Кергана были тому подтверждением.

Но теперь Ренна с капитаном Тревором и его солдатами послали в эту суровую пустыню, чтобы они отыскали потерянный, а то и выдуманный архив бесценных знаний. Твердыню.

— Глупое поручение, — пробормотал себе под нос тучный волшебник. У Ренна были разногласия с членами совета, хотя и не такая откровенная вражда, как у Лани несколько веков назад. Он видел, как наказали взбунтовавшуюся колдунью, и теперь ее статуя стояла в зале правителей зловещим напоминанием. Нет, с ним такого не случится.

Ренн никогда по-настоящему не хотел быть членом палаты волшебников. Он не жаждал власти, хотя и получал удовольствие от прекрасных вещей: от лучшей мебели с великолепной резьбой; от изысканного особняка с огромными садами, с послушными расторопными рабами и лучшими поварами; от самой модной одежды.

Он прихлопнул кусачую муху, привлеченную блеском его пота. Как же он скучал по дому.

Оглянувшись, он с тоской посмотрел на линию горного хребта позади. Ильдакара больше не было видно, город остался далеко… бесконечно далеко. Ренн не был уверен, что когда-нибудь вновь туда вернется. Поход мог быть просто предлогом для главнокомандующего волшебника и властительницы избавиться от Ренна до поднятия савана. Если это так, он никогда не сможет вернуться.

Они в самом деле этого добивались?

Ренн брел вперед через траву. Один из стражников вооружился коротким мечом и срубал колючий чертополох, росший на склонах холмов.

— Твердыня должна быть сразу за этим подъемом, — сказал Тревор. Мужчина постарался придать своему хриплому грубому голосу бодрости, словно чтобы убедить самого себя. Тревор не меньше Ренна стремился вернуться в Ильдакар, но был связан приказом. — Они сказали, что Кол Адаир находится за несколькими хребтами от города, а мы путешествуем уже довольно долго.

— Прошло пять дней, — буркнул Ренн, прихлопнув очередную кусачую муху. — Я считал.

Пересекая равнину, они прошли мимо рядов жутких статуй, превращенных в камень великим заклинанием Максима. Ренн вспомнил тот день, пятнадцать столетий назад. Он был юношей, когда это случилось… о, сколько крови было пролито для этой магии. Казнили тысячи людей, чтобы соткать гобелен магической силы, способной заморозить врагов во времени. Он помнил, как волшебники создали первоначальный саван — пузырь, укрывший Ильдакар от времени и истории. Мощнейшее заклинание савана стоило почти столько же крови и исказило саму реальность. Длительность дней и недель в окрестностях Ильдакара могла разительно отличаться от хода времени в отдалении или же в самом городе.

Ренн вздрогнул. От подобных размышлений он терял самообладание. Ему просто хотелось вернуться домой. Горы вокруг были такими суровыми и жуткими, что он утратил мужество. В глубине души он знал, что им еще предстоит пройти долгий путь. Слишком долгий.

Отряд с трудом перевалился через хребет и спустился в долину перед следующим кряжем. На шестой день они нашли ветхую старую дорогу, которая через некоторое время перешла в поросшую сорняком тропинку. По петлявшей тропе путники поднялись на еще более внушительный горный хребет и, обойдя огромный валун, остановились перед тремя головами, насаженными на высокие шесты. Головы принадлежали норукайцам. На табличке под ними была надпись на ильдакарском языке: «Свободу рабам Ильдакара. Такова судьба тех, кто продает человеческую плоть».

Сердце Ренна затрепетало. Тревор и его стражники тихо переговаривались.

— Зерцалоликий и его повстанцы зашли так далеко. — Капитан стражи посерел и вытер рот тыльной стороной ладони с таким видом, будто только что проглотил желчь. — Они убили моего друга Керри, изуродовали его, выкололи глаза. Но это… — Тревор покачал головой. — Я не могу поверить, что они оставили это предупреждение так далеко от города.

— Норукайцы амбициозны, — сказал Ренн, пытаясь придумать какое-нибудь объяснение. — Возможно, они угрожают нам с этого направления. Работорговцы могут прийти не только по реке, но и по суше.

— Норукайцы не так опасны, — сказал Тревор, затем тихо добавил: — Или я не прав? Разве их империя настолько велика?

Ренн собрал свое мужество — он не должен ударить в грязь лицом перед какими-то ничтожными стражниками. Он волшебник и возглавляет эту экспедицию.

— Не знаю, да это и не важно. Если мы завладеем знаниями Твердыни и доставим их в Ильдакар, то сможем покоиться под саваном и не волноваться о незначительных внешних угрозах. — У него пересохло в горле, и он тяжело сглотнул. Прищурившись, Ренн продолжил: — Снимите эти головы. Мы не хотим, чтобы повстанцы одержали победу, даже такую маленькую.

Тревор с двумя стражниками сбили шесты, стряхнув головы и нарушив чары сохранения, которые поддерживали их. Гниющая плоть почернела и позеленела, затем поползла с черепов, обнажая зубы. Студенистые глаза ручейками потекли на землю, клочками отслаивались волосы. Повеяло смрадом.

Ренн ухмыльнулся, пытаясь показаться храбрым.

— Мне никогда не нравились норукайцы, и я не слишком расстроен, что некоторые из них потеряли головы. — Он взглянул на Тревора. — Я бы предпочел, чтобы головорезы Зерцалоликого убивали норукайцев вместо невинных граждан… таких, как Керри. Тогда мир станет лучше. — Он захохотал над своей шуткой, затем указал вперед. — В горы! Давайте без лишних слов найдем Твердыню, и тогда сможем вернуться домой.

— Согласен, — сказал Тревор, и стражники одобрительно зашумели. — Она должна быть за следующим горным хребтом. Наверняка она недалеко. Мы и так уже преодолели приличное расстояние.

Стражники забормотали, убеждая самих себя и проникаясь уверенностью капитана. Тревор излучал решительность, и Ренн тоже поверил в лучшее. Они выдвинулись вперед, а когда наступила ночь, разбили лагерь.

«Всего лишь несколько дней, — успокаивал себя Ренн, пытаясь заснуть на холодной твердой земле. — Осталось всего несколько дней».

На следующее утро они продолжили путь в неприступные суровые горы, пытаясь отыскать Кол Адаир.